Лан Цяньцю никогда не верила в судьбу или какие-то знаки, но этот день был готов на всё, лишь бы заставить уставшую после работы девушку поверить в любую ересь.
Её машина заглохла на парковке у офиса, на полпути к дому зарядил ливень, а на дурацкой туфле сломался дурацкий каблук ровно в тот момент, когда Лан Цяньцю пробегала мимо старого исписанного граффити и не особо приличными надписями бара со звучным названием «Четыре бедствия». Большая часть букв в неоновой вывеске перегорела, так что издалека название можно было смело и без зазрения совести читать как «чет е бя». Этот бар выглядел почти комично среди стремившихся в небеса высоток, но почему-то пользовался странной популярностью, поэтому его не закрывали и не сносили. Контингент, выходящий из дверей и входящий внутрь, не внушал никакого доверия.
Лан Цяньцю поморщилась. Она никогда не была в этом баре. А сегодня пришлось. И всё из-за этого чёртового дождя, каблука и… невезения. Да, Лан Цяньцю была готова поверить уже даже в чёрную полосу невезения, лишь бы побыстрее наступила белая.
Стоило Лан Цяньцю зайти в бар, как в лицо врезался почти осязаемый жирный воздух потных тел, перегара и алкоголя. Она тут же захотела выбежать на улицу, ощущая, как желудок предательски сжался от резкого неприятного запаха, но усилившийся ливень заставил её передумать и остаться. Пройти вглубь бара.
Музыка внезапно прекратилась, что несказанно порадовало: удушающе громкие звуки почти раскрошили ей череп в крошки.
— А сейчас на сцене выступит наша постоянная звезда! — Диджей в каком-то белом балахоне-худи звучал развязно, словно и он уже успел накатить, несмотря на то, что находится на работе, — Она называет себя Лазурный Фонарь Блуждающий в Ночи. Так что кто мы такие, чтобы называть её по-другому.
Последнее было сказано с некоторой долей издёвки или сарказма, но никто не заострил на этом внимания. Диджей, то и дело зачёсывающий пятернёй выкрашенные половинами бело-чёрные волосы, подначивал толпу, а та была и рада бесноваться, издавать горячие вопли и взрываться аплодисментами. Под этот гул на сцену выплыла… нет, стойте! …завалилась девушка с вызывающим макияжем и гитарой наперевес. Лан Цяньцю почти подавилась водой, которую успела заказать у неприветливого и молчаливого как рыба бармена. Лан Цяньцю качнула головой, отгоняя наваждение, навеянное странной певицей, и ещё раз глянула на сцену, где Зелёный Фонарь уже доковыляла до высокого барного стула и теперь пыталась настроить высоту микрофона. На помощь изрядно выпившей певице подошёл диджей, немногим трезвее её.
Наконец, когда все приготовления были закончены, а разгорячённая толпа перестала свистеть, гудеть и выкрикивать неприличные высказывания, девушка поставила пальцы на гитарный гриф и прочистила горло. Лан Цяньцю заметила небольшую особенность: на пальцах той руки, которая лежала на грифе гитары, ногти были спилены очень коротко, а на пальцах второй руки, которой Зелёный Фонарь собиралась бить по струнам, красовались длинные острые ногти кислотно-зелёного цвета. Они наверняка могли бы послужить холодным оружием.
Лан Цяньцю готовилась к какому-нибудь шансону или матерным пошлым частушкам. Но…
Чуть скрипучий голос разнёсся по бару, вырываясь из колонок. Гитарные аккорды вопреки резкому тембру мягко обволакивали толпу, заставляя всех присутствующих качаться в общем медленном танце. Лан Цяньцю не заметила, как начала качать ногой в такт песни, уже добровольно впуская в мозг чуть хриплый, но вместе с этим до мурашек приятный голос. Отчего-то в сочетании с пением гитары голос Зелёного Фонаря обретал приятную тяжесть, оседающую в голове, словно… Лан Цяньцю пересеклась взглядом с Зелёным Фонарём и потеряла суть того, о чём думала. Ей показалось, она за всю свою жизнь не испытывала подобной пустоты в голове. А Зелёный Фонарь продолжала петь. Нет, не петь. Сражать наповал. Завораживать. Восхищать.
Лан Цяньцю действительно была восхищена этим выступлением. Она никогда бы не подумала, что девушка, выглядящая так вульгарно и развязно, да к тому же напившаяся перед выступлением, может настолько сводить с ума.
Лан Цяньцю внезапно стало душно. Она вскочила с барного стула и на негнущихся ногах ушла в туалет. Благо, там никого не было.
Лан Цяньцю не знала, сколько точно простояла, опёршись на раковину, время от времени споласкивая руки в ледяной воде, но, судя по всему, достаточно, чтобы Зелёный Фонарь удовлетворила толпу и первой песней, и последующими матерными частушками, которые слабо доносились до ушей Лан Цяньцю, пока она приходила в себя. Зелёный Фонарь зашла в туалет также неожиданно, как из крана полился кипяток вместо холодной воды. Лань Цяньцю ошпарила бы руки, если бы Зелёный Фонарь не перехватила её запястья и не одёрнула в сторону.
Лан Цяньцю заторможено перевела взгляд с мощной струи кипятка на бледные худые кисти с тонкими длинными пальцами, а только потом подняла голову, вновь встречаясь взглядом с ней.
— В этой дыре тыщу лет не меняли ебаный водопровод. — Фыркнула Зелёный Фонарь и, хищно усмехнувшись, отпустила запястья оторопевшей девчонки.
— Гм… спасибо?.. — Лан Цяньцю не знала, куда себя деть.
— Это твой первый раз? — Зелёный Фонарь громко рассмеялась, запрокидывая голову назад, увидев как покраснела, а потом враждебно нахмурилась Лан Цяньцю.
— О чём ты говоришь?! — Лан Цяньцю не заметила, как тоже перешла на «ты».
— Каждый думает в меру своей испорченности, детка. — Осклабилась Зелёный Фонарь. Только сейчас Лан Цяньцю почувствовала, что от этой певицы не несёт алкоголем. Вообще нисколько. Неужели, это её обычная манера поведения?! Лан Цяньцю не успела ничего больше подумать, как Зелёный Фонарь схватила её за запястье и потащила за собой.
Они пробирались сквозь неудержимо бьющие по вискам басы громкой музыки, потные дёргающиеся в конвульсиях-танцах тела, расталкивая некоторых локтями, а некоторым наступая на ноги. Из-за сломанного каблука Лан Цяньцю еле успевала лавировать вслед за певицей, один раз почти выпустив из рук свою сумочку. А в ней, между прочим, лежал любимый нож!
Зелёный Фонарь остановилась только тогда, когда затащила свою жертву куда-то в подсобку с большим окном. Там же она выудила из кармана рваных джинсов сигареты и зажигалку и закурила. Лан Цяньцю поморщилась.
— Ха, не нравится сигаретный дым? — Также едко, как запах курева, поинтересовалась Зелёный Фонарь. На самом деле ей было плевать на ответ, но её рука сама потянулась открыть окно. В него тут же хлынул ливень, заливая весь подоконник. Зелёный Фонарь грязно выругалась, отряхивая от воды джинсы и отпрыгивая назад.
— Твою мать, ебаный дождь!
— С этим могу согласиться. — Вздохнула Лан Цяньцю. Зелёный Фонарь затянулась и с заинтересованным оскалом покосилась на Лан Цяньцю. Та этого не заметила, предпочитая не смотреть на странно смущающую девушку, — Зачем ты… вы… зачем я здесь?
Всё же не определившись, обращаться к этой девушке на «ты» или на «вы», Лан Цяньцю оказалась совсем выбита из колеи. Почему она вообще пошла за этой певицей?! Великий Будда, она образованная девушка, которая уже полтора года работает в офисе и получает хорошую зарплату, у неё своя квартира и хорошая репутация, почему она так просто потащилась вслед за ней чёрт знает куда?!
— Знаешь, что происходит в туалете этой дыры? — Зелёный Фонарь заговорщически сверкнула острыми глазами, и Лан Цяньцю была готова поклясться — она ранена.
Лан Цяньцю покачала головой. Больше по инерции, чем реально давая ответ. Она, конечно, догадывалась, чем там могут заниматься, но не хотела озвучивать, что там…
— Трахаются. — Отрезала Зелёный Фонарь, с упоением наблюдая, как брови Лан Цяньцю сходятся к переносице, шея и мочки ушей восхитительно вкусно краснеют, а пальцы на руках сжимаются в кулаки. Эта молодая девчонка так нервничает и смущается… Зелёный Фонарь хотела съесть её. Съесть уже с того момента, когда их взгляды пересеклись во время выступления. Настолько разыгрался интерес. И аппетит.
Зелёный Фонарь выкурила половину сигареты, на большее её терпения не хватило. Она вдавила окурок в мокрый подоконник, швырнула его в окно, а потом подошла к Лан Цяньцю. Та рассматривала скромное убранство маленькой коморки для персонала, которой, судя по пыльным стеллажам не пользовались.
— Хотя, знаешь, — Зелёный Фонарь с хищной улыбкой почти вплотную подкралась к Лан Цяньцю. Та, не успев ничего ответить, практически превратилась в статую, — трахаться можно и здесь.
Ещё чуть-чуть и Лан Цяньцю бы напрочь потеряла сознание, дар речи, возможность здраво соображать и… и что там ещё теряют в такие моменты. Что эта барная певица себе позволяет?! Да она..! Она..! Лан Цяньцю мысленно металась, словно в бреду с температурой под 40 градусов, не в силах придумать ничего адекватного. Но закончившийся в одно мгновение ливень придал Лан Цяньцю сил. Она отскочила от Зелёного Фонаря и стремглав, насколько позволял сломанный каблук, бросилась прочь из этого чёртового бара со странной певицей! А та всё не унималась и, крикнув вслед стремительно удаляющейся Лан Цяньцю:
— Я Ци Жун, если вдруг приснится мокрый сон, будешь знать, чьё имя стонать! — Громко развязно рассмеялась.
Но, стоило Лан Цяньцю скрыться в глубине бара, смех Ци Жун оборвался также внезапно, как начался. Она выудила из кармана ещё одну сигарету и, забравшись с ногами на мокрый подоконник, совершенно не думая о джинсах, закурила. Отвратительный ментол забивал лёгкие, но выбивал из них всё ненужное.
Ци Жун видела её в первый раз, но создалось ощущение, словно они были знакомы в прошлой жизни. Отчего-то эти по-живому смущённо-враждебные глаза были до боли за рёбрами знакомыми. Хотя, может это из-за того, что Ци Жун давно не видела таких особенно живых глаз в этом дрянном баре…
Лан Цяньцю неслась до дома так, будто эта певица гналась за ней. Сердце Лан Цяньцю предательски стучало о грудную клетку, грозясь вырваться, но она держала его ладонями, раз за разом возвращая на место. Последняя сказанная фраза до ужаса смущала и также до ужаса заставляла кровь вскипать в жилах. Что эта певица себе позволяет?! Как там она сказала, её зовут? Ци Жун? Отлично.
Лан Цяньцю прислонилась спиной к двери и оглядела собственную прихожую. На следующей неделе, если она не забудет этого имени, — Лан Цяньцю невольно вновь аккуратно прокатила на языке каждый звук: «Ц-и-Ж-у-н» — она заглянет в тот отвратительный бар ещё раз, чтобы высказать этой наглой певице всё, что она думает. Лан Цяньцю закусила губу. Да. Именно так она и поступит!