4 сентября 1971
Учёба в Хогвартсе для Римуса началась вполне хорошо. Многое он уже знал. Отец обучал его магии дома. Родители считали, что Римуса не примут в школу из-за того, что он болен ликантропией.
Семь лет назад на мальчика напал оборотень. Римус до сих пор помнил ту ужасную ночь, когда он проснулся от горячего дыхания прямо в лицо. Как только он открыл глаза, он увидел перед собой два горящих желтых глаза и открытую пасть животного с острыми, как заточенный нож, зубами.
Римус не сразу понял, что происходит. Да и куда там? Даже взрослый человек не сразу поймёт. О каком четырёхлетнем ребёнке можно говорить? Всё произошло слишком быстро. По комнате разлился протяжный волчий вой.
В следующий миг в комнату вбежал отец Римуса. Он не успел ничего сделать, как волк укусил Римуса в бок. На этот раз по комнате пронёсся пронзительный детский крик, сменившийся душераздирающим плачем. Римус не знал, чем бы это закончилось, если бы его отец не прогнал волка заклинаниями. Он убил бы его или так и оставил бы в живых с ликантропией в подарок?
Однако, несмотря на опасения Люпинов, Дамблдор сам лично приехал к ним и поговорил с родителями Римуса на эту тему. Оказалось, что мальчика смогут взять в школу. Когда он об этом узнал, он был не просто рад, он был счастлив! Однако через пару мгновений счастье сменилось страхом. Римус не верил в то, что сможет учиться в Хогвартсе, не подвергая людей опасности. Однако Дамблдор, смотря на мальчика через стекла очков, спокойно сказал:
- Люди подвергаются опасности каждый день и без тебя Римус. Кто знает, может сейчас упадёт метеорит и всё человечество погибнет?
Директор школы всё обговорил с Люпинами. В полнолуние Римуса будут отводить в один старый дом в Хогсмиде, где он сможет спокойно пережить полнолуние. Римус не совсем понял куда именно, но не стал особо расспрашивать. В полнолуние его запирали с самого детства, так что ему это было не в первой и никак не оскорбляло. Римус понимал, что он может быть опасен и при любых условиях хотел попасть в Хогвартс.
Римус не надеялся найти друзей. Он всегда всех сторонился, боялся с кем-то подружиться. Боялся, что найдёт друга, а когда тот узнает о его болезни, перестанет с ним общаться или, что ещё хуже, расскажет всей школе и тогда ему придётся уехать отсюда. Римус не хотел этого. Ему нравилась школа.
Однако, несмотря на всё это, к нему хорошо относились Джеймс, Сириус и Питер. Они постоянно с ним разговаривали, смеялись. Римус не особо вступал в разговор, всё ещё продолжая бояться сближения с людьми, но, всё же, всё чаще и чаще проводил время с ними.
Хотя не только с ними. Эти трое, также как и к Римусу, относились и к той девчонке – Эмили, которая вовсе не вступала в разговоры, пыталась уходить ото всех, но всё равно, каким-то образом, оказывалась вместе с ними. Так, Римус постоянно проводил время с соседями по комнате и Эмили.
Однако у Римуса создалось впечатление, что девочка его презирает. Она с ними всеми почти не общалась, но если что-то и говорила, то никогда Римусу. Он постоянно ловил на себе её косые, полные отвращения взгляды. Хотя она почти всех смиряла такими.
И Римус считал, что он достоин этого. Ведь он оборотень. Он не человек. Он никогда не сможет быть с другими людьми. Поэтому он не обижался.
Мальчик всеми силами хотел иметь друзей. И пусть ему придётся терпеть подобные взгляды. Главное, чтобы с ним общались. Хоть кто-то. Хоть как-то.
Сейчас все они сидели на уроке астрономии. Профессор Синистра рассказывала что-то о звёздах. Оказалось, что Сириуса назвали в честь самой яркой звезды. Он, конечно же, знал это, но для Римуса это было удивлением. Остальные не придали этому никакое значение. Вероятно, они знали об этой звезде.
- Блэки всегда любили давать пафосные имена. Особенна их любовь к звёздам, - говорил Сириус.
Имя самого Римуса (позже он решил узнать об этом) произошло от легендарного основателя Рима, вскормленным волчицей. Иронично, не правда ли?
Римус сидел с Питером. Оба они что-то старательно выводили в тетради. Что, собственно, не скажешь про Джеймса и Сириуса, сидевших перед ними. Они никому не мешали, но сами ничего не записывали и, кажется, даже не слушали.
Джеймс смотрел в окно, где сейчас тренировалась сборная Гриффиндора по квиддичу. Оказалось, что он обожал эту игру и в следующем году собирался вступить в команду.
А Сириус просто то глядел по сторонам, то ложился на парту и закрывал глаза.
Эмили села на самую последнюю парту. Так что Римус не видел, чем занимается она. Хотя иногда порывался обернуться.
Наконец, урок был окончен. Все побрели к Большому залу обедать.
- Скучно, - зевнул Сириус.
- Да ладно вам! Это интересно, - возразил Пит.
Он весь урок с восхищением слушал профессора. Ему очень понравились астрономия и травология, и он всегда с радостью помогал другим с этими предметами.
Сириус только пожал плечами на это. Вдруг Эмили взялась за голову и нахмурилась.
- Эй! Всё в порядке? – осторожно спросил Джеймс.
- Да, – резко ответила она, пресекая любые другие вопросы по её состоянию
Как только они вошли в зал, Эмили ускорила шаг и подошла к столу, наполненному едой. Мальчишки переглянулись и сели рядом с ней. Эмили уже схватилась за еду. По виду она была очень голодной и истощённой. Под глазами залегли мешки. Создавалось впечатление, что она не спала уже неделю.
- Точно всё хорошо? – уточнил Римус.
- Да, - раздражённо ответила она и уже более спокойно сказала, - я просто хочу есть.
Мальчики ещё раз переглянулись, но больше не стали спрашивать и тоже приступили к еде. Римус на самом деле тоже чувствовал себя не самым лучшим образом. У него всё тело ломило, ныло. Но для него это было привычное состояние перед полнолунием.
Сегодня он впервые превратится в волка в Хогвартсе. Он до сих пор не совсем понял где, но ему сказали подойти к профессору МакГонагалл. Она всё объяснит. Дамблдор посоветовал Римусу, чтобы тот сказал друзьям, что поедет навещать больную маму.
- А ещё я закончила эссе по истории магии. Я сходила в библиотеку, и оказалось, что там так много книг по этой теме! Я написала в раза 2 больше чем нужно было. Но думаю, профессор Биннс не будет против, - воодушевлённо рассказывала рыжеволосая девчонка двум другим: Мэри и Марлин.
- Лили, мне кажется, что ты единственная на уроке слушала его, - сказала Мэри.
На самом деле она была не совсем права. Римус тоже пытался что-то слушать, но профессор так скучно рассказывал, что на середине урока мальчик уже пялился в окно, думая о предстоящем полнолунии. Остальные, кроме Эванс, конечно, не слушали учителя с самого начала. Даже Эмили, обычно слушавшая учителей, безразлично пялилась в угол, вместо того, чтобы делать записи.
- Ой, да ну вас! – воскликнула Лили, отмахнувшись по-дружески.
Эмили на мгновение отвлеклась от еды и закатила глаза. После этого она как ни в чём не бывало продолжила опустошать тарелки. Эмили похоже не особо нравилась и рыжеволосая.
- Чем она тебе не угодила? – тихо спросил Пит.
Эмили вновь оторвалась от еды и, прожевав её, отчеканила, прыснув ядом в сторону девочки:
- Она заучка вот и всё.
«Странно» - подумал Римус. Ведь Эмили написала это эссе по истории магии в раза 4 больше, чем требовалось. И на уроках блистала знаниями гораздо лучше Эванс.
Наконец, обед закончился, и все пошли дальше по урокам. У гриффиндорцев осталась только трансфигурация. Вот на этом-то уроке все молчали, как мышки, и работали не покладая рук, потому что этот предмет вёл их декан – профессор МакГонагалл. Грозная женщина. Её, как казалось Римусу, боялись гораздо больше, чем директора. Впрочем, она была его заместителем.
Сейчас на трансфигурации проходили только теорию. Профессор МакГонагалл сказала, что практика у них будет только тогда, когда они пройдут достаточно нужной информации и техники безопасности, а это примерно после рождественских каникул.
На этом уроке Эмили села с Джеймсом. Ну, точнее, это Джеймс подсел к Эмили.
Римус же опять сел с Питером. Он был неплохим мальчишкой. Питер был белобрысым и худощавым, хоть и немного уступал Римусу в этом параметре. Он был чистокровным.
На самом деле, его семья пеклась о чистоте крови не меньше 27 священных, не беря в расчет Уизли. Им помешали войти в этот элитный, как понял Римус, список парочка маглорождённых, принятых в семью. Петтигрю были очень злы на них. Питер рассказал это уже на второй день знакомства, когда речь зашла о чистой крови.
С Джеймсом они были знакомы ещё до школы. Не смотря на то, что Поттеров считали предателями крови, Петтигрю хорошо ладили с ними.
На уроке профессор МакГонагалл решила спросить учеников по прошедшей теме:
- Есть желающие? – каким-то строгим тоном спросила она. Хотя, кажется, она всегда так говорила.
Тут же вверх взметнулась рука рыжей. Римус тоже хотел бы попробовать свои силы, но постеснялся и не стал поднимать руки.
- Хорошо, мисс Эванс. Какое заклинание нужно для превращения какого-либо предмета в камень? И какое движение палочкой нужно для его исполнения?
- Это заклинание «Дуро», профессор. Для его исполнения нужно начертить букву D в воздухе.
Римус тоже знал ответ на этот вопрос. Он был достаточно простым. Отец давно рассказал сыну об этом заклинании. Они тогда гуляли возле речки, и Римус нашёл камень, похожий на игральный кубик. Показав его папе, он услышал историю об этом заклинании.
- Правильно, - сказала профессор МакГонагалл. – Плюс 3 балла Гриффиндору. Кто хочет ответить на следующий вопрос?
Мальчик уже был готов попробовать, но тут Рука Эванс метнулась в воздух. И Римус потерял всю уверенность в себе. Он прижал одной рукой другую, сдерживая её, и опустил взгляд.
- Кроме мисс Эванс? – постаралась вызвать реакцию остальных учеников профессор.
Тут медленно поднялась рука Эмили. Но МакГонагалл её будто не видела. Она осмотрела присутствующих, специально не останавливая взгляд на Миллс, и сказала:
- Что ж... Мистер Поттер, прошу!
Она задала ему вопрос, на который он с лёгкостью ответил, тем самым получив ещё плюс три балла факультету. Опрос продолжился, а затем МакГонагалл стала объяснять новую тему, попутно задавая вопросы, во время которых также игнорировала Эмили. После урока Джеймс лукаво улыбаясь подошёл к девочке.
- Как она тебя любит! Почему так?
Римусу тоже было интересно. Это было непонятно, но всегда когда МакГонагалл приходилось обращать внимание на Эмили, её голос из просто строгого превращался в ледяной. Хотя профессор старательно делала вид, что девочки вовсе не существует.
- Откуда я знаю! – проворчала раздраженная Эмили, ускорила шаг и свернула за угол, вновь сбегая куда-то.
- Странная, - сказал Сириус.
- Есть такое, - поддакнул Джеймс.
А Римус тоже подумал про это. Но говорить не стал. С первого дня она показалось ему не совсем в своем уме. То, как она напала на дружка Лили в купе, лишь подтверждало, что она была не в себе. Но его соседи по комнате, кажется, решили игнорировать это. А Римус, дабы они не перестали общаться с ним, старался сделать вид, что девочка не была похожа на неадекватную.
После ужина они пошли в общую гостиную. Там сидели старшекурсники и что-то писали. Кто-то читал газеты, кто-то – книги, какая-то парочка сидела на окне и, ни капли не смущаясь, целовалась у всех на виду. Римус тут же стыдливо отвел от них взгляд.
- Кто со мной в волшебные шахматы? – предложил Сириус.
- Сейчас тренировка у гриффиндорцев. Хочу сходить посмотреть, - сказал Джеймс, который мысленно уже был на поле.
- А я пообещал зайти к профессору Стебель. Она предложила мне взять книгу про ядовитые тентакулы. Помните, она показывала их? – сказал Питер.
- Качок и ботан – цыкнул Сириус, - Римус! Ты хоть меня не бросишь?
- Я, – сомневаясь, протянул мальчик. Отец как-то учил играть его, но он не очень хорошо запомнил правила. Да и оставаться наедине с кем-либо из друзей он ещё не был готов.
- Давай! – Сириус посмотрел на него щенячьими глазками и закинул руку на плечо Римуса.
Мальчик неосознанно дернулся от резкого прикосновения, но руку скидывать не стал. Он не хотел показать себя глупым игроком, но и отказаться не хватало сил. Что если после этого мальчики вообще не захотят его куда-то звать?
- Ладно, - нервно ответил Римус, еле заметно глянув на Сириуса и тут же опустив взгляд в пол. Только теперь он заметил красивый ковер в гостиной.
- Ну хоть один ценитель этой великолепной игры! – воскликнул мальчик, тряхнув головой так, что его шелковистые волосы засияли на свету. – А вы уходите, куда вам там нужно! Я и с Римусом хорошо проведу время! Может и Эмили присоединится.
Питер и Джеймс ушли по своим делам, а Сириус с Римусом пошли в комнату. Блэк достал из своего расфуфыренного чемодана шахматы.
- Так! – хлопнул Сириус доской по кровати. – Ты чёрными или белыми? – он резко поднял голову на Римуса и посмотрел на него взглядом маленького ребенка, с которым наконец-то кто-то решил повозиться.
- Мне без разницы, – пробубнил Римус. Стараясь не смотреть на мальчика, усевшегося напротив него. От Сириуса шла какая-то яркая, мощная энергия. Словно он был вулканом, который спустя долгое время спячки решился выплеснуть жгучую лаву.
- Тогда давай ты чёрными. Хоть где-то не буду Блэком, - мальчик улыбнулся, но Римусу показалось, что на мгновение в глазах мальчика проскочил грустный огонек. А может это лишь его воображение перед полнолунием?
Сириус расставил все фигуры, и они начали играть. Однако спустя пару минут Сириус поставил мат другу.
- Эй! Как так?! – воскликнул Римус. Он прокрутил в голове все ходы Блэка, но не нашёл ни одного нарушения правил с его стороны.
Сириус рассмеялся, задрав голову. Его длинные волосы скользнули на спину. А в его пепельных глазах Римус прочитал искру радости. Казалось, что сейчас в них из пепла восстанет феникс, и его глаза загорятся сияющим пламенем. Видно, Сириус жаждал этой реакции. Римус отметил, что у Блэка были очень красивые, острые черты лица. Улыбка, озарявшая его лицо, ещё сильнее украшала его. Хотел бы Римус быть таким очаровательным. Его мать тоже была красивой (хотя, если быть честным, не такой как Блэки), но Римус больше был похож на отца.
- Меня этому научил дядя Альфард, - хорошенько отсмеявшись, сказал Сириус, - Это приём «Детский мат». Хочешь, научу?
Любопытство Римуса взяло вверх над стеснением, и уже через мгновенье он обучался новым приёмам. Он решил как следует научиться, а потом показать их отцу, который, как и Римус, плавал в знаниях по шахматам.
- Вот и всё! Теперь ты будешь меня обыгрывать, - сказал Сириус со своей обычной весёлостью.
- Не ври, - возразил Римус, - Ты по-любому всё не рассказал.
- Ха! Уже успел изучить меня? - вновь рассмеялся Сириус, - Ну да, ты прав.
Тут открылась дверь, и вошли Джеймс и Питер. Джеймс с восторгом рассказывал про тренировку и уверял Питера, что он – Джеймс Поттер – станет великим игроком и принесет столько побед Гриффиндору, что ему и не снилось. Питер только посмеивался и пожимал плечами.
- О! – воскликнул Джеймс. – Вы до сих пор играете? Не уж то ты нашёл единомышленников, Блэк?
- А то! Так что вы двое мне больше не нужны. Мне и Римуса хватит.
Тут в Сириуса полетели две подушки с разных сторон. У него было такое выражение лица, что Римус не смог не рассмеяться. Тогда Сириус стал расстреливать подушками всех присутствующих. Между мальчишками завязался подушечный бой.
В итоге они все свалились на пол в кучу малу и залились громким смехом. В этот момент они чувствовали, что были самыми счастливыми людьми на свете. Такие воспоминания навсегда врезаются в память и греют душу даже в самый суровый мороз.
После этого мальчики решили дружно усесться за уроки. На завтра им нужно было доделать историю магии и сделать ЗОТИ.
Защита от тёмных искусств Римусу не особо понравилась. Какой-то мрачный урок. У Римуса сразу пробегали мурашки от чтения учебника. Этот урок напоминал о том, что волшебникам нужно защищаться от чего-то. Когда он был маленький, мама читала ему магловские сказки и говорила: «Как же хорошо живётся волшебникам!». И Римус верил этому. Однако после того, как он сходил на ЗОТИ, он понял, что не так уж и хороша эта жизнь, раз уж приходится защищаться от кого-то. А ещё он представлял, как всё, что там изучают, будут применять на нём. Ведь он – оборотень. А это значит, что он и есть эти тёмные искусства.
Когда уроки были сделаны, часы показывали десять часов вечера. А это значит, что ему пора идти к профессору МакГонагалл.
- Я пойду, - сказал Римус, вставая с кровати.
- Куда? – резко поднял голову Сириус.
- Помните, я говорил, что мне нужно проведать маму? – напомнил Римус, сердце которого пропустило несколько быстрых ударов. Он испугался, что они сейчас не поверят ему, начнут трясти его, как тряпичную куклу, и заставят рассказать правду. Однако мальчишки лишь пожелали выздоровления его маме, вспомнив о словах Римуса.
Мальчик выдохнул и пошёл к МакГонагалл. Когда он вышел в общую гостиную на него налетела рыжеволосая:
- Привет! Ты же Римус, да?
- Да, - тихо проговорил он, не смотря на девчонку.
- А куда ты так поздно? Уже ведь отбой.
- У меня мама заболела. Нужно съездить проведать её, - мальчик говорил тихо, опустив взгляд. Он запинался в словах и говорил хрипло. Врать у него никогда не получалось. Он понимал, что это нужно, однако сердце болело от каждой лжи, которую приходилось говорить другим.
Девочка посочувствовала и проводила мальчика грустным взглядом.
Римус кивнул и выбежал из гостиной. Сломя голову мальчик побежал к МакГонагалл, но его путь снова преградили. На этот раз какой-то пуффендуец. Похоже, он был старостой и патрулировал коридор. На вид он был вполне дружелюбным.
- Куда это ты так спешишь? Уже отбой.
- Мне нужно к мадам Помфри, - решил сказать Римус. Врать было сложно, а говорить такое про маму ещё хуже. В магловском мире считали, что мысли материальны, и говорить про больную маму, прикрывая что-либо, было очень некрасиво и неправильно.
- Ты заболел?
- Да... Голова побаливает, - сказал Римус, отводя взгляд.
- Тогда пойдём. Я тебя провожу.
«Чёрт!» - подумал Римус, - «И как я теперь попаду к профессору МакГонагалл?!». Теперь он понял, почему Дамблдор советовал говорить именно так. Римусу показалось, что сегодня все сговорились, чтобы его ночь не прошла благополучно.
Они пошли к лазарету, не говоря ни слова. Парень первый нарушил молчание, желая поддержать разговор:
- Меня Бенджамен зовут. Бенджамен Фенвик.
- Римус Люпин, – пробубнил мальчик. У него не было никакого желания разговаривать с парнем. Все тело ныло, и он мысленно молился как можно быстрее отвязаться от него.
- Ты первый курс, да?
- Да, - коротко ответил Римус. Казалось, что вот-вот терпение лопнет, и он накинется на пуффендуйца с кулаками, даже понимая, что победу одержит старший.
- Ничего, - улыбнулся парень. – Я вообще не заметил, как на шестом оказался.
Вот они подошли к лазарету, где их встретила невысокая, полненькая, миловидная волшебница. «Мадам Помфри» - решил Римус. Его догадку тут же подтвердил шестикурсник:
- Мадам Помфри, у мальчика заболела голова. Не могли бы вы ему что-то дать?
«Он меня за ребёнка держит?!» - нахмурился Римус. Он и сам бы справился. Что он привязался вообще. Тело Римуса пронзила судорога. Он дернулся. Ему оставалось сосем немного до срыва.
- Мистер Фенвик, спасибо, что довёл его. Можешь идти. Дальше я сама, - женщина обладала таким же теплым голосом, как представлял того Римус. Но сейчас она, кажется, тоже куда-то торопилась.
Парень улыбнулся и пошёл дальше патрулировать коридоры. А Римус стал думать, как теперь попасть к профессору МакГонагалл. Он до сих пор путался в коридорах Хогвартса. Так ещё и лестницы туда-сюда вертятся. Если из общей гостиной Гриффиндора Римус ещё знал дорогу до кабинета профессора, то отсюда попасть туда ему казалось невозможным.
Мадам Помфри в это время что-то искала. «Наверное, какую-то таблетку от головы» - решил Римус и стал вспоминать дорогу, по которой пришёл сюда с Бенджаменом. Однако как назло он всё забыл.
Да и нервы потихоньку начинали сдавать. Буквально через полтора часа он обратиться в волка, а он торчит тут! Что если его исключат после такого? Ведь он может навредить ученикам и учителям, если не будет взаперти. Тело начинало ныть всё сильнее и сильнее.
- Как тебя зовут? – донёсся ласковый голос до Люпина.
- Римус, - уже без смущения и даже с неким раздражением ответил Римус.
Мальчик тут же испугался. Это были не его повадки, не его характер. Это был волк. Это не он! У Римуса всегда обострялись эмоции перед полнолунием, и это всегда пугало мальчика. Казалось, будто его телом завладевал кто-то другой. А Римус в этот момент оставался лишь зрителем, наблюдающим, но никак не влияющим на действия тела.
- Постой! Римус? Римус Люпин?! – тут же оторвалась от поиска мадам Помфри.
- Да, - сказал мальчик медленно. В голове закрутились шестеренки. Она что знает о нем?
- Так что же ты молчишь?! Профессор МакГонагалл наверняка потеряла тебя!
Колдунья схватила Римуса за руку и быстрым шагом направилась к двери. Римус ничего не понимал. Неужели она знает о его болезни? Не уж то Дамблдор доверил ей это?
- Вы знаете? – на ходу спросил пораженный мальчик. Он думал, что директор как можно сильнее сузил круг лиц, ведающих об этом.
- Конечно, я знаю, Римус, - ответила колдунья.
Они, запыхавшись, прибежали к МакГонагалл. Она ошарашено посмотрела на вбежавших в её кабинет. В её глазах была тревога. Между бровями пролегала уже привычная складка, из-за чего всегда казалось, что она вот-вот начнет ругать всех подряд.
- Мистер Люпин! Где вы были? Я уже начала переживать.
- Его по дороге перехватил староста, - ответила мадам Помфри за Римуса, - и привёл его ко мне.
- Всё ясно. Что ж, идёмте скорее.
Римус только отдышался, как они вновь побежали. А тело всё продолжало болеть. Мальчику казалось, что в него вонзили сотни ножей. Но нужно было бежать. Он не знал, сколько оставалось до обращения, но предчувствовал, что совсем немного.
Они остановились у дерева. Римус, нервы которого лопнули, уже открыл рот, чтобы возмутиться. Однако дерево внезапно начало махать своими ветками, не подпуская никого к себе. Римус аж упал. Не от удара, правда, а от испуга.
Тогда МакГонагалл превратилась в небольшую полосатую кошку. Она уже делала так на уроках. Вроде такие люди, умеющие превращаться в животных, назывались анимагами. Кошка подбежала к дереву и что-то тронула лапой. После этого профессор МакГонагалл как ни в чём ни бывало вновь стала человеком и сказала:
- Вот, мадам Помфри. Здесь проход в тот дом. И ива успокаивается так. Мистер Люпин, в последующие разы вас будет водить сюда и встречать после полнолуний мадам Помфри.
- Хорошо, - тихо отозвался Римус, разглядывая тоннель, который до этого не замечал. Скорее всего, он был заколдован так, чтобы издалека его не было видно.
- Римус, я правильно понимаю, что ты во время полнолуний ранишь себя? – спросила мадам Помфри.
- Да. Немного, - ответил Римус, почесав шею. Не то чтобы он хотел делиться этим.
- Что ж... Иди. Дерево тебя будет охранять.
«Точнее вас от меня» - проскочило в голове у мальчика. Римус осторожно подошёл к дереву и ещё раз взглянул на тоннель, ведущий вниз. Он потихоньку начал спускаться. Когда он преодолел лестницу, он оказался в каком-то доме. Уже была ночь, и света в доме не было, но Римус неплохо видел в темноте. «Из-за волка» - скривился мальчик.
Он тихо подошёл к красному дивану и плюхнулся на него. Дом казался старым, но Римус понял, что его немного прибрали к его приходу. Он улыбнулся этой мысли, но это настроение тут же погасло, когда мальчик понял, что волк здесь всё перевернёт. Он лёг на диван и стал ждать его прихода.
Ночной мрак уже принял бразды правления в свои холодные, длинные руки. Быстро и глухо он заполнил все вокруг: бесшумно выполз он из кустов, тихо полился с неба вместе с мелким дождем. Казалось, что теперь солнце никогда не встанет, не сможет отвоевать у тьмы трон.
Римус вспомнил вопрос мадам Помфри про ранения. Это было так. После каждого полнолуния у него появлялись новые украшения в виде шрамов. Некоторые раны заживали, но какие-то оставались и, похоже, останутся красоваться на мальчике, а позже на парне, мужчине, старике всю жизнь. Римус не был уверен, что остальные оборотни тоже так калечили себя, но что поделать? Может с ним что-то не так?
Мальчик завидовал. Завидовал другим детям, которые спокойно жили, а не ломали кости себе каждый месяц. Завидовал тем, у кого из проблем только невыученный урок. Да тот же Питер. У него же вообще проблем нет! Почему кто-то живёт спокойной, счастливой жизнью, а кто-то погружен в вечный мрак?
Лопатки... Острая боль пронзила Римуса. Начинается. Что-то хрустнуло. На этот раз это был позвоночник. Больше всего всегда болит именно он. Римус не сразу понял, что истошный крик, который он слышит, принадлежит ему. Он всё не мог привыкнуть к этому. Да и разве можно привыкнуть?
«Больно. Больно. Больно...» - кричал в душе Римус. Но, в сущности, все его вопли не слагались в слова. Он просто разрывал глотку. Он кричал от боли, от немощности, от всей его адской жизни. Как хорошо было бы заснуть и не проснуться, перестать всё это испытывать снова и снова. Если уж суждено так, то почему нельзя превратиться в волка навсегда? Слеза покатилась по его щеке. Как же было больно!
Вскоре крики переросли в вой. Звенящей, острой, как отчаяние, нотой ворвался он в ночную мглу, разрезая её поперек. Он выл громко, настойчиво.
И каждому, кто слышал это, казалось, будто сама ночь стонет и рвется ввысь к упокоению. Люди в домах прижимались поближе к родным, ощущая тепло их тел. И кому из них было дело до какого-то мальчика в какой-то хижине, превращавшегося в какого-то волка?
***
5 сентября 1971
Он проснулся на рассвете. Утреннее солнце пробивалось сквозь стекло, ослепляя мальчика даже через закрытые веки. Вечером окно украшали красивые шторы. А сейчас они валялись на полу, разодранные в клочья, вырванные вместе с карнизом. Ещё на полу валялись осколки от вазы, вечером стоявшей на столе. Диван был исцарапан. Но, несмотря на это всё, Римус понял, что этой ночью волк лишь принюхивался к новому месту. Потому что дома он буянил гораздо сильнее.
Кажется, он пытался выбраться через окно и ту лестницу, по которой Римус зашёл. Видимо кто-то – Дамблдор или МакГонагалл – заколдовали эти проходы. Другие комнаты, судя по всему, волка не заинтересовали. Или он просто побоялся идти туда, потому что на дверях, ведущих к ним, не было ни единой царапины.
Сам Римус, кажется, сломал лодыжку и оставил глубокие царапины на спине и левой руке. Он попытался встать, но у него не получилось. Сломанная нога дала о себе знать. И он остался лежать на полу, грязном, холодном, в луже собственной крови, которую он заметил не сразу. Мальчик попытался вспомнить ночь, но как всегда ничего не получалось. Он лежал на животе, потому что у него очень сильно болела спина. Алая кровь с неё стекала на пол и смешивалась с кровью, хлещущей из руки. Казалось, что он уже не сможет больше стерпеть эту боль.
Вчера мальчик настолько задумался, что даже забыл раздеться. И теперь вся его одежда валялась порванная на полу возле дивана. Римус попытался дотянуться до кусков бывших шторин. Он еле подтянул их к себе и постарался укрыться. Больше у него ни на что не хватало сил.
- Римус? Ты здесь? – послышался голос мадам Помфри.
Она спустилась вниз и в ужасе от увиденного воскликнула:
- Мерлин! Римус! Бедный мальчик, - она подошла к Римусу и увидела сломанную лодыжку. – Сейчас может быть немного больно.
После этого она направила палочку на перелом и произнесла какое-то заклинание. Римус не смог разобрать слова, которые она произнесла.
Однако после них мальчик почувствовал резкую боль. Но не успел он вскрикнуть, как она тут же угасла. Он посмотрел на уже не болевшую ногу. Кажется, отец уже применял это заклинание на нём.
Затем мадам Помфри увидела разорванную одежду, направила на неё палочку и произнесла заклинание. В тот же миг одежда сшилась сама собой.
- Сможешь одеться сам?
Вообще-то, Римус до сих пор чувствовал невыносимую боль от ран, но его гордость не позволяла сказать об этом. Он даже представлять не хотел, что кто-то помогает ему одеваться. Он легонько кивнул.
- Тогда одевайся, но рубашку не надевай, чтобы не пачкать. Что же я не подумала сюда взять мазь для стягивания ран... Сейчас схожу за ней, а ты побудь пока тут.
Она ушла, причитая под нос. А Римус опять остался один. Он вновь попробовал подняться, но, несмотря на вылеченную ногу, неудачно. У него кружилась голова и одолела такая слабость, что ему захотелось закрыть глаза и уснуть. Но мальчик постарался взять себя в руки. Он сел и стал ползком подбираться к дивану, на котором теперь была его одежда.
Одеваясь, он все же потревожил свежие раны. Он застонал и остался сидеть на полу, дуя на раны, ужасно рассекающие его руку. Так часто делала мама, когда папа пытался залечить другие раны. А спина всё продолжала болеть.
Римус стал ждать. Сейчас придёт мадам Помфри, и боль начнёт утихать. А пока ему оставалось просто ждать.