Слуги сменили постельное бельё. Сухое, чистое, пышное и мягкое, в нём так удобно лежать и отдыхать, словно ты плывёшь по далёким облакам. Это имперские ткани и самый качественный пух. Среди множества расшитых подушек и одеял лежали Джек и Аллесандр. Вербер то и дело прижимал человека к себе, мычал тому во сне, зарывался носом в нежные, распущенные длинные волосы, такие душистые и родные для него. Лапами он укрывал и защищал, согревая тело своего возлюбленного, и чувствовал бесконечную любовь и ответственность. Жрец в сонных мгновениях пробуждения тянулся к своему рыцарю, гладил его и чесал, его нежные пальцы запускались в шкуру, а лицо прижималось к лапам или широкой, крепкой груди. Их сердца бились вместе, дыхание совпадало, и тела, даже будучи во сне, тянулись друг к другу.

       Ночная тишина, камин уже перестал тихо потрескивать, весь постоялый двор спит спокойно, возможно впервые за долгое время, и свет луны блестит на окнах, освещая темноту. Аллесандр стал тяжело дышать, лицо поморщилось, и рука, лежащая на лапе Джека, дёрнулась, разбудив последнего. Большие лапы тут же прижал жреца к себе, Джек профырчал горячо, из его пасти пошёл пар, он пальцами нашёл сначала лицо, а затем щёки Аллесандра, и почувствовал влагу. Послышались всхлипы, рыцарь быстро зажёг лампу на небольшой тумбе и сгрёб Аллесандра к себе в лапы, грустно мыча, волнуясь и переживая.

       — Мой Аллесандр, что случилось? Я здесь, всё хорошо… — низкий голос звучал очень нежно, приглушённо, словно он боялся навредить жрецу, разбить хрупкий сосуд. — Я тебя люблю, я тебя никому не отдам, и никуда не уйду! Никогда!

       — Мой Джек… Мне снился ужасный сон… — из красных глаз лились слёзы, они оставляли влажные тонкие следы на шкуре на лапах, Аллесандр выглядел таким разбитым, но он улыбался сквозь слёзы, он так счастлив, что с ним Джек, он так соскучился по нему, хотя они и спали вместе. Его нежный, тёплый голос дрожал, и рот неровно пытался сделать глоток воздуха. — Мне снилось, что я потерял тебя. Боль пронзила мой разум от одной мысли, что наша любовь может закончится. И я пытался, пытался освободить тебя от тьмы и мрака, но у меня не получалось… Ты не двигался и бездвижно лежал, мой рыцарь…

       — Нет! Никогда! Этого никогда не произойдёт! Это просто сон! — Джек непрерывно вытирал слёзы с розовеющего лица своего возлюбленного жреца. — Мой лорд сердца, мой любимый. Ал. Наша любовь не закончится никогда! И никакая тьма не сможет поглотить меня, пока я знаю, что ты есть. И я ради тебя, ради любви к тебе, никогда не сдамся! Никогда!

       — Мой рыцарь… Пожалей меня… — такими словами Аллесандр с самого детства имел ввиду объятия, очень долгие и сочувствующие, сентиментальные и тёплые, когда проявляют заботу и нежность.

       — Мой лорд… — горячая пасть Джека впилась в нежные губы Аллесандра, чтобы перейти в долгий поцелуй. Слёзы перестали идти, вербер мычал и даже успевал напевать песенку, чтобы успокоить своего Аллесандра. Лапы покачивали его, грели, обнимали и укрывали от всего мира. — Я люблю тебя.

       — Спасибо тебе, мой рыцарь… — Аллесандр вновь стал плакать, Джек так тронул его сердце в очередной раз. — И я тебя люблю, и всегда любил, и верен только тебе…

       Джек промычал, его подбородок тоже дрогнул. Он никогда никому не отдаст своего Аллесандра, и никогда не оставит его одного. Он сделает всё, чтобы защитить его, чтобы быть рядом, чтобы его возлюбленный был счастливым и мог дарить счастье ему.

       Средь ночи, с Аллесандром в лапах, Джек нашёл комнату управляющего и уговорил его организовать слуг, чтобы те подготовили купальню. Всё время ожидания он безмолвно грел своего жреца, мычал тому, обнимал его, и человек отвечал на эти ласки нежными поцелуями, почёсываниями и поглаживаниями, от которых вербер широко улыбался и забавно фыркал от удовольствия.

       Ступенчатая, широкая каменная терраса наполнена горячей водой, вентили на трубах выкручены, и вода постоянно перемещается по кругу. От неё исходит пар, и облака пены поднимаются наверх. Пахнет цветами. Джек, потрогав воду ногой, сначала опускает туда своего возлюбленного, а после залезает к нему сам, вновь заключая того в объятия. Он постоянно смотрит в его глаза, и жрец отвечает ему тем же. Слёзы уже не идут, на лице лишь нежная улыбка и выражение бесконечной любви.

       Они долго целуются, мягкие пузырьки пены исчезают, попадая на тела. Аллесандр щёткой чистит шкуру своего рыцаря, а после поливает её чистой водой из золотой пиалы. Он тщательно моет Джека, его волосы, чистит ушки и зубы, стачивает зазубрины на ногтях, попутно массирует его, разминает мышцы, и не забывает иногда подниматься к морде, чтобы поцеловать.

       Теперь Джек берёт шампунь и мыло, поливает волосы Аллесандра из пиалы столько, сколько им нужно для того, чтобы они полностью пропитались чистой и тёплой водой. Он старается быть очень нежным, аккуратным. Рыцарь сосредоточенно наносит шампунь на такие податливые, прекрасные длинные волосы, и вспенивает их, продолжая до тех пор, пока голова Аллесандра не станет похожа на замок из белоснежных облаков. Жрец опускается под воду, и волосы плывут за ним, распрямляясь и разделяясь по отдельности. Ещё несколько смываний водой, и волосы так же чисты, как и всегда прежде.

       Через полтора часа омовений, рыцарь наконец поднимает жреца и они вместе вытираются большими, махровыми и сухими полотенцами зелёного цвета. Они заботятся друг о друге, берегут и дорожат своей любовью. И вот они вновь проходят обратно в покои, Джек усаживает Аллесандра в кресло, и берёт расчёску, достаточно большую и широкую, как раз для таких волос. Локоны не сопротивляются, зубья выравнивают волосы, движения Джека такие плавные, заботливые, обычно его никто таким, кроме Аллесандра, не знает. Вся резкость и неукротимая мощь уходят, когда дело касается возлюбленного лорда сердца. Он расчёсывает его долго, вкрадчиво, усердно, но так нежно и аккуратно, и ни один волос не падает с этой прекрасной головы.

       И вот они ложатся в кровать. Аллесандр больше не плачет, он счастливый, Джек сделал его таким и делает. Они вновь прижимаются друг к другу, и быстро засыпают, грея друг друга посреди мягких расшитых подушек и воздушных дорогих тканей нескольких одеял. Они не оставят друг друга, даже если мир падёт, даже если добро, любовь и красота останутся на задворках мироздания, и даже когда последний луч солнца перестанет освещать землю.

       Их любовь вечная, и ничто не сможет это изменить. И пока она жива, будет жить и этот мир.