S.T.A.Y.

— Останься.

Феликс обернулся. В руках он держал тарелку с небольшим тортом, в центре которого горела одинокая свеча. Пламя колыхалось от впущенного в комнату сквозняка, и несколько капель воска уже медленно стекали вниз, к крему и взбитым сливкам. Но Феликс не обращал на это никакого внимания.

— Не могу, — сказал он, не сумев скрыть боль в голосе. — Мне пора, я должен уйти.

— Но почему? — Минхо нахмурился, сжав кулаки.

— Таковы правила, — Феликс тяжело вздохнул. — Как бы я ни хотел, я не могу оставаться надолго в том мире, в который переместился. Я был рад провести эти дни с тобой и ребятами, но теперь моё время на исходе. Я должен идти дальше.

— И ты решил уйти, не попрощавшись?

Феликс горько усмехнулся.

— Вы всё равно тут же забудете меня. Словно меня никогда не было в ваших жизнях.

— Не забудем, — Минхо шагнул к нему и протянул руку, желая коснуться. — Когда я впервые увидел тебя, у меня было странное чувство, будто я знал тебя если и не всю жизнь, то точно много лет. Хёнджин что-то вспоминает; Чонин, кажется, не осознаёт до конца, но тоже тянется к тебе.

Феликс опустил взгляд, спрятав глаза за чёлкой. Шаг, ещё один — Минхо приближался к нему медленно, как к испуганному зверьку. А свеча всё горела и быстро уменьшалась, истекая воском.

— Что бы между нами ни было, — продолжил Минхо, с трудом подбирая слова, — кажется, это сильнее правил путешествий по разным мирам.

— Я не знаю, что произойдет, если нарушу их, — голос Феликса заметно дрожал. — Но, думаю, что ничего хорошего. А хуже всего то, что это может отразиться на вас. Я не хочу, чтобы вы пострадали, когда я наконец смог всё исправить.

Минхо преодолел последний разделявший их метр и заключил Феликса в крепкие объятия со спины. На очаровательных веснушчатых щеках поблёскивали дорожки слёз.

— Если загадать желание и задуть свечу — оно исполнится, верно? — спросил Минхо, глядя на пляшущее пламя.

Феликс молча кивнул.

— Тогда, может, пожелаешь остаться с нами ещё хотя бы на один день? Если уж навсегда никак нельзя.

— Но зачем? — нахмурился Феликс.

Минхо помедлил с ответом. Прикрыв глаза, он уткнулся в плечо Феликса, и его слова прозвучали гораздо тише, чем раньше, приглушённые мягкой тканью тёплого свитера:

— Я не хочу, чтобы ты уходил вот так, не прощаясь. Тем более в праздник.

— Праздник уже прошёл, — заметил Феликс. — Мы отпраздновали все вместе, обменялись подарками, просто здорово провели время. Тебе этого не хватило, хён?

Минхо отрицательно покачал головой.

— Если ты уйдёшь, то пропустишь самое главное, — всё так же тихо заметил он.

— Это что же?

— День Лежания и Ничего-Не-Деланья.

Феликс насмешливо фыркнул, и пламя свечи опасно покачнулось.

— Это самое важное в рождественских праздниках, — настаивал Минхо. — Это то, что сближает, то, что остаётся потом тёплым и приятным воспоминанием на всю жизнь. Я бы очень хотел создать такое воспоминание с тобой.

— И я тоже, — тихо произнёс Феликс на выдохе. На его губах появилась слабая робкая улыбка.

Свечу они задули вместе. Комната тут же погрузилась во тьму, и только тусклый свет уличного фонаря за окном обозначал смутные силуэты предметов. Минхо осторожно забрал тарелку с тортом из рук Феликса и поставил её на стол: они находились на кухне в его доме, и ему не нужен был свет, чтобы ориентироваться в пространстве. Феликс продолжал стоять неподвижно, опустив голову, словно ожидая страшного наказания.

Тишина казалась гнетущей.

— Как мы узнаем, что желание исполнилось? — спросил Минхо, постаравшись скрыть нервозность в голосе.

Феликс пожал плечами.

— Обычно, когда свеча гаснет, я тут же оказываюсь в другом месте, — объяснил он. — А сейчас… я не знаю.

— Тогда будем просто надеяться, что у нас всё получилось, — легко ответил Минхо и впервые за время их разговора искренне улыбнулся. — И, пожалуй, нам больше не стоит терять время.

— И на что ты хочешь его потратить? — спросил Феликс, наконец встречаясь с ним взглядом.

— На то, что хотел сделать с момента нашей встречи. А возможно, и до неё, в другой жизни и вселенной.

С этими словами Минхо шагнул к нему и нежно коснулся кончиками пальцев его мягкой щеки. Феликс вспыхнул, но не отстранился, а наоборот прильнул к ласкающей его руке. В следующее мгновение их губы слились в мягком осторожном поцелуе. Феликс затаил дыхание, чувствуя, как сильно и быстро колотится сердце в груди. Происходящее казалось чем-то нереальным, невозможным, чем-то, что рассеется как хрупкий утренний сон после пробуждения, ведь не могло же так быть, что он наконец-то нашёл вселенную, где не только все его друзья всё ещё вместе, но и его чувства к Минхо, тихие и незаметные, оказались взаимными. С другой стороны, тогда, в том мире ссора произошла из-за чувств Минхо и Хёнджина к одной девушке, а если в этом мире ему девушки не нравятся, то логично…

Минхо разорвал поцелуй, и Феликс испуганно распахнул глаза. Чёрт. Он сделал что-то не так.

— Ты мыслями где-то не здесь, — обеспокоенно сказал Минхо, продолжая гладить его по щеке. — Всё в порядке?

Феликс тут же кивнул.

— Просто задумался о том, каким чудом меня занесло во вселенную, где всё настолько хорошо, — честно ответил он. — Я и не надеялся, что хотя бы в одном из миров ты будешь… ну, со мной. Вместе. Встречаться.

— Ты слишком замечательный, было бы глупо упустить такой шанс, — фыркнул Минхо, и в его голосе послышалось самодовольство.

— Ты достаточно часто его упускал, — заметил Феликс. — Точнее, всегда. По крайней мере во всех тех вселенных, где я был, ты всегда выбирал кого-то другого.

— Это был не я, а менее удачные версии меня.

— Может, менее удачливые?

— Нет, удачные.

Феликс негромко рассмеялся, положив голову на плечо Минхо.

— А мне и те версии нравились.

— Больше, чем нравлюсь я?

— Ты сейчас ревнуешь меня к самому себе из других миров? Серьезно?

— Возможно, немного. Я бы хотел быть… особенным? Звучит глупо.

— Нет, я понимаю, — заверил его Феликс. — В этом нет ничего плохого. Но ты уже и так для меня особенный.

— Я могу попробовать стать ещё более особенным?

— Каким образом?

— Поцеловать тебя снова.

Феликс смутился.

— Ты правда этого хочешь? — тихо спросил он, нервно кусая губы.

— Правда. Очень хочу.

— Тогда можешь.

И Минхо поцеловал его так же нежно и осторожно, как в первый раз, обхватив его лицо ладонями. Феликс неловко ответил на поцелуй, не зная толком, что нужно делать, но очень стараясь передать этими робкими касаниями всё то, что он чувствовал к Минхо, всё то, что не мог правильно выразить словами. Казалось, мир уменьшился до размеров этой маленькой тускло освещённой комнаты, и больше в нём не существовало ничего, кроме их разгорячённых чувствами тел и тянущихся друг к другу душ.

***

Когда они вернулись в гостиную к остальным ребятам, все разговоры разом прекратились. Кто-то даже поставил на паузу фильм, который никто не смотрел, но зато он создавал нужную атмосферу.

— И чем вы двое так долго там занимались? — не скрывая своего любопытства, спросил Хёнджин.

Его глаза были хитро прищурены, но на губах играла улыбка.

— Мы искали шоколадное молоко, — ответил Феликс и в качестве доказательства поднял повыше непрозрачный пакет, наполненный банками и бутылками. — И прочие напитки и вкусности.

— Вы полчаса совершали рейд на кухню? — ехидно поинтересовался Сынмин.

— Ребят, а вы уверены, что хотите знать, что там между ними происходило? — неожиданно встрял Джисон.

— Вот-вот, — Чанбин согласно кивнул. — Вдруг они там е…

— Так, давайте без подробностей, — перебил его Бан Чан, и Феликс подарил ему взгляд, полный благодарности.

— Хорошо, без подробностей, — сдался Минхо и, довольно улыбаясь, взял Феликса за руку. — У нас было очень романтичное свидание на кухне в лунном свете, потому что нам было лень искать выключатель.

— Это буквально твой дом, — заметил Сынмин. — Тебе не нужно искать выключатель.

— И всё же нам было лень, — не сдавался Минхо.

— Вы, кажется, сказали, что нашли шоколадное молоко? — осторожно спросил Чонин, явно несколько смущённый тем, какой оборот принимал разговор.

— Да! — Феликс тут же отпустил руку Минхо и открыл пакет, радуясь смене темы. — Я помню, что ты его любишь.

С этими словами он подал младшему треугольник шоколадного молока. Тот благодарно кивнул, но, немного покрутив упаковку в руках, передал её Хёнджину. Тот улыбнулся, поблагодарил Чонина и ловко вставил трубочку в закрытое фольгой отверстие на одной из граней. Теперь всеобщее внимание было приковано к этим двоим.

— Что? — слегка раздраженно спросил Хёнджин. — Да, я тоже люблю шоколадное молоко, чего вы так смотрите?

— А почему об этом знает только Инни? — полюбопытствовал Чанбин. Теперь хитро щурился он.

Чонин густо покраснел.

— Потому что, в отличие от некоторых, он интересуется моими вкусами, — фыркнул Хёнджин.

— Если что, тут есть ещё одна упаковка, — с явным смущением в голосе сказал Феликс и вытащил из пакета другой треугольник.

— Спасибо, — коротко сказал Чонин и быстро забрал напиток у него из рук.

Ненадолго повисла неловкая тишина.

— Что ж, — громко сказал Бан Чан и хлопнул в ладоши. — Давайте каждый возьмёт себе что-нибудь из еды и напитков и продолжим смотреть фильм.

— Его кто-то смотрел? — удивился Сынмин.

— Вообще-то да! — возмутился Джисон. — Там сейчас эта девушка, Орхидея… Ариадна…

— Это из предыдущего фильма, — заметил Чонин, оторвавшись от своего молока.

— Эту тоже как-то похоже зовут! В общем она на балу призраков, и ей надо поцеловать бывшую чела, из-за которого всё началось.

— Ага, это было десять минут назад, — сказал Сынмин.

— А, да? — Джисон смутился. — И она её поцеловала?

— Я не знаю, я не смотрел. Вроде, нет.

— А как тогда они прошли дальше?

— Что за хрень мы вообще смотрим? — спросил Минхо, заваливаясь на диван рядом с Джисоном.

— Не знаю, но звучит интересно, — с улыбкой сказал Феликс.

Сев рядом с Минхо, он тут же оказался в его крепких объятиях и почувствовал лёгкое прикосновение губ к своему виску. Сердце Феликса затрепетало, и он прильнул ещё ближе к нему, больше не смущаясь любопытных взглядов друзей. Наконец-то он чувствовал себя абсолютно счастливым.

***

Киновечер плавно перешёл в глубокую кинематографическую ночь и едва не превратился в киноутро. Первыми, как только время перевалило за полночь, прямо на полу на диванных подушках уснули Чонин и Сынмин, затем рядом с ними невозмутимо пристроился Хёнджин. Ближе к двум часам ночи посреди разговора заснул Минхо, устроив голову на плече Феликса. Никто больше не пытался шутить на тему их внезапной близости, и Феликс был очень благодарен ребятам за это. Только иногда он ловил на себе долгие взгляды Чанбина и Джисона и замечал лёгкие застенчивые улыбки. Наверное, они выглядели слишком сладкой влюблённой парочкой, но никого это не напрягало.

В четыре утра на другом плече Феликса заснул Джисон, да и сам Феликс чувствовал, что уже с трудом держит глаза открытыми. Он не хотел говорить об этом, не желая терять оставшееся у него в этом мире время на сон, но его тело слишком настойчиво требовало отдыха. От внимания Бан Чана и Чанбина это не ускользнуло. Они выключили телевизор, уже несколько часов работавший на минимальной громкости, помогли Феликсу укрыться пледом, так как обе его руки были сжаты в объятиях его друзей, и после этого ушли из комнаты, чтобы, видимо, продолжить общаться в другом месте. Прямо перед тем, как провалиться в сон, Феликс задумался о том, что ещё ни в одном мире не видел Бан Чана и Чанбина порознь. Они словно были неразрывно связаны, и эта связь тянулась сквозь вселенные, не позволяя им расстаться. «Вот кто из нас всех истинные соулмейты», — подумал Феликс и заснул с лёгкой улыбкой на губах.

Разбудило его солнце и неожиданный холод там, где ночью заснул Минхо. Едва осознав это, Феликс распахнул глаза и огляделся. Все остальные ещё спали. Джисон отпустил его руку и свернулся комочком у него под боком, Хёнджин, Чонин, Сынмин и пристроившийся рядом с ними Чанбин переплелись телами так, что невозможно было понять, где чья нога или рука и точно ли в этой куче все живы, а Бан Чан посапывал, скрючившись на кресле. Только Минхо нигде не было. Феликс осторожно выбрался из-под пледа, постаравшись не потревожить Джисона, и, бесшумно ступая, вышел из комнаты.

Начавшая расти в груди тревога рассеялась, как только Феликс уловил в воздухе запах жареного мяса и услышал шипение сковороды. Идя на звук, он быстро добрался до кухни, где и нашёлся Минхо. Он стоял у плиты и сосредоточенно помешивал что-то попеременно на двух сковородах. Феликс остановился в дверях, любуясь открывшейся ему картиной. Он так давно не видел Минхо у плиты, что успел забыть, как завораживающе красиво это выглядит.

— Проходи, садись, не стой над душой, еда скоро будет готова, — монотонно проговорил тот, не отвлекаясь от готовки.

А ещё Феликс успел забыть о его нечеловеческих рефлексах и внимании.

— Я же у тебя почти за спиной стоял, как ты меня заметил? — спросил он, послушно садясь на один из стульев. — У тебя паучье чутьё что ли есть?

— Нет, ты просто слишком громко думал, — легко ответил Минхо.

— А, ну это всё объясняет.

Они оба фыркнули, тихонько смеясь. После этого между ними повисла густая уютная тишина, нарушаемая только шкворчанием масла и стуком лопатки о покрытие сковороды. Феликс снова позволил себе залюбоваться Минхо, его отточенными движениями и красивыми руками. Лучи уже явно полуденного солнца путались в его растрёпанных после сна волосах, придавая ему ещё более неземной вид. Вскоре Минхо начал что-то негромко напевать себе под нос, покачивая головой в такт мелодии, и Феликс почувствовал, что вот-вот будет готов замурчать от счастья и переполняющих его светлых чувств.

— Держи, попробуешь первым.

Феликс вздрогнул и озадаченно уставился на полную тарелку спагетти перед собой. Кажется, он сам не заметил, как задремал сидя в компании Минхо.

— С-спасибо, — чуть хрипло сказал он и поспешно взял палочки в руки, но тут же понял, что обожжётся, если начнёт есть прямо сейчас.

— Подожди немного, ещё горячее, — сказал Минхо, накладывая вторую порцию, видимо, себе. В его голосе слышалась улыбка.

— Может, пока разбудить остальных? — предложил Феликс.

— Пусть поспят ещё, а то будут сонными и недовольными весь день. Хотя Чана я бы разбудил. Думаю, его позвоночник будет не в восторге от того, в какой позе он заснул. Не в том он уже возрасте…

— Ты всего на год младше него.

— Я тоже уже не в том возрасте, и я спал на диване, потому что забочусь о своей спине.

Феликс улыбнулся и покачал головой. Шутки про возраст Бан Чана в их компании тоже были чем-то неизменным.

Поставив вторую тарелку на стол, Минхо, вопреки ожиданиям, не сел на свободный стул, а подошёл ближе к Феликсу и нежно коснулся его волос.

— Постарайся не думать о вечере, ладно? — попросил он, и улыбка Феликса увяла.

Точно. Вечер. Интересно, мог ли он попросить отсрочку больше, чем на один день?

Минхо наклонился и мягко коснулся губами его лба, а затем — кончика носа. Феликс ожидал поцелуя в губы, но вместо этого Минхо крепко обнял его, прижав голову Феликса к своей груди. Казалось, он пытался спрятать взгляд, но его чувства выдавало громко колотящееся о рёбра сердце.

— Просто будь со мной, с ребятами и ни о чём не беспокойся, — продолжил он, но теперь его голос звучал непривычно. Сдавленно. — Мы о тебе позаботимся.

— Будете кормить, любить и гладить как кота? — попытался пошутить Феликс, игнорируя мутную пелену слёз перед глазами.

— Да, именно. Как кота, — Минхо отстранился и с улыбкой посмотрел на Феликса. — Всегда хотел завести кота, но ты тоже подойдёшь.

— Что значит «тоже»? — возмутился Феликс, и его тихий всхлип перешёл в смешок.

— То есть то, что я собрался тебя заводить, тебя не смущает?

— Сильнее всего меня смущает отсутствие у тебя котов, — щёки Феликса потеплели, но говорить об этом он готов не был. — Ты не представляешь, насколько это странно после всех миров, в которых ты обижался на людей, если они не могли запомнить имена твоих питомцев.

— И как же их звали?

— Суни, Дуни и Дори.

— Как быстро ты их назвал, — усмехнулся Минхо.

— Эти имена у меня уже где-то на подкорке записаны, — проворчал Феликс.

— Почему?

— Потому что я не хотел, чтобы ты обижался на меня.

— Не думаю, что на тебя вообще можно всерьёз обижаться, — сказал Минхо и легко поцеловал светлую макушку прямо перед собой.

— Давай уже садиться есть, а то остынет, — предложил Феликс, чувствуя, что помимо щёк у него теплеют ещё и уши.

— Мило, — тихо произнёс Минхо, за что тут же получил слабый удар кулаком в плечо.

Когда они, уже поев, наобнимавшись и оставив на щеках друг друга несколько поцелуев, вернулись в общую комнату, оказалось, что все остальные уже проснулись, но пока больше напоминали сонных амёб или зомби, чем людей. Один Хёнджин сидел уже с какой-то маской на лице и выглядел как обычно свежо и прекрасно, в отличие от изрядно помятого Чонина рядом с ним.

— Меня придавили, — пояснил он, поймав вопросительный взгляд Феликса, и кивнул на Чанбина, который в этот момент сосредоточенно разминал плечи Бан Чану.

— Вы двое, идите сюда! — позвал их Хан. Он всё ещё лежал под пледом, свернувшись калачиком, но теперь в его руке был зажат пульт от телевизора. — Вы куда пропали? Я без вас замерз.

— А мы из-за тебя перегрелись, — проворчал Минхо, но всё же залез под плед к Джисону и тут же притянул к себе Феликса. — Мы готовили обед.

— О, еда. Это хорошо, — отозвался Чонин, однако, без особого энтузиазма.

Казалось, он всё ещё пытался задремать, ожидая, когда освободится ванная.

— А я тут выбираю, что нам смотреть, — зевая, проговорил Джисон.

— Можно что-нибудь из вчерашнего, — предложил Хёнджин. — Всё равно мы толком не смотрели.

— О! Давайте «Интерстеллар»! — предложил Хан, внезапно оживившись от знакомого названия на экране.

— Отличный выбор, — прокомментировал Хёнджин. — Его хоть смотри, хоть не смотри — всё равно не поймёшь.

— Неправда, — Джисон слегка пнул его в плечо. — Там очень красивая любовная линия. А ещё — потрясающая режиссёрская работа. Тот момент, когда Купер задыхался, а Мёрф сжигала кукурузу, чтобы спасти семью брата, и эти сцены шли параллельно, а потом взрыв!.. Гениально.

— Однажды ты тоже снимешь что-нибудь не менее гениальное, обязательно, — сквозь зубы проговорил Бан Чан, сдерживая стоны от болезненного массажа.

— Да, у тебя точно получится! — заверил Феликс.

Джисон чуть заметно покраснел.

— Так что, я включаю? — спросил он.

— Давай, — сказал Хёнджин, махнув рукой.

Через сорок минут просмотр пришлось прервать, так как рукав Минхо уже не справлялся с задачей впитывания слёз Феликса и Бан Чану пришлось срочно отправиться на поиски платков.

— Ничего-ничего, мне скоро тоже понадобятся, — Хан утешающе похлопал его по плечу.

Феликс попытался улыбнуться, но линия его губ исказилась, и он снова уткнулся в мокрый свитер, пряча лицо.

— Ну, тише-тише, — бормотал Минхо, заботливо поглаживая его по волосам. — Это из-за «S.T.A.Y.», да?

Феликс кивнул и громко всхлипнул. Все разом уставились на него с непониманием в глазах, а Чонин и Хёнджин обменялись странными долгими взглядами. От внимания Минхо это не укрылось. Они точно помнили больше, чем остальные.

— Я нашёл! — объявил Бан Чан, ворвавшись в комнату, и протянул Феликсу пачку салфеток.

К счастью, это спасло и Минхо, и Феликса от дальнейших расспросов и сложных объяснений.

После этого Феликс каким-то образом оказался словно в большом гнезде из пледов и объятий и просидел в нём весь оставшийся фильм. Он был окружён друзьями, которые касались его, гладили по волосам, время от времени предлагали что-нибудь из еды и всегда вовремя подавали упаковку бумажных салфеток, когда у него снова наворачивались слёзы из-за происходящего на экране или собственных переживаний.

Ему было хорошо. Так хорошо, тепло и уютно, как не было ещё никогда, ни в одном из миров, даже в самом-самом первом, где всё началось. Возможно, где-то ещё, в какой-то другой вселенной он сможет снова ощутить это тепло и всеобъемлющую любовь, но Феликс не мог избавиться от чувства, что на самом деле «версии» его знакомых из разных миров были совершенно разными людьми. Один он остаётся всё тем же Ликсом, который счастлив просто быть рядом с друзьями, который из раза в раз пытается всё исправить и помочь тем, кто ему дорог, ничего не требуя взамен.

То, что происходило сейчас, казалось настоящим подарком судьбы, наградой за всё, что он совершил и что пережил. Но он не мог здесь остаться, он должен был идти дальше, иначе… Иначе могло произойти нечто страшное. Но сможет ли он оставить этот мир позади так же, как и все предыдущие, забыть о том, что произошло здесь, чтобы не ранить душу и сердце, и как ни в чём не бывало продолжить снова и снова знакомиться с Минхо, Хёнджином и другими ребятами в каждой новой вселенной? Прямо сейчас он видел, как Чонин жмётся к боку Хёнджина, а тот нежно гладит младшего по голове и как будто даже не задумывается о своих действиях. Феликс старался убедить себя в том, что с его уходом это не разрушится, что этот мир продолжит существовать без него и эти двое будут вместе, со временем расскажут об этом друзьям, не скрываясь, и будут покупать шоколадное молоко на двоих сколько душе угодно. Хан всерьёз займётся режиссурой и обязательно снимет что-нибудь очень крутое. Бан Чан и Чанбин никогда не поссорятся, а Сынмин продолжит быть таким же язвительным и всеми любимым. А Минхо… Феликс прижался ближе к нему и почувствовал нежное прикосновение губ к своей макушке. Возможно, он всё-таки забудет. Возможно, найдёт кого-нибудь, с кем будет счастлив и без Феликса. Это больно, но правильно. Честно. Феликс уходил, и Минхо нужно было жить дальше, не оглядываясь на навсегда ушедшее прошлое. Они вместе, как пара, существуют только здесь и сейчас и, пожалуй, этим стоило насладиться сполна.

Феликс прикрыл глаза, полностью расслабляясь в объятиях Минхо. Он чувствовал лёгкие поцелуи тут и там и ощущал тепло чужого тела под боком. В какой-то момент Минхо перехватил его удобнее и лёг на бок, утыкаясь носом в шею Феликса. Сынмин негромко сказал что-то о сладких парочках и уединении, после чего в общем гнезде началось какое-то шевеление и Сынмин издал странный сдавленный звук. Возможно, его попытались придушить. Минхо насмешливо фыркнул, и его тёплое дыхание коснулось ключицы Феликса. Приятно.

Когда фильм закончился, Джисон включил следующий, но Феликс продолжил лежать с закрытыми глазами, только чувствуя. Теперь они смотрели какой-то французский мюзикл, причём, судя по некоторым комментариям Хёнджина, не самого приличного содержания. Смысл Феликс уловить не мог, но то, как Хан, Чонин, Сынмин и Бан Чан подпевали почти каждой песне, заставляло его улыбаться сквозь полудрёму.

Резко проснулся он ближе к концу, когда рядом с ним запел Минхо. То, что он произносил, даже близко не звучало как французский язык, но то, с какой страстью и отдачей он пел, заставило Феликса затаить дыхание от восторга. Один за другим к Минхо присоединялись другие ребята, и припев они исполняли уже все вместе. Голоса смешивались и переплетались, рождая необычное, но невероятно прекрасное звучание. Разобрать текст было совершенно невозможно, впрочем это было и не нужно: смысл считывался в наполнявших песню эмоциях, в срывающихся на крик голосах и том, как сильно Минхо сжимал руку Феликса в своей. Казалось, он не замечал этого, не замечал того, как с головой погрузился в мелодию, резонирующую с его чувствами и чувствами остальных. Феликс ощущал себя словно в эпицентре бури и с каждой строчкой всё сильнее заражался эмоциями, пронизывающими пространство между ними.

Последний припев, преступно короткий, Феликс пел вместе со всеми.

Финальную долгую ноту дотягивали вместе Сынмин и Джисон под общие аплодисменты.

После этого было решено сделать перерыв на перекус, чтобы восстановить силы, потраченные на столь эмоциональное выступление, и наконец-то все смогли попробовать и оценить по достоинству приготовленную Минхо пасту. Комплименты и благодарности сыпались на него со всех сторон, и Феликс залюбовался его порозовевшими щеками и застенчивой улыбкой.

— Да поцелуй ты его уже, — громко прошептал Джисон, и Феликс вспыхнул, боясь, что это мог услышать Минхо. — Никто не будет вас осуждать. Наоборот, мы все очень за вас рады.

— Я не думаю… — шёпотом начал Феликс, бросив короткий взгляд сначала на губы Минхо, а затем — на ребят вокруг.

— Вот и не думай. Делай, — тоном, не терпящим возражений сказал Джисон.

Минхо заинтересованно повернулся к ним. Чёрт, вот теперь он точно услышал.

— Что ему надо делать? — поинтересовался он.

Он выглядел так очаровательно с лёгкой улыбкой на губах и хитрым прищуром… Пожалуй, стоило довериться Джисону и последовать его совету. Феликс подался вперёд и уверенно накрыл губы Минхо своими. Тот ощутимо вздрогнул, а после замер, но не отстранился. Возможно, не ожидал? Или смутился из-за ребят? Феликс закрыл глаза, поэтому не мог сказать, смотрел на них кто-нибудь или нет. Наверное, нужно было уточнить заранее, как он относится к…

Осторожный ответный поцелуй заставил Феликса забыть обо всём, что было в его голове всего секунду назад, и полностью погрузиться в ощущения. Минхо целовал его нежно и неожиданно робко, не заходя дальше лёгких покусываний губ. Феликсу нравилось, но… хотелось большего. Затолкав поглубже смущение, он прижался к старшему всем телом, зарылся пальцами в его мягкие волосы и попытался углубить поцелуй. Откуда только взялась уверенность? Минхо тут же расслабился в его руках и приоткрыл рот, касаясь языка Феликса своим.

Дальше всё было как в тумане.

Когда они оторвались друг от друга, не разжимая объятий, Феликс осознал, что на них бесстыдно смотрят абсолютно все. Только Чонин казался смущённым, и то исключительно из-за яркого румянца на щеках.

— Вот бы меня так кто-нибудь за готовку благодарил, — негромко проворчал Бан Чан, чем вызвал общий взрыв хохота.

— Ничего-ничего, — Чанбин похлопал его по плечу. — Всему своё время. Тебя и покруче благодарить будут.

— Надеюсь, не у нас на глазах, — с наигранным недовольством проговорил Хёнджин и снова повернулся к телевизору, приобнимая одной рукой Чонина.

— Уж кто бы говорил, — фыркнул Минхо.

Феликс слушал всё это, тихонько смеясь и чувствуя, как постепенно рассеивается смущение. Джисон был прав: ребята действительно ворчали только для вида. Феликс положил голову на грудь Минхо и снова прикрыл глаза, прислушиваясь к его быстрому сердцебиению. Уже проваливаясь в сон, он почувствовал нежное прикосновение к своим волосам и счастливо улыбнулся.

Ему было хорошо, и он не собирался думать ни о чём другом, кроме объятий и прикосновений Минхо.

***

— Знаете такое чувство, когда ты находишься во сне и понимаешь, что что-то не так, но не можешь понять, что именно? И в итоге так и не осознаёшь, что это сон, пока не проснёшься, — кажется, это сказал Чонин.

— Ну, да, а что? — с трудом проговорил Джисон, зевая.

— Вот я сейчас так себя чувствую, — да, это точно был Чонин.

— Пусть тебя Хёнджин укусит, чтобы проверить, спишь ты или нет, — предложил Чанбин.

— Почему сразу я? — сонно спросил Хёнджин.

— Как будто ты кому-то другому дашь его укусить, — заметил Сынмин.

Минхо открыл глаза, ещё не до конца понимая после сна, где он, кто он и который сейчас час, но уже чувствуя, что что-то не так. Рядом с ним под пледом лежал Джисон. Один только Джисон. Тело тут же сковало холодом.

— Феликс уже проснулся? — с тревогой и надеждой в голосе спросил Минхо.

Хан нахмурился.

— Кто такой Феликс?

Надежда разбилась вдребезги, а вместе с ней и сердце Минхо.

***

Джисон ворвался в кухню, держа в вытянутой руке флешку так, словно это был завоёванный им бесценный трофей.

— Я принёс фильмы! — торжественно объявил он.

— Новые или те же, которые были в прошлом году? — спросил Чонин, медленно и сосредоточенно нарезая морковь.

— Новые, — ответил Джисон. — И несколько моих короткометражек с учёбы, которые я вам ещё не показывал.

— Хорошо. Хотя я бы и от прошлогодних не отказался, — сказал Хёнджин, проверяя, всё ли в порядке с печеньем в духовке. — Что мы тогда посмотрели? «Интерстеллар» и всё?

— Запись «Моцарта» ещё, — напомнил Минхо. На его губах появилась печальная улыбка.

— А, точно, — вспомнил Хёнджин. Закрыв духовку, он поднялся на ноги и повернулся к Чонину. — Крошка, ты так скорее порежешь себя, чем морковь. Отдай мне нож и пока что просто постой здесь.

С этими словами он ласково ткнулся носом в висок Чонина и быстро чмокнул его в щёку, чем вызвал тяжёлый вздох у всех присутствующих.

— Завидуйте молча, — фыркнул Хёнджин, довольно улыбаясь.

— Кстати, а когда Феликс придёт? — спросил Бан Чан, нарезавший овощи вместе с Чанбином.

Минхо оторопел и едва не уронил лопатку, которой переворачивал кусочки мяса на сковороде.

— Что? — тихо переспросил он.

— Да, точно, Феликс! — обрадовался Джисон. — Он будет с нами праздновать?

Минхо не знал, что сказать. Он год не слышал этого имени и ни разу не пытался заговорить с друзьями о парне, который ушёл в другой мир и забрал с собой сердце Минхо. Они ведь не помнили, никто из них не помнил, так почему…

— Эй, ребят, там Феликс пришёл! — крикнул Сынмин с первого этажа. — Его впустить или поморозить немного за опоздание?

Минхо сорвался с места, едва успев передать лопатку Хану, и бросился к входной двери.

— Да ладно, я сам бы открыл, — удивлённо пробормотал Сынмин, едва успевший вжаться в стену, чтобы не быть сбитым с ног.

Ледяной ветер пробрался под свитер и неприятно обжёг холодом тёплую кожу, как только Минхо распахнул дверь.

На пороге стоял Феликс.

— Привет, — робко сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Я тут узнал, что желания, загаданные в праздничные дни, гораздо сильнее обычных и… решил попытаться вернуться сюда на Рождество. Если я загадаю желание остаться здесь навсегда, то оно исполнится, но прошёл целый год, многое могло измениться, и я пойму, если ты больше не хочешь, чтобы мы…

Минхо не дал ему договорить, заключив его в крепкие объятия.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы ты остался, — прошептал он.

Снежинки кружились в воздухе и россыпью драгоценных камней ложились на пряди волос Феликса. Никогда в своей жизни Минхо не видел ничего прекраснее.