Шелли скоро умирать, она не торопится на тот свет. Ей хочется остаться, создать новые воспоминания с семьей. Но смерть дышала в затылок, зазывала в свои объятия, а Шелли бежала в противоположном направлении. Нужно чуть-чуть времени, чтобы подготовить семью.
Семья для Шелли опора, она была счастлива дополнить ее, создать свой мазок, даже если это означало, что здоровье окончательно покинет ее и приблизит свою кончину. У Шерон много-много платьев, ленточек и кукольные чаепития в саду. Шерил говорила, что лучше найти преемницу, здоровье дочери было дороже, но Шелли лишь улыбалась, держа ее за руку.
Будет на старость лет радость! Топающая по большому поместью, ловя бабочек и самостоятельно, читающая сказки. Шелли так жаль, что она не смогла отсрочить становление девочки, беззаботно бегающей в саду, в одну из леди Рейнсворт. Шерон смотрит на нее своими, такими же как у нее, медовыми глазами, полными любви: «главное, твое здоровье, мама». Говорит так сдержано и спокойно, как учили.
Шелли жаль, что она познакомится со смертью так рано.
Шерил сидит у нее кровати, держа ладонь дочери в своих руках. Она все понимает, но так хочется верить в лучшее, вопреки диагнозу врача. У Шерил руки постарели, они цеплялись за волосы, когда та заплетала внучку. Шелли помнит, как будучи маленькой, держала их, так крепко, боясь ступать после снятия гипса с ноги.
– Прости, мам.
Хоронить дочь – самое страшное, что мог придумать этот мир. Страшно осознавать, что тот ребенок, которым ты ходила беременной, рожала и растила – будет лежать в гробу. Ты видела все стадии жизни этой маленькой девочки, которая любила кошмарить Руфуса. Но смерти плевать, смерть не уточнит, кто вам тот или иной человек, лишь заберет на цикл перерождений. Шерил, похоронившая, так много людей это знала, но знать, не означает быть готовым.
К смерти нельзя подготовиться, нельзя договориться на нужное число или перенести встречу из-за дел, она приходит неожиданно. Вся комната Шелли, пропахла лекарствами, язык уже не отличал вкуса. Умирать было трудно. И грустно.
Кевин и Шерон приходят вместе, Кевин, держит Шерон за руку, словно пытаясь поддержать. Шерон смотрит на бледное лицо матери, ужасаясь, но не показывая это. Шелли же все знает, в концов концов, она – ее мать. Материнское сердце не обманешь, Шерон приносит и ставит в вазу ее любимые цветы. Кевин помогает, он молчит, не проронив ни слова.
Он убил множество людей и тосковать не смеет, не дает себе позволить. Шелли подзывает их поближе, приподнимаясь, прижимается к их лбам. И улыбается, как улыбалась обычно, нахально и задорно. Тонко натянутая маска спокойствия ломается, разбивается об улыбку матери и Шерон плачет, слёзы текут по ее щекам, как в детстве, когда она разбила коленку. Шелли целует ее в лоб, совсем как тогда. Шерон обнимает и утыкается в плечо, Кевин отступает на приемленное расстояние.
— Ох, дорогая Шерон, – Шелли по-матерински гладит по волосам.
– Прости, мам, я...
– Это нормально плакать, только не дай отчаянью съесть тебя, – Шелли прижимает Шерон к себе сильнее, а потом отпускает. Шерон отстраняется.
Никто в доме Рейнсворт не называет смерть смертью, никто не хочет признавать, что Шелли, задорный летний ветер, умрет. Руфус перерывает все книги и ищет способы спасти маленькую дочку его возлюбленной. Но этот драгоценный рецепт от всех болезней, не изобрели, не оставили даже разработку, Руфус, думает, что семью Рейнсворт и Барма слишком уж часто преследуют смерти.
Шелли Рейнсворт, заженный огонь, который обогреет всех, но при желании может обжечь. Шелли Рейнсворт, дорогая дочь, любящая попасть в неприятности и оставлять бездомных животных в доме. Шелли Рейнсворт, любимая мама, придумывающая на ходу сказки и дающая ответы на все вопросы. Шелли Рейнсворт, дорогой человек, которая спасла и обогрела, дав надежду на счастливое завтра. Шелли Рейнсворт, болеющая с рождения, вечная пациентка, без цепи, но все так же звонкая и верная своим убеждениям.
Шелли Рейнсворт – мертва.