«Боги», — успела подумать Хуан, но мир вокруг замер, и её мысли — тоже.

      Шин внизу, Порко — рядом. Воздух вокруг зазвенел от напряжения, загустел и застыл. Полная тишина.

      Хуан, решившись на вздох, зачем-то сделала шаг назад и уткнулась спиной в парапет, холодный и влажный.

      И тут один из стражников поднял громадную ногу и сделал шаг.

      Умереть от страха — возможно ли? В этот миг Хуан показалось, что да. Едва осознавая, что делает, она присела на корточки, угнетённая одним только видом шевелящейся статуи, обняла испуганно рычащего Порко за шею. Внизу — метра четыре пустого пространства и жёсткая земля. Куда бежать? Что делать? Броситься вниз по лестнице она не успеет — перехватит ближе всех стоящий страж, раздавит, как мошку… Хуан, затаив дыхание, наблюдала, как громадная фигура отрывается от стены, как ступает тяжёлым шагом с постамента на землю, как легко освобождается от крепких цепей. Не видела она ничего и никого вокруг — лишь ощущала, как Порко в кольце её рук бесновался, неистово дёргался и лаял, стараясь отпугнуть опасность.

      Шин потерялся из виду, да и Хуан вовсе забыла о нём. Загипнотизированная, она наблюдала за неподвижной маской, лицом стража — он развернулся к ней всем корпусом, неторопливый и величественный воин, и пошёл.

      Страшно — так, что не хватает духу пропустить каплю воздуха в лёгкие. Хуан крепче обняла Порко за шею — ей до дрожи в коленях хотелось зажмурить глаза. Паника и оцепенение охватили тело, она не могла больше пошевелиться. Где поступающие сигналы бедствия, где внутренний инстинкт, ответственный за боязнь смерти? Ей и в голову не пришло спасаться, прямо как там, под взглядом чудовищного Колосса, нашедшего её и под землёй.

      Когда великан подошёл ближе — так близко, что тень его накрыла две крошечные фигурки на лестнице, — Хуан, издав что-то среднее между всхлипом и ругательством, уткнулась в шею Порко лицом, крепко зажмурив глаза. Как это — быть раздавленной, прихлопнутой мухой? Вот она и узнает после стольких побегов. Вот и её настигла страшная участь.

      Порко замолчал — замер, напрягся всеми мышцами, и лишь утробное рычание доносилось до ушей. Хуан, зажмурившись, покорно ждала своей участи. Но ничего не происходило, и она всё же решилась поднять глаза.

      И увидела рядом с собой раскрытую ладонь.

      Порко, перестав и рычать, двинулся вдруг вперёд, вырвался из её удушающих цепких объятий. Хуан старалась удержать его, не осознавая своих действий. Под её ошеломлённым взглядом он подошёл к громадной ладони великана, протянул к кончику среднего пальца нос — и внимательно обнюхал его.

      И вдруг завилял хвостом.

      — Какого хрена?! — вырвалось у Хуан. Она повалилась на зад, растерянно глядя на протянутую огромную руку, на спокойные лица колоссов. Тишина, безмолвие — ни единого движения. Что происходит?

      Молчание длилось долго. Великаны замерли, обращаясь лицами к ней. Хуан наблюдала за реакцией Порко — тот сел рядом с рукой, выжидающе глядя на неё, благо, хвостом уже не вилял. Гулко бившееся сердце постепенно замедляло бешеный ритм. Хуан пыталась найти подвох, но не знала, где искать.

      В полном оцепенении она не заметила даже, как Шин вышел из укрытия и осторожно прошёл к лестнице. Колоссов он обходил опасливо и осторожно, боясь, как бы они не прихлопнули его на месте, едва заметив — но те не обращали на него никакого внимания. Всё это было очень странно.

      — Хуан, — позвал мальчишка, и она медленно опустила взгляд. — Кажется, они не хотят причинять вред.

      Вроде бы логичный вывод, но ей с трудом верилось, что великаны эти, похожие на стражей с поверхности всем своим видом, вдруг единственные из всех настроены были дружелюбно. Ошибка, ловушка, сбой? И среди ужасных созданий Фабрики нашлись те, кто не желал уничтожать, устранять «ненужный мусор»? Или их просто не успели запрограммировать?

      Она, вспомнив про свой жалкий вид, медленно поднялась на ноги. Колени ещё подрагивали, но тело действовало смелее. Порко сохранял спокойствие, забыв, кажется, про былую тревогу и остервенелую ярость. Хуан услышала звенящие металлом шаги — Шин стремительно поднимался к ней.

      — Он хочет, чтобы мы забрались на его руку, — сказала она тихо, запоздало озвучивая пришедшую в голову мысль. — Я никогда не видела, чтобы стражи вели себя… так.

      Шин, остановившись рядом, замер на миг — не примут ли за агрессора? — но никто не принял. Он рассматривал лица стражей открыто, но с осторожностью. Хуан забыла спросить, какого чёрта он тут делает — всё её внимание приковалось к протянутой руке, терпеливо ожидающей решения.

      — Интересно, если мы откажемся взбираться, он убьёт нас? — спросил Шин.

      — «Мы»?

      Он потупился. Хуан вспомнила слова старейшины: «Я не хотел бы, чтобы по глупости и наивности он подвергся опасности». Стало быть, он оказался прав — Шин и впрямь решил отправиться на поверхность, увязавшись за ней. Но как упустили его из виду старейшины и множество охранников? Как проскочил он в закрытые ворота, незамеченный на открытом пространстве? Воистину чудеса…

      Впрочем, вопросы она решила отложить на потом. Ей не хотелось, чтобы мальчишка шёл за ней — к чему лишняя обуза? Если с ним что-то случится, ей отвечать за его дурную голову — а даже если нет, терпеть его вздорный нрав и капризы. Нужно было спровадить его назад, в общину, вправить мозги. Беда одна — Хуан понятия не имела, как это сделать.

      — Может, он хочет помочь?

      Она нервно дёрнула плечами. Ни разу на её памяти стражи не помогали глупцам, забредшим на Фабрику. Даже в легендах подобного не рассказывали. Но и подобных этим стражей ей тоже видеть не доводилось. Выбор, вставший перед ней, тяготил, словно тянущее к земле ярмо.

      — Либо убить. Жаль, спросить напрямую нельзя.

      — Так что ты будешь делать?

      — Да хрен его знает.

      Шин почесал затылок. Думал он недолго, и, едва открыл рот, Хуан уже догадалась, что он хочет сказать.

      — На твоём месте я бы сел.

      — На твоём месте я бы осталась дома, в безопасности, — беззлобно огрызнулась она, и мальчишка вспыхнул. — Зачем ты вообще за мной пошёл?

      — Только не нужно читать лекции об опасности. Я не ребёнок.

      — Мне не нужна обуза. Напарников не набираю. Если хочешь отправиться на поверхность — найди проводника получше.

      — Я нашёл. Только он смылся, пока я бегал за вещами, чтобы отправиться в дорогу, — раздражённо ответил Шин. Хуан, поначалу пропустив его ответ мимо ушей, через секунду повернулась.

      — Ты встречал ещё одного человека с поверхности?

      Он неохотно кивнул, разминая шею, ступая с ноги на ногу нервно и неуклюже.

      — Да, в одну из своих вылазок. Сначала принял его за мертвеца, но он так обрадовался живому человеку, что убедил меня подойти своей болтовнёй. Я так понял, ты ищешь именно его. Такой же чокнутый, как ты.

      Хуан подалась к мальчишке — он видел Исследователя, говорил с ним! Вспомнила его вчерашнюю нерешительность, желание что-то рассказать — видимо, этим он и хотел поделиться. Она уставилась на него в ожидании подробностей, и Шин поделился ими весьма охотно:

      — Он тоже рассказал, что прибыл из далёких от Фабрики земель, что решил разгадать тайну этого места. Расспросил меня об общине, просил привести его к нам, но я не доверял ему сначала, потому не торопился. Он думал, мы знаем, где находится последний источник информации о том, что случилось, о происхождении и назначении Фабрики, и всё такое. Глупо как-то — мы сами не знаем, что тут происходит, только охраняем что-то неизвестное и делаем вид, что знаем, зачем. Он рассказал, что его загнали в ловушку и у него не было выбора, кроме как спутиться под землю. Жаловался ещё, что жрать хочет, едва не через слово. Я его оставил на месте, а сам тайком взял еды с нашей кухни и отнёс ему. Мы весь день говорили. Он сказал, что хотел бы сначала исследовать высокие башни на поверхности, а уже потом, если не найдёт ничего, лезть под землю. Тоже стремился выйти из подземелий, как ты.

      — И куда же он пошёл?

      — Ну, перед тем, как я убежал, чтобы собрать вещички и отправиться с ним, он сказал, что попробует найти путь наверх. Поблагодарил за еду. Я не говорил, что хочу отправиться с ним, но он, наверное, догадался и сам. Поэтому свалил, пока я бегал туда-сюда. Я искал его час, но не нашёл — он словно сквозь землю провалился. Но, скорее всего, он либо отравился этой дорогой, либо нашёл другой путь.

      Хуан посмотрела на протягивающего руку великана. Не встретились ли они и Исследователю? Не помогли ли ему подняться наверх, к тёплому солнцу и чистому небу? Сомнение терзало её, слова Шина пробудили в ней надежду. Она переглянулась с Порко — он покорно ждал её решения, как всегда, доверяя ей беззаветно. На миг Хуан пожалела, что взяла его — нужно ли было ради глупой прихоти подвергать его подобной опасности?

      Всё же, подумав, она приняла решение. Если бы они хотели убить её — ни к чему было устраивать подобное представление. Если и крылся тайный умысел в их помощи, так тому и быть. Неизвестно ещё, как они отреагируют на отказ. Рискнуть придётся в любом случае, а наградой может стать выход наверх.

      Она поправила рюкзак, почти съехавший с плеч и сделала шаг вперёд. Ладонь опустилась ниже, так, чтобы на неё стало легче забраться. Шин было пошёл с ней, но она остановила его непреклонным жестом.

      — Не стоит. Это может быть опасно.

      Он нахмурился.

      — Ты как наши старейшины. Думаешь, я не понимаю, что там ждёт? Я не маленький.

      — Я говорила, мне напарники не нужны. Если ты отправишься со мной — мне нужно будет отвечать ещё за одну жизнь. Думаешь, мне это надо?

      — Я буду помогать чем-нибудь, — затараторил он, сложив руки в умоляющем жесте. — Возьми меня с собой!

      — В помощи не нуждаюсь.

      — Хоть глазком поверхность увидеть! — она было сделала шаг, но Шин удержал её за плечо. Вот настырный мальчишка! — Я всю жизнь гнию здесь, под землёй. Тут тошно, аж не стену лезть хочется. Как бы тебе понравилось безвылазно торчать здесь, даже на пять минут в день наверх не выбираясь?

      Хуан бы явно не понравилось, но мысль взять Шина с собой ей не нравилась ещё больше. Она вздохнула и медленно сняла его руку со своего плеча.

      — Слушай, я понимаю, тебе хочется свободы, и всё такое… Но не лучше ли подождать более подходящего момента?

      — А это — не он разве?

      Никак не уговоришь. Хуан совсем разучилась разговаривать с людьми и тем более убеждать. Как она раньше бойко торговалась на рынках, в прошлой жизни? И куда делось былое красноречие, всё реже и реже проявлявшееся? В Шине и его горящих глазах она видела своё младшее отражение. Разве не вела она себя столь же глупо в его возрасте?

      Глаза его блестели, лицо приняло умоляющее выражение. Казалось, он готов был расплакаться, услышав отказ. Нянчиться с ним не входило в её планы, да и чем он мог помочь ей? Он не знал даже, куда отправился Исследователь, не мог привести её к нему. Не было смысла его брать. Обижать мальчишку не хотелось, но Хуан уже отвечала за одну жизнь — и этого было более чем достаточно.

      Она ровно взглянула ему в глаза и твёрдо сказала:

      — Иди домой, Шин.

      Он отшатнулся, словно не веря ушам. Неужели на миг подумал, что она сжалится и возьмёт его с собой? Взгляд преданного, брошенного на произвол судьбы, Хуан почти не тронул. Она понимала его — тягу к неизведанному, что не утолить, стремление вырваться из опостылевшей реальности, сбежать от привычного надоевшего мира. Может, в этом не было ничего плохого, как думали старейшины, и Шину и впрямь нужно было отправиться в приключение, но Хуан не хотела брать на себя роль его сопровождающей — или кого там ещё.

      Она тихо позвала Порко, пока Шин медленно отступал, ошеломлённый и разбитый. Нижняя губа его немного дрожала — и впрямь готов был расплакаться. Весь его вид подтверждал жуткую несправедливость этого мира. Какой же он ребёнок… бесконечно одинокий, запертый с людьми, которые не понимают его. Хуан помогла Порко подняться на ровную поверхность ладони великана, а сама повернулась к Шину, чтобы сказать:

      — Когда-нибудь ты станешь достаточно взрослым, чтобы осознанно выйти наверх. Но до тех пор, думаю, тебе лучше быть в знакомом и безопасном месте. Пока за тебя отвечают другие.

      Взгляд его, полный жгучей ненависти и обиды, сказал ей больше всех слов. Хуан вздохнула и забралась вслед за Порко. До чего же трудно говорить с людьми! Особенно столь своенравными, как Шин. Она села посреди ладони, в небольшое углубление по её центру, и стала ждать. На миг ей показалось, что страж замер уже навсегда, но он поднял голову и постепенно стал выпрямляться. Ладонь поднималась выше, земля удалялась, и Хуан перестала смотреть вниз, лишь бы у неё не закружилась голова. Она хотела посмотреть на мальчишку в последний раз, на его маленький, дрожащий от обиды силуэт — представила, как он превратится в крошечную точку, и она никогда больше его не увидит, оставив себе и ему лишь воспоминание об отказе, к которому он не был готов. Но, взглянув туда, где он стоял, она увидела…

      … как он бежал прямо к ним.

      Слишком быстро всё произошло, слишком много случилось за считанные секунды. Рука великана не поднялась достаточно высоко — и Шин, сделав пару шагов назад, стремглав бросился вверх по лестнице и, сократив расстояние, насколько возможно, оценил пролегающую между ними пропасть. Хуан растерянно сидела, наблюдая за ним.

      «Он собирается прыгать», — поняла она и вскрикнула:

      — Ты какого хрена делаешь?

      Шин отошёл на несколько шагов… и ринулся вперёд. Разогнался и на самом краю площадки, ничем не огороженной, прыгнул, наплевав на пять метров пустоты внизу. Хуан зажала рот рукой, когда его фигура, пролетев добрую часть расстояния, вдруг нырнула вниз — но увидела зацепившиеся за кончик пальца тонкие руки и бросилась к ним. Раньше неё к висящему над землёй мальчишке подоспел Порко.

      Шин, бледный и вспотевший, огромными глазами смотрел на неё. Хуан склонилась и схватила его за предплечья. Пальцы едва его держали, он в любую секунду мог провалиться вниз, совершить первый и последний полёт. Отдалилась лестница — верхние площадки и пролёты покрыты были громадными коррозийными дырами. Выше они бы не поднялись — пришлось бы лезть по плечам великанов или перебираться на трубы. Хуан смотрела, как земля неумолимо отдаляется, и ругалась про себя, не сдерживаясь в выражениях. Не сталкивать же его вниз! Придётся поднимать.

      И она с силой потянулась назад, вытаскивая Шина к себе.

      Тяжёлый! Едва слышные ругательства разносились теперь по всему глубокому ущелью — Шин не отвечал, лишь кряхтел, бестолково болтая ногами в попытке наступить хоть на что-нибудь. Великан, несущий их на ладони, не обращал внимания на копошение людишек и шёл себе в неизвестность, глядя вперёд. Порко, пытаясь помочь, схватил Шина зубами за кофту на плече, и они с Хуан снова потянули. Шин распластался на животе, ноги ниже колен ещё висели над пропастью. Он быстро отполз от края ладони и повалился на спину. Хуан встала на подрагивающие ноги, нависла над ним, как строгая учительница над натворившим пакость школьником-хулиганом — даже руками уткнулась в бока для пущей грозности. Шин приподнялся на локтях, глядя на неё так, словно она могла выкинуть его обратно, сделай он лишнее движение.

      Она открыла рот, но, захлебнувшись злостью, не находила слов. Что за характер! Неужели так сложно было послушаться и не лезть, куда не просят? Добавилось лишних проблем!.. Скрипя зубами, она всё же рявкнула злобно и отрывисто:

      — Высажу при первой возможности. Дорогу домой найдёшь сам, раз такой умный.

      Шин вскинулся, даже позабыл про страх, сковавший в первые секунды.

      — Ты не можешь так поступить!

      — О, могу ещё как. Если такой взрослый, справляйся с Фабрикой сам. В няньки я не нанималась. Я пойду своим путём, ты — своим.

      — На здоровье, — огрызнулся он, закипая от злости. — Думаешь, я такой слабак, что сориентироваться на Фабрике не смогу?

      — Я ничего о тебе не думаю, — ответила она как можно холоднее. — Мне всё равно.

      Она отвернулась и села, подозвав Порко к себе. Наверное, это было жестоко — но Шин слишком разозлил её, чтобы делать ему поблажки. Что за глупость — не подумать об опасностях, что ждут наверху и не только, не подумать, что не взял с собой и малейшей защиты — лишь дрянную сумку, бесполезно свисавшую с плеча. Не подумал даже, что навязывается тем, кто не готов и не будет брать за него ответственность, что сбегает из дома, заставляя волноваться тех, кто о нём беспокоится… Глупый ребёнок! Зря Хуан пропустила мимо ушей предостережение старейшины, зря не проверяла, не идёт ли следом кто-нибудь. Был бы шанс прогнать его раньше или скрыться, как сделал сообразительный Исследователь. Шин дурак — и она не лучше…

      Хуан наблюдала за тем, как медленно плывут мимо увитые трубами высокие стены, как зияют в них пустые лазы окон и дверей, неизвестно куда ведущих. Другие два великана остались на местах, провожая их бессмысленными взглядами, третий, потрясая шагами поросшее травой дно ущелья, нёс свою ношу медленно и спокойно. Сердце Хуан ещё колотилось, но предчувствие подвоха сошло на нет, и она чуть успокоилась. Быть может, в самом деле в этом путешествии не было никакой опасности… Рано предполагать подобное, но она позволила себе расслабиться на несколько минут — потому осторожно свесила ноги вниз и разрешила Порко положить голову ей на колени. От приятной ласки и размеренной качки он начал дремать. Если бы не пыхтящий от обиды Шин на заднем плане, ей бы тоже захотелось немного поспать.

      Небо было ближе, чем когда-либо за последние дни. Хуан запрокинула голову и безотрывно наблюдала за тем, как размеренная голубая река с бело-серыми островками течёт над головой, близкая настолько, что можно коснуться, но отдаляющаяся, стоит поднять руку. Стены были слишком высоки, чтобы даже страж мог поднять руку и помочь им подняться на самый верх, но Хуан заставляла себя не отчаиваться. Если всё будет хорошо, уже сегодня она выйдет наконец из чёртовых подземелий и никогда больше туда не спустится.

      Один вопрос: что делать с Шином?

      Угроза оставить его на произвол судьбы, в которой она была так уверена пятнадцать минут назад в порыве злости, теперь действительно казалась жестокой. Хуан не оглядывалась, не слышала и не видела, что он там делает, но и заговаривать с ним не хотела — да и вряд ли он скажет хоть слово в ответ. Шин говорил, что может быть полезен — но чем? Кроме обузы, Хуан не видела в нём решительно ничего. Но, зная, какие опасности будут подстерегать его наверху, оставить наедине с Фабрикой тоже не могла. Она непроизвольно вздохнула — да что же это такое! Будто забот у неё было мало. Не нужно было вообще спускаться вниз, не нужно было читать дневник Исследователя, не нужно было соваться куда не просили. Нажила себе врага в лице Колосса и союзника, от нрава которого хотелось лезть на стену. И некого было даже обвинить в таких неудачах — виновата сама.

      Давно скрылись из виду воины-статуи, но вид ущелья не сильно менялся — те же трубы, те же дыры-окна, тот же далёкий поток небесной реки наверху. Хуан вглядывалась вперёд, силясь рассмотреть хоть намёк на что-то новое, что помогло бы им наконец подняться. Однообразие Фабрики было частью некоего постоянства — что-то, что никогда не менялось и было здесь всегда. Интересно, сильно ли разочаруется Шин, увидев наверху одинаковые секторы и блоки, цеха, созданные под копирку и машины, повторяющие друг друга во всём?

      Хуан обернулась. Шин сидел к ней спиной; плечи поникшие, руки обнимают поднятые к подбородку колени. Бестолковая сумка лежала рядом, отброшенная за ненужностью. Заговаривать с ним нет смысла — будет дуться и не ответит. Некоторое раздражение осталось, но Хуан перестала злиться и остыла. Руганью ничего не добьёшься — он уже присоединился к ней и бросать его там, куда бы они ни попали, будет слишком глупо.

      Она посмотрела Порко в глаза — преданный взгляд, сияющий и безмятежный. Для него всё это — яркое приключение. Впрочем, как и для Шина. Для Хуан этот поход стал настоящим испытанием. Знай она, что придётся бродить под землёй вот так, решилась бы повторить этот путь?

      И зачем ей Исследователь? Зачем тайны Фабрики, за знание которых, если верить старейшинам, можно расплатиться жизнью? Путь почти остался позади, а она до сих пор не знала. Старейшина был прав — Хуан заблудилась, причём не совсем в буквальном смысле. Заблудилась уже давно.

      Она отбросила все мысли, когда глазам её открылась первая за весь краткий поход развилка — острый угол высоченной стены разделял широкое ущелье, раздваивал его на два узких коридора, идущих под склон. Хуан не могла рассмотреть, что там, наверху, выход ли, ловушка ли; а великан тем временем остановился, будто в нерешительности. Непроницаемая маска лица повернулась сначала к одной дороге, потом к другой. Здесь зелени было много больше, чем где бы то ни было в исследованных Хуан местах — дно было устлано высокой зелёной травой, на стенах и трубах росли плющи и неприхотливый изумрудный мох. Там, позади, трава лишь с трудом прорывалась через слои камня и бетона, с усилием росла на стенах. Никаких деревьев, чьи стволы не обхватить руками, как в долине, ни мало-мальской влаги, ни плодородной почвы. Но здесь, на границе, с которой две широкие тропы уходили ввысь, словно кто-то отделил пространство незримой стеной. Хуан так давно не видела на Фабрике столь пышной и цветущей зелени, что невольно перестала моргать, лишь бы запомнить эту картину в мельчайших деталях.

      Шин тоже оживился, увидев развилку. Пока великан решал, куда им пойти, он медленно вставал на ноги и приподнимался на носки, чтобы рассмотреть, куда ведёт постепенно уходящая вверх дорога, где оканчивается и тот и другой путь. Левый склон был круче, чем правый. Трубы нависли над ними, сузились стены ущелья. Хуан опустила взгляд вниз, на далёкую землю, и увидела широкие тёмные полоски рельс, раздваивающиеся на два подъёма, как сама тропа. Там, позади, ни следа от них не осталось — стало быть, большая часть этого пути разрушилась. Подобную картину можно было наблюдать и наверху, так что Хуан не нашла в этом ничего удивительного.

      И тут она пошатнулась, едва решив встать — великан плавно опускал руку. Хуан посмотрела на Шина и поймала его удивлённый взгляд — он так испугался, что даже забыл на секунду о смертельной обиде. Впрочем, он быстро отвёл взгляд и нахмурился, делая вид, что вообще её не замечает. Порко беспокойно гавкнул, и Хуан привлекла его к себе, утешая.

      — Тише, тише…

      Великан стал на одно колено, наклонился и положил ладонь на землю. Пыль поднялась от этого прикосновения, и Хуан с Шином, шатаясь, с трудом удержались на ногах. Намёк был понятен — дальше им идти своими силами. Только куда? Хуан спрыгнула вслед за Порко с одной стороны, Шин, сторонясь — с другой. Через несколько секунд великан поднял руку медленно и неторопливо и, не опуская головы, не глядя на них, вытянул её вперёд. Пальцы с ужасным скрипом согнулись, пока не остался один указательный — он показывал на левую тропу, круче и зеленее другой.

      И тут всё стало ясно без слов. Хуан немедля пошла в указанном направлении и заметила, что Шин стоит, переминаясь с ноги на ногу. Оставить его было бы слишком жестоко — но вдруг он сейчас передумает и развернётся обратно? Дойдёт либо на своих двоих, либо заберётся на стража, пока тот будет плестись назад. Он ещё не совсем далеко от дома, есть шанс вернуться.

      Хуан уже ступила на склон ногой, когда решила обернуться. Шин стоял и смотрел ей вслед, пока великан неспешно поднимался с колена и разворачивался. Вид у парня был по-детски растерянный, даже жалкий.

      Хуан, вздохнув, остановилась.

      — Ты же понимаешь, что, поднявшись, не скоро ещё вернёшься домой?

      Он смотрел исподлобья, точно схватил удар, которого не заслужил. Верно, он и впрямь полагал, что не заслуживал отказа. Навязался нагло и бесцеремонно, ещё и обиделся на то, что прочь погнали. И чем только думал?

      — Ещё есть возможность пойти назад, — сказала она на его молчание. Мальчишка не двинулся с места. — Решай сейчас. Либо идёшь домой, либо — со мной.

      — Я могу пойти один, без твоей «опеки», — язвительно отозвался он, но голос был неуверенный для столь смелого заявления.

      — Ну, тогда либо заблудишься, либо попадёшь под руку одному из созданий Фабрики. Решать только тебе.

      И она развернулась, свистнув Порко, чтобы шёл за ней. На секунду, слушая накрывшую их тишину, она подумала, что Шин и впрямь решит пойти один — у него вполне могло хватить дури для этого, или смелости, как посмотреть; но шаги за спиной, неумолимо приближающиеся, сообщили о другом решении. Менее здравом, чем сбежать домой, пока не поздно, но что поделать…

      Она обернулась и увидела, как он, ещё держась на некотором расстоянии, идёт за ней. Великан уходил назад, и видно было лишь его широкую спину, преисполненный величия исполинский силуэт. Хуан проводила его взглядом немного, потом всё же сосредоточилась на пути.

      Несмотря на раздражение и злость, она — странно было ловить себя на подобной мысли, — как будто даже обрадовалась, что мальчишка пойдёт за ней.

      Хоть с кем-то поговорить за долгое время.

***

      — Итак, — подала она голос, пока они шли в гору, сбиваясь с ровного дыхания и неспешно переставляя ноги, — что же толкнуло тебя сбежать из безопасного дома?

      Шин, стоически хранивший молчание, всё же ответил:

      — Я вроде говорил. Бесполезно сидеть и охранять то, природу чего сами не знаем. За краями Фабрики другие поселения есть — какой смысл тут торчать? Пусть тут хоть всё обвалится.

      Не он один жаждал разрушения Фабрики — как символ беды, она пугала и завораживала простой люд, но пугала больше. Стояла, несокрушимая и целая после сотни лет запустения, после Раскола, после всех невзгод, какие только могли произойти. Почти целёхонькая — и даже, по некоторым легендам, расширяющаяся, как нагноение на раненой коже.

      — То есть, ты хочешь не только саму Фабрику увидеть, но и вообще уйти отсюда в Новую Эру?

      Он стушевался. Хуан знакомо было подобное чувство — когда сам ещё не до конца знаешь, чего хочешь.

      — Сначала бы посмотреть на эту Новую Эру, как ты говоришь. Внешний мир так и называется?

      — Так называется всё то, что осталось после Раскола. Довольно гнетущее зрелище — пустые города и полузаброшенные деревни. Горстки людей и крошечные городишки, кое-как налаживающие между собой какую-никакую торговлю и хозяйство.

      — Ну, у нас под землёй тоже жизнь не подарок. Там, под солнцем, вдали от этой развалюхи, всяко лучше, чем здесь.

      — Давно ваша община живёт здесь?

      Шин пожал плечами. Он перестал плестись чуть позади и поравнялся с ней, глядя неизменно вперёд, словно стеснялся смотреть в глаза.

      — Одни говорят, что с Раскола, другие — что наши предки единственные пережили его. Вроде как мы потомки работников Фабрики, решивших хранить её ядро, центр, или что там, до скончания века. Только старейшины знают, что именно мы охраняем. Все так говорят.

      — Во внешнем мире считают, что все люди на Фабрике погибли.

      — Как видишь, не все. Ну, кое-кто думает, что наши предки явились извне и осели здесь, под землёй, но я в это не верю. Какой смысл? Если в Новой Эре страшатся Фабрики, как огня, неужели найдётся группа дураков, которая добровольно придёт и поселится здесь?

      — Ну, — Хуан смешливо фыркнула, — парочка дураков нашлась…

      Шин окинул её взглядом и, поняв, зарделся.

      — Оу. Ну да…

      — Если здесь находится поселение, значит, находится неспроста, и охранять действительно что-то нужно. Но что и от кого? Не подумай, я не лезу в ваши тайны, просто всё это выглядит странно.

      — Для меня тоже. Мы что-то охраняем, но сами не знаем, что, от кого, и какой вообще в этом смысл. Старейшины вроде как знают, но кто ж тебе скажет? — Шин помолчал, размял шею. — Вообще, мне кажется, в этом вообще нет никакого смысла.

      — Может, и есть, просто тебе о нём неизвестно.

      — Может быть, — протянул он, но тон его дал понять, что слова Хуан его не убедили. — Но не лучше ли сосредоточить силы на том, чтобы строить будущее, а не охранять неизвестное прошлое?

      Правда была в его словах — Хуан не нашлось, что возразить, и она промолчала. Конечно, сама она вряд ли была из тех, кто пробовал или даже желал построить какое-то будущее в Новой Эре, и выбрала закопаться в прошлом, на границе двух разных эпох. Но таких, как она, было меньшинство. Может быть, в своём решении остаться на Фабрике они ошибались? Кто знает…

      — А какое будущее ты бы хотел построить?

      Шин помолчал — не стушевался, будто не думал об этом и вопрос застал его врасплох, — просто задумался. Юноша с горячим сердцем, полный сумасбродных мечтаний и стремлений — Хуан всё ещё было трудно принять, что перед нею её отражение, сама она из далёкого прошлого. Трудно было сопоставить себя с ним, взглянуть на мир его глазами и согласиться. Фантазии его казались глупыми, но ведь когда-то она тоже жаждала изменить мир. Добрый человек, заменивший ей родителей, подпитывал её устремления, пока не умер, не исчез — а потом она выросла окончательно, распрощалась с названными братьями и сёстрами, обошла Новую Эру и поняла: ничего она не изменит. Не стоит даже пытаться.

      Только в прошлом найдётся для неё утешение. Там, где ничего неизвестно, где ничего нового не построишь. Там, где земля гниёт, рвётся на части и болит, стенает от боли, о которой не может рассказать. Фабрика, несмотря на свои опасности и желание изгнать людей, избавиться от них, может даровать утешение. Как дом. Как закрытый мирок, не впускающий кого попало — только тех, кто может его понять.

      — Я много об этом думал, — сказал Шин, и Хуан, очнувшись, вспомнила, какой вопрос задала. Задала с насмешкой и скептицизмом где-то в глубине души, и от осознания этого ей стало стыдно. — Можно начать хотя бы с сельского хозяйства и торговли. У нас под землёй ничего не вырастишь — приходится довольствоваться той добычей, что нам приносят охотники и искатели. Снаружи много плодородной земли — можно выращивать пшеницу там, лён, хлопок и прочее… Потом, когда торговля наладится, создать не отдельные участки под урожай, а какие-нибудь производства. Скот разводить, шить одежду, делать посуду… И машина заработает. Неужели за сотни лет никто до этого не додумался? Или там, в Новой Эре, так мало людей, что заниматься всем этим некому?

      Хуан не смогла ответить. Она не знала, почему, откатившись в прогрессе после Раскола, люди не желали восстанавливать былое человеческое величие. Кто бы смог ей рассказать? Работяги на полях, гнущие спину с утра до ночи, чтобы прокормить семью? Бродячие странники, невесть чего ищущие? Ремесленники, выживающие за счёт своего мастерства и боящиеся, что разом оно станет никому не нужно? Кому заботиться о судьбах мира, если вышестоящих — учёной знати, хотя бы обученной грамоте, — так мало осталось на свете? Жалкие крошки, хранящие только память предков, переданную по наследству. По крупицам былого величия не собрать. Не построить хоть что-то приближенное к Фабрике.

      Вечной, живой.

      — Люди думают о том, как бы прокормиться, не умереть с голоду, — сказала она запоздало, когда разговор затих, как непостоянный шум ветра. — Может ли простой народ собраться и сделать что-то для далёких потомков, не только для себя? Пожертвовать безопасностью ради чего-то далёкого, чего-то, что они, быть может, никогда не увидят?

      — Может, — пробормотал Шин так уверенно, что Хуан вновь не нашла возражений. — Народ может всё, если захочет.