Открыв глаза, Оливер не сразу понял, сколько сейчас времени; по ощущениям — раннее утро, но числа на экране телефона говорили, что день уже подходит к концу. Через плотные шторы солнечный свет почти не проникал в комнату, темно, как в пасмурную погоду, не понять: утро или вечер. Юноша почти минуту пристально смотрел в телефон, уверенный, что часы просто сбились, но, отодвинув тяжёлые шторы, убедился, что часы в порядке — солнце клонилось к горизонту. Ещё ни разу в жизни не получалось проспать так долго, в интернате подъём всегда был строго в одно время, и даже в постели с Джеймсом долго пролежать не получалось — в загородном доме Оливер по привычке вставал почти с рассветом.

По спальне юноша ходил завернувшись в одеяло — розовое платье лежало на полу, другая одежда висела во встроенном шкафу, дойти до него полностью голым было слишком стыдно, даже если сквозь задёрнутые шторы никто и не мог его увидеть. Нельзя же рисковать показать посторонним своё тело, прислуга иногда входила, не стучась, видимо, посчитав, что в комнате никого.

Оливер оделся в первое попавшееся на глаза летнее платье, стараясь побыстрее избавиться от сдавливающего грудь ощущения. Щёки горели огнём от стыда при воспоминаниях о вчерашнем вечере. Наставники были правы, когда говорили, что алкоголь плохо влияет не только на здоровье омег, но и на поведение. И что теперь думает Чарли? Что его супруг после двух бокалов готов лечь в постель с любым альфой, ещё и позволит себя повязать? Сам же вчера полез, Чарли сначала даже отказаться хотел, но... Джеймс говорил, что алкоголь сильно влияет на память и на утро не всегда получается вспомнить, что происходило, но Оливер помнил всё до мельчайших подробностей, до последнего слова в разговоре с Чарли.

А если после того, что случилось вчера, уже получилось забеременеть? Омегам вообще нельзя пить, а беременным тем более, для ребёнка слишком вредно. А если родится инвалид? Оливер заплакал, накрывшись одеялом с головой. Тонкого платья не хватало, чтобы чувствовать себя в безопасности, кокон из тёплого одеяла больше походил на броню, хоть эта броня и не могла защитить ни от Чарли, ни от вчерашнего позора и стыда за него.

От замужних омег не так много требуют, тем более от него — всего лишь родить мужу здорового наследника, но даже с этим он не справился. От горьких мыслей о возможных болезнях ребёнка и о гневе Чарли оторвал громкий звонок телефона — подушка нисколько не приглушала звук. И от того, что звонил Джеймс, стало ещё хуже. Джеймс до сих пор считает развод лучшим исходом, точно разозлится, когда узнает о вчерашнем.

– С тобой всё хорошо? – Вместо приветствия спросил альфа и громко выдохнул, услышав голос супруга. – Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться! Ты в порядке?

Оливер всхлипнул и провёл по лицу ладонью, стирая слёзы, на коже остались серые разводы от туши — умыться вчера как-то не пришло в голову.

– Я в порядке. Я проснулся только недавно...

– Ты? – Недоверчиво протянул Джеймс. – Что ты делал ночью? Что Чарли с тобой сделал?

– Ничего! – Поспешно заверил Оливер и тут же прикусил язык. То, что Чарли вчера сделал, никак нельзя было назвать "ничего", и врать о таком тем более нельзя. – То есть... Мы... Я случайно напился и...

– Ты? Напился? – Джеймс с каждым словом говорил всё громче, но не от гнева, скорее от страха за супруга. – Что у вас там происходит?! Что Чарли с тобой сделал? Он тебя напоил?

– Чарли ничего не делал! Я сам. На юбилее. Я случайно, я думал, это просто лимонад разноцветный... Я больше никогда не буду пить, клянусь! – Юноша поднял голову вверх, стараясь сдержать слёзы. – Но мы с Чарли...

Джеймс чем-то поперхнулся и запротестовал резко охрипшим голосом:

– Нет! Я не хочу об этом слышать. Никогда. – Он прокашлялся и продолжил спокойнее, тише, но быстрее, словно слова отчаянно пытались угнаться за мыслями. – Оли, я не стану злиться или ругаться, я не стану запрещать тебе спать с Чарли, это твой выбор, я не могу тебе запрещать. Я не стану возражать, если ты захочешь с ним переспать и до течки, и если захочешь после... Он тоже твой муж, это нормально. И к ребёнку я буду относиться хорошо, но, пожалуйста, я не хочу об этом знать. Я не хочу по ночам думать, чем ты сейчас занимаешься с Чарли, не хочу. Если ты вчера с ним переспал — я не хочу об этом знать. Хорошо?

– Хорошо, – тихо ответил омега, не понимая до конца, радоваться этому или нет.

Судя по булькающим звукам, Джеймс наливал что-то из бутылки.

– Лучше расскажи, что у вас вообще происходит.

Оливер поднялся с пола и направился к ванне, ощущать на коже остатки косметики неприятно.

– Чарли вч...

– Только не о Чарли. – Мгновенно перебил Джеймс. – Давай поговорим о чём угодно, только не о Чарли.

***

Чарли стоял на кухне, глядя на небольшой огонёк свечки, воткнутой в пирожное. Тишина почти оглушала: прислуги в коттедже было меньше десяти человек, и все уже разбрелись по спальням в противоположном от кухни крыле, Оливер скорее всего тоже спал в такой час, шуметь было некому.

Прежде чем с маленькой голубой свечки потёк воск, альфа задул огонёк и выбросил свечу в мусор. Праздновать дни рождения с размахом в семье было не принято, тем более дни рождения детей, учитывая, что у всех троих праздник выпадал на учебные дни и забирать их из школы-интерната никто не собирался. Чарли был этому только рад — праздновать в один день с отцом было невыносимо, тот не терпел конкуренции даже от собственного сына, так что короткие поздравления четвертого числа Чарли вполне устраивали. Лили, возвращаясь с летних каникул на учёбу, всегда брала с собой три маленьких свечки, размером с мизинец, разных цветов — свой собственный цвет для каждого именинника, и превращала любой небольшой десерт в праздничный торт. После совершенолетия традиция как-то сама собой сошла на нет, не всегда получалось собраться втроём, мешало то одно, то другое, так что Чарли каждый год в гордом одиночестве поддерживал маленькую традицию.

Поздравления всегда начинались с утра четвёртого числа и к вечеру их набиралось несколько десятков — Лили, папа, дядя Джером, друзья с университета... В этот раз не хватало только Джеймса, он уже несколько дней молчал, не звонил и не писал, полностью игнорируя существование брата. В какой-то степени, так даже лучше — если бы позвонил, началась бы очередная ссора. Особенно если Оливер успел рассказать ему о вчерашнем вечере.

Пирожное не лезло в горло, настолько плохого настроения в такой день ещё ни разу не было. Изначально нельзя было слушать этого придурка, по отдельности найти омег было проще и быстрее, а сейчас уже ничего не изменить, слишком поздно. Если бы всё выяснилось до свадьбы — можно было бы что-то придумать, но сейчас... Развод — огромное пятно на репутации, и явно не улучшит отношения с отцом.

Краем глаза Чарли заметил белое пятно в дверном проёме, повернул голову и с удивлением и каким-то непонятным для себя разочарованием понял, что это пятно — Оливер; светлое платье в тёмной обстановке сильно выделялось.

– Можешь подойти, я не кусаюсь, – вздохнул альфа.

Оливер медленно подошёл и протянул свой телефон, глядя в пол. Чарли взглянул на экран — страница для регистрации в мессенджере.

– Можете... то есть, можешь помочь? – Тихо произнёс Оливер, словно боясь, что кто-то подслушивает.

– И что мне с этим делать?

– У меня не получается зарегистрироваться... – Ответил омега, не поднимая глаз с пола.

– А никого другого не нашёл, чтоб помогли? – Фыркнул Чарли, но начал вбивать номер телефона и первый пришедший в голову пароль. Спустя минуту телефон вернулся к владельцу. – Всё, пароль в памяти телефона сохранён, не забудешь. Что-нибудь ещё?

– Нет.

Чарли кивнул и подвинул пирожное к супругу.

– Если хочешь – ешь, не хочешь — поставь в холодильник.

Оливер, ни разу не взглянув на мужа и не сказав больше ни слова, сел за стол и принялся за десерт, перед этим удивлённо осмотрев след от свечки в креме. Чарли думал, что делать дальше — с омегой надо налаживать отношения, нельзя же каждый раз его спаивать, чтобы добровольно лёг в постель. Ждать течки? От секса без узла пользы для зачатия мало, а с узлом Оливеру больно без течки. К тому же, Джеймс до свадьбы соглашался отдать омегу только на несколько дней в течку. С другой стороны — до течки почти месяц, Джеймс с ума сойдёт за это время.

Чарли усмехнулся, вдруг поняв, что уже несколько минут рассматривает юношу перед собой, думая совсем не о том, о чём нужно. До вчерашнего Оливера не получалось рассматривать в таком ключе, ещё до свадьбы альфа смотрел на него исключительно как на официального супруга, папу для своих будущих детей и не больше. Теперь взгляд цеплялся за ключицы, колени под короткой юбкой, и то, что тонкое платье скрывало. Симпатичный, даже красивый, если бы только не рыжие волосы...

– Оливер, ты собираешься ложиться ближайшие... часа полтора-два?

Юноша пожал плечами, не поднимая голову.

– Я сегодня поздно проснулся, вряд-ли усну до полуночи. А что?..

Оливер резко сдвинул ноги сразу после вопроса, Чарли тяжело вздохнул, заметив это. Пьяный омега действительно был смелее, чем трезвый.

– Не волнуйся, принуждать я тебя не стану, если не захочешь, ничего не будет. Исключение только в течку, если не забеременеешь до неё, тогда тебе придётся лечь со мной независимо от желания. Но до этого — только если ты сам позволишь.

Оливер заметно расслабился, осмелился наконец поднять взгляд на альфу и отодвинул от себя пустую тарелку с крошками.

– Тогда что мы будем делать?

– А кроме секса нет никаких вариантов? Можно фильм посмотреть. Или на улицу выйти, сегодня тепло.

Омега взглянул на окно — солнце село, а дополнительного освещения на участке не было предусмотрено, кроме темноты ничего не разглядеть.

– Лучше фильм.

Телевизоры в коттедже были только в двух комнатах — первая была подобием рабочего кабинета, где стояли удобный широкий стол, кожаный диван и небольшой холодильник для напитков. Вторая комната была полноценной спальней, где кроме кровати, кондиционера над ней и телевизора ничего не было. Идею со спальней Чарли отбросил почти сразу, Оливер в такой обстановке не поверит, что от него сегодня ничего не требуют, а в кабинете можно неплохо провести время, диван мягкий, достаточно широкий, и не натолкнёт омегу на тревожные мысли.

Чарли сел на диван и взял с деревянного подлокотника пульт.

– Есть идеи, что посмотреть? Я в фильмах не разбираюсь. Особенно в том, что смотрят омеги.

Оливер сел рядом, но так, чтобы случайно не коснуться мужа бедром или плечом. До сих пор стесняется, усмехнулся Чарли, и где же это стеснение вчера было?

– Свадьба вслепую? – Предложил юноша, немного подумав. – В интернате его часто показывали.

Чарли приподнял бровь, застыв в одной позе с пультом в руке.

– В интернате показывали фильмы?

Оливер кивнул.

– Каждую субботу, но только для тех, кто всю неделю хорошо себя вёл.

Чарли отошёл от оцепенения и стал нажимать на кнопки пульта, вбивая в строку поиска нужные слова. На экране высветилась обложка фильма с названием и лицами трёх актёров, чуть ниже — краткое описание, год выхода и рейтинг.

– И это в религиозном интернате показывали? Стесняюсь спросить, за что там рейтинг "восемнадцать плюс" стоит. Я думал, для монашек такое — грех.

Оливер залился краской.

– Там нет ничего такого, просто... первая брачная ночь. Без подробностей. Наставник Олаф говорил, нам полезно знать, чего ждать по ночам после замужества.

– Отличная идея — учиться жизни по выдуманным историям, – фыркнул альфа. – Ещё бы по порнофильмам учились...

Чарли включил фильм и сразу перемотал вперёд, пропуская несколько заставок. Ничего хорошего ожидать не приходилось, что-то хорошее в религиозном интернате воспитанникам не показали бы. Папа рассказывал, как после введения закона о двух мужьях резко начали снимать фильмы на эту тему, зачастую — экранизации книг, за несколько недель ставших бестселлерами. Не было ничего удивительного в том, что все эти истории старались сделать одно и тоже — убедить альф и омег, что закон им не навредит, а наоборот, поможет. Но спустя годы это смотрелось мерзко — на бумаге красивая обёртка, а в жизни вечные проблемы в отношениях на троих. Увы, закон об одном ребёнке быстро отменили, поняв, к чему он привёл, но закон о двух мужьях и не собирались, несмотря на массовые протесты в первые годы.

Тёмный экран под трели каких-то птиц на фоне сменился на виды здания интерната с различных ракурсов. Пятиэтажное, деревянное, сохранившиеся ещё века с девятнадцатого, Чарли мгновенно его узнал — это был первый интернат, куда они приехали с Джеймсом, за тридцать лет с момента выхода фильма здание и его окружение ничуть не изменились. Только омеги в реальности уже давно не носили форму, как в фильме, будто гимназистки, все ходили, в чём удобно, а не в темно-синих юбках с жилетками из той же ткани и светлых блузках.

Оливер следил за происходящим на экране, будто видел впервые, а Чарли пропускал большую часть диалогов мимо ушей — романтика его не интересовала, тем более настолько банальная, краткое содержание раскрывало почти весь сюжет, так что судить было легко: омега, выросший в интернате, незнакомые альфы, которые должны были стать его мужьями — конечно же всё закончится взаимной любовью до гроба и кучей детей от обоих альф. Пропаганда для омег и альф, чтобы меньше возмущались и верили в то, что в таком браке можно счастливо жить. Тридцать лет назад было не принято, чтобы интернатки отказывались от брака, за века сложилась традиция — альфа выбирает омегу, не иначе, что-то начало меняться только спустя лет десять, когда повзрослело новое поколение, осознавшее всю полноту демографической катастрофы, тогда выбирать начали омеги, альфы могли только предложить свою кандидатуру и надеяться на взаимность. Но до тех пор большая часть омег выходила замуж за незнакомцев и вряд-ли такие браки оказывались счастливыми, особенно учитывая, как плохо относились к разведённым.

События на экране разворачивались быстрее, чем ожидалось и не совсем по тому сценарию, который Чарли успел представить по краткому описанию. Омега на экране ломал ожидания уже тем, что не хотел замуж — тридцать лет назад попробуй сказать такое вслух, окружающие живьём сожрут — ещё и планировал поступать в университет. Всего спустя пятнадцать минут хронометража уже была назначена свадьба, омега пережил несколько истерик и пару нервных срывов и даже пытался сбежать из дома будущих мужей через окно.

– Ночью надо было бежать, идиот, – вслух подумал Чарли, – пока все спят.

– Не помогло бы. – Со странной интонацией ответил Оливер. – Его бы всё равно нашли и вернули.

Юноша подвинулся чуть ближе к мужу, и альфа, не долго думая, приобнял его за плечи — фильм только ради этого и включили, чтобы сблизиться хотя бы так.

– Замужнего бы вернули, если бы было заявление о пропаже, как ближайшим родственникам, а так эти двое ему пока никто — достаточно сказать полиции, что не хочет возвращаться и уехать в другой город.

Оливер нахмурился и положил голову на плечо альфы, о чем-то напряжённо думая. На экране за пару минут успела пройти свадьба, мелькнуло белое платье, слова "согласен" и все резко переместились в спальню. Оливер вывернулся из рук мужа и снова отсел чуть подальше, покраснев до кончиков ушей. Чарли усмехнулся и вернулся к фильму, не признаваясь себе в том, что глупая романтика для омег его зацепила.

Брачная ночь постепенно превращалась из романтики в ужасы: омега отчаянно пытался придумать способ сбежать, но не успел, альфы вернулись в спальню и, не слушая возражений новоиспечённого супруга, не обращая внимания на сопротивление, уложили его в постель.

– Значит, вот такое тебе наставники говорили ожидать от мужей после замужества? – В лёгком шоке пробормотал Чарли. – Это же самое настоящее изнасилование.

– Они его мужья.

– И что с того? Это повод насиловать? – Чарли поморщился от очередного крика омеги на экране и убавил звук, стараясь отогнать подальше мерзкие воспоминания. – Отвратительно. Больные ублюдки.

– В первую брачную ночь обязательно... – Оливер замолк на середине предложения, не выдержав смущения.

Омега на экране рыдал, пытаясь вырваться, но двое альф легко его удерживали и нагло врали, что нужно немного потерпеть, что в первый раз всегда больно, что супружеский долг обязательно нужно выполнить... Знакомые фразы били по мозгу кувалдой. Таких уродов на одном заводе делают? Отец говорил папе тоже самое, слово в слово.

– Обязательно насиловать супруга?

– Это не изнасилование, – спокойно возразил Оливер, – они его мужья, имеют право.

Чарли выключил телевизор, не в силах больше смотреть на пытки — никак иначе назвать это не получалось, два узла подряд для девственного омеги это пытка.

– То есть, наставники тебе говорили, что так и должно быть в первую брачную ночь?

Оливер кивнул. Чарли потянулся к пачке сигарет в кармане брюк, встал с дивана и открыл окно. Все моменты до свадьбы и после неё вдруг внезапно прояснились: вечно опущенный взгляд, робость, паника в первую ночь. Если в интернате учили такому, страшно думать, что ещё могли вбить воспитанникам в головы.

– По-твоему, я могу в любой момент сделать тоже самое?

– А разве нет? Ва.. Тебе же нужен ребёнок.

– Оливер, это не нормально, так не должно быть. Если ты не хочешь секса, тебя никто не может заставить, даже муж. Даже ради того, чтобы зачать ребёнка. Ты всегда можешь отказаться. Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы ты добровольно согласился, я никогда не возьму тебя силой. – Чарли затянулся, в голове вспыхивали одна за одной новые тревожные мысли, воспоминания о том дне, когда омегу забрали из интерната. – Ты вообще соглашался на этот брак? Или наставники поставили тебя перед фактом, что тебя уже выбрали?

Оливер промолчал, и без слов понятно, каков ответ.

– А я ещё думал, почему ты выглядишь так, словно тебя под дулом пистолета заставили подписывать бумаги... – Альфа положил окурок в пепельницу и вернулся к супругу. – Тебе в интернате рассказали хоть что-то про нас с Джеймсом? Хотя бы требования?

– Требования?

– Чтобы оставить заявку на омегу, нужно указать детали, чтобы сразу сузить круг поиска. Мы с Джеймсом несколько интернатов обошли, омеги отказывались по разным причинам, так что в последний раз Джеймс вписал в заявку все подробности, которые обычно отпугивали. Я был уверен, что ты согласился на всё...

Мерзкое чувство проползло по позвоночнику и сдавило грудную клетку. Чарли чувствовал себя насильником. Оливер ни на что не соглашался, жил первый месяц как затравленный зверь, ожидая от мужей самого плохого, а теперь, когда он успел в одного влюбиться, его забрали прочь. Оливер вчера не соглашался, он боялся, что по-другому будет хуже, алкоголь лишь помог сделать первый шаг.

– Прости, Оливер. Я не могу развестись, одиночный развод — это несмываемый позор.

– Я понимаю.

Чарли потёр переносицу. Развестись нельзя, но и заставлять омегу, попавшего в этот брак как муха в паутину, тоже нельзя. Какая-то безвыходная ситуация. Отец в любом случае будет в гневе.

– Завтра отправлю тебя к Джеймсу, я больше тебя не трону.

– А как же ребёнок? Тебе же нужен наследник...

– Нужен. Но я не могу тебя заставить. Ты не соглашался, это неправильно.

– Я согласился, когда ушёл от Джеймса. Я согласен на всё.

– Даже спать со мной каждый вечер? – Чарли сам не понимал, какого ответа ждёт — от отказа море проблем, но вынужденное согласие ничем не лучше изнасилования.

– Да, – ответил Оливер, снова краснея. – Джеймс тоже не против, он сказал, что я могу сам решать, с кем быть. И он не будет возражать, даже если я захочу... этого, не только ради ребёнка, но и просто так. – Омега поднялся на ноги и встал перед мужем. – И... я хочу.

Чарли почувствовал, как с плеч упала гора, дышать стало легче, но сомнения никуда не делись, впились в кожу мелкими иголками.

– Подумай до завтра, может, ещё передумаешь.

– Не передумаю. – Омега поднялся на носочках и положил руки на плечи альфы для лучшего равновесия. – Чарли, я согласен на всё. Прямо сейчас.

Оливер не смотрел мужу в глаза, и без этого едва дышал от чрезмерного смущения, но Чарли заставил посмотреть — поднял голову за подбородок и поцеловал, прижимая за талию.

– Идём, – альфа подхватил супруга на руки и направился к соседней комнате, кровать удобнее дивана.

Включать свет Чарли не стал — очертания предметов можно было различить, а этого более чем достаточно — положил омегу на постель и закрыл дверь. На платье даже не оказалось застёжек, ни пуговиц, ни молнии, хватило нескольких секунд, чтобы стянуть его через голову и вновь уложить омегу на спину. Пьяный Оливер был интереснее, без алкоголя, заглушающего стыд, он не находил в себе сил ничего сделать, ни поцеловать, ни прижаться ближе, ни сказать, как приятнее.

– Не зажимайся, больно не будет.

Чарли провёл пальцами по внутренней части бедра и чуть надавил, заставляя омегу раздвинуть ноги.

– А можно... – Оливер тут же замолчал, не договорив, раздвинул ноги и расслабился, чтобы точно не было больно.

– Что можно?

Чарли навис сверху, с интересом ожидая ответ.

– Я... нет, ничего.

– Чего ты хочешь?

Юноша молчал, сгорая от стыда. Тело хотело повторить то, что было вчера, но сказать об этом вслух...

– Оливер, чего ты хочешь? – Повторил альфа. – Я не сделаю вообще ничего, пока ты не ответишь.

– То, что вчера... – Оливер зажмурился и попытался сдвинуть ноги, но Чарли не позволил. – Языком...

Чарли улыбнулся — какие-то крупинки смелости в омеге всё же были и без вмешательства алкоголя.

– Я понял.

Альфа спустился ниже, руками придерживая омегу за бёдра, чтобы не мешал, когда начнёт дёргаться при оргазме, как в прошлый раз.

Оливер закрыл лицо руками, чувство вины не давало расслабиться и получать удовольствие. Чарли нужен только ребёнок, а от таких ласк зачать нельзя. Зачем вообще делать в постели то, от чего альфа не получает удовольствие? Такое не делал даже Джеймс, тогда зачем Чарли согласился на это, а вчера начал сам? Не мог же он влюбиться, как и Джеймс? Или мог? По телу пробежала знакомая волна, мышцы напряглись и расслабились, кончики пальцев закололо иголками.

Альфа снял футболку и снова навис над супругом.

– Это всё на сегодня или можно продолжить?

– Можно.

Чарли вошёл, одновременно целуя омегу, тот без тени брезгливости ответил на поцелуй. Тонкие руки лежали на кровати, Оливер не пытался прижать к себе альфу или сделать хоть что-то, просто позволял себя взять и не понимал, что ещё можно сделать. Кончив, Чарли вышел, не дожидаясь, пока образуется узел. Оливер в недоумении сел на постели.

– Что-то не так?

– Ты о чём?

– Чтобы забеременеть нужен узел, без него не получится...

– Вероятность есть и без него, просто меньше. Я не садист, тебе вчера было больно, пока не начнётся течка, я тебя не повяжу.

– Я могу потерпеть.

– Я не хочу, чтобы ты терпел. Я не хочу причинять боль. Даже ради благой цели.

Оливер кивнул, чуть улыбаясь — не придётся каждый день терпеть боль от узла до течки, а течка может и не наступить.

– Тебе пора возвращаться в свою комнату. Поздно уже.

– А можно здесь остаться?

Альфа поднял супруга на руки.

– Нельзя. Я сплю один.

Оливер протяжно выдохнул, в сердце кольнула игла. Он не надеялся на любовь от Чарли, и не ждал от себя, что Чарли получится полюбить: не бояться, уважать —да, но не полюбить. Чарли нужнен только ребёнок, это было оговорено столько раз, но почему-то на душе стало тоскливо от осознания, что так всё и есть, будто внутри потухла надежда на что-то большее.

Лёжа в своей постели, юноша смотрел в потолок, не понимая, почему так хочется плакать.