Кайден — это диагноз.
Это вечера в обнимку, смешливые колкости и очаровательные вольности. Это тренировки в поте лица, суровый взгляд и готовность тут же подхватить, если что-то пойдёт не так. Это ветер в волосах, привкус чего-то мятного и глухое щемящее чувство в груди, отчего сердце тревожно сжимается на каждый стук.
Его поцелуи не обжигают. Они едва касаются кожи, покрывая плечи, спину и поясницу. В каждом жесте какое-то скрытое обожание, и Джи У плавится-плавится-плавится в чужих руках, что едва ощутимо сжимают бёдра. Так хорошо.
Прикосновения не горячие. Мягкие, бережные, будто Джи У какая-то статуэтка. Такая хрупкая, что даже от ветра может пойти трещинами. Но прикосновения нежные, почти щекотные, проходятся под рёбрами, по тазовым косточкам, и аккуратно зачёсывают мешающую взмокшую чёлку.
Движения не заставляют несдержанно кричать. Они томят, растягивая удовольствие, заставляют насаживаться самому и делать самое постыдное: молить. Молить сжать сильнее, грубее, резче. Джи У не хрусталь.
Кайден так не думает. Он бережливо целует каждый выступающий позвонок, прикусывает загривок, мягко проводит руками по груди, к животу, осторожно сжимает основание члена и довольно урчит прямо рядом с ушком Джи У.
Джи У почти скулит, хватает ртом воздух, а Кайден не торопится, размеренно толкаясь в податливое тело, что-то шепча и прижимаясь близко-близко, чтобы Джи У кожей чувствовал чужое тёплое дыхание у себя на шее. Так хорошо.
Тепло. Джи У чувствует себя сокровищем. И стоны у Кайдена урчащие, словно он всю жизнь был котом, довольные. Он утопает в этой ласке.
Тёмные, почти чёрные волосы щекочут щёки и ключицы, он почти смеётся, но давится стоном, кончая на сбитые простыни.
А затем Кайден мягко переворачивает его на спину, целуя горло, прикусывая выразительные ключицы и целуя мягкие приоткрытые губы. Как будто Джи У был божеством. Нежно проводит языком по ним, отмечая привкус недавних молочных конфет. Целует снова, позволяя Джи У самому вести.
Они не спешат. Никто их не торопит. Кайден вновь целует: касается губами лба, горящих щёк, прикрытых век, кончик носа, подбородок. Прикусывает кожу, втягивая и пробуя на язык, отпускает — алое пятно красиво расцветает над ключицей. Джи У почти затихает, готовый уснуть в любой момент, а Кайден лишь хмыкает. Так по-кошачьи, что Джи У зарывается пальцами в тёмные волосы, прикрывая глаза. Медленно массирует кожу головы, перебирая тяжёлые пряди, и довольно вздыхает.
Кайден жмурится, накрывая их одеялом.
И тихо-тихо шепчет слова любви, что теряются где-то в складках одеяла и в закромах сознания Джи У.
Кайден — это диагноз.