Я живу в мире, где время имеет немного другую ценность. Оно у нас валюта. Каждый на уровне подсознания видел, сколько ему оставалось жить в этом мире. А когда срок подходил к концу у человека, тот умирал: авария, болезнь или же простая остановка сердца. Также в подсознании мы могли проголосовать, как закончит свою жизнь тот или иной человек, но в голосовании всегда был тот, кого мы совершенно не знаем. Помимо этого варианты смерти не мы выбираем и их не очень много. Но на этом мы можем заработать немного времени. Буквально пару минут за один выбор. Чисто работа, чтобы можно было прожить еще немного.

    Голосованием я сейчас и подрабатывала, лёжа на старом и продавленном матрасе и пялясь в грязный потолок. Работка скучная, но несложная. Да и можно подрабатывать в любом месте и в любое время, что для меня очень удобно.

    Я поднялась с матраса. Два часа дня. 5 часов моего времени. Идти недалеко, но долго и трудно для меня. Да и зима на улице. Взяв костыли, я прошла в прихожую.

    Где-то спустя вечность я вышла во двор, на детскую площадку. Пусто. Никого не было, кроме редких прохожих, которые спешили куда-то, которые не хотели терять время понапрасну в отличие от меня. Я медленно прошла в домик на детской площадке. Он был на удивление достаточно большим, чтоб вместить двух взрослых, средних по росту и комплекции людей. Присела на одну из двух скамеечек внутри домика.

    Прошло 10 минут. И, наконец, услышала звуки бега по снегу в мою сторону.

    – Прости, я опоздал. Давно ждёшь?

    Ко мне в домик вошёл паренек, которому неделю назад стукнуло совершеннолетие. Он младше меня чуть больше, чем на год, жил в соседнем доме и мы познакомились здесь, в этом домике, очень давно. Не помню даже когда именно.

    – Ничего, Вареник. Я всё понимаю.

    – Ты же знаешь, что я не люблю это прозвище, Шоколадка.

    – Но ты всё равно улыбаешься.

    – Да… – смущенным голосом ответил он.

    Хотела бы я снова увидеть, как он краснеет, а не эти непонятные пятна повсюду, которые потом могут смениться полной слепотой. Очки мне уже никак не помогают несколько месяцев.

    – Только сейчас выдался момент, чтоб незаметно выскользнуть из дома.

    – Понимаю, нечего объясняться из раза в раз насчёт этого, – мягко сказала я и улыбнулась.

    – Я постараюсь в следующий раз не опоздать! – сказал он, садясь на скамейку напротив меня.

    – Не будет следующего раза… – тихо, но спокойно сказала я.

    – Ч-что?

    Повисло молчание, которое, казалось, длилось вечность, но продлилось на самом деле не более нескольких секунд. Я смотрела в это время куда-то в угол.

    – Сколько тебе осталось?! – кажется, он подскочил.

    – Не больше пяти часов…

    Снова повисла тишина. Но тут её разорвал голос человека, который тщетно пытался хоть что-то изменить:

    – Ну, давай! Давай! Хотя бы год! Хотя бы год! – после бесполезных усилий мой друг упал на скамейку.

    – Мои родители до сих пор не позволяют… Не позволяют отдавать время другим людям. Почему? Почему?! – он чуть ли не плакал.

    Я немного поддалась вперёд и попыталась обнять его, но промахнулась. Он помог мне, сам поддавшись и обняв меня. Мой друг тяжело дышал и старался сдерживать слезы. Мне было грустно и печально, но только из-за того, что ему было так тяжело, ведь для себя я давно уже все решила.

    – Я пытался найти способ обойти запрет родителей, но, кажется, что его попросту не существует! И что теперь нам делать?

    Не только обнимала его, но и гладила по спине.

    – Но я найду, найду! Прям сейчас пойду искать, Алёна! Чего времени терять.

    Он хотел было подняться, но я остановила его довольно слабым голосом:

    – Подожди, Валер… Не нужно всего этого.

    – Ещё как нужно! Я не хочу тебя потерять! Почему мир должен терять таких хороших людей? Я бы отдал тебе половину… Нет, всё свои оставшиеся 34 года!

    – Не стоит. Реально не стоит. Не хочу, чтоб кто-то близкий снова отдавал мне всё свои года. И так моя мама, когда мне исполнилось 5, отдала всё мне, иначе бы я умерла через несколько месяцев. Но, Валер, это время давно закончилось. И я никогда не смогу жить нормальной жизнью. Скоро совсем ослепну. Никогда не смогу бегать, как другие дети… эм… люди, – поправилась, вспомнив, что мне уже 19. Валера лишь издал печальный смешок. – Уже несколько раз была в реанимации. Я не хочу больше напрягать своего папу и других. Не хочу жить за счёт них. Может для тебя это будет эгоистично, но я не могу больше так жить.

    – Прости, это больше с моей части было эгоистично. Я не осознавал, что тебе так тяжело. Ты никогда об этом особо не говорила.

    – Не хотела тебя тревожить таким. У тебя есть и свои проблемы.

    – Но ты не обязана была молчать… – он невольно сжал в кулак свою руку, которая находилась на моей спине.

    – Больно…

    – Прости.

    Мы молчали, обнимались, сидя на холодном земляном полу домика. Для меня было ощущение, что в этой Вселенной остались лишь мы. Не знаю, сколько времени прошло, пока тишину не прервал Валера:

    – Помнишь, мы читали книгу, где не появились эти часы жизни, и всё использовали деньги и по сей день.

    – Да, помню.

    – Как же было бы хорошо, если бы всё было именно так, а не как у нас.

    – Скорее всего. Как думаешь, откуда они вообще появились?

    – Да инопланетяне так решили нас истребить.

    Мы оба усмехнулись.

    – Что-то долгий способ они выбрали.

    – Зато можно заняться в это время другими делами и захватывать другие цивилизации.

    – А мы, значит, бесполезный мусор, раз уж нас они нас истребляют, а не берут в рабство, – с насмешливой улыбкой сказала.

    – Похоже на то, – усмехнулся он.

    – Подожди, пока не забыла, – закрыла глаза, а после некоторых усилий моё время уменьшилось на час. – Увы, но больше дать не могу…

    – Ты че… – хотел было он меня наругать, возразить, но я его перебила:

    – Обещай, что проведешь их, будучи счастливым.

    – Но…

    – Обещай!

    – Обещаю… Обещаю, что проведу их наилучшим образом.

    Я кивнула, после чего попыталась сменить тему:

    – Так почему мы для пришельцев бесполезный мусор?

    – Может они видели в нас серьёзных конкурентов, из-за чего не хотели вступать в открытую конфронтацию?

    – Трусы какие-то, – усмехнулась, склонив голову набок.

 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

    Мы болтали так ещё несколько часов, пока у меня не осталось времени чуть больше, чем сорок минут.

    – Ладно, я домой.

    – Давай помогу тебе дойти.

    Мы встали, он подхватил меня под руку, после чего проводил меня до квартиры. На лестнице мой друг хотел меня поднять и донести на спине или плечах, но я мягко отказалась. Не хотелось, чтоб Валера так напрягался из-за меня.

    – Ну, вот мы и дошли, – сказал он, наверняка смотря в пол и немного смущаясь.

    Нам бы уже нужно разойтись раз и навсегда, но сейчас это было бы неправильно. Я поддалась к нему и прижалась своими губами к его губам. Вареник явно этого не ожидал, но, чуть погодя, ответил взаимностью. Его руки переместились мне на талию, а мои – на его. Нам было неважно, увидят ли нас или нет. Было важно только сильно не облажаться здесь и сейчас. Но Валерка случайно укусил меня за губу, а я сделала то же самое за это его в ответ.

    – Ты давно этого хотел, – сказала я, когда мы остановились, смотря на него томным взглядом. Мы всё ещё оставались в объятиях.

    – А откуда ты это знаешь, Шоколадка?

    – По тебе трудно этого не заметить. Я не планировала долго жить, поэтому старалась не отвечать на всё это. Но, если бы не всё это, то знай, я бы точно с тобой встречалась.

    – Жаль всё же, что так происходит.

    – Жизнь не всегда бывает справедливой.

    Хотелось так с ним побыть ещё, но тут у Валеры зазвонил телефон.

    – Черт…

    – Ничего. Беги-беги.

    Мой самый близкий друг по-быстрому чмокнул меня в щечку и побежал вниз по лестнице.

    – Пока.

    – Пока.

    Я зашла в квартиру, к себе домой. По дому разносился запах жарящейся яичницы из последнего яйца в доме, из последней съедобной вещи тут.

    – Ален, как погуляла? – послышался голос с кухни.

    – Хорошо, пап.

    – Кушать не хочешь?

    – Я не голодная, – хотя желудок говорил об обратном.

    – Ну как хочешь. Мне больше достанется. Сколько времени осталось? – он выключил плиту и подошёл ко мне.

    – Три дня осталось, – соврала я.

    – Шикуешь. Как-то вообще оставалось 10 минут, – говоря это, он параллельно помогал мне снять куртку.

    – Помню-помню, – улыбнулась я.

    – Сейчас поем и пойду в магазин. Ты чего-нибудь хочешь? Ну, не очень дорогого.

    – Не, не очень хочу, – зевнула. – Спать хочется.

    – Иди спи, не буду мешать тогда.

    Я кивнула и направилась к себе. Когда обессилено упала на жёсткий продавленный матрас, глаза сразу же закрылись.

    Но заснуть однако долго не могла. Всё вспоминала и вспоминала всё, что я с Вареником делала, как мы познакомились, как мы поддерживали друг друга в тяжёлом положении. Слезы хотели вот-вот навернуться на мои глаза, но старалась сдержаться. Да, я одна, мои слезы бы никто не увидел, но что-то не давало мне плакать. Старалась выдавить из себя хоть слезинку, но никак не получалось. Я сдалась.

    В конце концов, моё сознание погрузилось в темноту.