Конец POV.

     Эйлин прижала руку к губам, выскальзывая из-под кроваво-красного

покрывала, которым была застелена кровать с резными столбиками. Вся комната

была окрашена в этот, будто специально, пугающий цвет. Снизу доносилась

музыка, солировали скрипки, а под них на паркете наверняка кружили десятки

улыбающихся пар, за ними наблюдали старшие аристократы со снисходительной

улыбкой. Никому не было дело до развлекающихся на втором этаже. Это всегда

считалось личным, и, кажется, никто не допускал мысль, что это может быть не

по обоюдному желанию.

     Всех беспокоили наряды. Конечно, это же в тысячи раз важнее.

     Не оглядываясь на дремлющего Оггюста, она схватила разорванное платье и

попыталась восстановить, что почти не получилось. Сдерживая слезы, вызвала

домовика, маячившего перед ней, как последний оплот надежды на побег в

таком состоянии, ведь он не станет задавать вопросы. Эльф и правда

промолчал, просто протянув мантию и предложив помочь трансгрессировать.

     Эйлин не задумывалась, куда надо идти, но точно понимала, что домой

возвращаться нельзя. Она совершила непоправимое, подставила всю семью.

Сейчас ей лучше всего исчезнуть.

     Перед глазами все расплывалось из-за слез, плечи сотрясались от

беззвучных рыданий, но она все же смогла прошептать название маленького

городка, в котором они несколько раз были с семьей, наблюдая за красотой

природы.

     Домовик чуть нахмурился, зная, что это маггловское место, но промолчал,

обученный хозяевами тому, что запрещено совать крючковатый нос в дела

волшебников. Он щелкнул пальцами и перед глазами все завертелось, а

внутренности сдавило на пару секунд.

     Как только Эйлин почувствовала твердую землю под ногами, захотела

рухнуть и позволить себе закричать после всего, что пришлось пережить. Она

могла бы и умереть на этой земле, позволь ей судьба.

     Домовик крепче сжал ее пальцы, сочувственно глядя в глаза. Дрожащей

рукой она поправила ему ливрею, пальцы скользнули по мягкой ткани, а потом

попыталась выдавить улыбку, благодаря. Несколько секунд эльф мялся, думая,

можно ли оставлять юную мисс одну, но вскоре трансгрессировал.

     Сразу же как он исчез, Эйлин взвыла, рухнув на пыльную дорогу. О, как же

ей было плохо. Она предательница.

     Предала семью, все, что ей рассказывали, все заветы предков, да даже

моральную честь. Она не должна была этого делать, совершила огромную

глупость, за которую должна расплачиваться всю жизнь в отдалении от магии и волшебников.

     Она не имеет право колдовать и носить палочку, творить волшебство. Она

предательница и изгой, потерявшая собственное достоинство.

     Эйлин размазала ладонью слезы по раскрасневшемуся лицу и достала

волшебную палочку. Ту самую, что выбрала в одиннадцать лет, ее подругу,

которая никогда не предавала и не бросала. А она предала всех и ее в том

числе.

     — Прости меня, — последний раз прочертив подушечками пальцев

невесомую линию по древку, она обхватила его. Несколько секунд ничего не

происходило, но с тихим треском палочка переломилась, и две половинки

оказались в ладонях. Легкая дымка поднялась в воздух, на секунду

дотронувшись до ее лица.

     Только что она отпустила свое волшебство. Предала.

     — Девушка, вы в порядке? — сзади ее окликнул обеспокоенный мужской

голос.

     Воздух будто потяжелел, препятствуя каждому движению. С трудом она

медленно повернула голову назад, убирая прилипшие к лицу волосы за уши.

     К ней быстрыми шагами приближался высокий черноволосый мужчина с

несколькими свежими царапинами на лице. Не в силах вымолвить и слова Эйлин

вновь всхлипнула, чувствуя, как горячая слеза прочертила дорожку по

распаленной щеке.

     — Может быть, вам помочь? — он присел рядом, заглядывая в ее черные

глаза и видя собственное отражение. — Вы одна здесь?

     — М-мне надо спрятаться от своей семьи, — прошептала Эйлин,

отворачиваясь. — Но не знаю как.

     — Давайте, я помогу вам. Пойдемте, мой дом как раз недалеко.

     Он протянул к ней грубые руки, желая помочь встать, но лишь больше

испугал. Отшатнувшись назад, Эйлин замерла, стараясь вновь прийти в чувство.

     — Хорошо, понял. Смотрите, я встаю, вот, — он поднял руки перед собой,

медленно поднимаясь и не прерывая зрительный контакт. Девушка вновь

испуганно дернулась, обняв себя руками, но не всхлипнула. Ни одного звука не

слетело с приоткрытых алых губ. — Меня зовут Тобиас. А вас?

     — Эйлин, — тихо прошептала она, крепче задергивая мантию.

     — Очень красивое имя. А теперь я протяну руку и помогу встать. Смотри, я не

собираюсь причинять тебе боль, — он лучезарно улыбнулся, обнажая зубы и

протягивая ей руку.

     Несколько секунд она мялась, пытаясь собраться с мыслями и привести себя

в чувство. Этот человек показался ей добрым и хорошим. Он предложил помощь,

он всего лишь хочет помочь, а не издеваться над ней.

  Губы дрогнули в подобии улыбки, и она вложила свою ладонь в его.

***

     Рикарда задумчиво глядела на завтракающих обитателей дома. Ей

совершенно не нравилась прибывшая гостья, все щебетавшая и щебетавшая,

кажется, не замолкая ни на секунду, желающая поймать одобрение Антонина,

который никак не реагировал.

     И дураку было понятно, что девчонка влюблена в дядюшку, а еще желает

сделать все, чтобы это светлое чувство было обоюдным.

     Элла притворялась дурочкой, помешанной на собственной красоте и не

смотрящей дальше модных журналов. Может быть, так и было, но женская

хитрость так и мелькала в глазах, обращенных на светлый лик Антонина.

     Слишком избалованная.

     Такой итог за время наблюдения могла дать Рикарда.

     Но она не была бы собой, если не нашла в этом плюс. Полный неприязни

взгляд малютки Адель говорил о многом. Это был шанс разобраться в себе, ну и

подсуетиться, конечно. И она сделает все, чтобы ее девочка вышла из этой

странной, но захватывающей игры победителем.

     Но для начала стоило вправить мозги читающему газету лорду Лестрейнджу.

     Корвус, несомненно чувствовавший прожигающий взгляд жены, то ли тянул

время, то ли наслаждался ее недовольством, то ли прикидывался дурачком, но

из-за стола не выходил слишком долго, даже не оглянувшись, когда «сбежала»

Адель.

     Повезло еще, что всему приходит конец, так и Лорд поднялся, пожелал

приятно провести время и с легкой улыбкой направился на выход. Даже не

посмотрев на ее портрет.

     — Нам надо поговорить, — голосом, не терпящим возражений, возвестила

Рикарда и насмешливо подняла бровь, когда улыбка стала сползать с его лица.

     — Конечно, пойдем, — кивнул Корвус и вышел за дверь. Раздраженно

фыркнув, она углубилась в портрет, пересекая многочисленные картины дома

Лестрейнджей.

     — Скажи мне, — сразу же начала она, как только супруг зашел в кабинет, —

кто эта девчонка?

     — Если ты об Адель, спешу напомнить, что наша дочь.

     — Не зли меня, дорогой, а лучше скажи, с какого дерева рухнула Элла?

     — Ах, ты о мисс Долоховой! Зачем же путать меня, Рикарда? — откровенно

потешаясь, задал он риторический вопрос, садясь в кожаное кресло. — Антонин попросил об услуге, чтобы девочка пожила с нами до конца августа. Не так уж

долго, согласись.

     — Корвус, прекрати. Не испытывай мое терпение.

     — Если ты хочешь получить ответы, задай нормальные вопросы, а не

набрасывайся с упреками.

     — Ты смешон, — фыркнула Рикарда, но все же закусила губу, опуская взгляд.

— Почему ты позволил этой девчонке жить у нас?

     — Антонин попросил меня об услуге, мог ли я отказать?

     — Ты, кажется, хотел, чтобы он женился на ком-то из наших дочерей, а не

собственной племяннице.

     Последние слова заставили Корвуса расхохотаться и отвернуться от

портрета жены. Кресло скрипнуло, но поддалось телодвижением хозяина.

     — Дорогая, уверен, этого не случится. Ну, а если все же произойдет, значит,

у них на роду было написано.

     Рикарда обиженно топнула ногой, серебрящиеся на солнце волосы

подпрыгнули, рассыпавшись на плечах, но ее супруг даже не обратил внимания,

беря со стола газету. Ту же самую.

     — Ты моей смерти хочешь, — обессилено выдохнула она, понимая, что не

вытянет из него больше ни слова.

***

Начало POV.

     Мне начинает казаться, что эта Элла была прислана дьяволом. Мы только

позавтракали вместе, а меня уже выворачивает от томных взглядов в сторону

Долохова. Розовые-розовые сопли. Гадость.

     А этому ничего, сидит, смотрит, довольный вниманием к своей персоне. Еще

и с утра пришла газета, где говорилось, что Майкнер попал в больницу с

непонятным заболеванием.

     Надо было видеть взгляд Реддла, когда мы с сестренкой углубились в

издание, похоже, став женскими молодыми копиями папули. Фрэнк вообще

отключился после вчерашнего. Зуб даю, у него перед глазами Диана в таком

платье кружится.

     Куда не посмотри, везде любовь. Омерзительно.

     Хотя бы парк не разочаровывает. Без приключений смогла дойти до водоема,

листья зеленые (не розовые!), сочные, растительность напиталась вчерашним

дождем. Восхитительная картина. И нигде, совершенно нигде, нет той

противной атмосферы.

     Интересно, что со мной происходит-то? Вроде раньше на это не обращала внимания, а сейчас думаю постоянно.

     Взрослею наверно. Любви хочется.

     Хотя нет, не хочется. А вот если я продолжу об этом размышлять, мне

захочется в Мунго на длительный курс лечения. И желательно в белую комнату с

белыми кроватями и белой пижамой. Буду сидеть и петь о том, как живется на

белых болотах.

     Интересно все же, насколько события, которые происходят сейчас влияют на

историю? Мы уже смогли что-то поменять или наоборот, направляем жизнь

многих в пропасть?

     В таком ключе даже желание свести Реддла и Розали кажется опасным. Ну

почему Роулинг так мало времени посвятила описанию молодости Темного

Лорда? Знали хотя бы, чего ожидать и в какую сторону двигаться.

     Но ничего ведь не может быть так просто. Всегда, это вроде закона, нужно

создавать трудности там, где не надо.

     Но намного занимательнее находить себе приключения на пустом месте.

     К примеру, надели мы сокращенные платья, Реддл с Розали танцевал и

иногда заглядывался на ее ножки (ну не прелесть, а? Не прелесть разве?),

Эйлин исчезла вместе с Оггюстом, Фрэнк до сих пор в себя не пришел, здравый

смысл и мозг скуривают уже пятую пачку сигарет на крылечке, а меня вон

Майкнер по поместью погонял.

     Да, потом мы с Долоховым обнимались. И это ничего не значит!

     Я серьезно, человек просто помог прийти в себя и успокоиться. Он ведь

понимает, что последние дни для меня супер стрессовые, ну и поддерживает,

как приятельницу и младшую сестренку лучшего друга.

     Звучит не очень-то и правдоподобно.

     А что тогда? Что мне думать обо всех случившихся ситуациях? Поверить, что

этот самый Антонин, боевик и ужасная личность, в меня влюбился? Это звучит

очень смешно и глупо.

     Может быть, какая-нибудь девочка, как Элла, плясала бы от счастья, получив

такого кавалера. Но я даже не могу представить себе этакий исход, хотя многие

события прямо наталкивают на эту мысль.

     Ну, не верится мне, что Долохов влюбился в мисс Адель Лестрейндж. Это

кажется самым настоящим бредом.

     Должно быть, ему и правда весело наблюдать, как прыгает девчонка,

наследница древнего рода, попадая в разные ситуации. Что-то вместо кино.

     Если это даже так, все равно остаются вопросы. Например, почему он помог

мне вчера или когда Розье сватались? Какие у него мотивы, ведь намного

интереснее было бы смотреть, как я сама ищу выходы, а не облегчать этот путь.

     Мерлин, что двигает этим человеком?

     — Здесь очень мило, — Элла Долохова, собственной персоной, пришла сюда,

и сейчас осматривалась по сторонам, позволяя ветру трепать ее рыжие волосы.

Распущенные волосы. А мы ведь чем-то и похожи.

     — Рада, что тебе нравится, — безразлично пожала плечами, глядя на

расходящиеся по воде круги, когда поверхности касались ножки маленьких

насекомых.

     — Скажи, Адель, правильно ведь, какие у тебя отношения с Антонином?

     Что, так сразу? Никаких лирических отступлений, заминок, красных щек от

смущения? Где это все?

     — Скажем так, — я резко дернула головой, но Элла даже не шелохнулась,

лишь подняла бровь, ожидая продолжения. — Мы не враги.

     — Это слишком размытый ответ.

     — Позволь спросить, для чего интересуешься ты? — я тоже подняла бровь,

копируя ее позу.

     — Всего лишь переживаю за близкого человека, — растягивая

размалеванные губы в улыбке, ответила она.

     — Конечно, это вполне понятно, — я тоже попыталась тепло улыбнуться, но,

боюсь, презрение из взгляда убрать не смогла. Слишком уж сильно меня

отталкивает само ее существование.

     — Ну так что?

     — Я же сказала, мы не враги. Думаю, — сделала паузу, не отрывая от нее

внимательного взгляда. Мучительное ожидание все-таки сделало пробоину в ее

самоконтроле, заставив поморщиться. — Этого достаточно, чтобы не

беспокоиться о нем.

     — Мне этого недостаточно, — решив что-то для себя, жестко проговорила

Элла, опустив руки и убрав с лица улыбку. — Вы вместе?

     — Мы уже больше двух недель живем под одной крышей, — наслаждаясь

этой перепалкой, я беспечно повернулась к водоему, щурясь от яркого солнца и

его лучей, серебрящихся на поверхности.

     — Я о другом спрашиваю, — смахнув упавшую на глаза челку, заметила она,

но голос не повысила. Хорошая выдержка, это будет интересная игра.

     — Не понимаю, что ты имеешь ввиду. Спросила ведь, вместе ли мы, на это я

могу ответить, что да, ведь живем вместе в одном доме.

     — Скажи, ты на самом деле столь глупа или притворяешься?

     — На этот вопрос нельзя ответить точно. Каждый видит что-то свое, — я

очаровательно улыбнулась кипятящейся в ней злости. Кажется, еще немного, и пар из ушей повалит.

     — Я ведь не хочу с тобой ссориться, — обманчиво ласково начала она.

— Просто ответь на поставленный вопрос в том самом смысле.

     В том самом смысле… хорошо, я загружу тебя, дорогуша, своими мыслями,

посмотрим, какой вердикт вынесешь.

     — Он меня защищает ото всех, расстраивает помолвки, заключенные

папочкой, наблюдает, не подпускает других мужчин, — с каждым сказанным

мной словом брови Эллы ползли все выше, и я уж даже испугалась, что они

вылетят со лба и отправятся путешествовать в открытый космос, настолько она

была удивлена. Ну что ж, вы сами попросили, мисс Долохова, — выслушивает

истерики, помогает, принимает всерьез знания и дает новые поводы для

поисков.

     — Бурный же у вас роман.

     — Роман? О, нет, мы, кажется, просто хорошие друзья, — раз решила я

играть дурочку, значит, буду продолжать. Невероятно весело смотреть, как та

удивляется и поражается. Какое-то сладкое удовольствие, как вата. А вата

розовая, а розовое это любовь, значит Элла влюблена. Да я, черт побери, гений!

     — Друзья? Обычные друзья так не поступают, — фыркнула она, но я-то

услышала затаенную злобу. Ну все, моя персона довольна, не одна теперь буду

ломать голову над Долоховым и его поступками.

     — Поверю тебе на слово. Мой друг Абраксас, как раз-таки примерно этим же

и занимается, — хорошо-хорошо, я немного приукрасила, но все же. — Хотя у

него есть невеста, которую он любит до потери сознания.

     — Я очень за него рада, — жеманничает Элла, откидывая назад волосы.

— Какая семья, такие и друзья.

     — О чем это ты? — а вот тут пришла моя очередь напрягаться и вытягиваться

по струночке. Моя семья — святое.

     — Ну как же, глава семейства бегает на побегушках у портрета,

обладательница которого давно мертва, его наследник, кажется, блаженный,

старшая дочь крутит шашни с малознакомым гостем, а младшая — невероятно

глупа, — с издевкой медленно заговорила она, наклоняя голову при каждой

фразе.

     Ну все, это был перебор, я убью ее за оскорбления в сторону моей семьи.

Никто, никто не имеет права сказать хоть слово против них! Я ведь не шучу, это

кодекс чести.

     Резко выхватив палочку, со спокойным и ничего не выражающим лицом

направила ее на не ожидавшую столь резкого поворота Эллу.

     — Ну давай, повтори все, что там говорила.

     Она почему-то (интересно, от чего все же) молчала как рыба, не сводя глаз с

наставленного на нее оружия. Так мы и простояли несколько минут, за которые она реально не додумалась свою палочку достать, после чего, услышав, что кто-

то идет, я, не сводя с нее взгляда, опустила руку.

     Через пару секунд из-за поворота и правда вывернул Фрэнк с улыбкой, и, не

увидев ничего подозрительного, чуть склонил голову в приветствии.

     — Адель, я иду в Лютный, тебе ничего не надо?

     — Возьми булавки, чтобы убить главных соперниц. Ну или не убить, — видя

его осуждающий взгляд, я махнула рукой, будто это совершенно неважно.

     — Тебе зачем? — чуть насупившись, но все же не теряя былую радость,

поинтересовался братишка.

     — Изучать, конечно! — я очаровательно ему улыбнулась, прилагая все силы,

чтобы продержаться ту минуту, пока он что-то составлял у себя в мозгу.

     — Ох, я в вашем женском совсем не ориентируюсь. Пойдем, сама выберешь,

а то потом будешь Непростительными швыряться.

     Вот что же ты все портишь, а? Я ведь могла и разобраться с Эллой раз и

навсегда, выяснить, так сказать, отношения. А теперь, если откажусь, мой

немного помешавшийся на любви к Диане брат начнет подозревать что-то

неладное.

     — Конечно, идем, — подарив сползающую улыбку, которая превратилась в

оскал девушке, я схватила брата под руку и зашагала по аллее. Что ж, думаю,

отвлечься не помешает.

***

Конец POV.

     Розали долго смотрела на стопку бекона на белоснежном блюде, понимая,

что уже ничего съесть не может. В голове внезапно всплыл взгляд, которым

Адель этот продукт награждала, что вызвало невеселую усмешку.

     Желая поскорей начать работу для Хогвартса — приготовить зелья в

Больничное крыло, — она поднялась, мимолетно кивнула оставшимся, пребывая

в собственных мыслях, а если точнее, на балу.

     Как же она переживала, предлагая девочкам идею, а потом осуществляя ее.

Это поистине было чем-то безумным и невероятным! Но те эмоции, усилившиеся,

перемешиваясь с адреналином, того стоили. Она получила массу наслаждения,

даже переспорив Реддла, если можно назвать тот разговор спором.

     Он ей уступил. Том Реддл проиграл ей!

     Но теперь не должны заставить себя ждать последствия, ведь у этого

человека неплохо так развит нарциссизм. И она наверняка его задела.

     Пребывая в столь смешанных и противоречивых чувствах, Розали

остановилась, опершись рукой о стену, и не смогла сдержать облегченную

улыбку.

     Она себя знает и прекрасно понимает, что выберется. Не даром же ее сестра

мастер по нахождению приключений и решений, как из них выбраться. Если что,

обязательно поможет.

     — С вами все в порядке? — резко обернувшись, Розали увидела

приближающегося Тома, и невольно улыбка на губах стала шире и искреннее.

     — Да, я просто задумалась, — отодрав руку от стены, будто от липкого меда,

она отвела взгляд.

     — Рад, что вы в порядке, — усмехаясь, проговорил Том. — Мне нужно

приготовить одно зелье. Могу ли я воспользоваться вашей лабораторией, мисс

Лестрейндж?

     — Зелье? — Розали с непониманием глянула на него, а губы тут же

сомкнулись в тонкую линию. — В моей лаборатории?

     — Да, как я знаю, она единственная в поместье, — ничуть не смущаясь,

невинно ответил он, убирая легким движением руки упавшую на глаза темную

прядь.

     — Просто я тоже собиралась заняться зельями, — опомнилась она,

выдавливая жалостливое подобие улыбки. — Не думаю, что у нас получится

сделать это вместе.

     — А что вы собираетесь готовить? — хмурясь, спросил он, все так же

прожигая ее внимательным взглядом.

     — Восстанавливающее зелье. Мадам Помфри слезно его просит, ведь все

запасы кончились.

     — Мое зелье не вступит в реакцию с вашим, — за несколько секунд посчитав

что-то в уме, ответил Том. — Вы даете свое одобрение?

     — Конечно, — Розали тепло улыбнулась и пошла вперед, собирая волосы

заколкой и усмехаясь, чувствуя на себе внимательный взгляд Реддла.

     В лаборатории они и правда разошлись по разным концам, встав у своих

котлов и стараясь не обращать друг на друга внимание.

     Том во всяком случае абстрагировался быстро, а вот Розали не смогла

справиться с соблазном и часто бросала робкие взгляды на его позу, руки,

мешающие жидкость деревянной ложкой, напряженные морщинки возле бровей

или сомкнутые полоской губы. Один раз Том поднял взгляд, поймав ее, и

безразлично улыбнулся, но все же заставил ее покраснеть от смущения и начать

быстрее молоть порошок из костей грифона.

     Все же, зельеварение было одним из любимых занятий Розали, так что она

быстро ушла в работу, закусив губу и не обращая внимания на взгляды, которые

теперь бросал Том. Но они были более внимательные и долгие, хотя глаза так и

оставались пустыми, что давало понять то, что во время этих «переглядок» он

напряженно о чем-то задумывается.

     В один момент, когда Розали поставила кипеть воду в очередном котле, ее

одернул тихий кашель совсем рядом.

     Резко дернувшись, она увидела Тома, смотрящего прямо в ее жидкости

взглядом профессора Слизнорта, при проверке ужасных работ.

     — Почему вы не заняты своим зельем? — убирая выбившуюся прядь за ухо,

недовольная тем, что он напугал, пробормотала Розали.

     — Оно должно настояться. Я уже закончил, осталось только потушить огонь.

     — И теперь вы наблюдаете за мной?

     — Просто заметил, что твой рецепт несовершенен, — сверкнув глазами,

видимо довольный этим открытием, проговорил он.

     — Несовершенен? Это зелье изучается на втором курсе, оно невероятно

легко, — рассмеявшись отозвалась Розали, вновь возвращаясь к работе.

     — Оттого, что его проходят на столь ранних курсах, никто не воспринимает

всерьез надобность совершенства.

     — Ты говоришь так, будто я совершаю грандиозную ошибку, — уже меньше

уверенная в своей правоте от убеждающего голоса Тома, проговорила она.

     — Как знать. Если перемешать порошок из когтей с кровью Саламандры до

того, как залить в котел, а потом добавить пару лепестков цветка лепреконов,

можно получить столь укрепляющее зелье, которому и не найти замены.

     — Лепестки цветов лепреконов несовместимы с кровью саламандры. Это

известно каждому первокурснику.

     — С чистой кровью да, а вот перемешанной с порошком — очень даже.

Попробуй, я уверен, будешь довольна результатом моих экспериментов.

     Розали закусила губу, сжимая в руках деревянную ложку и всерьез

размышляя над тем, что Темный Лорд советует улучшенный рецепт. Но она

профессиональный зельевар, а таким способом он ставит под сомнение ее

умения.

     — Вы несете несусветную чушь, мистер Реддл. В вашем рецепте можно

найти очень много изъянов, которые только переведут зря ингредиенты.

     — Почему ты такая упрямая? Я ведь помочь хотел, — недовольный тем, что

его навыки только что высмеяли, Том попытался подойти к одному из котлов.

     Розали резко развернулась, закрывая тот собой и выставляя вперед ложку,

готовясь защищать свои владения.

     — Займитесь своим зельем, кажется, оно кипит.

     — Так и надо, — буркнул Том, зная, что зажегшийся в глазах огонек азарта

испугал девушку. — Хочешь, я сам покажу, как это делать?

     — Вы только испортите все, — нахмурив аккуратные брови, Розали протянула

вперед ложку, поздно понимая, как смешно это выглядит.

     Том оперся руками о столешницу за ней и чуть наклонил голову,

всматриваясь в безграничную черноту зрачков.

     То, что сейчас происходило, напомнило Розали, как несколько дней назад, в

этой же лаборатории, они спорили из-за зелий. И, ориентируясь на тот опыт, где

зелье было испорчено, она приняла решение отстаивать свою точку зрения до

конца.

     — Вы выглядите глупо, пытаясь лезть, куда не следует.

     — Глупо выглядит твое упрямство в тот момент, когда можно получить

новый опыт.

     — Он мне не нужен. Я вполне довольна своими знаниями.

     — Ну вот, так говорят глупцы, — делая еще шаг к ней, с усмешкой сказал он.

     — Ты не посмеешь тронуть мои котлы!

     — И что же может помешать?

     Несколько секунд они прожигали друг друга взглядами, и Розали уже начала

теряться, и правда не понимая, что должна делать, когда дверь снова

открылась и внутрь зашла, причем без стука, Элла Долохова.

     — Оу, я вам помешала? — ехидно протянула она, кажется, не собираясь

уходить.

     Воспользовавшись минутной заминкой, девушка оттолкнула от себя Тома и

выпрямилась, как отличница перед профессором, чувствуя, как понемногу

алеют щеки.

     — Интересные развлечения, — так же насмешливо протянула та, накручивая

на палец рыжий локон и игриво, что показалось Розали бредом, смотря на

Реддла.

     — О чем ты? Мы просто увлеклись спором, — не до конца понимая, что

заставляет оправдываться перед малознакомой девушкой, смущение или

смущение, продолжила она, пряча взгляд.

     — Настолько увлеклись? Это… очень странно.

     — Да, странно то, что ты оказалась в подземельях чужого поместья, — чуть

наклонив голову, Том сложил руки на груди, усмехаясь.

     — Я изучала дом, чтобы не запутаться в коридорах, — чуть стушевавшись, но

все же стараясь держать себя в руках, ответила Элла.

     — Тогда, думаю, ты вполне можешь продолжить изучение, оставив меня и

мою невесту обсуждать вопросы зельеварения, — специально выделив то, кем

якобы ему является Розали, закончил он, из-за чего девчушка совсем растерялась, не находя больше гнева на младшую Лестрейндж, которая

посягнула на ее Антонина. Розали быстро посмотрела на Тома и обратно

перевела взгляд на Эллу, приняв раздражённый вид.

     Накалившуюся обстановку в лаборатории разрядило появление домовика,

который, бегло осмотрев собравшихся, затараторил, дергая Розали за подол:

     — Вас срочно зовут наверх, случилось что-то ужасное.

     — Что? — тут же наклонившись к нему, воскликнула она.

     — Я… я не знаю, — всхлипнул домовик и растворился в воздухе.

     Не медля ни секунды, она бросилась наверх, оттолкнув стоявшую на дороге

Эллу. Лестничные пролеты показались длинной чередой дорог ада, пока она

поднималась по ним на первый этаж в гостиную, где обычно собиралась семья.

     Дыхание сбилось, сердце ухало где-то в горле, мешая сделать глубокий

вдох, чтобы насытить нуждающееся тело кислородом.

     Миновав несколько коридоров, она всем телом навалилась на дверную ручку,

остановившись только в гостиной.

     Папочка о чем-то напряженно разговаривал с Лордом Принцем у окна,

бледная Адель сидела рядом с Антонином, держащим руку на ее плече, Фрэнк

прожигал злым взглядом Оггюста, который запустил пальцы в растрепанные

волосы, глядя перед собой, а леди Принц, стоявшая у стены, вновь курила

трубку, но постоянно кашляла.

     — Эйлин пропала, — всхлипнула Диана, сразу кинувшаяся к ней.