Грозы завораживают. Они приходят редко, но если и приходят, то дают о себе знать на многие километры вокруг. Сначала ты слышишь далеко за горизонтом тамтам грома, пока темная синева медленно ползет вперед, захватывая все небо и то и дело поблескивая зарницами скрытых за облаками молний. А потом белая полоса будто рассекает небо пополам, издавая яростный треск, и стена дождя в считанные секунды подбирает под себя городок, отчаянно барабаня по крышам, а налетевший ветер заставляет стекла в оконных рамах то и дело содрогаться. Будто окна тоже имеют инстинкт самосохранения и боятся бушующей стихии.

Очередной разряд молнии прогремел, кажется, прямо над самым домом, и ударил в громоотвод на крыше. Радио, еще до начала грозы переставшее нормально работать, жалобно поперхнулось помехами. У окна на первом этаже маленького дома сидел очень даже немаленький человек, который тем не менее не отрывал взгляда от гнущихся от порывов деревьев с совершенно детским воодушевлением в глазах. На мгновение за окном сверкнуло и он начал считать в уме. Раз. Два. Три. Четыре… Гром! На этот раз разряд был подальше. В отличие от предыдущего, который просто застал врасплох и заставил сердце пропустить удар от неожиданности. Опять всполох. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Гром!

Он сам не знал, зачем считал секунды сейчас. Возможно, потому что кто-то из мальчишек с площади обмолвился, что сколько секунд прошло, столько километров до места, где ударила молния. Но физическая точность данного метода измерения вызывала большие вопросы. Так что скорее счет был без всякой цели. Еще один способ развлечь мозг, которому без конца скучно. Он любил грозу. Конечно, только если она, такая мокрая, буйствовала снаружи, а он сидел в тепле и сухости у окна, считая секунды между молнией и громом и рассматривая дорожки, оставляемые стекающими по стеклу каплями, будто пытаясь разглядеть в них невидимый паттерн.

Это была его первая весна. Он не переставал восхищаться, насколько же этот мир изменчив. Не то чтобы постоянно движущиеся и перестраивающиеся панели были определением стабильности. Но это была иная изменчивость. Более постепенная, более… грандиозная. Масштабная. И даже немного пугающая. 

По осени, когда начали желтеть и осыпаться деревья, Челл пришлось протащить его по нескольким людям, чтобы наконец уверить, что листья вернутся и это не «смерть природы» пришла уничтожить всю растительность раз и навсегда. А когда Уитли более-менее смирился с тем, что деревья превратились в голые темные остовы, произошло еще более ужасающее событие — вместо дождя с неба посыпался белый порошок. И завалил вообще все. И даже речка в поле стала белой, твердой и неподвижной. Будто всю природу поставили на паузу. 

После всех этих неприятностей весна стала торжеством. Кажется, Уитли чуть не прыгал от радости, когда нашел в проталине одинокий первоцвет. Первая зелень вне дома за полгода! Тающие сугробы превращали половину дорог Эдема в месиво из темной жижи, которую нещадно месили колеса машин, но если темная жижа означала с собой возвращение природы, Уитли был не против. Он даже был не прочь помогать ей сбросить оковы зимы, и Челл едва убедила его, что если он вооружится палкой и пойдет ломать лед на лужах вместе с детворой, это будет выглядеть как минимум странно. Даже если он испытывает по очевидным причинам совершенно детский восторг от всего происходящего.

Молния снова громыхнула прямо над домом и он непроизвольно вздрогнул. Одинокая лампочка, висящая посередине комнаты, мигнула и погасла, а помехи в радио смолкли окончательно. Он услышал, как открылась дверь на втором этаже, но головы от окна не отвернул. Тихие шаги стремительно спустились вниз по лестнице и завернули в кухню, послышался звук открытия двери холодильника и несколько щелчков выключателя, которые совершенно никак не повлияли на стоящий в помещении полумрак.

— Свет пропал, — пробормотал Уитли, пряча половину лица за согнутыми коленями.

— Наверное, молния ударила неудачно и перегрузила сеть, — послышался раздосадованный ответ Челл. — Посмотри, в других домах свет есть?

Уитли вытянулся к окну, за которым от стекающих по стеклу капель мало чего было видно, но в соседних домах света он не увидел.

— Вроде нет…

Челл ничего не сказала, только цокнула языком и снова направилась наверх. Оттуда она через несколько минут вернулась с двумя подсвечниками, один она держала в руке, а второй поставила на подоконник и зажгла свечку. Немного постояв в размышлениях, она поставила второй подсвечник рядом с первым и придвинула второй табурет к окну, усевшись рядом с Уитли.

— Ты когда-нибудь думала, — начал он, поняв, что ситуация располагает к очередному монологу, на который явно нашелся слушатель. — когда нибудь… Ловила себя на мысли, что за миром не поспеваешь? Я просто… я не к тому, что я медленный какой-то, не в том смысле. Я о том, что тут столько всего происходит. Постоянно, в каждую секунду творится что-то, а ты сидишь, ничего вообще не понимаешь, а у других людей нет времени нормально объяснить, что происходит, потому что они, ну, вовсю вовлечены в процесс вот этого всего… происходящего, — он нервно хихикнул. — Потому что вот у меня тут это постоянно. Мне уже даже как-то неловко задавать уточняющие вопросы. На меня смотрят как на идиота.

Челл вздохнула с наигранным раздражением.

— Без тирады к мысли подвести не можешь?

Он сжал губы в тонкую полоску, помолчал несколько секунд, а потом втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Если в тебя ударит молния, ты сможешь видеть электричество?

Уитли не поворачивал головы в сторону Челл, но буквально шестым чувством ощутил, как она нахмурилась и растерянно поморгала.

— Откуда такая мысль…

— Да ниоткуда, просто сидел думал обо всем, мыслЯ за мыслЮ цеплялись, и застрял на этой. Без понятия, зачем и отчего. Просто сижу минут двадцать последних и не могу, вот прям хоть об стену убейся, выясни так ли оно. Но по твоему вопросу я уже понял, что…

— Если в тебя ударит молния, то ты просто умрешь.

— Оу.

Повисло молчание, прерванное только очередным раскатом удаляющегося грома.

— Просто знаешь… Нет, ты не знаешь, ты же внизу стояла. Тогда, в тот день, когда мы с Гарретом настроили Дигиталис, — он повернулся к ней и они встретились взглядами. — Я тогда реально электричество видел. То есть, — он вытянул перед собой руки, описав ими странную, ему самому неизвестную фигуру. — Ты смотришь, и будто у тебя поверх того что ты и так видишь, вот оно! — он развел руками в стороны, уставившись в пустоту с какой-то благоговейной улыбкой. — И я просто подумал. Вдруг в этом теле тоже как-то можно. Испытать подобное. Понимаешь?

— При всем желании тебя понять, — Челл вздохнула. — Увы, не могу. Прости.

— Да, это ожидаемо. Я просто, — снова громыхнуло и Уитли уставился в окно. — Ловлю себя иногда на этой странной мысли… Черт.

— Какой?

Он снова промолчал, чуть зажмурившись и сдвинув брови. 

— Что я иногда скучаю по телу из твердого света.

Челл ничего не ответила, только закусила губу.

— Нет, ты не подумай ничего такого, мне, меня полностью устраивает то, какой я сейчас. Просто, знаешь. Это было какое-то среднее состояние между тем, чтобы быть машиной и, ну, настоящим человеком. Ни рыба, ни мясо, вроде так говорят о подобных вещах. А сейчас? Если тебя что-то бесит, ты не можешь просто блокировать мысли об этом. И от бега в горле дерет. И с Дигиталис я уже не поговорю никогда. Но нет, нет, это мелочи. Эта мысль иногда есть, но нет, я бы ни за что не променял то что имею сейчас, на то, что имел раньше. Это не идет ни в какое сравнение, — он поежился и зарылся носом в воротник свитера, который ему подарила Челл на их первое совместное рождество. Да, а в том теле он бы был перманентно в той проклятой рубашке с логотипом, который он бы предпочел стереть из своей памяти.

Гроза стихала, и за окном становилось все светлее. Челл задула свечу; вторая так и осталась не зажженной. 

— Это как я иногда жалею что на мне постоянно нет рессор, — вдруг сказала она, когда Уитли уже остался в полной уверенности, что на его монологе разговор и кончился. — Но только в определенные моменты. Когда подворачиваю ногу случайно, например. Это не значит, что я действительно хочу вернуться к их постоянному ношению, — она бросила короткий взгляд на дверь кладовой, где в темноте покоились белые сапоги. — В твоем случае то же самое, полагаю.

— Думаю, да, — ответил Уитли как-то рассеянно. Снаружи показались первые проблески солнечных лучей. Тучи уходили.

Челл встала, отодвинув табурет от окна, и направилась к прихожей. 

— Пошли на воздух?

— Да, стоит… А со светом что?

— Я думаю, Гаррет уже занят этим вопросом. Заодно узнаем.

***

Воздух после майской грозы — одна из причин, по которой стоило бы нуждаться в дыхании. Чтобы втянуть носом этот запах озона, дух настоящей свежести. По изъеденной лишайником деревянной изгороди ползали с десятка два улиток, разбуженные прошедшей грозой, а высоко в небе с щебетанием пролетела пара ласточек. Всяческая живность начинала выбираться из укрытий с окончанием дождя, а на улицах Эдема стали появляться люди. Теперь было ясно видно, что электричества нет, кажется, во всем городке. Едва замечая вышедшего на улицу соседа, кто-то кричал с вопросом: «Свет есть?», и получал в ответ «Нет!» и так повторилось несколько раз, пока, кажется, все не поняли, что проблема носит повсеместный характер. 

Грунтовая дорога покрылась большими мутными лужами. Хотя, это было всяко лучше, чем грязевое месиво, которое царило здесь во время схода снега. Когда Уитли с Челл достигли центральной площади, мимо них почти тут же босиком по лужам промчались близнецы Хэтфилд, что-то неразборчиво выкрикивая и хохоча, а за ними, уже по брюхо покрытый грязью, с языком набок мчался Граф. Стремительная троица распыляла коричневые брызги на радиус метров двух, и Уитли инстинктивно отскочил в сторону. Но это все равно не спасло его легкое песочное пальто от окрапления мелкими темнымм пятнышками, на что он мог только раздосадованно цокнуть языком. Вообще, на улице было не так уж и тепло. Во всяком случае, при всей его мерзлявости, Уитли за порог без пальто не сунулся. Хотя большинство людей на улице уже спокойно обходились толстовками и жилетками. Но вот что точно было для него странно — как можно бегать босыми ногами по холодным грязным лужам, и еще получать от этого удовольствие. 

Вскоре в поле зрения показался Гаррет, сильно нахмуренный и явно взволнованный, и так как он был чуть ли не единственным более-менее сносным электриком в Эдеме, каждый прохожий чувствовал своим долгом задать ему вопрос о ситуации с электричеством. Тот только что-то невнятно пыхтел и отмахивался рукой, будто отгоняя невидимую муху. Подойдя поближе к тому месту где он остановился, окруженный взволнованными горожанами, Уитли расслышал наконец, что Гаррет говорил.

— Был в трансформаторной будке, там все на своих местах… Обрыв значит. Дерево упало скорее всего…

Уитли бросил нервный взгляд на Дигиталис, верхушка которой едва выглядывала из-за крыш. Получается, и она сейчас стоит мертвая и обесточенная. Сердце кольнуло иголкой сочувствия. Хоть он и был теперь человеком, сострадания к машинам, а тем более к обладающим искусственным интеллектом, у него не убавилось. Когда Гаррет при нем задумал наживую разобрать «другую» турель, чтобы посмотреть, как там все внутри устроено во включенном состоянии, он не понял, почему Уитли резко отвернулся, спрятав лицо в ладонях, и поспешил покинуть мастерскую. Потом, конечно, Уитли ему все пояснил. Во всяком случае, Гаррет был единственным, не считая Челл, кто знал его секрет и кому он мог довериться излить душу в случае чего.

— Нужно, чтоб кто-нибудь прошелся по линии, нашел место обрыва… — только сейчас Уитли вышел из раздумий и машинально зацепился за последнюю фразу, сказанную Гарретом.

— Я могу, — он произнес эти два слова быстрее, чем успел обдумать, и тут же дал себе мысленную оплеуху. Ну вот, теперь ему придется идти, и это еще повезет, если обрыв будет через километр-два, а не через шесть или больше.

Челл была первой, кто обернулся на его слова, и ее примеру последовали остальные. С такими взглядами, будто он только что предложил войти в горящее здание. Скорее потому, что инициативы Уитли с недавних пор старался избегать, как кошка воды. Каждое его проявление инициативы кончалось каким-нибудь сюрпризом, причем не всегда приятным, ввиду его исключительного таланта находить приключения на свою задницу в самых невероятных обстоятельствах. В последний раз его помощь в поисках пропавшего со двора Оттенов старого гуся кончилось тем, что гусь нашел его первым, и Уитли пришлось принять на себя удар разъяренного потомка динозавров, который явно был уверен, что в помощи не нуждается. Поэтому когда он буквально влетел через ворота с криком «КАЖЕТСЯ Я ЕГО НАШЕЛ!», а за ним на всех парах с яростным шипением неслась белая длинношеяя бестия, Мартен даже не бросился отгонять рассвирепевшую птицу, а просто стоял и ржал. Этот случай нанес Уитли мощнейший удар по остаткам достоинства, и он неделю обходил Оттена стороной, при встрече лишь одаривая полным осуждения взглядом.

Гаррет, не понаслышке знакомый с его приключениями, слегка удивленно вскинул бровь. 

— Ты точно не найдешь способ заблудиться на прямой дороге?

По толпе собравшихся пробежал тихий смешок.

— Сто процентов, точно, на этот раз все будет под контролем, честно, — Уитли поднял большие пальцы вверх и выдавил улыбку, хотя взгляд у него был более чем нервный.

Конечно, Челл это заметила.

— Тебя никто не заставляет, впрочем…

— Нет, нет, я уже вызвался, так что все, — на самом деле он с радостью бы отдал эту задачу кому-нибудь более ответственному. Но сейчас, когда на него смотрело с три десятка пар глаз, его рациональное мышление решило эвакуироваться в неизвестном направлении, оставив в голове только гуляющий ветер и беспомощно трепыхающееся желание выглядеть так, будто все под полным контролем. — Я найду обрыв, и даже никуда не провалюсь в процессе, клянусь.

Челл лишь пожала плечами и выдала легкую улыбку.

— Что-ж, твоя воля.

Уитли кивнул ей и беззвучно произнес «Спасибо», после чего развернулся кругом и зашагал по улице, по которой вдаль тянулась вереница столбов электропередач. Оборачиваться он не стал, мало ли что. Главное сейчас было поскорее скрыться с глаз народа и не успеть за это время опозориться.

Завернув за угол, он позволил себе выпрямиться. Вообще, это непреодолимое желание ссутулиться, насколько это возможно, преследовало его постоянно, как только вокруг было больше двух человек. Ему подсознательно не очень было уютно, когда каждому приходится поднимать взгляд вверх, чтобы наладить с ним зрительный контакт. При всем желании стать обычным и слиться с толпой, он совершенно заваливал этот квест едва ли не только из-за своих физических параметров. Совершенно невозможно в этой вселенной слиться с толпой, когда ты ростом два с лишним метра, и к тому же тощий. Поэтому на людях Уитли активно занимался порчей осанки.

Из-за того что основное скопление людей осталось позади, на площади, эта улица была немного пустынной. А всякое отсутствие электричества в домах даже добавляло нотку какого-то неуютного чувства заброшенности. Уитли невольно поежился. Во всяком случае, ветер окончательно стих и прогулка обещает быть спокойной. Хотя, если бы все случавшиеся с ним неприятности ограничивались лишь зависимостью от силы ветра, жизнь была бы куда проще.

Вот и подумать даже нельзя о неприятностях! Как бы ни хотел Уитли не верить фразам про то, что мысли материальны, сейчас прямое доказательство этому стояло посередине дороги. Он встал как вкопанный, сжав пальцы с такой силой, что побелели костяшки. Что там говорилось в том старом фильме про динозавров? Они реагируют на движение?

Вышеупомянутое доказательство стояло так же неподвижно, вытянув свою длинную, слегка изогнутую шею, наверху венчавшуюся головой с мощным оранжевым клювом, и разглядывало стоящего напротив человека маленькими безэмоциональными глазками. А потом оно переступило с лапы на лапу, шлепнув широкими ластами по луже под собой, и начало медленно опускать голову на один уровень с туловищем. 

Как известно, в мире существует три самые смертоносные вещи — ядерное оружие, извержение супервулкана и обнаглевший домашний гусь, встающий в боевую стойку. А того самого Оттеновского гуся Уитли опознал бы и за километр. Хватило одного чересчур близкого знакомства.

— Ой нет, вот только не ты! — выпалил он и сделал неуверенный шаг назад.

Гусь в ответ издал шипение и начал медленно двигаться вперед. Кажется, это существо прекрасно чувствовало страх.

— Слушай, что я тебе сделал? — пытаться завести рассудительную беседу с гусем было самым тупым решением даже для него, но он просто не видел иных вариантов. — Не нужна мне твоя лужа дурацкая, слышишь? Мне просто надо пройти… — громкий гогот, — мне просто надо пройти по улице. Мимо. Ты мне не сдался вообще! Слышишь?

Конечно, гусь его слышал. Другая проблема заключалась в том, что он ни слова не понимал. А лишний шум только побуждал к действию.

Уитли до ужаса боялся птиц. Даже собаки были не так страшны в сравнении с этими пернатыми отродьями. В его мысленном тир-листе смертельных опасностей собаки находились где-то между птицами и турелями. И на первом месте были не турели. Этот страх пошел еще из того времени, когда он был модулем. Заселившие дальние уголки комплекса вороны, будто из ниоткуда возникали из темных мест, с криком вылетая и бросаясь прямо на беззащитного робота, а тому ввиду отсутствия всяких конечностей оставалось лишь крепко зажмуривать визир и перепуганно верещать, пока птица не отступит сама. Оказавшись на поверхности, ворон он видел совсем редко, но каждый раз испуганно отшатывался от взлетающих птиц чисто на рефлексе, чем вызывал множество вопросительных взглядов.

Он вызвался тогда помочь Мартену, только потому что услышал словосочетание «старый домашний гусь». Если бы он знал, что под этим словосочетанием подразумевается пернатое воплощение дьявола, ни за что бы не решился помогать с его поисками. А сказал бы под нос «Ну и слава богу, пусть не возвращается…»

Можно было бы сказать, что происходящая сейчас на пустой дороге сцена напоминает ковбойский боевик, да только вот один дуэлянт уверенно наступал, а второй в панике щемился по обочине, пытаясь выдержать как можно большую дистанцию и обойти угрозу. Когда они поравнялись, гусь на секунду замер, будто собираясь с силами, и кинулся вперед, широко растопырив крылья и пронзительно гогоча. Уитли в то же мгновение сорвался в спринт, чуть не поскользнувшись на мокром грунте, и с полным страха вскриком покинул зону поражения. Гусь выпрямился и загоготал ему вслед, но преследование не продолжил. Уитли одернул пальто и обернулся, не останавливаясь.

— Чтоб тебя койоты сожрали!

В ответ опять же только режущий уши гогот. Он фыркнул и продолжил идти. Слава богу, это был единственный гусь на весь Эдем, и его не должен был ждать очередной неприятный сюрприз через сотню-другую метров. К тем же курам Уитли относился более-менее спокойно. Потому что они замечали и пугались его раньше, чем он успевал пугаться их. 

Тучи окончательно ушли за горизонт, и отходящую от бури местность озарило солнцем. Скоро дома вдоль дороги кончились, и началось дикое поле вперемешку с небольшими перелесками, пронизанное все той же прямой проселочной дорогой со столбами по правой обочине. Теперь-то точно остаток пути будет спокойный и безмятежный.