Нару продолжала учиться в школе, переходя из класса в класс. Всем её друзьям казалось, что период негласного траура по Нефриту давно прошёл. Но ведь друзьям было не обязательно знать, что Нару до сих пор хранила ту самую окровавленную повязку, которую она сделала из своей пижамы. Пижаму пришлось выбросить потом, конечно, но повязка продолжала лежать в тайном отсеке шкатулки с украшениями.
Внезапно для самой себя Нару полюбила небо, звёзды, космос. Даже какое-то время астрологией увлекалась. Однако гадание по движению планет осталось где-то там, в прошлом, наравне с другими увлечениями детства. А космические атласы она продолжала покупать и по сей день.
Иногда, когда мама уже спала, Нару выходила на балкон и смотрела на ночное небо. Луна то обращалась в серп, то была полной, иногда и вовсе пропадала, но звёзды… Их свет никогда не покидал Нару: даже в самые тёмные ночи, когда тучи полностью укрывали за собой небосвод, какая-нибудь из особо отважный звёзд всё равно умудрялась показаться Нару и развеять её печали своим сиянием. А иногда, когда слёзы ностальгии по первой любви рвали юное сердце, Нару мерещился шёпот, будто сами звёзды утешали её. И тогда на её лице вновь появлялась улыбка.
Прошли годы, Нару выросла, дала себе новый шанс на счастье, вышла замуж. Она вновь полюбила и была любима, Нефрит окончательно превратился в горько-сладкое воспоминание родом из далёкой юности, но звёзды продолжали петь для неё свои едва слышимые песни, а Нару не прекращала их слушать.