„...она никогда не думала, что будет говорить об этом так легко. Теперь, когда он стоял перед ней, растерянный и бледный, она могла спокойно...“

Эйлин внезапно перестала писать и посмотрела в окно. Солнце светило вовсю. Природа словно посмеивалась над учениками, которые были заперты в каменных стенах Хогвартса.

Эйлин Велл сама не заметила, как перестала конспектировать учебник по истории магии и вернулась к своему рассказу. Писательство было её главным увлечением. Никто из однокурсников не знал о том, что она в свободное время пишет, а друзей у неё не было.

«Творчество творчеством, – сама себе сказала Эйлин, – а экзамены сами себя не сдадут».

Она вздохнула, усилием воли оторвалась от окна, встала из-за стола и, пройдя к соседнему стеллажу, потянулась за толстой книгой о восстаниях гоблинов.

Полка находилась высоко. Чтобы достать книгу, Эйлин встала на цыпочки, подцепила пальцем корешок и потянула на себя. Книга оказалась слишком тяжёлой, Эйлин её не удержала, и старинное издание стремительно полетело вниз. Девочка зажмурилась, готовая к звуку удара книги об пол и гневу мадам Пинс. Но удара не последовало. Эйлин опустила глаза и увидела Регулуса, сидящего на корточках и держащего в руках книгу.

– Еле поймал, – сказал он, вставая.

Эйлин приняла из его рук книгу, поблагодарила и, круто развернувшись, поспешила к своему столу.

– Может, помочь чем? – предложил Регулус.

Эйлин невольно улыбнулась.

– Чем ты можешь мне помочь, если на курс моложе и сам не знаешь этих тем?

– А, ну да.

Им всегда было легко разговаривать. Эйлин удивлялась, как Регулус не похож на своего брата. Не такой надменный, не такой резкий. Эйлин, которая была у родителей единственным ребёнком, не могла понять, как можно воспитываться в одной семье и при этом быть такими разными.

– Ты не сильно занята? – спросил Регулус.

– Нет, – ответила она и сразу же поняла, что солгала.

Регулус сел напротив неё и посмотрел на лист пергамента, на котором она писала рассказ. Заметив его взгляд, она перевернула пергамент.

– Так, черновик. Начала что-то черкать, рисовать. От нервов, наверное.

– Наверное, – легко согласился Регулус. – Я тоже немного переживаю. Трансфигурацию точно завалю.

– У тебя всё получится, – твёрдо сказала Эйлин.

Регулус был не таким красивым, как Сириус. Но он был намного добрее. Может, красивые люди вообще не бывают добрыми? В таком случае, в красивых лучше не влюбляться.

Эйлин сама не заметила, как задумалась. К горлу подкатили слёзы, она всхлипнула.

– Ты чего?

– Ничего, – она быстро встала и собрала свои вещи. – Говорю же: нервы. Пойду, попрошу какое-нибудь успокоительное у мадам Помфри. Пока.

Она стремительным шагом вышла из библиотеки.

***

Это было зимой. Четырнадцатого февраля, когда мороз на улице щипал за щёки, а снег тяжёлым покрывалом лежал на холмах и уже всем порядком надоел, она решила взять судьбу в свои руки.

Открытку она сделала своими руками, с помощью мастер-класса из журнала. На маленьком картонном сердечке распустились розы, а влюблённая пара целовалась на фоне луны. Эйлин использовала заклинания из журнала, заставляющие пару двигаться, а луну – сиять. На её взгляд, получилось очень даже ничего. Аккуратным, каллиграфическим почерком, она вывела слова признания. Такие наивные, такие искренние, такие, какие используют только девочки в четырнадцать лет, впервые признаваясь в любви.

На зельеварении, когда слизеринцы и гриффиндорцы были в одном классе, она, как бы случайно, бросила валентинку на вещи Блэка, когда он отвернулся. Она готова была поклясться, что он не заметил этого жеста, и хвалила себя за мудрость подписаться.

Впервые в жизни Эйлин не могла сосредоточиться на том, что им говорил учитель. Она то и дело бросала взгляды на парту через несколько рядов от неё. Когда прозвенел звонок, она одной из первых выскочила из класса.

Она ждала, что Сириус к ней подойдёт. Но он даже не смотрел в её сторону. И, случайно проходя мимо его компании, расположившейся возле окна, она услышала их разговор:

– «Я давно испытываю к тебе это тёплое чувство...» Подумать только!

Она резко обернулась. Да, так и есть. Сириус Блэк держит в руках её валентинку, показывает друзьям и смеётся. Она подошла к ним.

– А вот и наша влюблённая! – воскликнул Блэк. – Что, уже рассчитываешь на свидание? Эй, народ! Эйлин Велл признаётся мне в любви!

Он снова залился своим прерывистым смехом. Щёки Эйлин покраснели. Она попыталась вырвать валентинку из рук Блэка, но он держал её крепко. Открытка порвалась, Эйлин схватила доставшуюся ей половинку и убежала, глотая слёзы.

***

– Спасибо, что вытащил из замка. Ещё чуть-чуть, и я бы точно с ума сошла!

Регулус пожал плечами. Его щёки слегка порозовели.

– Друзья должны помогать друг другу.

– Друзья? – переспросила Эйлин.

Они сидели в "Трёх мётлах". На улице стояла такая жара, что сливочное пиво пить не хотелось, и Розмерта предложила им лимонад. Эйлин мечтательно склонилась к кружке, подперев голову рукой. Непонятная тревога потихоньку отступала, и Эйлин начинало казаться, что она чувствует себя по-настоящему счастливой.

Слова Регулуса застали её врасплох. Друзья? Глупости! У неё никогда не было друзей. Она всегда была сама по себе. Регулус был на курс моложе, и объединял их только общий факультет. Эйлин вдруг вспомнила о том, что произошло несколько месяцев назад.

Регулус поздно вернулся с тренировки по квиддичу. К этому времени гостиная уже опустела, и только Эйлин ещё сидела возле камина. Свернувшись калачиком в кресле, она крепко спала. Подойдя к ней, Регулус улыбнулся. В груде домашних заданий он увидел сочинение по защите от тёмных искусств. Многие слова в нём были перечёркнуты, на бумаге виднелись следы недавних слёз. Регулус осторожно дотронулся до щеки Эйлин – пальцы оказались влажными. Он опустился на колени возле низкого столика и в таком положении дописал за Эйлин сочинение. Взмах палочкой – и его беглый почерк сменился идеальным почерком Эйлин. К этому моменту она проснулась.

– Ты не должен был этого делать, – сказала она, резко выпрямившись.

Он ничего на это не ответил. Только улыбнулся, поднялся на ноги и ушёл в свою спальню.

Всё это промелькнуло в памяти Эйлин за несколько секунд. Она подняла глаза и увидела улыбающееся лицо Регулуса. Его взгляд был несколько надменным, как у Сириуса и Беллатрисы, но в глубоких серых глазах теплилось что-то мягкое, располагающее к себе. И Эйлин улыбнулась в ответ.

– Поможешь повторить? – она достала из сумки учебник по трансфигурации и протянула ему.

Когда рядом был Регулус, она была уверена, что ей всё по плечу. Они смеялись, шутили, и ненавистные магические формулы отскакивали от зубов. Когда Регулус отошёл за второй кружкой лимонада, Эйлин снова на мгновение ушла в свои мысли.

Сплетни о её чувствах к Сириусу разлетелись по Хогвартсу со скоростью пули. Девчонки косо смотрели на неё, и немудрено: Эйлин была хороша собой, и в ней было легко разглядеть соперницу. Совместные уроки с Гриффиндором стали невыносимы: всюду её ждали усмешки и подмигивания Сириуса.

Каждый вечер Эйлин, закрывшись тяжёлым пологом кровати, прятала лицо в подушку и беззвучно плакала. В один из таких вечеров сквозь полусон до неё донёсся голос соседки по спальне:

– Велл, тебя Блэк зовёт.

Неужели Сириус хочет с ней поговорить, успела подумать Эйлин. А она в таком виде! Волосы торчат во все стороны, глаза красные. Но, когда она вышла из спальни, всё разъяснилось само собой.

– Это правда? – резко спросил Регулус.

Ну, конечно! В Хогвартсе ведь два Блэка. Понимая, что сказать что-либо она не в силах, Эйлин лишь кивнула.

– Не слушай его! – вдруг завопил обычно тихий Регулус. Эйлин от удивления даже успокоилась. – Он просто идиот! Ну, я ему устрою! Да я его на дуэль вызову!

– Их запретили, – бесцветным голосом сказала Эйлин.

– Плевать! – Регулус был полон решимости. В руке он уже держал волшебную палочку.

Он рванулся было к выходу из гостиной, но Эйлин схватила его за руку.

– Не надо, – прошептала она.

Его рука дрогнула. Их глаза встретились. Они никогда ещё не смотрели друг другу в глаза. Да что там, они даже толком не разговаривали! Так, здоровались только. Теперь она смотрела ему прямо в глаза. Серые, такие же, как у Сириуса. И она вмиг растолковала то чувство, что горело в них. Она отпустила его руку.

– Не надо, – лишь повторила она и ушла в спальню.

Из воспоминаний её вырвал весёлый голос:

– Может, хочешь ещё чего-нибудь?

Она выдавила подобие улыбки. К глазам подкатили предательские слёзы.

– Спасибо, нет.

Регулус снова сел напротив. Она глубоко вздохнула, взяла себя в руки и была готова что-то сказать, но бросила взгляд на входную дверь...

Вошла вся компания – Джеймс Поттер, Римус Люпин, Питер Петтигрю и Сириус Блэк. Последний, проходя мимо их столика, дотронулся до щеки Эйлин и убрал прядь её волос за ухо.

– Ай-ай! Ты уже с моим братом? Как нехорошо!

Эйлин покраснела до корней волос. Регулус вскочил из-за стола и рванулся к старшему брату, но Эйлин, точно так же, как в тот вечер, остановила его за руку и сказала:

– Не надо.

Регулус, посмотрев сначала на неё, потом на Сириуса, вздохнул и сказал:

– Пойдём отсюда.

Сириус видел эту сцену. И не только он.

– Твой брат настроен решительно, – заметил Римус.

Сириус хмыкнул.

– Слабак, раз девчонка может его остановить.

***

Сгустились сумерки. Растущая луна заглядывала в окно башни. Римус время от времени бросал на неё хмурый взгляд.

Подготовка к экзаменам шла полным ходом. Каждый гриффиндорец зубрил правила по самым ненавистным предметам. Пятикурсники и семикурсники, которым предстояло сдавать более ответственные экзамены – СОВ и ЖАБА, снисходительно поглядывали на учеников младших курсов и то и дело вздыхали, как будто говоря им: то ли ещё будет!

Библиотека стала самым проходимым местом. Мадам Пинс едва успевала выдавать книги и при этом ещё умудрялась зорко следить, чтобы никто нелегально не зашёл в Запретную секцию.

Напряжение чувствовалось в воздухе. Джеймс даже оставил на время попытки ухаживать за Эванс, остерегаясь, что получит в лоб одно из непростительных заклинаний. Но в этот вечер он сильно расхрабрился, отложил перо в сторону, откинулся на спинку стула и посмотрел в другой конец гостиной, где Лили умудрялась конспектировать сразу три учебника.

– Позвать её погулять, что-ли...

– Флаг в руки, – хором сказали друзья.

– Как думаешь, как она тебя отошьёт? – спросил Сириус.

– Делаем ставки, – предложил Римус.

– Смейтесь, смейтесь, – высокомерно ответил Джеймс. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Он встал и храбро подошёл к Лили. Сириус, Питер и Римус неотрывно следили за ним. Джеймс что-то сказал Лили, она резко подняла голову, секунду помедлила, потом что-то ответила, и Джеймс с видом победителя вернулся к друзьям.

– Что и требовалось доказать, – усмехнулся он. – Я же говорил, что рано или поздно она сдастся.

– Да ты герой, дружище! – сказал Сириус, взял книги и встал. – Помог бы ещё к экзаменам подготовиться, цены бы тебе не было!..

Часом позже он зашёл в спальню, собираясь лечь спать, и увидел на тумбочке возле своей кровати записку:

„Сегодня вечером, в 23:00, буду ждать в саду, возле беседки.

Э. Велл“

«О, уже тайные свидания! – усмехнулся про себя Сириус. – Что ж, Эйлин Велл, это свидание ты запомнишь надолго!..»

Он вдруг задумался: а каким образом слизеринка могла попасть в башню Гриффиндора?

«Передала, наверное, с кем-нибудь», – подумал он и успокоился.

***

Была тёплая ночь. Чудесная ночь! Птицы шевелились в ветвях деревьев, воздух был пропитан нежным ароматом сирени. Небо было ясно; луна переливалась жемчужным светом, готовая слушать новые любовные откровения и вечно хранить их тайну.

Хотя сад и был залит лунным светом, разглядеть что-либо издалека было весьма трудно. Сириус облокотился о беседку, ожидая Эйлин. Чей-то силуэт стал приближаться к нему. Блэк спрятался в тень.

Человек зашёл в беседку. Сириус, уверенный, что это Велл, выскочил из тени, схватил её за плечи, наклонился к уху и прохрипел:

– Бу!

Человек, которого он принял за Эйлин, развернулся и со всей силой заехал ему кулаком по лицу. От неожиданности Сириус упал на землю.

– Ты что здесь делаешь? – удивился Джеймс.

Он подскочил к другу и помог ему встать.

– У меня тут свидание – ой! – с Велл. Полтора часа назад нашёл записку у себя – ох! – на тумбочке. Написала, в одиннадцать будет ждать.

– Ну, я здесь никого не видел, – пожал плечами Джеймс. – Я Эванс жду.

Сириус, скрипя зубами от боли, отнял руку от правого глаза.

– Фингал будет.

– Угу, – озабоченно кивнул Джеймс. – Уже синевой наливается.

– Ты где так драться научился?

Джеймс пропустил вопрос мимо ушей.

– Слушай, а ты с чего взял, что записка – от Велл?

– Она подписана была.

– И как бы она тебе её в спальню принесла?

– Я тоже об этом подумал. Ну, она могла передать с кем-нибудь...

Друзья переглянулись. Сириус сунул руку в карман и вытащил записку и половинку открытки Эйлин.

– Ты хранишь её у себя? – изумился Джеймс.

Теперь пришла очередь Сириуса не отвечать на заданный вопрос. Они склонились над открыткой и запиской. Почерк был разным.

***

Утром Сириус и Джеймс догнали Лили в коридоре.

– Почему ты не пришла? – сразу же спросил Джеймс.

Она смерила его взглядом, полным презрения.

– Поттер, ты слишком высокого мнения о себе. Чтобы я, с таким... с таким... как ты? Никогда!

– А записка? – повернулся к ней Сириус. – Тоже твоих рук дело?

– Да, – довольно призналась Лили. – Это вам двоим хороший урок.

Тут она посмотрела в лицо Сириусу и вскрикнула.

– Что с тобой?

– По твоей милости, – он кивнул на Джеймса. – Подхожу к человеку сзади, а он – с кулаками.

– Я от неожиданности, – промямлил Джеймс. – Ты же знаешь, какая у меня реакция хорошая.

Выражение ужаса на лице Лили сменилось улыбкой. Она залилась смехом.

– Ну вы даёте! Нет, я знала, что вы столкнётесь, на это и было рассчитано, но чтоб так!.. – она вдруг посерьёзнела. От улыбки на её лице не осталось и следа. – Знаешь, Блэк, этот синяк – меньшее, чего ты заслуживаешь.

– Что я тебе сделал?!

– Мне – ничего. Но то, как ты поступил с Эйлин Велл – низко.

– Теперь понятно, – Сириус закатил глаза. – И когда ты у нас начала слизеринцев жалеть?

– А какая разница, на каком она факультете? Ты поступил мерзко, Блэк, мерзко!.. Вам двоим не понять.

Даже не оглянувшись на них, она подбежала к Северусу, который уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая её.

– Конечно, нам не понять! – сказал Джеймс негромко, но не настолько тихо, чтобы Лили не услышала.