Боннет нагло подмигнул и поднялся на шка́нцы, где его ждал один из пиратов. Заметив, что капитан отошёл, Весельчак быстро всучил Брианне сына и забрал у неё бутылку рома. Вполне честный ба́ртер.

— Идём, покажу каюту, — сказал он, сделав пару больших глотков.

— Каюту?

— Передать, что ты хочешь спать с ребятами на кубрике? ^{Кубрик — нижняя палуба корабля, где команда располагалась для сна (поначалу прямо на палубе (на первых парусниках), а затем в подвесных койках)}

— О, Господи, нет! — брезгливо выпалила Брианна.

Пират заулыбался, обнажив кривые редкие зубы.

— Жаль. Вместе теплее. Ладно, идём.

До чего же бесят его манеры, их манеры! Неужели мысли всех этих людей сводятся к одному — к постели? Даже не к постели, а к… Навряд ли таким отбросам и маргиналам вообще нужна постель.

Щёки Брианны снова заполыхали, едва она вспомнила, что последний раз и ей самой постель не пригодилась. И что в тот момент её это совершенно не смущало.

Спускаясь на нижнюю палубу, она подняла взгляд на шканцы — Боннет следил за ней.

Проклятье! Когда же дьявол тебя заберёт, Стивен Боннет?!

***

Личная каюта в таких условиях — широкий жест, воистину. «All inclusive», если не сказать большего. И определённо это лучше, чем болтаться в гамаке на кубрике среди потных и полупьяных мужланов.

Но радость велела долго жить: в каюте Брианна оказалась не одна. И речь не о Джемми.

— Атия? — удивилась она, обернувшись на пирата.

— А ты думала, она всю дорогу будет валяться на столе капитана?

У него ужасная улыбка. Мерзкая. До того мерзкая, что челюсти сводило.

— Следи за ней. Если чего надо тебе, ей или пацанёнку — свистни, — подмигнул он и ушёл.

Как же. Именно свистнуть и оставалось. Теперь понятно, с какой милости досталась отдельная каюта, — чтобы ухаживать за пираткой. Перспектива сиделки, как и перспектива оказаться на кубрике, не радовала. Но имела заметно больше плюсов, нежели второе.

Пусть так. В конце концов, дверь не заперта, и можно в любую минуту выйти «посвистеть» на верхней палубе, совершить променад под сенью мачт, вдохнуть терпкий аромат пота и перегара, насладиться видами моря или видами… моря.

К огромной радости Брианны, Атия не умерла от её полевого хирургического вмешательства. Не преставилась и во сне. Когда пиратка пришла в сознание, то оказалась настолько слаба, что не могла добраться до гальюна. Потому, в довесок к ребёнку и уходу за Атией, на Брианну легла обязанность помогать ей справлять нужду в отхожее ведро. Благо, бегать с ним по кораблю не пришлось: с этим очень ловко справлялся костлявый, но жилистый мальчишка, постоянно перепачканный сажей.

Периодически поднимаясь на верхнюю палубу, Брианна изредка видела его за всякой грязной работой: он постоянно что-то ковырял, начищал, драил. Но недовольства не выказывал. По крайней мере, внешне это никак не проявлялось.

Вопреки ожиданиям, тут всё же нашлось, с кем по-человечески поговорить, пусть и недолго: один из пиратов по кличке Мини-Джек объяснил, что мальчишка — «пороховая обезьяна». Такие, как он, за тем и нанимались, чтобы выполнять всю черновую работу на судне. Его жалованье самое ничтожное, зато он мог получить и долю — при захватах другого судна именно эти «обезьянки» выискивали тайники. И, как правило, находили. Поэтому никто не смотрел на него свысока и не издевался.

***

Несмотря на столь тесное соседство и чуткое участие Брианны, Атия не спешила рассказывать ей что-либо. Проявлялось ли так недоверие? Или излишняя настороженность? Хотя, разве может настороженность в её положении быть излишней?

И всё-таки на пятый день она оживилась. Брианна с Джемми вернулась в каюту и застала пиратку, сидящей на краю койки. На коленях её лежала раскрытая кожаная сумка. Атия держала странную небольшую фигурку, медленно поворачивая её пальцами и бесцельно глядя в пол.

— Ты вставала сама? — обеспокоенно спросила Брианна. — Сейчас принесут ветошь, я сменю тебе повязки.

— Спасибо, — кивнула та, не поворачиваясь.

Брианна присела рядом с ней, держа Джемми на коленках; она вглядывалась в лицо негритянки, пытаясь понять, что произошло.

— Этот слон, — тихо начала Атия. — Его купила Салара. Говорила, он похож на игрушку, которую ей подарила мать. Но давно нет ни безделушки, ни её матери. А теперь и Салары тоже нет.

— Мне жаль, — проговорила Брианна, виновато отворачиваясь.

— Нет. Не стоит. Я слышала, когда умираешь, отправляешься куда-то там… Ну, там лучше, чем здесь. И можно увидеть тех, кто умер до тебя.

— В рай?

— Наверное. Смешное название.

— И всё же мне жаль, что так случилось. И что ты попала в беду.

— Почему тебе жаль? — искренне удивилась пиратка, изогнув густые брови. — Это только на руку.

Как такое может случиться на руку? Кому на руку? Если только она не какая-нибудь извращенка, получающая удовольствие от собственной боли и травм. Нормальному человеку это явно не будет ни на руку, ни на ногу, ни на какую другую часть тела.

— О чём ты?

— Я получу оплату. По договору за ранения при абордаже или при выполнении приказа капитана мне причитается.

— Боннет платит за раны? По договору?

— Все капитаны платят по договору. Все пираты его подписывают. Кроме судового врача. Да ты, небось, ничего и не знаешь?

— А должна?

Она усмехнулась и оглядела Брианну. Но её взгляд изменился: он уже не пристальный, холодный или надменный, он стал обычным. Человечным.

— Держи, — Атия протянула деревянного слона Джереми. — Тебе с ним будет веселее. Не со свайками же время коротать.

Он заулыбался, с радостью потряхивая игрушку и ощупывая пальчиками каждый резной изгиб.

— Ты знаешь врачевание?

— Нет. Моя мама — она хир… в смысле, целительница. Иногда она что-то рассказывала мне.

— Но ты можешь лечить раны.

— Я в жизни не лечила ни одной раны, если не считать того, что палец йодом прижигала.

Услышав это, негритянка сурово сдвинула брови и серьёзно уставилась на Брианну.

— Ты пытала человека?

— Я? О Господи, нет же!

— Ты сказала, что прижигала палец.

Ах, ну конечно: разве могла Атия знать, что такое йод, когда создан он будет только в следующем столетии?

— Это не пытка, — постаралась объяснить Брианна. — Люди, как моя мама, — целители, называют так лекарство, которым мажут раны от заразы. И оно сильно щиплет и жжёт. Но помогает. Поэтому и говорят «прижечь йодом». Но я правда ни разу не лечила человека. Когда я поняла, что ты можешь погибнуть, то подумала только о том, что лучше я попытаюсь спасти твою жизнь и не сумею, чем ничего не сделаю и дам тебе умереть.

Ответ, кажется, удовлетворил Атию; она благодарно улыбнулась и полезла в сумку, что-то выискивая в ней.

— Я нашла его на полу, когда убирала в кофр платье, которое ты бросила, — сказала пиратка и протянула Брианне серебряное кольцо. — Ты носила его. Оно, видно, тебе дорого.

Настроение тут же помрачнело. Словно крохотное пространство каюты заволокло тучами. Атия держала кольцо, которое подарил Боннет. То самое, что сидело только на указательном пальце.

— Я… Оно мне… Спасибо, — чтобы не обижать её, Брианна натянуто улыбнулась и надела его.

В дверь постучали; «обезьянка» принёс чистую ветошь с бутылкой рома и исчез.

— Давай-ка сменим повязку?

***

Спустя ещё несколько дней Атия начала подниматься на палубу самостоятельно. Брианну радовала такая скорая поправка, тем более, что раны действительно не воспалялись и не нарывали.

Снять швы Брианна решилась лишь на седьмой день. Болезненно для Атии, криворуко для фельдшера, но весьма успешно для человека в подобных условиях — с полнейшим отсутствием опыта, инструментов и лекарств — сделать лучше не получилось бы ни у кого.

Однако, несмотря на этот успех, настроение Брианны изо дня в день становилось всё более мрачным и унылым. Голова гудела: от постоянной качки, от каютного спёртого воздуха, от проклятых галетов, чечевицы и солонины — как, чёрт возьми, этим вообще можно питаться?

Первое плавание в Новый Свет отличалось от этого как небо от земли. Сейчас всё иное: маршрут, обстоятельства, корабль, его команда и… его проклятый капитан!..

Прошло не так уж и много времени — всего неделя, — но казалось, будто время тянется уже вторую вечность. И от этого становилось тошно. А ещё от рома… Ром. Ром, ром, ром! Даже вода — и ту разбавляли ромом. Оказалось, иначе она быстро портится, а заходить в любой порт по пути для пополнения её запасов пиратские корабли возможности не имели — только проверенные места. Благо, пока её «чистых» запасов хватало, чтобы не пичкать этим пойлом Джемми. Да и, как ни странно, кок умудрялся сготовить что-то приемлемое для него.

Солнце клонилось к горизонту. Оранжевое небо контрастными импрессионистскими штрихами пересекали бледно-розовые облака. Западающие лучи отбрасывали тёплый золотисто-медный оттенок на выцветшие паруса и мачты. Наверное, сам Ван Гог отдал бы второе ухо на отсечение, лишь бы иметь возможность запечатлеть это великолепие.

В последнее время становилось всё холоднее и даже в погожий день нередко моросило. Потому сегодняшний закат не просто радовал глаз — он согревал, успокаивал. Но, видимо, только Брианну: она тихонько стояла в одиночестве у бортика рядом с грот-мачтой, созерцая эту красоту, пока Атия прогуливалась с Джереми вдоль палубы.

— Скоро будет штормить, — к ней подошёл Киллиан с небольшой бутылкой рома. — Не поднимайся без надобности. Это небезопасно.

Брианна огляделась по сторонам и ответила:

— Странно, но ни облачка от горизонта до горизонта.

— Хах, это океан, а не хлопковая плантация. Здесь буря может разразиться за пару минут. И прекратиться так же. К тому же, барометр не врёт — стрелка на делениях падает. Ром?

Ром… Попросить полную винную карту или не стоит издеваться над собственным положением?

— А есть что-то ещё?

— Нет.

Брианна взяла у него бутылку и сделала глоток. Этот ром отличался от того, к которому она успела привыкнуть, — Киллиан выжимал в него лимон.

— Приятный вкус.

— Это не для вкуса.

— А для чего?

— От цинги.

Кто-то из команды окликнул его, и он отошёл. Даже несмотря на вечернее время здесь возня. Корабль походил на муравейник: постоянно кто-то куда-то лез, что-то драил, что-то закреплял, ремонтировал, бегал туда-сюда — это совершенно не укладывалось в голове. Нет, конечно, представления о том, что пираты, едва запрыгнув на корабль, начинают пить, предаваться деградации и разврату, тоже весьма глупы. Но наблюдать за их дисциплиной и исполнительностью столь продолжительное время — открытие.

Квартирмейстер снова вернулся к Брианне.

— Завтра вечером мы зайдём в гавань Сент-Джонс, но на день-два.

— Что? — взволнованно переспросила Брианна. — Где это?

— Авалон, Ньюфаундленд.

— Вот как… Где Боннет? Я хочу с ним поговорить. Он вообще помнит о моём существовании? Зачем я здесь?

Но Киллиан только снисходительно приподнял бровь на её возмущения и облокотился о бортик.

— Ладно. Это я зря, — пробормотала она, пристроившись рядом. — Но я не могу так! Мой сын так не может. Килл… Киллиан, пожалуйста!..

— Нет, Бри, — усмехнулся пират и покачал головой. — Если будет нужно, он сам скажет. Я этого не сделаю.

— Даже если просит леди?!

— Особенно если просит леди. Он — мой капитан. Это дело чести. Не злись: ты гораздо милее, когда улыбаешься, — подмигнул он ей белым глазом, легонько прихлопнул по плечу и поднялся на шканцы.

Сейчас бы собрать все самые грязные ругательства и выплеснуть на Боннета. Пусть захлебнётся в них! Сколько раз нужно сломать ей жизнь, чтобы ему было достаточно? Какого чёрта?

Какого чёрта вот уже неделю он напрочь игнорировал её присутствие? Даже к Джемми подходил лишь тогда, когда того держала Атия или кто-то из экипажа. Да, жажды беседовать с ним не возникало, но хотя бы услышать элементарное «спасибо» за то, что выходила члена абордажной команды, не помешало бы.

Он прошёл мимо. Как мимо обычной мачты. Или мимо пушки.

Обида стиснула нутро, и Брианна крепче сжала бутылку в руке. Боннет обернулся, окинув её коротким равнодушным взглядом, на секунду задержавшимся на кольце.

— Близится шторм, не поднимайся до утра, золотце.

На такое даже ответить нечего.

Ночью не спалось. Качка оказалась гораздо сильнее, чем обычно, но не такой резкой, как ожидалось. Волны шумели, обрушиваясь на корабль. Периодически слышалось глухое постукивание пушек о борт, скрип дерева и приглушённые крики с верхней палубы.

Брианна вспомнила ночь на Окракоке, когда свирепствовала буря. Тогда тоже чувство страха и тревоги не давало уснуть. Тогда она тоже лежала рядом с Джемми, а в кресле спокойно спала Атия. Как сейчас. И сейчас, как тогда, Бриана думала о том же — о нём.

Так продолжалось, наверное, несколько часов. А потом всё стихло — и пришёл сон.

***

Со школьных лет Брианна помнила: из всех городов Канады Сент-Джонс — самый туманный, ветреный и облачный. Но побывать там никогда не доводилось.

Сейчас же перед ней открылся захватывающий вид: в сумраке вечера и прибрежного тумана над водами Атлантики возвышались каменистые утёсы. Весельчак сказал, что самый высокий называется Сигнал-Хиллз. Там находилась какая-то фортификация. Гавань же мелькала бесчисленными бликами огней вечернего города.

Жаль, сам заход в неё Брианна проторчала в каюте, но и вид с пристани впечатлял немало.

— Ребята проводят вас с Атией в таверну, — сказал Сэм, встречая её на верхней палубе. — Можешь ни в чём себе не отказывать. Мини-Джек и Рон всегда будут поблизости, так что не переживай — они не дадут тебе влипнуть в неприятности.

— А Боннет и квартирмейстер?

— Капитан и Килл уже на берегу с частью команды. Не волнуйся, за вами придут к отплытию.

Боннет… гадёныш! Относится как к овце, которую из чувства долга вывели на пастбище, приставив сторожевых псов. Те, к слову, тоже не в восторге от этого, если присмотреться к их лицам.

Злиться можно бесконечно долго: поводов, увы, предостаточно. Но портить самой себе настроение уже порядком осточертело, тем более, когда есть на что отвлечься. К тому же, город оказался привлекателен не только с пристани: витиеватые улочки — просторные и чистые, с зажжёнными фонарями, дома в несколько этажей, лавки, таверны… Всюду, независимо от позднего времени, толпы горожан. И то далеко не потрёпанный сброд и угрюмые головорезы — в большинстве своём люди здесь выглядели очень ухожено и опрятно. Они говорили на английском, на французском, нередко слух улавливал ирландский или шотландский гэльский, а порой даже испанский.

— Странно, я думала, тут будет…

— Город-бордель? — договорила за неё Атия, ковыляя рядом.

Неподалёку в воздух яркой кометой рванул заряд и с грохотом рассыпался искрящимся золотым фейерверком.

— Типа того.

— Надо же, — усмехнулась пиратка, восторженно глядя на этот залп. — Сам король здесь, не иначе. Ты правда считаешь, что излюбленные пиратами места — помойный балаган?

— Я не знаю. Так говорят.

— Говорят, что кур доят, — вмешался Мини-Джек и добавил: — Нам сюда.

Таверна тоже не разочаровала. Более того — она оказалась даже лучше той, где Брианна впервые остановилась в Уилмингтоне. Их тут же встретила обслуга, будто уже зная, с кем они прибыли, и отвела в комнату наверху — чистую и уютную.

Конвоиры исчезли из поля зрения, а Брианна попросила прислугу принести для Атии перевязки и ром.

Маленький Джемми с комфортом устроился на широкой кровати, вовсю заинтересованный кистями на пёстрых подушках. Брианна сняла старую ветошь с ран пиратки и с облегчением отметила, что затягивались они хорошо: плотные струпья аккуратно стягивали края, ни воспалений, ни опухших участков.

— Я спущусь и попрошу приготовить что-нибудь для Джереми. Посмотри за ним пожалуйста.

— Я бы убила за пиво или эль.

— А я за туфли. Но твоё желание выполнимее моего, — улыбнулась Брианна, направляясь к двери.

Обслуга оказалась настолько шустрой и вездесущей, что искать долго не пришлось. Но тут взгляд случайно уловил за одним из столов холла знакомую фигуру в чёрном камзоле — квартирмейстер Килл. Рядом с ним какой-то смазливый тип с золотыми перстнями на каждом пальце. Левее — угрюмый офицер в английском мундире и… Боннет. Господа делали ставки на игру в карты и выпивали.

К «джентльменам» подошла проститутка, по-кошачьи обхаживая богатенького пижона. Тот крайне заинтригованно заглянул ей в лиф, без стеснения ощупав грудь, и с наглой улыбкой что-то сказал, отчего любезница звонко расхохоталась.

Самое противное, что заинтересованно на неё смотрели все, сидящие за столом, а не только пижон. К тому же, такая девушка оказалась тут не единственной: присмотревшись, Брианна заметила ещё семерых, также обхаживающих посетителей или уже сидящих у них на коленках.

Как только мужчинам не противно — знать, что все ласки этих дамочек выуженны за монету? Ещё и неизвестно, кто и с чем побывал в них до того. Хотя, с учётом поглощаемого спиртного, им, скорее всего, на эти вопросы уже попросту плевать.

Дамочка кокетливо переметнулась к Боннету, и он тут же усадил её к себе на колени.

Грязная скотина!..

Собрав самообладание в кулак, Брианна демонстративно прошла через весь холл к бару. Взгляды мужчин, оказавшихся на её пути впились в изгибы молодого женского тела, подчёркнутого кюлотами и рубашкой… без корсета.

Она забрала три бутылки и направилась назад так же уверенно и спокойно. Вдруг один из посетителей-морячков схватил её за руку, останавливая:

— Tu ne peux pas t'asseoir, ma belle (Не присядешь ко мне, красотка? франц)? — спросил он с жаром.

— Si cela ne me réchauffe pas (Если это не согреет меня), — кивнула Брианна на бутылки в руках, — je reviendrai vers vous, chevalier (я вернусь к вам, шевалье, франц).

Француз отпустил её, провожая горящими голодными глазами, прикованными к упругой заднице.

Это не прошло незаметным для Боннета — он сидел напротив. Его лица Брианна не видела, да, впрочем, и не хотела видеть. Но взгляд Киллиана, готового ринуться с места и вспороть глотку тому парню, говорил, что капитан «Рыжей ведьмы» не обрадовался произошедшему.

Едва Брианна приблизилась к лестнице, как в холле послышался громкий восторженный ор и выстрелы в воздух — начался разгар веселья. Она поднялась на несколько ступенек и затаилась так, чтобы не быть заметной для тех, кто внизу, но иметь возможность понаблюдать за ними.

Один старик заиграл стремительную задорную мелодию ^{«Two hornpipes» (Tortuga) композитор Hans Zimmer} на альте, и несколько человек тут же кинулись под неё отплясывать. Притом, довольно складно и забавно. Проститутки, резвившиеся с мужчинами, хлопали, некоторые подпевали. Выпивка лилась рекой, питая этот развязный, но лёгкий на подъём и беспечный праздник жизни.

Отсюда хорошо просматривался холл, но, как назло, та часть, где сидел Боннет и Киллиан, — едва-едва. Вдобавок, тот практически закрывал собой капитана.

Затея окончательно провалилась в тот момент, когда и к квартирмейстеру на колени подсела девица в пёстрой юбке.

— Да ну к чёрту, — прошипела Брианна и направилась к своей комнате.

Очевидно наверху никто, кроме неё и Атии, не задержался — коридорный фонарь не горел. Брианна хотела было уже открыть дверь, за которой раздавался весёлый смех Джемми, как внимание отвлёк странный звук. В самом конце коридора под узким мутным окном кто-то копошился.

Брианна тихонько поставила бутылки рядом со своим порогом и осторожно зашагала в ту сторону. Разглядеть, что это, практически в полной темноте, не представлялось возможным. Но явно нечто небольшое.

— Эй… — шепнула она, остановившись в паре шагов от окна. — Всё в порядке?

Маленькая фигурка резко подскочила и юркнула в тёмный лестничный пролёт — очевидно, чёрный ход. Но, едва Брианна обернулась назад — перед ней точно из-под земли выросла огромная чёрная фигура. Сильная рука грубо пригвоздила к стене, а горло прижал тонкий холодный клинок. От страха поджилки заледенели и перехватило дыхание.

— Заорёшь — перережу глотку, — зло прохрипел незнакомец. — Ты приехала с Боннетом?

— Пошёл ты, — сипло выдавила Брианна, тщетно пытаясь дотянуться до ножа в ботфорте.

— Не дерзи, сучка, — пожалеешь. Это тебя зовут Брианна Фрэйзер Маккензи?