Никакого хуя, Мария!

— Кенни! — жизнерадостно сказал Рейсс в трубку. — Я тебе сейчас такой анекдот расскажу, обхохочешься!

На фоне играла какая-то танцевальная музыка, слышались громкие голоса. Он в клубе, что ли? Кенни еще раз с недоверием взглянул на экран телефона. Это точно был его босс? И с каких это пор он не "мистер Аккерман"? Кенни был совершенно не против такой перемены: звучало привычнее. И нельзя было не признать, что его имя из уст Рейсса звучало как-то… Не так, как обычно. И Кенни бы соврал, если б сказал, что ему не нравится.

У них с Ури вообще творилось что-то непонятное. Он вызывал Кенни в офис для передачи инструкций, которые вполне можно было прислать на почту, просил подождать после совещаний, чтобы обсудить что-нибудь, а однажды они целый вечер просидели в какой-то кафешке, болтая обо всем на свете. И Рейсс, который к тому же сам за все заплатил, кажется, тоже искренне наслаждался проведенным вместе временем. По крайней мере, Кенни очень на это надеялся. Как и на то, что долгие теплые взгляды ему не мерещились.

Итак, их отношения, возможно, немного выходили за рамки рабочих, но не настолько, чтобы в полночь названивать друг другу из баров и рассказывать анекдоты.

— Ну, ты слушаешь? — повторил Рейсс с нетерпением, хотя его язык немного заплетался.

Кенни машинально угукнул.

— Короче, прилетает к Деве Марии ангел Гавриил и говорит, мол, ты родишь ребенка от Господа, произошло безгрешное зачатие. Она удивилась и спросила: "Да какого хуя?" Ха-ха… А он ей: "Говорю же, никакого хуя, Мария!"

Кенни хохотнул больше от неожиданности, чем от этого искрометнейшего юмора. Рейсс вообще-то был верующим. Или у них в христианстве не считались богохульством пошлые шутки про святых? Надо будет потом узнать, вдруг Кенни несправедливо с таким раздражением относился к религии. Ури смеялся так громко, что Леви, практически лежавший на столе и переписывавший что-то из телефона в тетрадь, заинтересованно поднял голову. Кенни махнул рукой, мол, не твое дело.

— Ну нихуя себе, — поддержал он тему. — Это откуда ж ты такую прелесть узнал?

Ури как раз отсмеялся.

— Мне один милый молодой человек рассказал, — он отдалил телефон от лица и поблагодарил кого-то. — Он меня и коктейлем вкусным угостил.

Разумеется, босс мог проводить свои вечера — и, видимо, ночи — как и с кем ему захочется, но, насколько Кенни знал, ему раньше никогда не хотелось напиваться с малознакомыми людьми, клеившими его тупыми анекдотами. Эти сто шестьдесят сантиметров интеллигентности вообще сколько раз в жизни ходили по барам? Впрочем, то, что Рейсс позвонил именно ему, было довольно приятно. Либо же Кенни просто был единственным в его окружении, кто оценил бы анекдот про отсутствие хуя во время безгрешного зачатия.

— Поздравляю, что могу сказать. Ты вообще где?

Ури снова говорил, видимо, с “милым молодым человеком”. Кажется, тот предлагал купить еще чего-нибудь.

— В "Секрете”, — наконец беспечно ответил он. До Кенни не сразу дошло, что это было название заведения. — Здесь весело, только голова немного, знаешь… Немного кружится. Вроде хорошо, а вроде и не очень, но больше все-таки хорошо.

Что-то было не так. Чутье Кенни редко его подводило, и вся эта ситуация со внезапными пятничными возлияниями казалась какой-то неправильной и вызывала смутную тревогу. Ури сказал, что не очень хорошо себя чувствует, — вдруг ему нужна помощь? Кенни сжал пальцами переносицу и дал себе мысленный подзатыльник за волнения на пустом месте. Рейсс же взрослый человек, в конце концов, аж целый генеральный директор, сможет как-нибудь сам разобраться. А если все-таки ему станет совсем плохо, пусть вон этот мужик с коктейлями поможет.

С коктейлями… От внезапной догадки Кенни похолодел. Он не был верующим, но готов был кому-нибудь помолиться, чтобы там был только алкоголь. На самом деле Ури с его большими глазищами и наивным выражением лица действительно выглядел как человек, которому можно беспрепятственно подсыпать какую-то дрянь в стакан. Кенни снова обозвал себя тревожным идиотом. И сдался.

— Где ты все-таки? — спросил он. — Назови адрес, я приеду. И лучше отойди в сторону, чтоб этот хмырь ничего не понял.

— Зачем? Все в порядке, здесь здорово и очень красочно…

— Ури, адрес, — отрезал он.

Это подействовало. Никуда он, естественно, не отошел, сказал адрес просто так, еще и объяснил что-то этому гаду, снова отдалив телефон от лица.

Плохо, ехать было далековато.

— Скоро буду, — бросил Кенни, выключил телефон и вскочил с дивана. Леви снова отложил ручку.

— Ты куда?

— Можно сказать, по работе.

Мелкий побледнел. В прошлый раз после ночной “работы” Леви навещал его, лежащего в больнице с колотой раной в боку.

— Не-не, не такая работа, не ссы. Просто заберу кое-кого.

Он впервые задумался, куда именно он Рейсса заберет, если тот будет в состоянии нестояния. Не в офис же его везти, а домашнего адреса Кенни не знал.

— И сюда с этим кое-кем приеду, наверное.

Леви все еще смотрел подозрительно.

— С этим, который ржал? Мне кляп готовить? — пошутил он.

Впрочем, возможно, это была не шутка: слишком уж серьезно пацан выглядел.

— Сказал же, не такая работа! Просто сиди и жди.

Кенни чуть-чуть подумал и добавил:

— Впрочем, активированный уголь найди. И тазик.

Леви расслабился, понятливо хмыкнул и вернулся к списыванию. Кенни быстро влез в джинсы, накинул плащ на домашнюю кофту и вышел. Пусть Ури его завтра отчитает, если это действительно были его планы на вечер, зато Кенни будет спокойно спать, зная, что босса не изнасилуют и не прирежут в ближайшей подворотне.

***

По указанному адресу оказался гей-клуб. Кенни усмехнулся. Вот, значит, как, он давно подозревал.

За непримечательной — “секретной”, чтоб ее — дверью действительно было красочно: танцпол переливался неоновым розовым и зеленым, гремела музыка. Он прошелся по помещению беглым взглядом. Людей было много, как и следовало ожидать от вечера пятницы; пахло чем-то приторно сладким вперемешку с потом. Парень в рваных джинсах прижимал кого-то долговязого с забавным маллетом к обмотанной мишурой колонне прямо у двери; диско-шар над головой пускал по стенам яркие блики; забитый танцпол с мужчинами разной степени обнаженности вообще больше походил на оргию. Стена напротив входа была завешена плакатами с грядущей программой на неделю: юноши в перьях и на каблуках, полуголые юноши с микрофонами — если это действительно были микрофоны, кто их знает — и, в качестве разнообразия, полностью одетые юноши в смокингах, но на шестах. Все это вызывало у Кенни скорее брезгливое сочувствие, чем какое-либо желание. Он думал, что у Рейсса более изысканные увлечения.

За барной стойкой знакомой светловолосой макушки не было. Сердце неприятно сжалось. Конечно, Кенни его найдет рано или поздно, но вдруг это будет слишком поздно? Он чересчур хорошо знал, что бывает с приличными мальчиками и девочками в подобных заведениях, если им повезет нарваться на всяких дяденек с плохими намерениями. Он вклинился в прыгающую и переливающуюся толпу, уже прокручивая в голове варианты допроса бармена и на всякий случай вспоминая, где именно в машине прятал любимый охотничий нож. Впрочем, тех двоих у двери нужно будет опросить первыми, они могли видеть, куда Ури увели, вот потом — прижать бармена, затем можно…

— Кенни, здравствуй! — Ури нашел его сам. Глаза Рейсса блестели, челка растрепалась, первые две пуговицы голубой рубашки были расстегнуты. Кенни рассеянно пожал протянутую для приветствия руку, чувствуя, как с его плеч сваливается если и не гора, то здоровенный такой валун. Ури придвинулся ближе, чтобы его было слышно за гремящей музыкой. — Я очень рад тебя видеть!

О, Кенни тоже был рад. Впрочем, радость отошла на задний план, когда за плечом Рейсса вырос тот самый "милый молодой человек". Насчет “милого” можно было поспорить: слишком худощавый, темноволосый и какой-то мутный, а уж мутных типов за свою жизнь Кенни навидался. И чуть не скрипнул зубами, увидев, как этот хмырь по-хозяйски прижимает к себе Ури за талию.

— Привет, — вежливо поздоровался мутный тип. — А ты кто? У нас тут свидание в самом разгаре, так что не мог бы ты свалить и не мешать?

— Нет, не мог бы. Ури, мы уходим.

Тип прижал Рейсса ближе. Тот выглядел озадаченным, будто только осознал, что его довольно недвусмысленно касаются.

— А тебе не кажется, что Ури сам может решить, идти ему или нет? Мы прекрасно проводили время, не порть ему вечер.

Точно, в багажнике с двойным дном, вот где лежал нож.

— Не знаю, чем ты его напоил, но в здравом уме он бы ни за что с харей твоей паршивой никуда не пошел, у него есть вкус. И лапы свои убрал!

— Вкус у него действительно есть, раз он выбрал тебе изменять. Не вижу, что здесь еще можно обсуждать. Тебя кинули, иди поплачь в уголке и не мешай.

Кенни осознал, что действительно выглядит как ревнивый бойфренд. И вместе с этим — что ему было на это кристаллически наплевать, такое амплуа его вполне устраивало.

Ури вдруг осторожно вывернулся из хватки мутного мужика и прижался к Кенни плечом, чтобы не оттеснило толпой.

— Я действительно лучше пойду. Вечер правда был хорошим, спасибо вам.

— Серьезно? Мы ведь только начали танцевать! — тип предпринял попытку снова обнять его за плечи. — Может, еще выпьем?

— Убери. Руки, — чуть ли не прошипел Кенни.

— Да отвали ты уже! И что, если не уберу?

Кенни подошел ближе. Теперь он смотрел на мужика сверху вниз, прожигая его взглядом, и процедил:

— А ты проверь.

Сначала тот пытался держаться, но в таких “убийственных” гляделках Кенни давно стал профи.

— Псих!

Мужик дрогнул и наконец отступил, растворившись в толпе. Возможно, он прав, но главное, что Ури сейчас в безопасности.

— Зря ты так жестоко, — укоризненно сказал Рейсс. — Мы действительно мило болтали, он хотел познакомиться поближе…

— Трахнуть он тебя хотел, — огрызнулся Кенни. — Пошли, горе луковое.

Он взял Ури за руку, чтобы никуда не делся, и ощутил странную волну тепла в груди, когда ладонь доверчиво сжали в ответ.

Парочка у двери тем временем перешла к более активным действиям, сбивая мишуру и чуть ли не раздеваясь. Мерзость. Кое-как найдя на вешалке нужное пальто, он завернул в него Ури и почти вытолкал на улицу. Шел снег. В лицо ударил свежий морозный воздух, и Кенни жадно вдохнул, избавляясь от удушливой сладости клубного зала.

Ури чуть покачнулся, помотал головой и зажмурился.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, наверное… — тихо сказал он. — Только голова все еще кружится. Спасибо. Спасибо тебе, что забрал, мне правда следовало уходить, я просто…

— Все в порядке, — Кенни подошел ближе, запахнул его пальто плотнее и аккуратно застегнул пуговицы на рубашке. Потом пригладил воротник. Потом понял, что просто не хочет убирать руки. Ури смотрел ему в глаза, на ресницах оседали снежинки, а изо рта поднимались облачка пара. В свете фонаря его волосы казались серебряными. Если чуть поднять руку, можно будет коснуться щеки, может, даже погладить немного... Кенни почти решился, но тут Ури зажмурился, потер нос и громко чихнул. Момент был упущен. Он, спохватившись, быстро одернул ладонь.

— Пойдем в машину, а то простынешь еще.

Надо бы спросить адрес. Видимо, в коктейле действительно был только алкоголь — иначе бы Кенни вернулся все-таки знакомить мутного типа с любимым ножом; убить не убил бы, конечно, но напугал бы знатно — и Ури оказался достаточно вменяемым, чтобы ответить. Но вдруг его одного потом на приключения потянет, да и Леви тазик уже наверняка приготовил… Кенни тяжело вздохнул и отмел все эти жалкие оправдания желанию затащить Ури к себе домой. Куда он скажет, туда и поедут.

Рейсс плюхнулся на заднее сидение, Кенни сел на первое и повернул ключ зажигания, чтобы быстрее прогреть машину. Положил руки на руль, подправил зеркало так, чтобы видеть этого горе-пьяницу, и наконец спросил:

— Тебя куда везти-то? Где живешь?

Ури испуганно поднял брови.

— Черт, я… Я живу с братом и его детьми, мне нельзя домой в таком виде. Может, мне в отеле переночевать?

Кенни еле сдержал облегченный вздох.

— Какой отель, ты чего. Можешь у меня остаться.

— Правда? Спасибо, ты очень меня выручишь! — Ури улыбнулся, расслабленно откинулся на сиденье и зевнул. Машина согревалась, и от тепла его снова начало развозить.

— Да о чем разговор, — Кенни хмыкнул, вбил домашний адрес в навигатор и нажал на газ.

По пути снегопад усилился, Ури задремал на заднем сидении. Дорога была почти пустой. Кенни ускорил работу дворников, но, видимо, сделал это слишком поздно: машину встряхнуло на лежачем полицейском и слегка занесло. Кенни быстро выровнялся и сквозь зубы прошипел про клятых полицаев, которые всегда найдут, как поднасрать.

— Ян? — сонно спросил Ури с заднего сиденья. Наверное, он проснулся от удара, и как Кенни, дурак, не додумался застегнуть ремень. Потребовалась целая секунда на то, чтобы вспомнить, что Яном звали его личного водителя, и ослабить хватку на руле.

— Ну типо. — Кенни снова глянул в зеркальце.

Ури выглядел помятым и, кажется, не совсем понимал, где находится. Оставалось надеяться, что тот снова отрубится и даст спокойно доехать до дома. И что его не вырвет прямо в машине.

— Так забавно получается, да?

Кажется, надеялся на спокойствие он зря.

— Что тебе опять забавно, юморист? — устало спросил Кенни.

Ури смотрел в окно. Уличные фонари оставляли на его лице теплые и мягкие блики.

— Мне он, кажется, нравится. Очень. Кенни, который Аккерман, представляешь? Он на меня работает, это ведь совсем неправильно получается. Я даже не знаю, вдруг он вообще по девушкам…

Если бы не пустая дорога, они бы точно сейчас попали в аварию. Кенни рвано выдохнул, сердце заколотилось.

— Не по девушкам, — получилось тихо и хрипло. Ури не услышал, но будто решил добить:

— Он на самом деле замечательный. Ты только ему не говори, что я в него втрескался, хорошо?

— Хорошо, — ответил Кенни, — не скажу.

Он понял, что улыбается, как придурок, — или маньяк — только три поворота спустя. Ури снова крепко спал.

***

Дальше до дома добрались без происшествий. Ури просыпаться не хотел, пришлось практически тащить его на себе, что было довольно проблематично из-за разницы в росте. Кенни вдавил плечом кнопку звонка, не слишком уважительно придерживая босса под мышкой, как тряпичную куклу, пока тот посапывал на его плече. Леви открыл дверь, предусмотрительно выставив перед собой небольшой синий тазик. И тут же едва его не уронил.

— Рейсс? Этот твой кто-то — Рейсс?!

— Да-да, я рад, что ты не слепой. А теперь помоги.

Ури кое-как раздели в четыре руки, стащив с него пальто и ботинки, и усадили на разобранную кровать; Кенни считал ежеутреннее заправление постели бесполезным занятием, и мелкому пока не удалось его переспорить, хотя тот очень старался. Леви все это время таращился на Ури со смесью опасения и восхищения: именно он в ту злополучную ночь почти год назад отвез Кенни в больницу и рассказал об этом Леви, заявившись под дверь в четыре часа утра и перепугав пацана чуть ли не до смерти. А что Ури сам его в бок и пырнул, мелкому знать было необязательно. В конце концов, он сам виноват: нечего было пытаться пришить человека, предварительно не нарыв о нем такой важной информации, как уровень боевой подготовки, но кто бы мог подумать. Забавное, конечно, у них было знакомство.

Ури тем временем откинулся на подушку и снова закрыл глаза.

— А вы с ним чего?.. — Леви снова предпринял попытку разобраться, но Кенни перебил.

— Мы с ним ничего. Уголь где?

— На кухне, на столе. А как он вообще?..

— Никак. Дай ему хоть какую-то мою футболку, не в этом же спать. И сам в кровать шуруй! — распорядился Кенни, кинул на стул плащ и быстро ушел за водой и таблетками под недовольным взглядом мелкого. Нужно было успеть впихнуть их, пока Ури окончательно не отрубился.

Заботливо приготовленный уголь действительно лежал на столе между пепельницей и солонкой в виде головы петуха: у классной руководительницы Леви был довольно специфический вкус на новогодние подарки. Кенни тогда даже не смог нормально над этим посмеяться, слишком много тюремных шуток одновременно вертелось в голове.

Ури был довольно субтильным, четырех таблеток навскидку должно было хватить. Или лучше пять? Впрочем, будет хорошо, если удастся затолкать ему в рот хоть что-то.

Леви копался в шкафу, пока Кенни пытался привести Ури в вертикальное положение и тряс за плечо.

— Давай, надо это выпить, сам завтра спасибо скажешь.

Для того, чтобы открыть рот и запихнуть таблетки, пришлось взять его за подбородок. Большой палец вскользь коснулся горячей щеки и мягкой нижней губы. Кенни усилием воли заставил себя об этом не думать. Очень помогла мстительно брошенная в лицо синяя футболка с поднятым вверх большим пальцем и желтыми буквами “ЛДПР”, в шутку подаренная старым знакомым.

— Ах ты!.. — прошипел Кенни, но все ругательства испарились, когда Ури качнулся вперед и уткнулся лбом в его плечо.

— Спасибо, — выдохнул тот в шею. — Я не знаю, что бы без тебя делал, спасибо… Кстати, ничего, что я на “ты”?

Вот это он вовремя вспомнил, конечно.

— Ничего, тыкай на здоровье. А теперь спать. Рубашку сам снимешь?

Ури угукнул и попытался расстегнуть пуговицы, но неловкие пальцы путались, не попадая в петли, и Кенни пришлось отпихнуть его руки и делать все самому. Он снял рубашку и штаны, стараясь не касаться сверх необходимого. Однако не смотреть оказалось сложнее. Ури все-таки был красивым, очень красивым. У него были изящные ключицы, еле заметные веснушки на плечах и крепкие мышцы бедер. Кенни отвел глаза и быстро надел на него футболку. Выглядела она скорее как платье, но для пижамы было самое то. Забавные носки с уточками он решил оставить.

— Очень прошу у меня над ухом не трахаться, — с гаденькой улыбочкой сказал Леви, уже залезая под одеяло.

— Какое сейчас трахаться? Ты его состояние видишь вообще? — возмутился Кенни и только потом понял, что, наверное, должен был отрицать саму возможность “трахаться”, если они с Ури “ничего”.

Леви фыркнул и стукнул по выключателю рядом с кроватью. Кенни поправил сбившееся одеяло и осторожно укрыл им Ури, надеясь, что на двоих хватит. Поставил тазик с его стороны кровати и лег рядом. Вернее, по возможности далеко. Однако его полуторка не подходила для такого размещения; он в красках представил, как сваливается с нее ночью, так что пришлось придвинуться ближе. Ури лежал к нему лицом. Кенни вспомнил о своем недавнем желании погладить его по щеке, но только устроил голову на подушке поудобнее и закрыл глаза.

Совсем не так он представлял себе их ночь в одной постели. То есть совсем никак не представлял, конечно, зачем бы ему такое представлять, просто если бы нужно было представить… Тьфу.

И надо будет завтра обязательно спросить его про сказанное в машине. Потому что если это было не пьяным бредом, то… Кенни пока не знал, что именно, но поговорить им в любом случае стоило. Пусть Ури сам думает своей светлой головой, что делать, раз это начал.

***

Утро было пасмурным. К счастью, спал Ури практически неподвижно, и с кровати никто не свалился. Леви, наверное, проветривал на кухне, и из-под двери тянуло холодом. Кенни поежился, размял слегка затекшую руку и повыше натянул одеяло — видимо, во сне ему удалось отвоевать себе кусочек. Однако на Ури его тоже хватало; они лежали совсем рядом, и чужая нога слегка касалась его щиколотки. Сам он хмурился во сне и немного зябко дергал плечом. На щеке краснел след от мятой наволочки. Кенни понял, что любуется. Было как-то неудобно рассматривать босса на всяких там деловых встречах, но сейчас можно было отыграться. И он отыгрывался, скользя взглядом по светлым бровям, упавшей на глаза челке, родинке под ухом и жилистым пальцам. Челку хотелось поправить, руку — осторожно сжать и убрать глубже под одеяло, чтоб не замерз. Но надо было, конечно, сначала с Ури поговорить, а не лапать во сне. Кенни помотал головой, окончательно просыпаясь, натянул штаны и встал.

На кухне он закрыл окно, плюхнулся на стул и закурил. Леви набирал воды в чайник.

— Доброе утро. Будь другом, сделай нам яичницу.

— А чего это я? Сам делай.

— А чего это не ты? Мелочь, я тебя как человека попросил. К тому же, сам половину на завтрак и сожрешь.

— Я, может, йогурт хотел.

— А погулять с дружком твоим, как его, Фабианом, ты не хотел?

Кенни обожал пускать в ход мелкий шантаж.

— Сколько раз повторять, его зовут Фарлан!

Секунд десять они сверлили друг друга взглядами.

— Ладно, сделаю. Но только если с колбасой, — наконец буркнул Леви, признавая поражение.

— Да хоть с трюфелями, если найдешь. И на Ури еще сделай.

Мелкий закатил глаза и полез в холодильник за яйцами.

Когда Ури, осторожно приоткрыв дверь, вполз в кухню, сигарета уже была докурена, а большая часть яичницы — съедена. Леви мазал себе бутерброды с маслом, — черт, надо же было вчера сыр купить, совсем забыл — а Кенни не спеша прихлебывал кофе с молоком и раздумывал, не добавить ли сахара по такому особому случаю, как проведенная ночь с Ури. Ну, в каком-то смысле.

— Доброе утро, — тихо поздоровался тот и сел на ближайшую табуретку, стараясь не поднимать глаза к окну и напряженно наклонив голову — наверное, болела. В огромной футболке и носках он выглядел почти трогательно.

— Доброе, конечно, — хмыкнул Кенни. — Яичницу будешь? Вон, на сковородке.

Ури позеленел и уставился в стол.

— Нет, спасибо, лучше воздержусь.

— Еще бы. — Кенни заботливо протянул ему пенталгин и стакан воды. — Хреново?

Ури выпил все жадными глотками, потом оперся на стол, ссутулился и закрыл лицо руками.

— Ага. Не надо было мне столько пить, — глухо сказал он. — Знаю ведь, что алкоголь плохо переношу.

— С чего это ты тогда решил пойти бухать?

Ури поднял глаза на жевавшего бутерброд Леви.

— Мелочь, оставь-ка нас, — понятливо попросил Кенни.

— Я не доел!

— Значит, в комнате доешь, — с нажимом сказал он, указывая взглядом на дверь. Леви недовольно цыкнул, подхватил бутерброд и любимую зеленую чашку с белой птицей и вышел.

— Рассказывай.

Ури все еще колебался, но потом снова уставился в стол и тихо сказал:

— Род его ударил. Улькина, старшего сына. Он его ударил, а я был на работе. Я бы и не узнал, если б мне Фрида не рассказала.

Кажется, разговор о вчерашнем признании откладывался на неопределенный срок.

— Паршиво, — сказал Кенни. Наверное, это и правда было паршиво. Он сам иногда давал Леви подзатыльники, когда тот начинал слишком выкобениваться, но это же не со злым умыслом, да и Леви точно был покрепче сынка Рода. Хотя, возможно, нужно будет пересмотреть свои взгляды на воспитание, раз Ури считает это недопустимым. Но на эту тему можно и потом подумать. — Ты сказал ему, что он козел?

— Роду? Да. Не в такой форме, конечно, но я с ним поговорил.

— И что?

— Ничего. Он не видит в этом проблемы. Наш отец тоже, царствие ему небесное, иногда давал нам пинка, и Роду, как старшему, доставалось больше. Я думал, он-то точно понимает, что это не очень правильный метод воспитания, но оно вышло, получается, наоборот… Я так и не смог его переубедить.

— И ты напился, — утвердительно продолжил Кенни.

— Да. — Ури горько усмехнулся. — Хорош я, конечно. По всем фронтам отличился: племяннику не помог, тебя вот выдернул посреди ночи. Леви, в конце концов, поесть нормально не дал.

— Насчет этого вообще не волнуйся, ему нормально. Мне все равно делать особо нечего было, а про мальчонку — ты не виноват, ты же не мог знать.

— Вот именно. Потому что меня дома постоянно нет.

— Так потому что они все на твоей шее сидят, свесив ножки, разве не так? — Ури открыл рот, чтобы возразить, но Кенни ему не дал. — Знаю я, что Род тоже что-то там в вашей компании делает, но держится-то все на тебе. Так что прекращай себя винить.

— А если это произойдет снова?

— Скажи, чтоб он сразу к тебе с таким приходил. — Кенни пожал плечами и кровожадно усмехнулся. — Или лучше давай я с Родом поговорю, а? Я умею быть убедительным, уж поверь.

У Ури наконец исчезла напряженная морщинка между бровей, и он почти улыбнулся. Трудно было не заметить, как Род постоянно шарахался от Кенни и при случайной встрече старался быстрее куда-нибудь свернуть.

— Нет, не надо. Я очень ценю твою помощь, но тут я как-нибудь сам. Хотя, может, стоит и позвонить, если… Ох!

Он резко встал и, тут же пожалев об этом решении, зажмурился и схватился за голову.

— Телефон! Я же не сказал никому, куда пойду. Боже, надеюсь, его вчера не вытащили!

Мобильник каким-то чудом уцелел и даже сохранил целых тринадцать процентов заряда. Ури отправился ходить взад-вперед по прихожей и зачем-то оправдываться перед братом, Кенни остался допивать остывший кофе. Если чувство вины его уже не так сильно беспокоит, можно было бы спросить сейчас…

— Спасибо большое еще раз, что забрал меня, — зашедший на кухню Ури уже надел штаны и застегивал рубашку. — Я поеду, сейчас уже почти час дня.

“Уже почти часом” было пятнадцатью минутами первого, но он слишком быстро ушел обратно в прихожую, чтобы успеть поспорить.

— Не знал, кстати, что ты за ЛДПР.

Кенни пошел за ним и поборол желание закрыть лицо руками.

— Нет, я же не дурак, мне просто знакомый отдал, когда... А, неважно. Тебя отвезти?

Ури отказался, решив на обратную дорогу вызвать такси. Он уже зашнуровывал ботинки, наспех застегивал пальто и прощался с Леви, все еще обнимавшим ладонями чашку с чаем.

Нельзя было все так оставлять. В конце концов, Кенни взрослый мужик, собравшийся обсудить с другим взрослым мужиком признание в симпатии, о чем тут вообще переживать. Впрочем, от мысли о том, что это могло быть пустой пьяной болтовней, в груди что-то неприятно сжималось, а во рту чувствовался кисловатый привкус. Нужно было все-таки расставить все точки над “ё”.

Ури кивнул напоследок, улыбнулся и вышел. Кенни бросил мелкому короткое “Ща” и выбежал за ним как был, в пижаме и домашних шлепанцах.

— Подожди! Я еще спросить кое-что хотел.

— Чего?

— Сколько ты помнишь от вчерашнего вечера?

— Не очень много, если честно, — он виновато отвел взгляд. — Помню, как приехал в “Секрет”, познакомился с кем-то, выпил что-то красное… Потом провал. Потом приехал ты, и снова все мутно. Но обычно я пьяный быстро засыпаю, может, тогда я тоже отрубился? А потом проснулся у тебя. — Ури пожал плечами, но потом напрягся. — А что? Я что-то нехорошее сделал или сказал?

— О нет, скорее наоборот. — Кенни набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду. — Ты правда вырубился, но потом проснулся в машине и сказал, цитирую, что я тебе нравлюсь очень. И что я, мол, замечательный.

Ури разом побледнел, испуганно выдохнул и облизнул сухие губы. И стал смотреть в пол, будто хотел срочно провалиться сквозь обшарпанную плитку лестничной площадки. В кармане громко зазвонил телефон, он резко нажал на кнопку сброса.

— Я… Это просто… — тихо сказал он и снова замолчал.

Тишина давила, и Кенни нетерпеливо переспросил:

— Что просто?

Ури наконец посмотрел ему в глаза. Теперь его взгляд был твердым и, кажется, немного обреченным; ладони сжаты в кулаки.

— Не буду врать, это правда. Мне жаль, что ты узнал таким некрасивым образом. Я понимаю, что с моей стороны это неправильно, но, уверяю тебя, мои чувства никак не отразятся на наших рабочих отношениях…

— Ты мне тоже.

— ...если тебе будет все еще комфортно работать на меня. Прости, что?!

Его глаза, и без того большие, теперь занимали чуть ли не пол-лица. Кенни чувствовал, как против воли начинает нервно улыбаться. Однако повторить оказалось гораздо легче.

— Ты мне тоже вроде как нравишься. И тоже очень.

Ури молчал и смотрел неверящим взглядом.

— Не забывай дышать, ты синеешь.

Тот выдохнул, будто действительно все это время задерживал дыхание.

— Серьезно?

— Ага.

Снова нестерпимо захотелось коснуться. На этот раз Кенни не стал себя останавливать и аккуратно взял Ури за руку, разжимая его кулак и грея оказавшиеся ледяными кончики пальцев. Тот слегка дезориентировано смотрел то на лицо Кенни, то на их соединенные ладони и молчал.

— Что делать будем? — мягко спросил Кенни.

— Не знаю… — Ури сжал его руку. — А ты как думаешь?

— Хочу тебя поцеловать.

Черт. Никак, очевидно, никак он не думал, эта фраза явно была сказана без участия мозга. Теперь хотелось скорее надавать себе по лбу. Кенни собрался тут же извиниться или перевести все в шутку, потому что с его стороны было свинством так торопить события, но Ури подошел ближе, практически утыкаясь лицом ему в ключицы.

— Это можно, — сказал он севшим голосом. — Только я же зубы не чистил.

Видимо, Ури тоже не особо соображал.

— А я курил, — ответил Кенни.

Потом осторожно обхватил чужое лицо руками и наконец поцеловал, ребром ладони чувствуя, как заполошно бьется жилка на шее. Ури, до этого напряженно-скованный, расслабился, обвил его шею руками, заставляя неловко наклониться еще ниже, и жадно поцеловал в ответ. Кенни был уверен, что растерял все навыки из-за долгого — очень долгого, если быть честным — отсутствия практики, но Ури, кажется, все устраивало. Он обхватил его лицо ладонями и зацеловывал щеки и скулы, затем снова возвращался к губам, все еще цепляясь за плечи...

Громко хлопнула дверь лестничным пролетом выше, зазвенели ключи. Ури быстро шагнул назад, оступился и неловко облокотился на стену, черным маркером сообщающую о том, что некий Рустам — лох, а Маша — крыса. Его щеки раскраснелись, ворот пальто помялся, выражение лица было удивленным, чуть напуганным, но абсолютно точно счастливым. Сам Кенни выглядел не лучше. Сердце тяжело и часто билось, стучало в ушах; должно быть, весь этаж слышал. Ури быстро одернул пальто, пригладил волосы и постарался принять максимально непринужденный вид, будто не его сейчас целовали и тискали. Кенни только поправил сползшую с плеча кофту; что бы он ни сделал, его пижама и шлепанцы зимой на лестничной клетке смотрелись крайне подозрительно. Выглядели они наверняка как два школьника, которых вот-вот спалят в туалете за курением.

Шаркающие шаги прозвучали совсем близко; из-за угла вышла соседка с извечной плетеной авоськой едва ли не старше ее самой, остановилась и окинула их крайне подозрительным взглядом.

— Здравствуйте, — вежливо нарушил тишину Ури.

— И вам не хворать. А вы это чего тут?

— Мы… Решили воздухом подышать. Стоим вот, разговариваем.

— Ну ясно.

Соседка почему-то не уходила, пауза затягивалась.

— Баб Нюр, — не выдержал Кенни, — вы ж в магазин шли? Вот и идите, пока там цикорий по акции не закончился.

— Я вообще-то за овощами иду, умник!

— Может, на них тоже скидка, идите проверьте.

— Поговори мне тут, сам колбасу по акции берешь, — проворчала баба Нюра и начала спускаться дальше. — Всего хорошего.

— И вам, — машинально ответил Ури, нетерпеливо провожая ее глазами.

Шаги наконец стихли.

— Она всегда пешком по лестнице ходит, — зачем-то сообщил Кенни, — чтобы ноги не отекали. И она уверена, что я наркоман.

— А по-моему, ты больше похож на наркодилера… — Ури закрыл лицо руками и нервно рассмеялся. — Что я вообще несу!

Телефон снова настойчиво зазвонил, он опять сбросил.

— Я могу завтра приехать? — спросил Ури. — Или сходим куда-нибудь, если хочешь?

Если бы Кенни кто-нибудь два года назад сказал, что босс — красивый, интеллигентный и когда-то пырнувший его ножом в бок — позовет его на свидание, он бы посмеялся и посоветовал собеседнику перестать употреблять. Но сейчас он усмехнулся и сказал:

— Приезжай, конечно. Расскажу, откуда у меня та футболка.

Ури вдруг быстро подошел ближе, встал на цыпочки и коротко поцеловал. А потом еще раз.

— Прости, мне просто так давно хотелось, а теперь можно ведь?.. — Он довольно улыбался. — До завтра!

Ури махнул ему рукой и сбежал по лестнице на первый этаж, на ходу доставая телефон, чтобы наконец перезвонить придурку-брату. Кенни только осознал, что у него очень замерзли ноги. Надо будет подогреть остатки яичницы.

И, наверное, как-то объяснить Леви свою придурковатую улыбку.