В моём воображении это место всегда было больше похоже на тюрьму.
Белые стены, решётки на окнах первого этажа, местами ржавый забор, но самое главное — осознание, чувство того, что я здесь надолго. Сегодня для него нет причин, но оно приходит, сжимается пружиной внутри и разгоняется по всему телу стоит мне сделать шаг за калитку и увидеть надпись на крыльце здания. Ровные буквы, которые, кажется, несут в себе начало моего страха.
«Поликлиника номер тридцать два». На секунду в голове вспыхивает картинка, будто я поливаю углы этой постройки бензином — из заранее спрятанной канистры — бросаю спичку, а потом быстро убегаю, не глядя на огонь. Страх сменяется чувством удовлетворения, и я подхожу ближе, с короткой мыслью: хорошо, что этого никогда не будет, хорошо. Поднимаюсь по ступенькам, дёргаю за ручку двери, стараясь смеяться своим самым страшным демонам в лицо.
«Погнали. Просто закрыть эту несчастную справку, и всё. Сколько раз ты это делала, ну?»
Немного. Но достаточно, чтобы понять, и сейчас снова покручивать в голове, что здесь — в поликлинике взрослой — ни один врач, заметив меня в толпе, не назовёт мою фамилию, и не скажет, что нужно сделать то, то и это, раз уж пришла. Хотя, скорее всего, такого никогда и не было. Просто искажённое, блёклое воспоминание из детства, — которое становится ярче, стоит мне сдать куртку и, выяснив нужный кабинет, начать подниматься по лестнице. Запах лекарств и хлорки усиливается. Стараясь прочувствовать каждый шаг, иду медленнее, мысленно обнимая, укрывая себя. Я выросла. Я стала сильнее. Всё хорошо.
— Кто последний?
Пружина внутри ослабевает, когда я понимаю, насколько уверенно прозвучал мой голос. Услышав ответ и сказав «За Вами буду» женщине с завивкой, сажусь на длинную деревянную скамейку и достаю телефон, надеясь уйти от реальности в книгу, где как раз началось самое интересное, но быстро понимаю, что вместе с картинами происходящего в вымышленном мире пришли они. Размышления о том, что было, помнится достаточно чётко и почти всегда приходит в белых, ну или голубых, с плакатами о лечении ОРВИ стенах.
Слёзы.
Ужас, несколько раз доходящий до рвоты и инъекции успокоительного.
Холод больничных кушеток.
Кажущейся бесконечными электрофорезы, уколы витаминов и прочие процедуры.
Грохот каталки и закрывающейся лифт.
Мама! Мама!
Круглые лампы операционной и я, зажимающая себе рот руками.
В последнем случае меня пощадили, не став натягивать маску для наркоза силой, и та операция проложила мне дорогу в жизнь вместе со всем остальным. Я правда благодарна за то, что теперь могу ходить на своих двоих, пусть и не везде, а временами даже почти не помнить о своём «ДЦП», но…
Сердце бьётся слишком быстро. До сих пор, хотя я просто отвечаю на стандартные вопросы и жду, пока бледные печати займут своё место. Глядя в окно, напоминаю себе, что теперь я свободна и почти улыбаюсь, получая в руки заветный лист.
Всё.
На входе всё также шумит толпа. Надев с боем добытую обратно куртку, выхожу, и, оказавшись за забором, чувствую, как пружина медленно растворяется, оставляя взамен чувство тепла.
Пахнет недавно прошедшим дождём. Прилетевший на ботинок кленовый лист приносит с собой давний — ведь с момента последней поездки на реабилитацию прошло почти десять лет — вопрос.
Смогу ли я когда-нибудь справится с этим страхом до конца? Чтобы воспоминания стали просто воспоминаниями, а закрытие больничного рутиной?
Ответа нет. Размышлять не хочется. Хотя, наверно, стоило бы.
Вытаскиваю из кармана пачку жвачки. Вкус вишни с ментолом окончательно возвращает в здесь и сейчас. Посмотрев на часы, решаю растянуть путь до дома и полюбоваться миром, ставшим ярче.
Всё закончилось.