1 сентября 2002

Гарри Поттер(?) Блэк(?) Лестрейндж (?)

Через пять минут поезд отправится в Хогвартс.

Меня не радовало уже ничего. Я злобно раскрыл двери и швырнул чемодан в пустое купе. Я плюхнулся на одно из сидений и тяжело дышал, пытаясь выпустить злость. Мои обычные эмоции при общении с моей семьей всегда имели циклический порядок: вина, страх, злость. Я был бы рад разрыдаться, чтобы хоть как-то избавиться от этой ноющей и скребущей боли в груди. Мне было тошно, грустно и горько. Но я не должен позволять себе показывать хоть что-либо из этого!

«Гарри Поттер! Мы не так тебя воспитали! Где твои манеры? Держи лицо!» — мысленно передразнил я.

С малых лет муштра. Муштра. И муштра.

«Гарри, руки! Гарри, локти! Гарри, осанка! Гарри, если у тебя есть частица маггловской крови в жилах, то это не означает, что тебе позволено вести себя как эти самые магглы! Ты же не грязнокровка какая-то!»

Нет. Никаких физических наказаний или лютых унижений. Ну не было же! Верно?

Ах да. Только парочка. Моральных. Садистических. Сплошных. Нескончаемых. И регулярных выносов мозга!

Мне хотелось провалиться под землю. И не гореть от стыда. Тетя Белла и Сириус устроили настоящий скандал, как только они все трангрессировали на платформу девять и три четверти. Если бы не мама Драко, то я сбежал бы к чертям собачьим в мир магглов. Я устал от постоянных скандалов, которые возникали на ровном месте из ничего, а после сводились по накатанной к их самой болезненной теме.

О месте Гарри Поттера в природе вещей.

«Поттер» ли я?

А, может, «Блэк»?

Или Лестрейндж? Что вам, разорви вас горгульи, надо от меня?!

Сириус…

С ним очень сложно. И после некоторых препирательств — а стычки у него со мной происходят часто — тот обиженно замолкает, психует, бросает что-либо и трангрессирует. Или превращается в гигантского пса и тоже уносится прочь, оставляя меня одного в трехэтажном доме только с домовиком Тинки. Обвиняя меня в том, что я заглядываю в рот тете Белле с её снобскими фанатичными высказываниями. Но чем ты лучше?

Сириус, ты хочешь, чтобы я вписывался в рамки, придуманные для меня тобой заранее. Я не такой, как твой задушевный приятель Джеймс.

Мой крестный и опекун по совместительству видит во мне не ребенка, а копию отца. Мини-Джеймса. Он не воспринимает меня как отдельную личность. Тень минувших лет. Сам ведёт себя как подросток. Это просто ранит. Меня в прямом смысле заставляют брать на себя ответственность за обидки взрослого дяди. Что за куча драконьего навоза, Сириус?

Я не похож на отца. Только внешне. Я не знаю, чего ты от меня хочешь! Я не знаю, каким он был или каким я должен стать, но мне надоело! Ты талдычишь мне одни постулаты, говоришь, как правильно поступать, что говорить и что думать, как и тетя Белла, учишь своей парадигме «всеобщего равенства в магическом мире». Но это же неправда. В начале этого года все газеты пестрили разбирательством по делу Альбуса Дамблдора. Моему дяде по материнской линии — Октавиусу Малфою — пришлось расстаться со своей супругой, а его приемного сына обвинили в нападении на магглов, и теперь Дадли находится в бегах. Хотя самое смешное во всем этом — что супруга мистера Малфоя — Петунья Малфой знать меня не желала и вовсе! Это просто насмешка судьбы, потому что Октавиус Малфой — единственный в нашей семье, кто не сходит с ума. Ну, кроме Регулуса, конечно.

Ладно, я мог бы понять, если бы мне мозги выносил только Сириус.

Но тетя Белла — это просто абзац.

Я не знаю, почему именно мне повезло расти и воспитываться благородным и древнейшим семейством Блэков, но миссис или мадам Лестрейндж была просто непредсказуема в смене своих настроений. То она сюсюкалась со мной, даже читала сказки на ночь, то впадала в ярость и орала, что я вшивый полукровка и должен знать свое место. Реальный мой статус в доме на площади Гриммо двенадцать можно было услышать из речей Кикимера.

«Грязнокровка поганый. Бедная моя госпожа, в ее доме завелся осквернитель крови! Помойный сын покойного колдуна!» — кряхтел старый эльф, постоянно ходивший за мной по пятам.

Он любил приговаривать, что я хочу стащить хозяйское барахло. Сначала меня это дико расстраивало и обижало. А потом я стал специально имитировать кражи. Прятал кубки в самом же доме, заставляя гаденыша бегать и искать барахло его бедной хозяйки. Он бегал и сам себя наказывал. Что было и смешно и грустно, но совесть меня не мучила. Зато он забывал обо мне, и я мог просто сидеть где-то на чердаке, прежде чем тетя Белла начинала меня истязать кучей занятий. Ее прыти поубавилось, когда она забеременела во второй раз.

К тому времени мы с Сириусом переехали в свой дом, но мне приходилось добираться сетью каминов с помощью Летучего пороха на площадь Гриммо двенадцать. Всё лучше, чем сидеть, повторюсь, одному в огромном доме, потому что Сириус включал обиженку, а то и вовсе мог пропасть на неделю, загуляв.

И мне после всего этого не ясны его претензии по поводу моей невесёлости.

Один раз он перебрал с виски и выдал такое, что я буквально влетел в камин снова и невнятно произнес место назначения.

«Нет в тебе жизни, ты — тихий и не шебутной, ходишь, как чёртова летучая мышь…ты будто и не сын Джеймса вовсе, а сын этого убийцы, Нюниуса…»

«Кого?» — оторопело спросил я.

«Да, Северуса Принца, — Сириус икнул, — вечно ходил угрюмый с сальной башкой, ну первого муженька Лили… А ты знал, что она прежде чем уйти к Джеймсу родила ребенка?! У тебя по ходу где-то может еще и живет брат… Такой же угрюмый как и ты, тьфу!» — он уснул.

Меня закинуло в Лютный переулок в темное время, и меня тут же куда-то потащила старая карга и начала пытаться меня напоить каким-то зельем.

В тот момент страх за свою жизнь перевесил всё. Не знаю. Я вырвался и бежал куда-то. За мной гнались какие-то обшарпанные и страшные колдуны. Мне в спину летели проклятия. Мне было очень страшно. Я бежал в темноте. Сердце колотилось, как бешеное, пока не влетел в повороте в какую-то дверь старой лавки.

Преследователи увидели это, а после…странно, они попятились назад и так же быстро сбежали. Мне стало не по себе.

Помещение было темным и прохладным, а вокруг высились манекены и различная волшебная утварь. Похоже было на лавку старьевщика. Я так испугался, что даже на время забыл причину, почему оказался тут. Но сердце предательски кольнуло от неприятных мыслей.

Мог ли Сириус сказать ерунду? Ну ведь это же неправда… Как он мог сказать, что я сын убийцы…моего же отца! И наплести о том, что у меня якобы есть сводный брат. Это же ложь!

Я не знаю. Мне точно не хотелось видиться с Сириусом ближайшее время.

— Чем-то могу помочь? — резко раздался сзади звонкий голос, что я аж подпрыгнул. — Моя антикварная лавка работает круглосуточно, но не рановато ли вы, молодой человек, в одиночку гуляете по Дьяболик-стрит?

Я уставился на незнакомца с подозрением, но он не внушал какой-то ужас или страх. Он выглядел весьма…прилично. Каштановая копна завитых в локоны волос, белая рубашка с закатанными по локти рукавами, вполне обычные чёрные брюки и жилет. Классические туфли. Единственным выдающимся предметом в его наряде был массивный перстень с головой быка.

— Я неправильно назвал место при использовании Летучего пороха, мистер…? — я успокоился в компании этого волшебника, так как он не то, что не использовал волшебную палочку, по виду — её и вблизи то не было.

— Ох, вы правы, что же я за торгаш такой, который не представляется?! — мужчина хохотнул. — Зовите меня Люциф Рофокале, а это великолепие, — он широко раскинул руки в стороны и повернулся вокруг своей оси, указывая на барахло, расставленное в хаотичном порядке, — моя коллекция подержанных, но весьма пригодных вещей.

— Я не брал с собой денег, потому что не планировал, простите…

— Побег из дома? Может, мне связаться с кем-то из ваших родственников, чтобы вас забрали? Ведь вы могли попасть в беду, молодой человек.

— А могу я воспользоваться вашим камином, пожалуйста? — я знал, что не могу тут задерживаться, но и отправляться на площадь Гриммо тоже не было желания.

Мужчина задумался, сложив руки на груди, и резко повернулся, случайно уронив что-то.

— Ой, а это как тут оказалось? — он поднял сверток. — Прошу прощения, мой дорогой друг, но это посылка для мистера Л.А. Малфоя. Странно, сегодня отправляли все посылки. А эту забыли! Это же будет скандал.

Я соображал быстро:

— Я его племянник, сэр, простите, что не представился, я — Гарри… Поттер.

— Вот так удача, Гарри. Мне нужно отправить посылку в поместье Малфоев, а тебе нужно попасть к твои близким. Как считаешь, по рукам? — подмигнул Люциф. — Я даже готов тебе оплатить сувенирной монеткой. Если прочитать на ней надпись в полнолуние, то она растворится и принесет удачу в задуманном деле.

Волшебник покопался в кармане жилета, вытащил руку и кинул мне сверкнувшую в отблеске лампады монетку. Я поймал ее двумя ладонями, отвесил поклон, чем рассмешил Люцифа, а после спрятал в карман брюк своеобразную оплату.

Он протянул мне посылку и проводил до камина подключенного к сети Летучего пороха.

— Благодарю вас, мистер Рофокале, — сказал я и снова полетел по сети каминов прямиком к Драко домой.

На мое удивление я вывалился из камина, но весь дом стоял на ушах. Абраксас орал в весьма крупное сквозное зеркало для связи с Министерством, чтобы «весь аврорат поднимал свои задницы и отправлялся на поиски ребенка».

«Какого ребенка? Неужели что-то с Драко?» — ужаснулся я.

На еще одном камине Нарцисса говорила какому-то объятому пламенем лицу:

— Люциус уже отправился по следам с сотрудниками Министерства. Белла, мы найдем его, не волнуйся. Что Сириус говорит…?

У меня кольнуло в груди. Я стоял в обнимку с посылкой. Весь в саже. Но с осознанием того, что я им не безразличен. Они искали меня.

— ГАРРИ! — голос Драко. Он бежал ко мне.

Все стихло, и среди застывших взрослых Абраксас Малфой, который очень редко в принципе говорил со мной, подбежал и схватил меня в объятия.

— Белла, он у нас. Нашёлся! Пусть ночует уже, — Нарцисса Малфой повернулась в мою сторону. — Ну и напугал же ты нас, Гарри! Я отправлю Люциусу сову, — она вышла из холла, а Белла ничего не сказала и просто растворилась в пламени камина.

Драко тоже обнял меня, и я почувствовал ком в горле, но предательских слёз так и не было, но щемило в горле так, что казалось: вот-вот закончится воздух.

— Гарри, почему ты убежал?! В ночь?! — Абраксас уставился на меня, нахмурившись.

— Я… — я замолчал. — Скажите пожалуйста, мистер Малфой…моя мать…

— Да? — Абраксас напрягся, но не разразился бранью в адрес Лили Принц. Хотя Гарри знал, что он совсем не переваривает даже упоминания о магглорожденных.

— У нее был еще один ребенок?

Драко выпучил глаза от удивления, не веря своим ушам.

— Кто тебе такое сказал? Не может быть, — Абраксас недоверчиво помотал головой, но больше не проронил ни слова, он просто встревоженно смотрел на меня.

— Ваше молчание говорит за себя, — тихо выдавил я. — Простите, что доставил столько хлопот.

Камин полыхнул, и из него вылетел Люциус Малфой:

— Гарри, что ты творишь? Что за саботаж посреди ночи?! — возмутился он.

Абраксас, медленно повернув голову, одним взглядом погасил тираду сына, а после снова повернулся ко мне:

— Давай ты вымоешься от всей этой пыли и пойдешь спать вместе с Драко, а?

Я устало кивнул и посмотрел на Драко. Тот крикнул:

— Добби, сюда!

Домовик моментально оказался рядом и уставился на меня большими как теннисный мяч зелёными глазами.

— Ты все слышал, исполняй, — Абраксас отпустил меня, а Добби повел меня за собой.

Я только видел как Абраксас подозвал Драко, но уже не слушал, что тот говорил ему.

Купальня. Вот как стоит назвать огромную комнату, и то выделенную для гигиены гостей. Какие термы были у самих хозяев поместья, даже представить сложно. Я привык пользоваться ванной или душем, где постоянно нужно было использовать заклинания, чтобы помыться. Ту система была иной. У Малфоев действительно всегда было всё лучшее.

Пятнадцать кранов! Пятнадцать! С самыми разными функциями воды. И её цветом, и её состоянием. Из одного крана валила пена, а из другого — кубики цветного льда, светившегося под водой и не таявшего сразу. Все это выливалось в бассейн маленькой глубины.

Канделябры, плавающие в воздухе, окутывали атмосферу мягким и тёплым светом. Пар наполнил своды потолка, пока я снимал мантию. Что-то звякнуло. И я сразу не вспомнил, что это был презент от владельца лавки за то, что я доставил свёрток, который кстати даже сюда принес, забыв отдать его мистеру Малфою. Интересно, а которому из? Точно, Люциусу.

Я наклонился и поднял монету, но очки запотевали, поэтому пришлось их снять. Я видел очень плохо, кроме как если не подносил предметы почти в плотную к глазам. Переместился ближе к свету от одного из канделябров.

Думаю, что меня надули. Какая магия при луне в столь жалкой и блёклой монетке-сувенире? Надувательство. Хотя, учитывая тот факт, что с меня ничего не потребовали и отправили к почти-родственникам, то грех возмущаться. На одной стороне отчеканено очертание быка, немного стёршееся, а на обратной — непонятная комбинация из рун, если это руны, конечно же, и латиницей выведено: «FOCALORES».

Я не идиот, чтобы читать незнакомые названия на латинском языке вслух. Поэтому просто хмыкнул над тем, что это какой-то розыгрыш, и сунул монету обратно в карман мантии, бросив её на мраморную скамью. Но монета опять выскользнула и, рикошетом отскочив от пола, встала на ребро и покатилась в бассейн.

— Да что за день сегодня?! — вспылил я и решил, что уж разденусь до конца, а потом достану монету из воды, если найду, и её не утянет в сливное отверстие.

Я снял туфли с носками, следом жилет. Всё еще оставаясь одетым в рубашку и брюки, снова надел очки и подошел к зеркалу. Меня кормили очень даже добротно, но одежда, которая была мне по размеру, всё равно свободно болталась. Я все равно оставался щупловатым. Я нервно дёрнулся, потому что уловил в зеркале движение. Из воды показалась огромная змеиная голова с меня размером, а потом и вторая. Я заорал во все горло, когда из воды высунулось массивное тулово. То была змея о двух головах.

Дверь вынесло заклинанием. Седой до молочной белизны Абраксас с вытянутой палочкой вытаращил глаза и забыл напрочь о манерах чистокровных произносить заклинания невербально, проорав во все горло:

— Редукто!

Заклинание отскочило от шкуры змеи, приближавшейся ко мне со стремительной скоростью, и разнесло подпиравшую свод колонну.

Абраксас снова замахнулся, потому что змея в прыжке летела на меня двумя широко раскрытыми пастями.

Я зажмурился, сжавшись в клубок, крикнул: «НЕТ!»

Послышался грохот. Я ожидал неминуемой смерти, но не почувствовал клыков на себе или удушающей толщи чудовища, и приоткрыл глаз. Змея врезалась в стену, как будто пытаясь избежать столкновения, чтобы не размазать меня. Она смотрела на меня двумя своими головами, покачиваясь ими из стороны в сторону. Никакой агрессии. Прямо-таки щеночек безобидный. Размером с полкомнаты. Она выпускала языки, которые не особо приятно касались моей кожи.

Я посмотрел на далёкого по кровной линии деда. Он выглядел еще более удивленным, чем я. Даже шокированным. Я не знаю почему, но змея угомонилась и перестала нападать. Главное, что я не стал закуской, а на остальное мне было плевать.

«Ты украл меня из Аграбы?!» — возмущенное сдвоенное шипение.

«Нет! Я еще не знаю таких заклинаний! А где эта Аграба?!» — я удивился, что змея говорит по человечески.

«Я спала на солнце, плавясь на камнях! И тут упала в воду! В горячую! Ты хотел сделать из меня суп, человечек?!» — недовольное шипение одной из голов.

«НЕТ! Я тебя в глаза не видел! Пожалуйста не тыркай меня языками!»

«Мои глаза слабы, и я не вижу ими! Но мне надо знать, где ты, иначе ты снова решишь сварить меня, и тогда я тебя сожру!» — обе пасти широко раскрылись, и в этот момент Абраксас рявкнул, резко взмахнул палочкой:

— Глобули Максима!

Змею заключило в гигантскую мутную сферу, где она вовсю пыталась пробиться наружу, но не было не единой слабой зоны, чтобы она могла выбраться.

— Глациалис! — сфера покрылась льдом, заморозив и рептилию внутри. — Редуцио Максима! — занимающий большую часть комнаты кусок шарообразного льда с гигантской двухголовой коброй из Аграбы уменьшился до такой степени, что на руку Абраксаса Малфоя опустила сфера, не превышающая бусину от ожерелья. — Репаро! — вся комната преобразилась до такой степени, как будто ничего и не происходило.

Абраксас посмотрел на меня встревоженно, прищурился.

— Давай так, ты быстро искупаешься, а я подожду за дверью. Потом спать. Всё завтра. Хорошо, Гарри?

— Подождите…

Он обернулся.

— Мне велели это передать Л.А. Малфою…я показал на посылку.

Абраксас посмотрел на свёрток без какого-либо выражения на лице. Взял его, кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.

Меня трясло, хотя вода была почти обжигающей. Получается, что эта монета могла убить меня в любой момент, если бы выкатилась в другом месте, где не оказалось бы взрослых. Стало страшно. Если это столь своеобразная шутка, то она явно дерьмовая. Я сидел, уткнувшись в колени, но не мог успокоиться. Паника нарастала, а на глазах, как всегда, даже и слезинки не было. Я невольно понял, что расчесываю голени почти до крови, когда соприкосновение с горячей водой словно обожгло ноги.

Я еле остановил себя.

— Добби, — тихо позвал домовика, и тот моментально появился в воздухе. — Принеси мне что-то успокаивающее. Зелье, может, настойку.

— На кухне есть зелье безмятежных снов и зелье сна без сновидений?

— Второе, мне нужно второе.

Эльф исчез. Я выбрался из воды, укутался в простыню, вытерся. На скамейке рядом с домашним халатом и пижамным костюмом стоял флакон с небольшой порцией зелья сна без сновидений. Я оставил свою старую одежду, взял очки и сунул пузырёк в один из карманов. Нацепил домашние туфли и вышел к Абраксасу. Тот лично проводил меня до спальни Драко.

Малфой младший уже храпел на всю свою комнату на огромной с балдахином кровати, где могло уместиться человек пять точно. Я лег с другой стороны, положил очки на прикроватный столик, укрылся одеялом, а после вытащил зелье, которое выпил залпом. Рука моя выпустила флакон, не успел я ещё толком это осознать.

Солнечные лучи разбудили меня рано. Драко уже в комнате не было, но на мне сверху была еще пара одеял, так что он решил не будить меня раньше времени. Я поднялся, надел очки и выглянул в окно его спальни.

Он не выдержал и уже носился над полем со скоростью света, тестируя новую модель метлы от возобновившегося производства потомками Глэдис Бутби, которая в тысяча девятьсот первом году выпустила гоночную модель «Мунлайт»⁽¹⁾, но не справилась с потоком заказов, потому что каждую метлу делала своими руками. И сейчас этот бренд можно назвать элитарным.

Силуэт Драко совместно с метлой во время передвижения оставлял за собой видимые полосы для моих глаз, настолько огромную скорость развивала метла. А это означало, что скоро и профессиональные игроки в квиддич будут летать на таких метлах, если их клуб сможет себе их позволить.

У меня язык отсох, когда я увидел стоимость метлы, которую Драко выпросил у Люциуса. При взгляде на цену я убедился в том, что Люциус Малфой точно срёт золотом: шестьдесят шесть тысяч шестьсот галлеонов. Одна метла. Всего одна! Но в комплекте шел индивидуальный с серийным номером метлы комплект по уходу за ней. Сама метла. Это просто взрыв мозга. И лютый космос.

Легчайшая белая кость с узором, выбранным заказчиком предварительно. На метле Драко был вырезан целый сюжет с драконами и змеями, сжимавшими с своих лапах черепа, кости и цветы. Были вырезаны изображения различных существ. Варварское великолепие. А прутья внизу сложены в идеальный хвост-кисточку, выполненный из ворса какого-то зверя и выкрашен в тёмно-изумрудный цвет. Это варварский декаданс. Я знал, что он каким-то образом протащит метлу с собой, даже если будет играть в матчах на другой метле. Я уверен, что его точно возьмут в команду ловцом курса со второго — первокурсникам было запрещено играть.

Когда мы вместе в прошлом году с ним открывали тяжеленный короб из дерева, в котором на бархатном ложе покоилась метла, мы застыли над ней. И ничего путного, кроме возгласов удивления или восхищения из нас не вылетало.

Мама Драко единственный раз повысила голос, потому что считала, что он разобьется. И с ней сложно было поспорить. Даже последние поколения модели «Молнии» развивали скорость до 200 миль в час за 8 секунд. Усиленный тормоз и парение с замедлением скорости случае утраты игроком контроля и падения с огромной высоты. У модели «Мунлайт», согласно паспорту изделия, разгон до 320 миль в час происходил за 4 секунды.

Это все, что нужно знать об этой метле.

Она тормозила ступенчато, иначе воздушный гонщик моментально вылетал бы с метлы и достигал бы стратосферы. Я даже видел, что всем, кто учился в Хогвартсе, если верить «Пророку», запретили покупать эту модель метлы для участия в школьных соревнованиях. Но, раздери меня горгулья, если ты фанат квиддича и не захочешь опробовать эту метлу в игре!

Я был даже рад, что Драко отвлек меня от мрачных мыслей своими полётами. Я не хотел спускаться вниз в обеденный зал. Меня по-любому поджидал там триумвират. И мне уже вынесли приговор. Я был не готов. Ни морально, ни физически. Я остро ощутил своё одиночество. И то, что меня некому защитить. И я сейчас не о том, что защитить в плане, как это сделал Абраксас Малфой от чудища, хотя это тоже безусловно важно. Между мной и миром нет ни мамы, ни папы. Я один. Да, Драко — мой близкий друг, хотя порой он меня вымораживает своим поведением, когда копирует манеру Люциуса, но с другой стороны, мне было завидно. Нарцисса никогда не позволяла той же Белле лезть к Драко так, как она мучила меня. У миссис Малфой разговор был очень короткий. Она просто выставляла гостью, то есть свою сестру, со словами: «Моего сына я воспитываю и без твоей помощи, занимайся своими детьми!».

В моем понимании родители должны не только окружать своего ребенка любовью и заботой. Они должны быть барьером, что защищает тебя от всего. И когда их нет, то ты остро чувствуешь свою уязвимость перед этим миром. И еще хуже — непричастность к кому-либо, независимо от количества окружающих тебя людей. Или когда родителям плевать.

Я переоделся в приготовленный для меня классический костюм, накинул черную мантию. Туфли начищены — домовики хорошо справляются со своими обязанностями. Выдохнул. Выпрямил осанку и отправился вниз.

Я ожидал, что внизу будут Абраксас или Люциус, кто-то из них двоих, а также тетя Белла и Сириус. Я ошибся. Весь обеденный стол был занят. Около камина Абраксас разговаривал со странным страшным волшебником в серой мантии, но слов не было слышно. Он был похож на мощную обезьяну. И имел очень злобное выражение лица. Рядом с ним стоял еще один мужчина, чьи раскосые глаза тоже не внушали доверия. Жуткие.

За столом помимо Малфоев, Лестрейнджей и Блэков — кстати были все, кроме Сириуса, и это кольнуло неприятно — были и другие волшебники. Я даже знал некоторых людей, к которым дядя Люциус часто водил нас с Драко на светские приемы. С другими мы бывали на играх по квиддичу.

— Здравствуй, Гарри, — похожий на обезьяну мужчина первым заметил меня, и все в зале затихли.

Он подошел ко мне, протянул руку:

— Я — мистер Мракс, Гарри, но ты можешь называть меня Марволо, — он был уже в возрасте, но хватка у него была цепкая.

— Приятно познакомиться, мистер Мракс, — я непонимающе оглянулся, но все вокруг хранили молчание.

— Это мой сын Морфин, — мистер Мракс указал на второго страшного мужчину, который попытался дружелюбно улыбнуться, но вышло как-то зловеще.

— Рад встрече, Гарри Поттер, — Морфин подошел и протянул руку, а после переглянулся со своим отцом.

В зале царила гнетущая тишина, словно все ждали от меня какого-то перформанса. Я же чувствовал напряжение и дискомфорт. Мне хотелось бежать. Об этом кричало все мое нутро.

— Скажи, Гарри, тебе ведь через месяц исполняется одиннадцать лет, а на следующий день вы уже поедите с Драко на учебу в Хогвартс?

— Да, так и есть, но мы будем закупаться заранее, я так думаю, чтобы потом не бегать в мой день рождения по Косому переулку.

— А как думаешь, на какой факультет ты попадешь? Не думал об этом? — спросил Марволо.

Я задумался ненадолго, но тут же ответил:

— Вариантов не так уж и много: либо Слизерин, либо Когтевран.

— Хороший выбор, — кивнул Морфин. — Уж извини, что мы тебя так расспрашиваем. Ты не думай чего-то ужасного. Все за тебя так испугались вчера. Мы хотели бы уточнить, а где именно ты нашел ту лавку?

— Я бежал по Лютному переулку, и за мной кто-то погнался, а после выбежал на перекресток. Там в разные стороны расходились пять улочек, а да, точно, еще фонарь был тускло-синий в отдалении. Дьяболик-стрит, вот. Так сказал тот продавец.

— Гарри, а как называлось то место, можешь вспомнить? Или имя продавца? — Морфин внимательно смотрел на меня.

— Я не помню, — удивленно сказал я. — Я только что помнил имя, но забыл… Я… — я был удивлен.

— Ничего страшного, Гарри, мы не будем тебе мешать. Ты, наверное, шел к Драко на поле? — мягко сказала Нарцисса. — Может, ты голоден?

— Пока нет, можно я попозже перекушу вместе с Драко?

— Конечно, дорогой, иди. Мы пока порешаем наши вопросы.

Я пошел мимо огромного количества людей. Тетя Белла странно смотрела на меня. Тревожно. Но я довольный, что меня не отчитывали побежал к дверям. Мне хотелось на воздух. Единственное, что я слышал краем уха, как мистер Мракс рассмеялся и сказал: «Все слышали…».

Не знаю, что он имел ввиду, но мне было наплевать. Я хотел полетать. Драко, заметив меня, птицей упал вниз и мягко приземлился. Побежал мне на встречу и обнял.

— Да что ты так? — я начал бурчать.

— Гарри, я так за тебя испугался. Дед сказал, что ты говорил с огромной змеей ночью!

— Ну да, так она тоже говорила.

— На парселтанге, Поттер, — хмыкнул Малфой.

И меня осенило почему у всех были такие лица и проникновенные взгляды.

— Как-то я даже не обратил внимания. Дай мне метлу, хочу мозги проветрить, — я потом хотел думать насчет своего нового таланта, от которого у всех такие лица, словно мироздание рушится. Меня тянуло в воздух. Полёт. Мне нужен только он.

— Задницу не отшиби, — хохотнул Драко и отдал мне метлу, а сам пошёл за «молнией». Ангар был недалеко. В тринадцати-пятнадцати футах.

Я оттолкнулся от земли, и потрясающее чувство полёта унесло с собой все сомнения, страхи, злобу. Одна эйфория от воздушных потоков. Метла стоила своих денег.

Её скорость и манёвренность дарили невероятные ощущения. Рядом появился Драко и швырнул в меня мячом, а я, вывернувшись в финте, поймал квоффл помчался к шесту, куда мы обычно забивали мячи. Драко не отставал, но и я не разгонял «Мунлайт» до экстремальных скоростей, когда мы играли в квиддич. И даже если мы менялись метлами, когда я брал вторую метлу Драко — «Молнию», то он тоже соблюдал это правило.

Драко хотел быть ловцом, а я — охотником. Поэтому мы тренировались изо всех сил.

Я решил, что пора завязывать, когда уже стемнело, да и Драко внезапно вспомнил, что тоже хочет жрать. Есть мы хотели еще утром.

Дни летели быстро. Я весь оставшийся месяц жил у Малфоев. И нас особо никто не трогал.

Тридцатого числа Нарцисса с тётей Беллой, Люциусом и Родольфусом отправились с нами в Косой переулок, закупать нужные для школы вещи и книги. Я переживал по поводу волшебной палочки.

Крошечное и абсолютно пустое помещение не внушало доверия, кроме одного длинного тонконогого стула, на который никто из нас присаживаться не стал, не было ничего. Мы с Драко рассматривали тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка.

Драко подобрали палочку моментально. Но я не был бы мной, если бы не было каких-то проволочек.

Мистер Олливандер очень долго подбирал мне палочку, что тётя Белла начала нервничать и ругаться. И ничего не подходило.

— Давайте попробуем тогда вот этот вариант: остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

Я сделал взмах, и в воздухе вспыхнули золотые и красные искры, фейерверком украсившие пыльную лавку.

— Хвала небесам, — тетя Белла захлопала в ладоши. У нее снова удивительным образом сменилось настроение.

Мантии мы заказали не у «Мадам Малкин», а с «Модного дома мадам Боннабиль», который находился во Франции. Кстати, как заметил мистер Малфой, один из предыдущих директоров Хогвартса заказывал там шляпу для школьного полтергейста Пивза, чтобы он перестал кошмарить учеников.

Через месяц мы убойно отпраздновали мой день рождения в поместье Малфоев.

Алия Лейстрейндж приехала из Франции: она гостила до этого у бабушки. Мы виделись редко, но вроде как через год она собралась все-таки поступать на первый курс в Хогвартс, а не в Шармбатон.

— Mam ̀a! Pap ̀a! — она первым делом кинулась в объятия Беллатрисы и Родольфуса. А после обняла брата, который был младше нее на четыре года.

Чуть позже через камины начали появляться гости: Грег в сопровождения мистера и миссис Гойл, Пэнси с матерью, Винсент и его отец с супругой, Тео тоже с обоими родителями и дядей, Блейз с его матерью — чёрной вдовой, Булстроуды, Гринграсы. Дафна с младшей сестрой Асторией повисли на моей шее.

Завалили подарками всю гостиную. Родители ходили и выпивали шампанское, чокались и поднимали тосты в мою честь. Также для нашей толпы приехал ансамбль «Ведуньи». Мы отрывались на нашей вечеринке. Гоняли по темноте на метлах вместе с девчонкам, которые визжали и смеялись, пока предки пели песни в караоке.

Я был счастлив. Это было здорово понимать, что завтра мы все ещё и поступим в Хогвартс. Мы словно отмечали два праздника.

Вечером, когда мы распрощались с большей частью гостей, ко мне подошел мистер Марволо Мракс и подарил мне маленькую коробочку. Он заверил меня, что никаких заклятий на предмете нет.

Я не стал выпендриваться и открыл подарок при нём. Внутри лежало некрасивое кольцо с черным камнем. На камне был вырезан треугольник с окружностью внутри и медианой исходящей из верхнего угла, делившей напополам окружность и нижнюю часть треугольника.

— Это герб семьи Певерелл. Единственные оставшиеся потомки Певереллов — Мраксы и Поттеры. Кроме нас с Морфином никого не осталось. Мой единственный внук погиб в Хогвартсе в 1943 году. С тех пор много воды утекло, но я понимаю, что ни мне, ни Морфину не так уж и долго жить на этом свете. Поэтому это кольцо — твоё наследство по праву рождения.

— Спасибо, — я зачарованно смотрел на кольцо, настолько притягательным оно стало в моих глазах. — Я искренне благодарен.

— Не подведи меня и поступи в Слизерин, покажи им там всем, кто является достойным магом, — Марволо хлопнул меня отечески по спине и ушел.

Гости постарше тоже постепенно расходились. Мы с предвкушением с Драко сидели на крыше и ожидали рассвет. Загнать нас спать ни у кого не получилось. А еще мы стащили шампанское. В конце концов одиннадцатилетие бывает только раз в жизни.

В пять утра счастливые и немного шальные, но подмёрзшие, мы уползли спать. А через четыре часа нас разбудил Добби. Вялые и злобноватые поползли умываться, собираться и завтракать. Абраксас посмеивался над тем, как мы хватали всё, что лежит, наплевав на манеры после распития вин, которые предназначались не для детей.

— Какой ужас, — Нарцисса хотела было отчитать Драко, но Люциус махнул рукой. — Белла точно с ума сойдет.

— Мы ничего ей не расскажем, — Малфой старший развернул «Ежедневный пророк» и погрузился в чтение. — Домовики собирают ваши вещи. Так что можете перепроверить чемоданы, чтобы ничего не забыли. Понятно, что все можно прислать совой или филином. Но лучше заранее проверить всё необходимое.

Когда мы уже были на Кингс-Кросс, перешли разделительный барьер между магглами и платформой, где выпускал пар Хогвартс-Экспресс, всё было хорошо, пока не появился Сириус. Я был рад его видеть после месячного перерыва, но вот тетя Белла так быстро спускать ему ничего не собиралась. И она, к сожалению, во многом была права. Но какого лешего вы решили выяснять отношения публично?

Поэтому я закрыл купе и смотрел на перрон, разглядывая других студентов, чтобы как-то отвлечься. Дверь купе отъехала в сторону. Зашел Драко, а следом за ним Грег и Винсент.

— Не переживай, отец уволок их обоих, — он с помощью Кребба и Гойла засунул свой чемодан наверх.

— Гарри, тебе помочь? — Гойл кивнул на чемодан.

Я благодарно кивнул и поднялся. Мы впихнули его наверх. И расселись на диванчиках, развалившись.

— Карты? — Гойл достал самотасующуюся колоду карт с различными чудовищами.

— Давай! — Драко повернулся к нему.

Крэбб помахал комиксом про братьев-колдунов с фамилией Обрез, которые гастролировали по Европе, проникая в различные маггловские учреждения и сражались с чудовищами или снимали чары с глупых магглов. Их звали Дэн и Сим. Весьма популярная серия называлась «Сверхволшебное».

Я посмотрел на них и сказал, что скоро присоединюсь, чтобы сдавали карты и на меня, но тут мое внимание привлекло нечто убогое. Мальчик ковылял один, волоча за собой тяжелый и потрепанный чемодан, а вместо ног у него были какие то деревянные колымаги как протезы у пиратов. Я заржал в голосину. Настолько смешно и ущербно это смотрелось. Его вид говорил о растерянности и непонимании того, что происходило вокруг. Сразу видно маггла из толпы. Его наивное лицо и широко раскрытые глаза, впервые увидевшие чудеса. О, Мерлин, это такая нелепость.

— Глянь на этого уродца, это умора! — я не мог остановить смех.