— Докладывай.

— Мэм, — опустился Юма на колени перед Сиенной. — Илия была скомпрометирована.

— Человек поймал ее? — судорожно вздохнула Сиенна Хан.

— Нет, мэм. Блейк покинула Белый Клык, назвав нас на прощанье жестокими монстрами, поэтому Илия закрылась в своей комнате, отказываясь выходить.

— Черт возьми, Илия, — закрыла лицо рукой Сиенна. — Вот что я получаю, когда пытаюсь доверить подросткам занимать высокие посты. Смогла ли она, по крайней мере, передать тебе, что она успела узнать о человеческом музыканте?

— Э-э… — взмок Юма. — Да-а… Но-о… Хорошо… Её слова немного… Сумбурные…

Сиенна вскинула бровь, но велела продолжать, после чего ей пришлось выслушивать самый странный и бессмысленный отчет, который она когда-либо слышала. Что-то про музыку, птиц, рыб, богах океана и ночных походах, чтобы бросить стейк и говяжьи котлеты акулам в заливе. Только одна из этих вещей имела смысл. Первая. Остальное заставляло задуматься, не принимала ли Илья наркотики во время дежурства.

— Кхм… — один из братьев Альбен, которые решили послушать доклад, прочистил горло. Сиенна редко задумывалась, кто из них кто, настолько они были едины и лишены уникальности. Тем не менее, они были полезны. Этого она не могла отрицать. — Я попросил некоторых из наших наиболее правоверных друзей пообщаться с ним и рыбаками, с которыми он проводит много времени.

Правоверные. Сиенна никогда не могла понять, как Белый Клык смог создать какую-то веру. Это было глупо. Религии возникали вокруг божеств, а у Белого Клыка не было ни одного, и они никому не поклонялись. Возможно, если бы они придумали какого-нибудь фавна, бога войны, которому можно было бы поклоняться, тогда это обрело хоть какую-то логику, но, похоже, братья больше сосредоточили веру на фавнах Белого Клыка.

«Это культ, — подумала Сиенна. — У нас в буквальном смысле культ личности. Наверное, мне следует больше беспокоиться по этому поводу».

Но опять же, они были полезны. Не каждый новобранец поддавался влиянию страсти, страха или ненависти к людям. Некоторые из них были чудаками, которым нужно было верить, что они делают это — то, чего она от них требовала — ради высшей цели. В конце концов, предпочтительнее, чтобы идиоты принимали на себя основной удар, а не настоящие, компетентные, умные фавны.

— По их словам, человек получил влияние и поддержку среди рыбной промышленности Менаджери.

— Странный выбор.

— На самом деле это гениально, — возразил другой брат. — Большую часть нашего меню, особенно белковые продукты, мы получаем из моря. Последствия перебоев в рыбной добыче мы все почувствуем в течение пары дней. Нам бы пришлось затянуть пояса.

— Их поддержка создаст нам сложности выступать против него открыто, — добавил первый. — Если мы сейчас причиним ему вред, то рыбаки в знак протеста прекратят работу, и фавны быстро начнут голодать. Они обвинят нас в этом.

Это стало бы проблемой только в том случае, если Белый Клык планировал причинить вред человеку, а Сиенна ясно дала понять, что она этого не потерпит. Белому Клыку нужно было казаться белыми и пушистыми в глазах местных, особенно детей. Их сплочённая агрессия против одного мирного человека принесет больше вреда, чем пользы. Конечно, братья Альбен смотрели на это иначе.

— С ним нужно разобраться, Сиенна! Неважно, силой или угрозами, но его нужно вывезти с острова. Его присутствие может лишить нас поддержки, которую мы скрупулезно создавали все эти годы.

— Неужели наша поддержка настолько эфемерна, что один человек способен ее подорвать? — она не могла не спросить. — Даже если он докажет, что является другом всех фавнов, то мы всегда можем утверждать, что он — исключение из правил. Мы боремся с худшими представителями человечества, а не со всей расой.

Ей показалось, что это хорошее уточнение, и все же обеспокоенные взгляды, которыми обменялись Альбен и Альбен, заставили ее задуматься, какое же послание они пытаются донести до фавнов. Геноцид никогда не входил в ее планы, когда она убеждала Белый Клык отказаться от идей Гиры и Кали, но ей пришлось задаться вопросом: достаточно ли ясно она раньше доносила свою мысль?

Очевидно, что Сиенна ненавидела людей так же сильно, как и ее соратники, но она не собиралась призывать к смерти детей. Когда она говорила «Все люди подонки», она имела в виду большинство, предполагая, что все это понимают. Но теперь она уже не была так уверена.

— Какие у него отношения с рыбаками? — спросила она, надеясь вернуть себе хоть какое-то подобие здравомыслия.

— Они верят, что он божество моря.

Ладно, проехали. Здравомыслие переоценивают.

— Что?

— Они верят, что он — божество моря, — повторил один из братьев. — Я никогда не говорил, что в словах есть какой-то смысл. Но есть что-то нелепое в том, что он может призывать рыб или общаться с акулами. Лично я думаю, дело в том, что он выпустил на волю в нашем районе несколько предварительно выдрессированных акул. Это объясняет, почему он их кормит и почему в последнее время не было никаких нападений. Он обычный мошенник.

Сиенна все еще пыталась переварить всю эту религиозную чепуху. Она верила лишь в трудолюбие и в способность фавнов свергнуть иго жестокости, поработившее их. Религиозные фавны были ей не интересны.

Но не братьям.

— Что ж, похоже, это касается только вас двоих, не так ли? — Сиенна вежливо улыбнулась им, и ее немного позабавило потрясение, отразившее на их лицах. — Именно вы отвечаете за более… Духовную сторону Белого Клыка, — ей было неприятно это говорить. — Если вы хотите защитить свою монополию на веру на острове, вам следует самим бросить вызов чужим верованиям. В конце концов, я вряд ли смогу убедить рыбаков в обратном, поскольку сама я не верю в богов.

«Это не мои обязанности», — передала она посыл. Братья Альбен, самопровозглашенные хранители веры Белого Клыка, переглянувшись, вынужденно согласились с ее словами.

— Тогда, чтобы внести ясность, — сказал тот, что был поменьше ростом. — Вы согласны, чтобы мы взялись за это дело с условием не угрожать его жизни?

— Да, — кивнула Сиенна. — Унижайте, доказывайте, что он мошенник, лишайте его поддержки. Делайте, что хотите. Просто убедитесь, что это не отразится плохо на Белом Клыке и не будет угрожать Гире и Кали. Они пользуются поддержкой населения, и нам не нужно демонстрировать наши натянутые отношения.

— Мы проследим. К концу дня все поймут, что этот человек мошенник!

Это должно было на некоторое время отвлечь их внимание. Сиенна с тяжким вздохом откинулась на спинку стула, желая вернуться к обычной бумажной работе. По крайней мере, в ней был смысл. Все эти разговоры о богах, божественности и рыбе довели ее до белого каления.

Но скоро все вернется на круги своя и она вздохнет спокойно.

* * *

— КОРСАК МЕРТВ!

Сиенна Хан выплеснула пиво, которое решила пригубить, себе на колени и забила себя в грудь. Перед ней стоял Фенек — она поняла, что ей больше никогда не придется путаться в их именах — и по его лицу текли слезы. На его мокрой одежде была кровь.

— Что случилось? вскрикнула Сиенна. — Это дело рук человека?

— Да!

— Илия говорила нам, что он безобиден! Он напал на вас? Почему никто не вмешался?

— Он приказал акулам сделать это!

Мозг Сиенны не смог переработать эту информацию. Ее охранники подняли брови, обменявшись взглядами, и дружно пожали плечами, пребывая в таком же замешательстве, что и она. — Объяснись, — медленно произнесла она. — Что ты имеешь в виду, когда сказал, что он приказал акулам совершить убийство?

— Должно быть, так оно и было, — провыл Фенек. — Как еще это можно объяснить?

— Я упускаю многое из контекста. Начнем с самого начала.

— Итак… Итак… Корсак и я навестили рыбаков, чтобы расспросить их о человеке и узнать непосредственно из первоисточника, что он им говорил. Они относились к нему с почтением, называя избранником моря и посланцем богов…

— Но не богом?

— Некоторые считали его таковым, но другие утверждали, что он является одним из аспектов морского бога или просто его посланником. Пророком, — Фенек сорвался на злой рык. — Очевидно, мы сказали им, что это полный бред и что человек им лжет! Но они нам не поверили. Эти суеверные дураки поверят чему угодно.

Ну, они верили в культ Альбенов, так что Сиенна не могла с ним поспорить.

— Что произошло дальше?

— Корсак назвал его мошенником и сказал, что все моряки были одурачены дрессированными акулами, а рыба плыла в их сети из-за них. Мы пытались их урезонить, но они уперлись рогом в идею, что он под благословлением моря. В конце концов, мы решили присоединиться к ним и доказать это раз и навсегда.

У Сиенны возникло плохое предчувствие по этому поводу, но из вежливости она воздержалась от того, чтобы сказать, что это была плохая идея.

— Продолжай.

— Мы отправились с ними в места ловли рыбы, и, конечно же, акулы были на месте, лениво кружа вокруг. Даже рыбаки согласились, что они вели себя неестественно. На мелководье никто не нападал на пловцов, и это несмотря на то, что человек приходил покормить их с рук! Я видел фотографии от любопытных гуляк, Сиенна. Он опускает руку с мясом в воду, и они осторожно берут его у него из рук!

Странное поведение. Сиенна доверяла многим животным, которых кормили с рук, включая собак, лошадей, коров и многих других. В отличие от Блейк, которая, будучи кошачьим фавном, испытывала почти расовое отвращение к собакам, Сиенна любила их. Собаки были великолепны. Это кошки были маленькими тварями. Ей лучше знать, поскольку у нее были с ними общие черты.

Но акулы? Точно нет. Даже если бы у кого-то появятся научные доказательства того, что акула ручная и не укусит без команды, она никогда не протянет ей руку.

— И снова были заброшены сети, и снова акулы начали загонять в них рыбу, как овчарки скот, — продолжал Фенек, все больше распаляясь. — Все было именно так, как мы и говорили! Доказательство, если бы оно нам вообще было нужно, что они были специально выдрессированы, чтобы человек мог втюхать идею о своей божественности!

У Сиенны появилось плохое предчувствие, что они попытались это доказать.

— И что сделал Корсак?

— Конечно, он прыгнул в воду, чтобы доказать наши слова!

— Кто бы сомневался, — Сиенне пришлось воздержаться от оскорблений в адрес фавна, потому что каким бы идиотом он не был, но если он действительно был мертв, то о нем плохо говорить было нельзя. — И я предполагаю, что именно тогда все пошло не так.

— Акулы напали на него! — прорыдал Фенек. — Очевидно, человек натренировал их нападать на любого встречного фавна!

— Мне кажется маловероятной способность акул различать расы…

— Корсак попытался дотронуться до них, — Фенек даже не услышал ее слова. — Чтобы доказать их послушность. Он даже засунул руку в пасть одной из них. Они должны были быть послушными, выдрессированными животными! Но тварь сомкнула челюсти, оторвав ему руку, и тогда началось безумие! — Фенек, упав на колени, стал колотить кулаками по полу. — А матросы не дали мне спасти его!

Как мило с их стороны. Сиенна должна будет поблагодарить их за то, что они предотвратили дальнейшую гибель её подчиненных. Когда Фенек сорвался, охранники Сиенны повернулись к ней, молча спрашивая, что им следует предпринять. Совершенно очевидно, что они не могут обвинить человека в смерти Корсака, потому что погибший практически сам скормил себя акулам.

С другой стороны, они ничего не могли поделать со смертью Корсака. И как будто предыдущего и без того было недостаточно плохо, все это, вероятно, подорвет веру в Белый Клык в Менаджери. Не только в странный культ Альбен, но и в ее собственную репутацию, поскольку именно один из ее подчиненных пошел на смерть, пытаясь доказать ложь человека.

— Ты должна разобраться с ним! — воскликнул Фенек. — Пожалуйста, Сиенна! Ради моего брата!

Сиенна Хан тяжко вздохнула.

— Я разберусь с ним, Фенек. Иди, отдохни и подготовься к похоронам своего брата. Его будут помнить за все хорошее, что он сделал, даже если мы не можем похоронить его тело.

Рыдая, Фенек с трудом поднялся на ноги, и Сиенна махнула одному из своих охранников, чтобы тот пошел с ним. Мужчина, спустившись вниз, подставил Фенеку плечо, помогая ему идти, одновременно пытаясь тихо успокоить, убеждая в том, что ему нужно поесть и отдохнуть, и о том, что Корсак не хотел бы, чтобы его брат пренебрегал своим здоровьем.

— Что мы будем делать? — спросил Юма, оставшийся охранять ее. — Мы не можем игнорировать это, но человек ничего не сделал. Ни хорошего, ни плохого. Миссис Белладонна большую часть дня наряжала его. У него идеальное алиби, и его гардероб, состоящий из ярких рубашек в тропическом стиле, может это доказать.

— Я сказала, что разберусь, Юма, — Сиенна глубоко вздохнула. — И я разберусь.

* * *

— Давайте-ка проясним, — человек в яркой неоново-голубой рубашке с желтыми ананасами указал на себя пальцем. — Террористическая группировка хочет нанять меня, человека, представителя ненавидимой расы, устроить для них живой концерт?..

Он не выглядел таким уж необычным. Сегодня впервые Сиенна столкнулась лицом к лицу с угрозой своему существованию на своем острове, и он выглядел на удивление нормально. И, как ей пришлось признать, симпатично. Он был слишком молод для нее, но его мужественное лицо и ясные голубые глаза говорили о том, что он станет лакомым кусочком на любом пляже за пределами Менаджери. Здесь он был слишком человеком, чтобы заинтересовать большинство девушек. Предубеждение слишком глубоко укоренилось на острове, как бы ни иронично ей было говорить об этом, учитывая, что именно она копала траншеи для него. Но она не критиковала. Лишь признавала его наличие.

Столкнувшись с ним лицом к лицу, она не почувствовала особой угрозы. Он нервничал, находясь перед ней, и постоянно косился в сторону ее вооруженных охранников. Он понимал, что ему грозит опасность, и старался быть вежлив, насколько мог, что означало его понимание соотношения сил. Это избавило ее от многих тревог, поскольку братья Альбен выставили его хитрым манипулятором.

Но братья Альбен сочли разумным нырнуть к акулам, так что она была вынуждена признать, что, возможно, отнеслась к их предыдущим предупреждениям слишком серьезно.

— Да, — натянула улыбку Сиенна. — Совершенно верно. Я бы хотела нанять тебя как музыканта для нашего небольшого собрания.

— А это не противозаконно?

— Нет. Это будет встреча между мной, четой Белладонн и несколькими важными фавнами в городе, а также с важными фавнами из моей собственной организации. Мы будем утверждать бюджет на предстоящий год.

— В Белом Клыке проводятся совещания по бюджету?!

Сиенна рассмеялась, но ей пришлось признать, что когда она только вступала в должность, она разделяла это логичное и презрительное мнение. Они были террористами, черт возьми. Зачем им было планировать бюджет? Но, конечно, реальность вскоре дала о себе знать.

— Деньги, припасы и еда не появляются у нас на пороге волшебным образом. Даже у террориста-смертника есть своя цена, хотя, к счастью, мы не используем такие методы. Наши жизни слишком важны, чтобы ими можно было так небрежно пренебречь.

Человек огляделся в поисках камеры.

— Но почему я?.. Я человек, а ты… Эм-м-м… Террорист?..

— Мы можем финансировать террористов за пределами острова, — исказила правду Сиенна. — Но здесь мы скорее общественная группа поддержки. Что еще нам остается делать? Пока ты не прибыл, здесь не было людей, с которыми нам требовалось бы сражаться. Должно быть очевидно, что в Менаджери мы не столько сражаемся с людьми, сколько помогаем фавнам.

— Думаю, в этом есть логика. Вам не с кем сражаться.

О, это было совсем не так. Они боролись с идеями. Они боролись с симпатией. Они боролись с сопереживанием. Потому что здесь, вдали от человеческой жестокости, фавнам было легко забыть о боли и начать задаваться вопросом: «А может быть, люди не такие уж и плохие?..» Их работой была поддержка ненависти и страха. Вот почему этот милый человек стал такой проблемой.

Но если он станет работать на них, даже если ему заплатят лишь за живую музыку, то его можно превратить в исключение из правила.

«Он не похож на других людей, — скажут фавны. — Он работает с Белым Клыком. Он другой».

Вместо того, чтобы стать угрозой их авторитету, он станет символом их силы. Того, что Белый Клык — и Сиенна Хан в частности — были настолько убедительны и так хороши, что смогли привлечь человека на свою сторону. Это пойдет на пользу и ему самому, поскольку тогда она сможет открыто поощрять фавнов быть доброжелательнее к нему, не рискуя потерять их поддержку. Он перестанет быть человеком и станет союзником Белого Клыка в глазах фавнов.

— И все, что мне нужно сделать, это сыграть несколько мелодий? Я согласен, — улыбнулся он. — Я искал способ отплатить миссис и мистеру Белладонам за их доброту.

— Доброта, да… — Сиенна покосилась на его яркую рубашку. Кали, очевидно, была к нему благосклонна. — Как насчет сто льен в час? — это была неплохая зарплата. — Может это и немного, но нам нужно профинансировать множество инициатив, и цель собрания — решить проблему с нашим скудным бюджетом.

— Все в порядке. Я потерял свой кошелек, свиток и доступ к банковскому счету, когда корабль, на котором я был, потерпел крушение из-за Гримм. Сейчас даже сотня льен — это серьезная сумма.

— Ну, ты заработаешь больше, поскольку встреча продлится больше часа, — сказала она. Честно говоря, с ним оказалось не так уж трудно поладить. Теперь он не представлял проблемы.

Конечно, вскоре ей придется отчитаться перед Кали и постараться убедить чрезмерно заботливую женщину, что у нее не было дурных намерений по отношению к человеку. Кали пребывала в плохом настроении с тех пор, как Блейк сбежала, и, без сомнения, пыталась компенсировать годы, проведенные без детей, чрезмерной опекой парня.

Честно говоря, Сиенне никогда не нравилась мысль разрыва Блейк отношений с родителями. По ее мнению, Блейк могла бы вступить в ряды Белого Клыка, но сохранить отношения с родителями. Сиенне было бы выгоднее поддерживать хорошие отношения с руководством Менаджери, но нет, Блейк хотела разорвать контакты, потому что была слишком упряма, чтобы попытаться помириться, и потому что им не нравился Адам.

Чего, честно говоря, следовало бы ожидать. Родители всегда с сомнением относились к первому парню, особенно если этот парень являлся террористом, был старше ее, а Блейк было меньше семнадцати.

А чего она ожидала? Адам заслуживал того, чтобы встать на учет.

Сиенна предпочитала притворяться, что их не существует, и не принимать в их конфликте никакого участия. Теперь, когда они расстались, она могла, наконец, перестать смотреть на Адама, как на растлителя малолетних.

— Собрание состоится через два дня, — сказала она. — Вот аванс в размере ста льен. Ты можешь прийти вместе с Кали и Гирой. И предупреди Кали, что она может прийти ко мне, чтобы уточнить пару вопросов, если ей это действительно нужно.

— Я приду. Спасибо.

— И все же последний вопрос.

— Да?

— Что ты сделал с Илией?

— Фавн-хамелеон? — он поморщился. — Она подошла ко мне и попросила сыграть для нее грустную мелодию о расставании… А потом она вроде как…

— Нет необходимости продолжать, — Сиенна подняла руку. — Думаю, я смогу додумать остальное.

В голову ей пришло нечто мерзкое.

Вскоре после этого человек извинился и, похоже, почувствовал облегчение от того, что его отпустили целым и невредимым. И снова она рада была увидеть, что он знал свое место, а также ей понравилось, что он не упомянул Корсака. Он даже не нервничал по этому поводу, возможно, просто не зная. Очевидно, акулы не были выдрессированы, а даже если бы и были, он вряд ли знал, что они вытворяют вдали от него.

— Мэм, — сказал Юма, — Вы уверены, что это разумно?

— Это простое решение. Теперь он работает на нас, а это значит, что на него нельзя смотреть как на обычного человека. Это также означает, что мы выигрываем от того, что он не расист, поскольку это становится нашим успехом в его обучении, а не в том, что он хороший человек с рождения.

— Не в этом дело. Все это логично.

— Что тогда?

— Фенек, мэм. Он об этом узнает.

— Точно, — по правде говоря, она на самом деле не рассматривала его кандидатуру. Она пообещала, что разберется с человеком, и она разобралась с ним. Буквально. Была предложена сделка, на которую он согласился. — Вряд ли он хорошо это воспримет, не так ли?

— Нет, мэм. Не думаю, что он отнесется благосклонно к тому, что вы наняли человека, который убил его брата.

— Акулы убили его брата, Юма. В то время с человеком игралась Кали, как с куклой для переодевания.

— Я знаю, мэм, но он может воспринять это по-другому.

— Хм… Я понимаю твою точку зрения, но неужели он действительно может настолько сойти с ума?.. — Сиенна весело рассмеялась. — Что самое плохое он сможет сделать?

* * *

— Злое божество! — Фенек вел проповедь так, как никогда не делал раньше, выпрямившись во весь рост и размахивая рукой, пока его паства опустилась на колени, широко раскрыв глаза, охваченная восторгом. — Чудовищный обитатель океанских глубин! Акула в человеческом теле пришла полакомиться нашими любимыми, нашими семьями, нашими детьми!

Верующие дружно ахнули.

— Он уже вторгается в наши школы, разговаривает с нашими детьми, а по ночам скармливает куски мяса акулам! Что будет, когда закончится мясо? В следующий раз они будут кормиться нашими детьми!

Несколько женщин упали в обморок.

Один мужчина вскочил на ноги.

— Нет! Мы этого не допустим!

— Его нужно остановить! — закричал другой. — Неужели никто не думает о детях!

— Мы должны думать о них! — взревел Фенек. — Мы должны начать действовать сами! Не проси о спасении, если у тебя не хватит сил спастись самому! У нас есть оружие, мы сами можем схватить чудовище глубин и отправить его туда, откуда оно пришло!

— Рыба-монстр!

— Мерзкая акула! Проклятие Корсака!

— Музыка тоже является частью проклятья! — истерично завопила женщина. — Он играл на гитаре, и я почувствовала влечение к нему. Он заставил меня подумать об измене мужу!

— Чудовищно! — зашипел Фенек. — Он старается запятнать и развратить умы хороших, честных фавнов. Воистину, он монстр, которого нужно остановить. Мы покажем это всему миру. Мы разоблачим и уничтожим его раз и навсегда! Мы покончим с ним ради всех фавнов!

— Ради всех фавнов! — закричали верующие, вскакивая на ноги.

— СМЕРТЬ ГЛУБОКОВОДНОМУ!

* * *

— Наверное, вы правы, — согласился Юма, пожимая плечами. — Может быть, я зря беспокоюсь.

— Думаю, да, — кивнула Сиенна. — Фенек в скорби, но скорбь не равнозначна сумасшествию, — раньше этот фавн всегда был спокоен. Потеря брата, несомненно, стала для него шоком, но он быстро оправится. — Я уверена, что все будет хорошо.