Келус не спит.
Дань Хэн замечает это не случайно: с самой их встречи он наблюдает за новым знакомцем, подмечая мелкие привычки, и отсутствие сна ярко бросается в глаза. Не бодрствующим Келуса он видел только тогда, когда он терял сознание, и это не могло не напрягать. Сначала, потому что Келус был чужим, и неясно, что от него следовало ожидать; сейчас, потому что Келус стал тем, за кем Дань Хэн шагнёт даже в преисподнюю.
Келус не спит, и это его тревожит. Келус не терял сознания спонтанно, в основном под сильной стимуляцией, вроде стелларона или подозрительного чая, который, в прочем, всех доводил до ручки.
…что ж, его это всё ещё тревожит.
Келус часто делал вид, что ложится спать, но на деле бродит по экспрессу, играет в игры, да мается какими-то делами. Не спит. По нему сразу видно, когда он устаёт, однако тогда в нём просыпается неведанное упрямство, и он всё равно не слушает окружающих. Келус вообще часто был себе на уме, и Дань Хэн не понимал, что с ним не так. Может, его мучают кошмары?
Келус чаще стал появляться у него, потому что, вот уж совпадение, заметил и его проблемы со сном. Он что-то говорил о важности сна, и вальяжно устраивался рядом, обжигающе тёплый из-за стелларона в груди. Кошмары Дань Хэна таяли перед ним, словно весенняя капель, и он спал. Мирно, спокойно, тихо. Долго.
А Келус не спит. Он иногда шарился в телефоне, иногда — в базе данных, а иногда просто сидел рядом, охраняя его сон, наблюдая пустым взглядом. Это было и жутко, и интересно до мурашек: Келус был странным. Всегда был странным, но это не мешало людям тянуться к нему, и Дань Хэн не стал исключением. Он лишь зашёл дальше, присвоив большую часть его внимания себе.
Дань Хэн отвлекается, когда Келус заходит в архив. Тот выглядел довольно устало, но наверняка пришёл составить ему компанию, удобно заваливаясь на матрас, уже достав телефон. Дань Хэну давно не снились кошмары, просто это уже стало привычкой — приходить вот так, чтобы просто побыть рядом.
Он, на самом деле, никогда не видел Келуса спящим. Без сознания — да, но это явно было не совсем то, чего бы ему хотелось сейчас. Келус негромко ворочается, устраивается наконец, и запускает игру на телефоне, а Дань Хэн вздыхает. Он отходит от стеллажей, прихватив с собой планшет, чтобы доделать уже свои записи в постели. С Келусом это было легче, потому что было тепло и уютно, но Дань Хэн и не думал о том, чтобы уснуть, удобно оплетая Келуса кольцами эфирного хвоста, который переливался бирюзой в полутьме архива. Он слышит тихий бубнёж о «беспардонных драконах», и мягко хмыкает.
Кончик хвоста слабо похлопывает парня по груди, пока оба сосредоточены на своих экранах: Дань Хэн сортирует информацию в базу данных, а Келус тихо увлечён своей игрой. В архиве негромко шумит системный блок, и Дань Хэн задумывается: сможет ли он уложить Келуса? Говоря объективно, всему живому нужен сон, и Келус не мог быть исключением.
Дань Хэн некоторое время уже обдумывает этот вопрос, отвлекаясь от базы данных. Кажется, детям для крепкого сна пели колыбельные на ночь?.. Внезапно, это оказалось первым, что пришло ему на ум. Келус не был ребёнком, но он ведь совсем недавно стал осознавать себя и окружающий мир.
Из горла вырывается негромкое мычание, перетекающее в плавную мелодию. Келус в недоумении поднимает голову, но Дань Хэн не смотрит на него: наоборот, казалось, словно он был поглощён сортировкой новой информации. Кончик хвоста всё также мирно похлопывал Келуса по груди, и в архиве стало невероятно уютно: четкий ритм, спокойный голос и тихий тон стали смягчающим завершением дня, и Келус невольно заслушался. Он моргнул, чтобы согнать наваждение и продолжить игру, но в скором времени почувствовал навалившуюся усталость последних дней. Он действительно устал от переполняющих его эмоций и впечатлений, особенно от голосов в голове, что перебивали друг друга, напоминая статичный шум радио. Но голос Дань Хэна был удивительным, наверное, потому что Келус на некоторое время словно потерял связь с реальностью, а мелодия всё лилась и вилась вокруг него, подобно ветру и шуму волн, убаюкивая тревоги. Даже голоса стелларона поутихли, будто тоже прислушались, и в голове наконец наступила блаженная пустота. Телефон вскоре выпадает из расслабленных рук, и в архиве слышен лишь стихающий голос Дань Хэна, который коротко улыбнулся, откладывая планшет в сторону. Он тянется к телефону, выключая и кладя его к планшету, удобнее заключая Келуса в свои объятия. Дань Хэн смотрит на него некоторое время, чтобы по итогу убрать серебристую чёлку, что падала на глаза: Келус ничем не отличался от других, будучи спящим, но Дань Хэн посчитал, что этот вид ему нравится куда больше, чем когда Келус был без сознания от переутомления.
Мягкий звук чужого дыхания рядом был непривычным. Он и не знал, что Келус может быть таким привлекательным для сна, чтобы Дань Хэн накрыл их тонким пледом и уснул следом, пригревшись о чужое тепло.
***
Просыпаясь, Дань Хэн обнаруживает, что почти все его конечности служат Келусу подушками. Хвост непроизвольно дёргается, а он сонно залипает на дрожащих серебристых ресницах. У Келуса умиротворённое выражение лица, и Дань Хэн моргает: а-а, вот оно что, Келус всё ещё спал.
Непривычно.
Обычно, при пробуждении, он видел Келуса играющим в телефоне или вообще не видел: тот сидел в общем вагоне с Март. Сейчас же Келус спал… удивительно сладко. Настолько, что и самому хотелось поспать подольше, но он лишь наблюдает, ожидая, когда Келус откроет глаза. Будет ли его золотая радужка тёмной ото сна? Слипнутся ли у него нижние реснички? Дань Хэн странно питал интерес к таким мелочам, которые никогда не имели особого значения.
Келус открывает глаза, и Дань Хэн убеждается: золотая радужка правда тёмная. Он некоторое время смотрит в пустоту, пока не встречается взглядом с Дань Хэном.
— Доброе утро, — он мягко улыбается, пока Келус пытался что-то для себя осознать, параллельно распутываясь из полупрозрачных колец эфирного хвоста. В конце концов он трёт лицо руками и замирает на месте.
— Мне снился сон, — звучит хриплый со сна голос. На вопросительный взгляд Келус пожимает плечами: — Меня сожрал дракон.
Дань Хэн хмыкает, выпуская его из своих объятий.
— Пойдём завтракать.
Келус согласно мычит, трёт глаза и тянется, блаженно зажмурившись.
— Дань Хэн, — зовёт он.
— М? — Дань Хэн переодевает кофту, обращая внимание на Келуса.
— Доброе утро, — в золотых глазах сияет солнце, и Келус благодарно улыбается. Дань Хэн чувствует, как замирает сердце, и гонит смеющегося Келуса в ванную. В любом случае тот, кажется, был в полном порядке.
Дань Хэн думает петь колыбельные почаще.