Поесть мороженого и прочие отцовские приемы | Sharing Ice Cream, and Other Dad Things

Через месяц после того, как Большая Мамочка забрала Шреддера под свою ответственность, в логове клана Хамато, ну, его остатков, всё вернулось в норму, ну, насколько это можно было назвать нормой. Сыновья Сплинтера зализывали свои раны, фигурально и буквально, и для этого они всегда были рядом друг для друга. Но они оставались такими же шумными и необузданными, летали по крышам Нью-Йорка и въедались занозами в задницу растущей популяции мутантов-злодеев. Поначалу Сплинтер волновался, но в конце концов расслабился, видя, что его сыновья оставались самими собой.

— Поверить не могу, что он с нами не пошел! Там же будет Сидни! Во плоти!

Ну… трое из его сыновей.

Сплинтер не стал отрываться от шоу, вполуха слушая, как Красный, Оранжевый и Синий направляются к гаражу. Он не знал точно, каковы их планы (мог вспомнить только какие-то слова насчет полуфинала соревнований по скейтбордингу, после чего он перестал слушать), но по их шагам и возбуждению Синего он понял, что Фиолетовый к ним не присоединился.

— Да вообще! — это голос Оранжевого, в котором в равной степени были слышны разочарование и раздражение. — Чем он таким там занимается, что круче Сидни Аллен? Он сейчас даже не одержим какой-нибудь игрой!

— Наверняка он считает, что у него есть весомая причина, — вставил Красный, — даже если это не так.

— Может, купить ему футболку?

— Не буду я ему ничего покупать! — взвился Синий. — Если хочет чего-нибудь, пускай идет с нами.

Их голоса рассеялись вдалеке. Сплинтер знал, что уже не первый раз за последний месяц Фиолетовый отказался от совместного времяпрепровождения с братьями. Вообще, он мог сказать с почти полной уверенностью, что Фиолетовый вообще никуда не выходил, максимум на миссии, а все свободное время запирался в своей лаборатории, работая то над тем, то над другим.

На него это было непохоже — нет, временами он отказывался выйти проветриться с остальными, предпочитая работу, но Фиолетовому нравится проводить с ними время. За одну вещь Сплинтер был благодарен всё то время, пока его мальчики росли: что они были как единое целое и что у них было так много общих интересов. Для любого из них, включая Фиолетового, избегать общего времени с семьей в таком количестве означало, что что-то не в порядке.

Раньше он бы оставил эту проблему на разрешение своим сыновьям. И не сомневался, что они бы решили ее; рано или поздно они бы сорвали дверь его лаборатории с петель, вытащили его, поругались на чем свет стоит и закончили разговором по душам, и на этом дело с концом.

Но месяц назад Сплинтер почти потерял своих сыновей, почти потерял всё из-за того, от чего бежал всё это время. Ошибки, из-за которой его сыновьям пришлось рискнуть своими жизнями.

Минимум, что он мог сделать для них — постараться чуть чаще быть для них рядом.

Примерно так Сплинтер оказался перед дверью в лабораторию, потирая подбородок, потому что он не имел ни малейшего представления, как ее открыть. У нее вроде как даже не было ручки. Когда это Фиолетовый сделал себе такую дверь?

Он осторожно постучал по металлу.

— Активирована система распознавания голоса. Произнесите пароль.

— Ээ, пароль? — а был пароль? Фиолетовый когда-нибудь говорил ему пароль? — Какой пароль? Как это вообще работает?

— Распознан голос отца, — отчеканила дверь и открылась.

— О, ээ… хорошо! Спасибо, Говорящая Дверь.

Сплинтер вошел, осматриваясь. Он не помнил, когда в последний раз заглядывал в лабораторию. Возможно, в тот день, как сказал Фиолетовому, что вот эта комната — для него и пусть делает с ней, что хочет. Не то чтобы ему было неинтересно, но в последний раз, когда он мог научить Фиолетового хоть чему-нибудь новому в области математики или науки, тот макушкой едва доставал ему до пояса (ну, его пояса, когда он был человеком). Было немного страшно иметь сына, который знает столько, что Сплинтеру даже и не снилось. И немного грустно, что лучшее, что он мог ему дать в жизни, — надежно спрятать под землей.

Как и все они, Фиолетовый обходился подручными средствами. В лаборатории было полно машин всех размеров, и Сплинтер не мог и представить, для чего они созданы. Инструменты и чертежи покрывали каждую поверхность, за экранами возвышались экраны, на каждом обрабатывались какие-то данные.

Донни являлся центром этого организованного хаоса. Он оглянулся через плечо и снял наушники — в них пульсировал этот разрывающий уши шум, который он называл «дабстеп».

— Что такое, пап? Нужно что-то починить?

Сплинтеру стоило стыдиться, что автоматическим предположением, почему он пришел, была необходимость в ремонте. Он уже сам понял, что кубок Отца Года ему не светит (впрочем, от кружки Лучшего Папы в Мире он отказываться не собирался). Но он решил не отступать.

— А, нет, ничего чинить не нужно.

— Что тогда? Я занят.

— Я просто подумал, может, ты… захочешь пойти поесть мороженого со мной.

Это было первое, что пришло ему в голову, но идея ему понравилась. Фиолетовому нравилось мороженое, правда ведь? С мороженым проиграть нельзя.

Донни провернул кресло, меряя его скептическим взглядом.

— Если ты снова пытаешься угнать танк, то ты опоздал, парни уже на нем уехали.

— Нет, нет! — он поднял руки. — Тут есть местечко всего в паре кварталов. Туда можно дойти пешком.

— Чтобы… поесть мороженого, — Фиолетовый оглядел комнату, будто ожидал, что сейчас из теней покажутся остальные. — Всем вместе?

— Нет. Только ты и я, Фиолетовый.

Он улыбнулся и понадеялся, что улыбка вышла искренней. Видимо, получилось достаточно искренне, потому что скептицизм Фиолетового улетучился, на лице засияла широкая улыбка, а глаза засияли.

— Обожечкида! — он вскочил с кресла, поднял Сплинтера в воздух и закружил на такой скорости, что у него желудок перевернулся (как его дети умудрились так вырасти?!). — Я с удовольствием пойду с тобой!

— Рад это слышать, но не мог бы ты, пожалуйста, опустить меня на землю?

— Ой! — Донни резко выронил его, всё еще подпрыгивая на носочках. Сплинтер подхватился и закусил язык, проглатывая упрек, не желая гасить его радость. Всё это было ради того, чтобы дойти до корня проблемы и, как он надеялся, помочь. Так что пусть мальчик повеселится.

— Хорошо, тогда я пойду надену свой отпадный тинейджерский прикид, и можем выдвигаться.

Фиолетовый прекратил прыгать и нахмурил нарисованные брови.

— А это обязательно?

— Если я хочу смешаться с толпой, то да! Ты давай тоже одевайся, встретимся у выхода.

Донни что-то едва слышно проворчал, но пошел в свою комнату, как было сказано, и Сплинтер улыбнулся на пути к своей. Первую фазу операции Хороший Отец Поддерживает и Приободряет Сына можно считать успешной!

К тому моменту, как они поднялись на улицы Нью-Йорка, энтузиазм Фиолетового вернулся к максимуму. Он надел свое обычное фиолетовое худи и натянул капюшон на голову, а Сплинтер, разумеется, приоделся в свой (абсолютно точно крутой и беспалевный) прикид тинейджера. Добравшись до крыш (не без помощи боевого панциря Донни), они завели разговор ни о чем: в основном беседу поддерживал Сплинтер, Донни же по большей части мурлыкал что-то в ответ.

Фиолетовый был хорош во многом, но поддержание болтовни ни о чем никогда не было его сильной стороной. Не то чтобы это имело значение для Сплинтера. Подтверждения, что он слушает, было достаточно.

Они быстро добрались до кафе-мороженого и абсолютно обвели вокруг пальца паренька за стойкой (или же ему платили слишком мало, чтобы иметь силы задавать вопросы). И уже вскоре они уселись на краю крыши и, болтая ногами в воздухе, любовались сиянием города в наступающих сумерках. У Сплинтера в руках был рожок шоколадного мороженого с орехами и поверх шарик c арахисовым маслом, а Фиолетовый взял себе целую башенку в рожке из двух пломбиров и мятного с шоколадной присыпкой между ними.

Фиолетовый очень вдумчиво поедал свое мороженое, утверждая, что таким образом он, цитата, «сохраняет структурную целостность мороженого», чтобы оно не капало на руки и не оставляло липких пятен. Сплинтер со своим мороженым обходился куда более непоследовательно, даже если знал, что в будущем он будет крайне недоволен склеившимся от мороженого мехом на руках. Но это проблема Сплинтера из будущего!

(Возможно, ему стоит задуматься, не эта ли стратегия провела ко всем их теперешним бедам, раз уж у него настроение порефлексировать. Но прежде всего Донни!)

Кстати о нем, пора бы подвести к той теме, о которой он хотел поговорить. Сейчас было ничем не хуже, чем в любое другое время: Донни расправился с мороженым наполовину и радостно болтал ногами, так что Сплинтер прокашлялся.

— Я не мог не заметить, что ты не пошел сегодня со своими братьями посмотреть на эту… Сидни.

Болтание ногами немедленно остановилось. Донни прошил его взглядом искоса, уже подняв барьер подозрительности.

— Сейчас идет полуфинал Экстремального Скейтбординга, — объяснил он. — Просто не было настроения.

— Но мне казалось, тебе нравится этот… скейтбординг, — продолжил Сплинтер.

— Да, ну, люди меняются, — пренебрежительно ответил Фиолетовый, набирая в рот мороженого.

— Что ж, может быть. Но похоже в последнее время ты довольно часто отказываешься выбраться куда-нибудь со своими братьями, так что я подумал…

— О, я так и знал! — Донни вскинул руки, и рожок проделал такую стремительную дугу, что все шарики лишь чудом остались на месте. — Кто тебя на это подговорил? Раф? Майки?

— Никто меня ни на что не подговаривал, — успокаивающе ответил Сплинтер. — Я хотел поесть мороженого с тобой.

— Ну конечно, и пропесочить меня на счет того, почему же я так не хочу идти на это тупое соревнование! — он вскочил, кажется, наплевав на то, что мороженое начало стекать ему на ладонь. — Я пошел.

— Донателло, подожди! — Сплинтер протянул руку к нему. — Прошу, останься. Я признаю, что привел тебя сюда, чтобы поговорить с тобой, но лишь потому, что я за тебя беспокоюсь.

— Не о чем беспокоиться. Я в порядке.

— Нет, не в порядке. Ты закрываешься от свей семьи и работаешь без остановки…

— Я столько работаю лишь потому, что работа всей моей жизни была уничтожена за секунды и теперь мне нужно восстановить всё, не то чтобы кому-то до этого было дело!

Сплинтер вздрогнул от этих слов.

— Фиолетовый…

— Ты же сам это сказал! Мне нужно меньше полагаться на мои изобретения? Ну похоже ты был прав, потому что они ничегошеньки не изменили! Всё, над чем я работал, всё, чем я гордился, всё было уничтожено как нечего делать! Если бы наша победа зависела от меня, все бы погибли, потому что единственное, в чем я хорош, оказалось абсолютно бесполезным!

Он тяжело дышал, глаза блестели от слез досады, а полусъеденный шарик ванильного мороженого таял у его ног. Теперь Сплинтер понял. Он понял, почему его сын так себя вел, и что это ничего ему не принесет.

Осторожно, будто боясь спугнуть его, Сплинтер приблизился и вложил свою ладонь в его свободную руку, акцентируя свои действия. Фиолетовый стрельнул взглядом, настороженно следя за ним, но вырываться не стал.

— Донателло… Я уже признал, что был неправ. Всё, что делает вас такими особенными, также помогает вам быть превосходными ниндзя.

— Другие — может быть. С их тупым мистическим оружием и их тупым мистическим джитсу, — он мотнул головой. — Но мне нечего было противопоставить Шреддеру. И мне просто кажется… — рука, которую мягко держал Сплинтер, начала дрожать. — Мне просто кажется, если я не буду работать усерднее, не построю что-нибудь лучше, то… зачем я вообще нужен в команде?

Сплинтеру было больно видеть Донни таким. Своего сына, который принял на себя роль отвлечения внимания и встал под огонь, на чьем панцире навсегда остались шрамы от когтей Шреддера, прорезавшего всю его защиту. Все они великолепно показали себя в ситуации, когда на их стороне было несправедливо мало шансов. Слышать, как кто-либо из них говорит о себе так…

Это было неправильно. И Сплинтер знал, что во многом это его вина.

Он потянул руку, которую держал.

— Сядь, Фиолетовый. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Донни передернулся, очевидно, не ожидая услышать ничего приятного, но сел, обогнув упавшее мороженое. Оба рожка уже растаяли и текли. Наверное, стоило сперва доесть, а потом уже заводить этот разговор, но что ж, уже ничего не попишешь.

— Ты и твои братья не были готовы встретиться со Шреддером лицом к лицу, потому что я не подготовил вас. Я говорю не только про учение Хамато, я попросту не дал вам даже намека, какую страшную угрозу мы можем встретить… впрочем, несправедливо просить любого из вас противостоять такому в вашем возрасте.

Донни не издавал ни звука и упер взгляд в свои колени, забыв про мороженое. Но Сплинтер знал, что он слушает, так что продолжил.

— Я знаю, что не понимаю ничего из того, что ты делаешь. У меня никогда не было таланта к науке, так что многое из этого пролетает мимо меня. Но я знаю точно: с того самого дня, как ты взял в руки гаечный ключ, ты не переставал улучшать нашу жизнь каждым доступным тебе способом — и многое из этого мы наверняка даже не замечаем. В тот раз твои изобретения не показали себя так, как ты рассчитывал, потому что вы сражались против исключительного врага. Это не значит, что она бесполезна. Это не значит, что ты будешь не готов в следующий раз.

Донни наконец поднял голову и взглянул на Сплинтера. Похоже, эти слова были ему отчаянно нужны. Их стоило сказать намного раньше. Лучше позже, чем никогда.

— Кроме того, дело не только в твоих умениях. Когда вы были малышами, я выбрал бо для тебя, потому что знал, что однажды ты найдешь ему наилучшее применение. Ты понимаешь, как движется этот мир, и умеешь использовать это в свою пользу. Ты проворен и находчив. Твои навыки отличаются от навыков твоих братьев, но это хорошо. Так вы все друг друга дополняете. А мистические способности… — он махнул рукой. — Может, они у тебя появятся. А может, нет. В любом случае… я так счастлив видеть, каким ты вырос. И буду счастлив посмотреть, что еще тебя ждет. И я очень горжусь, тобой, Донателло.

— … Оооооооо, ты это сказал! — Фиолетовый подорвался на ноги, отбросив мороженое, и затанцевал от радости прямо тут, на краю крыши. — Ты сказал это! Ты сказал это ты сказал это ты сказал это и ты не сможешь. забрать. это. назад.

— Я … и не собирался? — но прежде чем он успел сказать еще хоть что-то, Фиолетовый поднял и обнял его, заставляя замолчать.

— Спасибо, пап, — прошептал он, и Сплинтер улыбнулся и вернул объятие, сжимая изо всех сил.

— Не за что, Фиолетовый.

Позже, когда они купили еще мороженого взамен брошенному на крыше и направились домой, Сплинтер спросил:

— Так над чем ты сейчас работаешь?

— Тебе правда интересно? — уточнил Донни, размеренно поедая мороженое.

— Да. Расскажи мне.

И он рассказал. Сплинтер не понял ни слова, но Фиолетовый улыбался, и это было самое главное.

_________________

Они сидели в гостиной, когда мальчики вернулись. Сплинтер разлегся в своем кресле, а Фиолетовый на кресле-мешке с ноутбуком на коленях. Сплинтер заметил, как Синий замер в дверях, удивленный Фиолетовому, но потом протопал к его креслу-мешку и бесцеремонно скинул ему на голову футболку.

Он уже развернулся, чтобы уйти вместе с остальными, когда Фиолетовый наконец стянул футболку с головы и окликнул их:

— Эй… парни?

Сплинтер молча наблюдал, как все трое посмотрели на него. Фиолетовый опустил взгляд, застенчиво потирая руку.

— Как… как выступила Сидни?

— О, ну, она отлично справилась! — ответил Красный жизнерадостно, несмотря на некоторое напряжение в комнате. — Вышла в финал.

— Круто, — Фиолетовый медленно поднял голову, переводя взгляд между братьями. — Я подумал, я бы… пошел с вами завтра. Если… если вы не против.

Синий среагировал первым — усмехнулся без капли сарказма:

— Естественно не против, бро, почему ты вообще спрашиваешь?

И всё напряжение ушло.

Оранжевый подскочил к Фиолетовому и потянул его за руки, так что тому пришлось спасать ноутбук:

— Пойдем! Я снял самые лучшие моменты!

Они гурьбой покинули комнату, оживленно болтая, и Фиолетовый был в самом центре, где ему и положено быть.

Тихо посмеиваясь, Сплинтер спрыгнул с кресла и направился на кухню.

Ему хотелось выпить чаю из своей кружки Лучшего Папы в Мире.