У Цзян Чэна жизнь сплошная чёрная полоса: там сорвался контракт, тут задержка продукции, здесь ошибка в отчёте и просто за-е-ба-ло. Иногда он хотел напиться до беспамятства с Вэй Усянем, который, блядь, купался в чёртовом шоколаде, процветая во всех сферах жизни как те самые одуванчики сквозь асфальт. Цзян Чэн просто хочет напиться, необязательно с кем-то, он даже готов пойти в самый дешёвый бар с паршивым алкоголем, но сотрудники устраивают какую-то вечеринку-встречу с крупной компанией, и он настроен максимально скептически. Он уверен в своих сотрудниках, но…
В конце концов на следующей неделе, в пятницу на встрече по поводу контракта, на телефон Цзян Чэна приходит куча сообщений от Вэй Усяня с изобилием смайликов и тупых скобок, а потом звонит цзецзе и становится как-то всё равно. Ну пролетит контракт, и что? Цзян Чэн не пессимист, просто ему уже плевать, будет у них контракт с корпорацией Гусу или нет, он просто сделает всё возможное и зальёт в себя несколько литров текилы и нахуй весь мир до самого понедельника.
Днём, ближе к четырём вечера, они смогли заключить контракт с минимальными потерями со своей стороны и Цзян Чэн бы расплакался от счастья, если бы не потерял дар речи. Он вынужден был лично заключать сделку и подписывать бумаги, потому что вместо какого-нибудь доверенного лица пришёл сам Лань Сичэнь, глава всей этой конторы самых нудных планктонов. Интересный факт: Вэй Усянь совратил его младшего брата и Цзян Чэн мог только сочувствовать. А после началась самая настоящая головная боль.
Как начальник всех идиотов, что ворвались в популярный клуб с сумасшедшими алкогольными коктейлями, Цзян Чэн имел ответственность следить за порядком своей стороны. Впрочем, не только у него отменились планы напиться: Лань Сичэнь какого-то чёрта сидел рядом и улыбался самой безмятежной улыбкой из всех возможных. Ну и какого хера, спрашивается. Если сотрудники Цзян Чэна уже прощались с трезвостью, то у Гусу всё очень грустно — они распивали какой-то безалкогольный напиток, даже не пытаясь разговаривать.
Это, наверное, самая ужасная вечеринка из всех возможных, ибо Цзян Чэн тянул шот текилы настолько долго, что сотрудники успели не только опьянеть, раздеться и утянуть гусуланьских праведников на танцпол, но и позвонить Вэй Усяню, что появился буквально спустя десять минут с Не Хуайсаном, Лань Ванцзи и Вэнь Нином, которому Цзян Чэн искренне соболезновал. Вздохнув, он заказал бутылку виски. Этот клуб обречён.
Вэй Усянь всегда оставался взбалмошным придурком, который утянет в алкогольное царство не только пятнадцатилетних подростков, но и самого, блять, отчаянного пропагандиста здорового образа жизни, поэтому когда Лань Ванцзи и Лань Сичэнь отключились где-то в стороне, Цзян Чэну не хватило сил удивиться. К чёрту, Вэй Усянь сегодня у руля и он напьётся, ибо его сотрудники пока активно дрыгают телами под попсовую музыку, что била по ушам больнее маминого ремня.
Возможно, лишь возможно, Цзян Чэн проклят. Он как-то слышал, что Вэй Ин говорил там о какой-то особенности опьянения у ланьских трезвенников, но проверять на себе как-то не приходилось, и если Вэй Усянь чуть ли не пищал от счастья; он готов был умереть.
Лань Сичэнь, что буквально минуту назад был в глубоком ауте, завалился на его плечо и, боже, блять, что происходит. Цзян Чэн человек понимающий, но когда чужие руки вцепились в него за талию, он немного… запаниковал. У него в голове начинало приятно гудеть, но трезвые мысли активно били тревогу и молили сбежать отсюда подальше, бросив и подчинённых, и брата, и представителей крупной корпорации разом. И Цзян Чэн бы так и поступил, если бы Вэй Ин не предложил выпить ещё шот текилы, несмотря на полупустую бутылку виски на краю стола. Поэтому, когда к нему возвращается трезвый разум на какие-то пару секунд, он застаёт горячие руки у себя на пояснице, лаймовые губы на своих губах и себя на коленях господина главы корпорации Гусу… и не то чтобы он был против. Серьёзно, ему так хорошо, что даже если бы его целовал Вэй Усянь… отстранившись, он поморщился. Протрезвел.
Биты совпадали с сердцебиением, а яркие огни в карих глазах казались пределом мечты. И ещё раз… какого хера?
— Я хочу тебя здесь и сейчас, — Цзян Чэн вздрагивает от томного шепота почти в самые губы, замечая в чужих глазах нечто тёмное, что лучше не трогать, пока оно само себя не показывает, но в груди вспыхнуло предвкушение, горячим потоком стекая к низу живота.
Кажется, чёрная полоса обещает стать белой на возможную ночь.