Обычно, когда Кроули кто-то нравился, он не стремился этого признавать или показывать.
Однако сейчас, когда вокруг звенела посуда и доносились будто издалека голоса переговаривающихся между собой людей, когда апокалипсис и разборки ангелов и демонов остались позади, он сидел напротив Азирафеля, с завидным аппетитом поглощающего многим его сородичам ненавистную людскую пищу, и ловил себя на том, что засматривается, как влюблённый смертный мальчишка.
Ещё и улыбался почти — и как полный придурок наверняка выглядел, ну.
И — что самое странное, — перед самим собой ему не было стыдно.
Демоны не стыдятся. И не влюбляются в ангелов.
Но Кроули и среди ангелов был не самым лучшим и охотно нарушал правила, что уж говорить о жизни после падения.
После падения всё пошло не туда (но не в этом ли был Божий замысел, так охотно рекламируемый всеми подряд — что ангелами, что демонами?), когда Азирафель прикрыл его своим крылом от впервые в мире наступившей грозы. Кажется, и впрямь всё началось именно тогда. С первого взгляда в глаза и смущённой улыбки ангела, проронившего как бы между прочим, что даже в Кроули есть что-то хорошее. С этого крыла, черти бы его драли — хотя нет, лучше не надо, — которым его прикрыли, хотя у демона были свои. Забота. Азирафель и впрямь был более заботлив и добр, чем его сородичи, пославшие его же к чёрту, не успел апокалипсис закончиться.
К тому же, думал Кроули, пока Азирафель что-то рассказывал ему воодушевлённо, ангел и впрямь довольно… мило выглядит.
Вслух он бы говорить этого не стал ни в коем случае, конечно же. Демоны не считают ангелов милыми, не дружат с ангелами, не влюбляются в ангелов, не улыбаются как придурки, когда смотрят на ангелов, к тому же лучших друзей, к тому же соратников и возлюбленных…
И не оправдываются перед самими собой, конечно же.
Это утро было таким же, как все остальные.
Азирафель изо всех сил препятствовал продаже людям хранящихся у него бумажных порождений человеческой фантазии, иногда даже более бурной, чем фантазия более высших существ, Кроули у себя дома орал на свои дрожащие от страха растения, потому что на одном из них откуда-то внезапно появилась грязь. Видимо, прошлый урок их ничему не научил — в последнее время они не цвели как надо и раздражали своего хозяина, явно нарываясь на наказание.
Да, то утро было совсем обыкновенным, будто и не прошёл недавно апокалипсис, будто ангельско-дьявольские гарнизоны не собрались нападать на мир людской, будто кракен не вылезал из моря, а сам Сатана не появлялся на авиабазе, чтобы наказать своего ребёнка и был буквально послан им же далеко и надолго. По новостям показывали прогноз погоды, машины за окном квартиры Кроули раздражающе гудели, цветы трепетали от ужаса и были как обычно великолепно зелены и чисты, а сам Кроули, накричавшись вдоволь, вдохнул глубоко и улыбнулся.
Так вот почему люди орут друг на друга — отлично получается выпустить пар.
— Хватит дрожать! — гаркнул он, взмахнув рукой, и растения, как по команде, остановились. Ни лепесточка теперь не шуршало, наступила абсолютная тишина. Обычно в такие моменты с экрана телевизора начинал вещать этот противный придурок Хастур со своим мёртвым теперь дружком.
И как же замечательно, что его теперь в жизни Кроули нет. По крайней мере, пока.
Заняться было совершенно нечем. Проверяя свою воскресшую из мёртвых тачку на прочность, во второй день после неудавшегося армагеддона он прокатился с ветерком по Лондону, едва не сшиб около сотни людей, но остался доволен результатом. В тот же вечер он сидел и пил с Азирафелем, болтая с ним о всяком и думая мимоходом, какой ангел милый, когда выпьет.
И, кажется, слово «милый», употребляемое Кроули в адрес Азирафеля, уже давно превысило свой лимит использования.
Демоны не любят милое — Кроули не любит милое. Он выглядит как эпатажный, вечно пьяный рокер, он ругается матом, совращает людей на грехи, а некоторых ангелов соблазняет едой и почти-не-романтическими ужинами в ресторанах, всё больше приобретающих именно романтическую окраску… чёрт, где он успел так облажаться?
«О, дорогуша, ты облажался ещё около шести тысяч лет назад, когда его только встретил, — напомнил противный голосок в голове, к которому Кроули обычно никогда не прислушивался. — Помнится, ты тогда ещё подумал, что было бы неплохо его совратить».
«Но я подумал об этом лишь на секунду. И вообще, по нему видно, что ему это не интересно».
Кроули выдохнул. Ну да. Не интересно. Странно, что Азирафель ещё с ним общается, а не смотрит, как на отребье, как какой-нибудь Гавриил, к примеру.
«Азирафель слишком мил для того, чтобы смотреть на меня, как на отребье, — подумал Кроули с глупейшей на свете улыбкой. — А я опять применил в его адрес слово «милый». Замечательно».
Он выглянул в окно, глядя на свою машину, и подумал, что вечером неплохо было бы заглянуть к одному ангелу и снова его напоить.
Азирафель вёл себя странно в последнее время.
Как-то Кроули застал его с телефоном (!) в руках, пишущим с улыбкой сообщение. Тогда демон не особо придал значения смыслу написанного, он больше удивлялся тому, что ангел пользуется не старинным домашним телефоном, которому уже лет сто стукнуло точно, а ещё тому, как искренне он улыбался, глядя в экран. Кажется, даже творя своё дурацкое добро и причиняя чудеса, он не выглядел настолько счастливым.
Да чёрт возьми, он не выглядел настолько счастливым, даже когда Кроули появлялся в его поле зрения. И обычно демоны не обижаются — и Кроули в том числе, — однако он поймал себя на мысли, что всё-таки, вопреки своей природе и привычкам, обиделся на Азирафеля.
— Странно видеть у тебя… подобный агрегат, — проговорил он, неопределённо-небрежно махнув рукой на мобильный в руках ангела. Тот поднял на него наинаивнейшие глаза в этом мире.
— Этот агрегат называется «мобильным телефоном», Кроули, — проговорил он доверительно, будто просвещая неразумного ученика. Кроули в свою очередь обнаружил, что с каждой секундой раздражается всё больше и больше.
— Я знаю, что это такое, ангел, не нужно меня учить, — ну только посмотрите на него, даже в лицо не смотрит, всё глаза в экран устремлены! — Что там у тебя? Подружку себе нашёл, что ли?
Ангел хохотнул, опять же, не отрывая взгляда от телефона. Кроули почему-то ощутил желание сжечь книжный магазин дотла во второй раз, теперь уже своими руками.
— Я не могу тебе рассказать.
— Почему?
— Потому что это тайна.
— А друзьям обычно тайны рассказывают, — намекнул Кроули, наливая себе коньяка из громадной бутылки, которую обычным людям не под силу выпить. Но они оба — не люди, к счастью.
— Некоторые вещи я не готов рассказывать даже тебе, — ответил этот белокрылый паршивец и был таков. Он даже в сторону Кроули не посмотрел и без остановки тыкал в сенсорный экран, печатая бесконечную череду сообщений или же одно большое — кто его там знает.
Весь вечер Кроули гадал, чему этот придурок так улыбается, и обиженно пил коньяк, почему-то вообще не пьянея.
Азирафелю присылали цветы.
Азирафелю присылали милые открытки с поздравлениями со всеми возможными праздниками или просто так.
Азирафель при этом, получая в подарок очередную книгу с пророчеством, которую сотни лет никто не мог найти, светился как начищенный пятак.
Азирафель молчал в тряпочку пока что, но его выражение лица порой говорило намного красноречивее всех слов, которые только могли существовать в английском языке.
Кроули сопел тихонько в свой стакан, сидя в углу библиотеки и наблюдая за едва не пляшущим от счастья ангелом — единственным ангелом на свете, который любил танцевать.
Кроули порывался порвать чёртовы открытки с милыми цветочками и котиками (и опять это слово «милый»!), но держал себя в руках, зная, что на него обидится ангел — единственный ангел, который не морщился брезгливо в компании демона и принимал его таким, каков он есть.
Кроули гадал, что это был за тайный воздыхатель («коварный разлучник», тихонько подсказывал голос в голове), пытался подглядеть в телефон или спереть его, пока ангел не видел, но Азирафель слишком тщательно скрывал свои секреты.
Кроули просто думал «окей, а как же я?» и пытался не произносить этого вслух, хотя однажды всё-таки вырвалось.
— А что — ты? Ты мой лучший друг, Кроули. Помнишь? Сам же говорил, — улыбнулся этот небесный паршивец и гордо удалился подсказывать смертным посетителям, какую книгу они хотели бы взять.
— Лучшим друзьям обычно рассказывают всё, — проронил Кроули почти обречённо, уже даже не намекая, и вышел из магазина стремглав, не оглядываясь.
Шесть, мать их, тысяч лет.
Шесть. Тысяч.
И всё это — его тупая влюблённость в ангела, его почти-не-подкаты-и-не-попытки-соблазнить, его долгие взгляды, глупые улыбки и маленькие «чудеса от демона», вроде возвращения испачканного впервые за сотни лет костюма в его нормальное состояние, и приобретающие всё более романтический окрас походы в рестораны, — всё это не дало никаких результатов; да и чувства не исчезли, как изначально предполагалось, с течением времени.
Дорогуша, ты просто космос. Самый неудачливый демон из всех неудачливых демонов. Или это тоже — Божий замысел? Очередная игра, проверка или шутка, попросту издевательство? Стоило ему влюбиться и начать подумывать о том, как выйти из френдзоны, длившейся несколько тысяч лет, как объект его чувств немедленно стал интересоваться кем-то другим. Везение неимоверное.
Азирафель всё больше отдалялся от Кроули, а Кроули не знал, что ему делать — попросить Адама заново начать апокалипсис, чтобы хоть как-то приманить ангела к себе поближе снова, или же пустить всё на самотёк и смотреть, что будет дальше.
«Дорогуша, если пустишь на самотёк — будешь вскоре свидетелем на его свадьбе», — напомнил голосок в голове елейной интонацией.
«Сам знаю», — грубо ответил ему Кроули, откупоривая очередную бутылку алкоголя — на этот раз в полном одиночестве.
В тот день, ничем не отличавшийся от всех предыдущих, Азирафель выглядел несколько нервным. Кроули от нечего делать зашёл к нему в магазин и тратил впустую время, на деле же наблюдая за каждым движением суетливого ангела. В последнее время слежка за ним стала его привычкой.
Тот словно хотел поскорее что-то сказать, но не мог. Постоянно открывал рот, глядя на Кроули, вдыхал, как бы собираясь с мыслями, но, так ничего и не произнеся, уносился в дальний конец магазина, к очередному клиенту. Кроули закатывал глаза, снимал очки, протирал их, надевал обратно и вновь предавался наблюдениям и раздражающим мыслям.
А Азирафель бегал от клиента к Кроули, от Кроули к телефону, бросал ничего не значащие фразы, совершенно глупые, на взгляд демона, кидался вновь от телефона к Кроули, от Кроули к клиенту, и так по кругу, до самого вечера, пока магазин не закрылся, и они не остались вдвоём.
Кроули чувствовал себя идиотом, разливая вино по бокалам и ничего не говоря. Впрочем, как бы там ни было, он и был идиотом — влюблённым по уши в ангела, который вовсю уже переписывался и принимал подарки от кого-то другого.
Может быть, это был какой-то родственник?
Да какие вообще у ангелов могут быть родственники?
— Я всё-таки рад, что мой магазин — и твоя машина, конечно же, — восстановились, — сообщил ему Азирафель, наконец удостоив его тёплым (как же Кроули по нему соскучился) взглядом.
— А я-то как рад, — ответил он, улыбаясь до неприличия широко. Как неудачник, на которого обратила внимание главная красавица школы. Посмотрите! Она взглянула на меня и улыбнулась мне, боже-боже-боже! — Вообще, я даже представить не мог, что всё обернётся именно так.
— А мне-то как не верится! Сначала, признаться, я готовился принять всё, как есть, пустить на самотёк и принять-таки участие в войне… и как же хорошо, что ничего из этого не случилось.
— Как заговорил, — хитро прищурился Кроули, снимая наконец осточертевшие за день очки и открывая взору Азирафеля свои змеиные глаза. — Кто-то мне сначала доказывал, что именно война будет лучшим исходом. Самым правильным.
— Я… имею склонность менять своё мнение, — возразил Азирафель. Они сидели друг напротив друга в глубоких мягких креслах, в которых запросто можно было утонуть, и поглощали вино из бокалов как истинные джентльмены. Кроули помнил отчётливо каждый такой вечер, все вечера, проводимые ими за разговорами и выпивкой, и, может быть, это было до ужаса банально и нелепо, но такие вечера и воспоминания о них грели ему душу. Ну или что там у него было вместо неё.
— Сейчас так спокойно, — вдруг сказал Азирафель, глядя задумчивым взглядом в свой стакан и постукивая бессистемно пальцами по стеклянным стенкам. Кроули отпил немного вина, распробовал, не отрывая глаз от ангела. — Как думаешь, как долго продлится это затишье?
— Надеюсь, как можно дольше. Может, ещё успеем сбежать на Альфу Центавра, — Кроули игриво подмигнул, и Азирафель тихо рассмеялся, опустив взгляд.
— Вряд ли это получится сделать.
— Это ещё почему?
Вино подсластило язык, его терпкий привкус всё ещё чувствовался на губах. Кроули, отпивая ещё немного из стакана и подливая ангелу, подумал о том, что было бы неплохо сейчас наклониться и поцеловать. Так, едва прикасаясь. Даже не греша.
Но он откинулся на спинку кресла и налил уже себе, переводя взгляд на книжные полки. Пожалуй, ему здесь нравилось — даже больше, чем в собственной квартире с тёмными стенами и вечно боящимися его растениями, так и норовящими разозлить или испортить настроение с утра.
Он сделал долгий-долгий глоток — очередной, — и внимательно смотрел на ангела, ожидая ответа на свой вопрос.
— Я… нашёл кое-кого, — с мечтательной улыбкой проговорил Азирафель, и Кроули от неожиданности подавился вином.
Пока он пытался выкашлять свои лёгкие и вино, попавшее в них, Азирафель вытаскивал салфетку из внутреннего кармана пиджака и протягивал ему, немного стуча по спине.
— Ты мне ковёр запачкал, — обиженно проговорил он, когда Кроули в панике схватился за платок.
Демону было абсолютно плевать на ковёр — в голове не было ни одной мысли, только слова чужим голосом: «я нашёл кое-кого», и «ну вот и всё, мы приплыли, дорогуша, ты поедешь на Альфу Центавра один, понял?», сказанное самому себе даже уже не со злорадством, а с нотками сочувствия.
И сердце застучало. Сильно и больно.
— Кого? — прохрипел он, не зная, как нормально откашляться.
— Что-что? — переспросил небесный говнюк, наклоняясь перед демоном, согнувшимся в три погибели. Тот, глядя на ковёр, подумал, что он пал смертью храбрых и умер не напрасно — придётся менять.
Он настолько погрузился в это «нашёл кое-кого», что напрочь забыл о своих «чудесах», которые мог творить специально для своего лучшего друга и возлюбленного в одном лице, забыл о том, что мог бы легко убрать эти винные пятна с чужого ковра. На который ему было сейчас пофиг, да.
— Кого… нашёл…
— О! Это смертный, представь себе! Познакомились с ним здесь, в магазине. Ты как раз катался по Лондону на своей обновлённой машине, помнишь?
Кроули, откашлявшись и приложив платок к лицу, вдохнул. Запах Азирафеля. Приятно.
— Такое забудешь, — проговорил он охрипшим голосом. — И? Кто это?
— Обычный человек, Джеймс. Приехал в Лондон на пару дней, и перед отъездом домой зашёл сюда. Мы с ним разговорились настолько, что он опоздал на свой самолёт, а до следующего рейса оставалось два часа. Оказалось, у нас с ним общая страсть к книжным магазинам!
— Замечательно.
— Не говори это с таким сарказмом.
— Нет, что ты, ангел, я серьёзен как никогда, — он отставил стакан в сторону, чтобы не разбить ещё ненароком, и посмотрел Азирафелю в глаза. — И? Он дал тебе свой номер и стал высылать цветочки с открытками?
— Да, примерно так всё и было, — ангел выглядел счастливым как никогда. От счастья, которым светилось его лицо, такого искреннего, лицо сводило. В груди что-то тянуло неприятно. Кроули ощущал себя по уши влюблённым и разбитым как упавший из рук стакан. — У нас с ним много общего. Он такой же спокойный, как я, любит вкусно поесть, поговорить о жизни, о вечном… в общем, я считаю, что мы идеально сошлись. Может быть, в этом было какое-то…
Азирафель замолчал, видимо, не зная, как подобрать слова. Кроули смотрел на него в упор, скривившись. Сошлись они. Ага. Что ещё скажешь, ангел мой?
Кстати, «ангел мой» было сказано в его голове слишком уж ласково. Не по-демонски.
- Предназначение? Судьба? Я не знаю. Могу сказать лишь одно — я счастлив.
Кроули хотел спросить: «Какого чёрта ты несёшь сейчас, мать твою?», но лишь с открытым ртом пялился на ангела и не знал, что сказать. Весь хвалёный словарный запас испарился в мгновения, стёрся в пыль, оставив после себя лишь нечленораздельные звуки наподобие «э-э-э», «а-а-а-а», «ага» и «ну да». Он чувствовал себя опустившимся до состояния обезьяны (если следовать человеческой теории Дарвина), которая могла только издавать подобные звуки и чесать голову с открытым ртом.
Азирафель смотрел на него, явно ожидая реакции. И улыбался при этом так щемяще-прекрасно, что буквально светился, как вся их чёртова небесная канцелярия. Такая улыбка могла подействовать на демона ещё больше, чем святая вода. И ещё болезненнее наверное, хотя куда уж там.
— Может быть, скажешь что-нибудь?
Кроули захотелось выпить.
— Ну, э-э-э… поздравляю? Я даже не представляю, что можно сказать в этой ситуации. Совет да любовь?
Азирафель улыбнулся снова.
— Вряд ли дойдёт до свадьбы, по крайней мере, в таком скором времени, — демон был готов схватиться за сердце в панике. — Но я всё равно будто окрылён.
— А-ага, — Кроули поднялся с кресла, шатаясь, и мягко отстранил от себя руки Азирафеля, когда тот было потянулся, чтобы ему помочь. — Слушай, у меня тут нарисовались дела внезапно, да и тачку надо выгулять, растения не политы, ждут, скучают, ну ты знаешь…
— Конечно. Приходи завтра. Может быть, поедим с утра блинчиков с малиновым сиропом. Джеймс посоветовал неплохое кафе в Лондоне, неподалёку отсюда.
— Да, отличная идея, просто замечательная. Слушай, я правда пойду, где там чёртова обувь…
Кроули шатался как неваляшка, ища ботинок, а Азирафель снова принялся за свой телефон. И часа не прошло. Замечательно.
— Тебя проводить, может быть? — спросил он, когда демон-таки нашёл пару к своей обуви и пытался напялить её кое-как. Тот поднял голову так резко, что, казалось, она вот-вот оторвётся.
— Не-не-не, ангел, я и сам неплохо справлюсь. Спасибо за то, что сказал наконец-то, я очень за тебя рад.
Он звучал очень убедительно, даже сам себе подивился. На мгновение ему показалось, что Азирафель стал каким-то грустным. Он помялся немного, снова пытаясь что-то сказать, но так ничего важного и не произнёс.
— До завтра, Кроули, — наконец-то проговорил он, и демон, кинув короткое прощание, вылетел в дверь как пробка из бутылки.
В машине, сжимая чёрный руль до побеления костяшек и несясь по трассе со скоростью в двести километров в час, Кроули чувствовал тупую боль в груди, к которой не могло найтись нормального объяснения и лекарства, и знал лишь одно наверняка: он в дерьме.
Азирафель стал чаще прихорашиваться.
Нет, он прихорашивался и так, всегда выглядел одетым с иголочки, аккуратным и ухоженным, однако после появления этого Джона (Джейка? Джима?) его стремление к идеалу внешнего вида переросло все, что только могло перерасти.
Кроули смотрел на то, как он торчит перед зеркалом и расчёсывается в десятый раз за последние полчаса, и старался не закипать.
Вчера растения, конечно, получили свою порцию криков, когда пьяный и раненый в самое сердце хозяин вернулся после поездки по городу домой, взвинченный и безумный.
Почему Азирафель так тщательно приводил себя в порядок? Причина проста как ясный день — у него назначалось свидание с Джеком.
— Ты уверен, что эта бабочка мне подходит? — взволнованно спрашивал он в сотый раз, и Кроули в сотый раз преспокойно уверял его, что он отлично выглядит. Стоит ли говорить, что на самом деле ему хотелось рвать и метать? — Не уверен, что мои волосы достаточно хорошо уложены…
— Они всегда торчат как у током ударенного, — простонал сидевший на полу Кроули, откидываясь спиной на своеобразную башенку из книг в половину его роста. Азирафель снова начал поправлять лацканы пиджака. — Да ты замечательно выглядишь!
— Правда?
— Да, твой Джесси будет сражён.
— Его зовут Джеймс.
Но Кроули было всё равно, как звали этого недоделанного смертного хахаля — он его уже ненавидел.
— Где сидеть будете? — спросил он как бы незаинтересованно, на самом деле очень нервно притопывая ногой. Азирафель поправил свою нелепую бабочку в который раз и посмотрел Кроули в глаза через зеркало.
— Джеймс сказал, что это сюрприз, — снова эта улыбка, дьявол. — Честно говоря, не верится, что я иду на первое в своей жизни свидание.
«А как же недо-свидания со мной?» — хотел спросить Кроули, но промолчал, кусая губу. Азирафель тем временем, насмотревшись на своё отражение («ка-ак всегда неотразим», — подумалось без всякого сарказма), развернулся на каблуках и сделал решительное лицо. Один его взгляд так и говорил: «Я готов».
— Ты как будто идёшь девственность терять, — устало вздохнул Кроули, стараясь отогнать мысли о том, что сам был бы не прочь забрать его девственность.
— Что ты, ничего такого не будет. Мы просто посидим и поговорим, может быть, погуляем ещё, и всё это займёт в общей сложности часа три, если не больше…
— А я должен сидеть здесь и тухнуть, пока ты со своим Джоном прохлаждаешься.
— Он Джеймс.
— Да плевать мне.
— К тому же, Кроули, ты обещал, что присмотришь за магазином, пока меня не будет, — Азирафель заметно разнервничался. В своём плаще и пиджаке он выглядел немного растерянным и жалким, и Кроули почему-то ощутил себя строгим папашей, отпускающим ребёнка на первую в жизни вечеринку.
Он поднялся с пола и подошёл ближе, положив руки Азирафелю на плечи.
— Не бойся, ангел. Всё будет нормально, — Кроули говорил и сам себе не верил. — Я присмотрю за книжным, ты будешь сидеть и улыбаться этому своему хахалю, все будут счастливы и довольны.
Ангел улыбнулся. Опять.
— Спасибо, — прошептал он, чуть ли не светясь.
— Если он посягнёт на твою невинность… короче, ты знаешь, что делать.
— Я смогу с ним справиться. Он же всего лишь человек.
— Ага. Я рад.
На самом деле Кроули был ни черта не рад. Он отпустил Азирафеля и отступил на шаг назад, всё ещё чувствуя ладонями его тепло.
— Удачи, — прохрипел он, радуясь, что за тёмными очками не было видно его уничтожающего взгляда. Ангел кивнул коротко и пошёл в сторону выхода, как всегда с прямой спиной, одетый аккуратно и чисто, причёсанный и идеальный, выглядящий как на картинке и словно сам являющийся этой картинкой. Вышел на улицу и перешёл дорогу тут же, скрываясь в толпе совершенно безликих людей. Кроули постоял на месте, глядя ему в спину молча, и, выждав, щёлкнул пальцами.
Двери открылись.
Неужели кто-то и впрямь думал, что Кроули просто так оставит этого Джонатана?
Он петлял среди прохожих, чувствуя себя секретным агентом, поджимал губы нервно и смотрел в спину Азирафелю, надеясь, что у него не хватит сообразительности вдруг обернуться назад.
Кроули, конечно, был мастером маскировки (вспомнить хотя бы, как он одиннадцать лет притворялся няней для поддельного антихриста, и никто ни о чём не догадался), однако сейчас при нём не было ни подходящего костюма, ни средств к маскировке, ничего. Была только дурацкая широкополая шляпа, очки, плащ, прикрывающий от ветра, и воображение. Последнее должно было выручить в случае, если ангел всё же его заметит.
С такой специфической походкой Кроули трудно было не заметить.
Он двигался на расстоянии метров двадцати, прятался за прохожими, деревьями, столбами и чувствовал себя настоящим маньяком, но его отнюдь не мучили угрызения совести. Единственное, что его мучило — осознание того, что у Азирафеля, мать его, свидание, в котором сам Кроули не принимает участия.
Ангел наконец дошёл до назначенного места и принялся ждать, всё оглядываясь по сторонам и нервно притопывая. Здесь не было места, в котором можно было спрятаться, поэтому Кроули решил импровизировать. Не обращая внимания на взгляды прохожих, которые тыкали в него пальцами и перешёптывались, он подошёл к ангелу на максимально близкое расстояние, и, позабыв про гордость, честь и достоинство, забрался на ближайшее к ангелу дерево как обезьяна.
Обзор с дерева был не таким хорошим, как ожидалось, но всё же — лучше, чем ничего.
Ангел всё посматривал на время и заметно волновался. Кроули пялился на него, не обращая внимания на муравьёв, ползущих по руке, на листья, застрявшие в одежде и волосах. Образ эпатажного рокера перерос (деградировал) в образ больного преследователя. Впрочем, самого преследователя моральная сторона вопроса не волновала нисколько.
Должен же он знать, что с его ангелом случится, в конце концов!
Наконец Джоэл появился. Правда, слово «наконец» было бы не совсем корректным — Кроули, например, предпочёл бы, чтобы этот кусок смертного дерьма вообще не появлялся.
Азирафель улыбнулся одной из своих самых милых улыбок (и снова это, дьявол его дери, «милый»!) и кинулся этому мужику едва ли не на шею. Или Кроули показалось — ветви дерева так загородили обзор, что можно было разобрать лишь силуэты и неясные очертания.
«Они издеваются», — подумал он, прыгая на землю, когда двое влюблённых, о чём-то переговариваясь, удалились прочь. Какая-то девочка закричала испуганно, когда он приземлился прямо в груду убранной кем-то листвы, и убежала, а демон пошёл дальше, стараясь угомонить свои порывы и тягу к убийству касательно этого мужика.
Мужик был симпатичен вполне (но уж точно не красивей Кроули, подумалось ревностно и чуть уязвлённо), улыбчив, выглядел, в общем, простым и не обременённым делами мирскими. Азирафель внимал его спокойным рассказам с очень и очень заинтересованным видом, а Кроули крыл проклятиями коварного разлучника и выглядывал зло из-за каждого мусорного бака или телефонной будки.
Стоило признать, ресторан был выше всяких похвал.
Официанты со сладкими улыбками летали между столиками и со скоростью и изяществом гепардов разносили заказы посетителям, желая звонкими бодрыми голосами приятного аппетита. Это Кроули понял, заглянув в окно — внутрь пропускали только специальных людей по специальным приглашениям. Как и следовало ожидать, в группу специальных людей Кроули не входил, и специальных приглашений у него тоже не было.
Пришлось искать наблюдательный пункт.
Пунктом таким оказалось кафе на открытом воздухе напротив ресторана, и с него — какая удача, — открывался вид прямо на столик у окна. За которым сидели, обсуждая что-то с меню в руках, Азирафель со своим Джулианом.
Кроули скрипел зубами от негодования и злобно зыркал на миловидную официантку, не решавшуюся подойти.
Джозеф, когда принесли еду, дал слово ангелу, и тот с воодушевлённым видом втирал ему что-то про тонкие непостижимые материи, наверное — с таким видом только о подобном и можно разговаривать. Кроули пытался прочесть по губам, что они там говорили, но этого не получилось — смысл разговора терялся сразу же после нескольких первых слов. Оставалось только наблюдать издалека и ждать страшного.
И оно наступило.
Пока Азирафель после очередного монолога этого Джастина начал болтать что-то своё, тот, подверженный какому-то совершенно дикому и безумному порыву… схватил его за руку.
— Ублюдок!.. — воскликнул Кроули, сняв очки и чуть приподнявшись. Даже он не позволял себе такого в отношении Азирафеля, а ведь они были знакомы уже шесть тысяч лет! Что этот мужлан себе позволяет?
Ангел, замолчав, зачарованно посмотрел на Джоша и улыбнулся, потянувшись вперёд.
На этом терпение Кроули иссякло.
Азирафель вернулся в девять вечера, как хороший послушный мальчик, повесил плащ на вешалку, пригладил волосы и вступил во тьму магазина, осматриваясь по сторонам.
Свет включился — это Кроули щёлкнул настенной лампой и скрестил руки на груди как ревнивая жёнушка, встретившая дома пьяного мужа.
— Здравствуй, Кроули, — белокрылый козёл буквально светился от счастья. — Надеюсь, ты хорошо провёл время?
— О, просто замечательно, — приторно-ласково произнёс демон. — Как прошло твоё свидание?
— Изумительно, — Азирафель сел в кресло, расслабленно откидываясь назад. — Знаешь, мы много говорили. О разном. У нас столько общих тем для разговоров, даже представить трудно!
— Неужели? — Кроули тоже приземлился в кресло напротив, чувствуя себя допрашивающим полицейским. Азирафель этого, казалось, не замечал.
— В основном мы говорили об устройстве Вселенной. Он такой забавный, — ангел хихикнул, как маленькая девочка. — Думает, что она образовалась из большого взрыва, представляешь? Люди такие наивные.
— Некоторые до сих пор думают, что земля — это плоский диск, над которым летает маленькое солнце, а сам он стоит на слонах, которых несёт большая черепаха, — ухмыльнулся Кроули невесело. — Что ещё делали? Помимо болтания о тонких материях.
— Он… держал меня за руку, — смутился Азирафель, сцепив пальцы в замок. Кроули хотелось сказать что-то вроде «да я уж знаю, я это видел, можно подробнее — примерно с того момента, как я ушёл?» Вслух говорить он этого не стал, конечно же.
— А ещё?
— И всё. Больше ничего не было.
Кроули не знал, радоваться ему или закатывать глаза. Вообще-то, он видел, как Азирафель тянулся к этому придурку, и явно не для того, чтобы томно прошептать что-то на ушко! Для чего он подался вперёд, как не для поцелуя?
— Я просто ещё не готов к большему, — пролепетал Азирафель неуверенно. Будто сам сомневался. Кроули всё же закатил глаза, но за стёклами очков этого не было видно. — Так всё-таки, как прошёл твой вечер?
— Замечательно. Сидел тут, понимаешь ли, в компании алкоголя, думал о всяком, с книгами болтал, и с цветами тоже…
Цветы, растущие по углам магазина, возражающе прошелестели. Кроули кинул лишь один взгляд в их сторону, и взгляда этого вполне хватило, чтобы они заткнулись.
Азирафель склонился ближе и принюхался.
— От тебя не пахнет алкоголем.
— Я успел протрезветь.
— Что ж, это многое объясняет.
Азирафель выпроводил его за час до полуночи, хотя обычно они любили засиживаться до четырёх утра.
Было ещё пять свиданий прежде, чем у Кроули наконец-то сдали нервы.
Азирафель всегда оставлял на него магазин, уходил, бродил с Джонсоном по всяким популярным местам Лондона, ужинал в приятной обстановке, болтал и пил шампанское, держал за руку и улыбался самой влюблённой улыбкой на свете. Кроули наблюдал за ними издалека и молился дьяволу, чтобы его не заметили — и его не замечали.
В тот день Азирафель убежал на свидание ещё быстрее, чем обычно, Кроули догнал его довольно быстро и следовал неотступно, всё гадая, где пройдёт следующая встреча. Обычно ангел никогда не рассказывал ему о местах встречи, и, пусть демон был в курсе всего, что происходило на свиданиях, всё равно было несколько обидно.
Азирафель шёл чуть ли не приплясывая, постоянно косился на часы и выглядел таким довольным, что аж тошно становилось. Кроули укрывался плащом, пусть и не чувствовал холода, натягивал шляпу как можно ниже на лицо и в целом выглядел ни капельки не подозрительно. На людей, которые косились на него как на придурка и тыкали пальцем, он старался не обращать внимания.
Азирафель прибыл в их с Кроули любимое место встреч — Сент-Джеймсский парк. Кроули едва не задыхался от такой наглости — конечно, он обычно не был любителем всякого рода сантиментов, но этот поступок со стороны Азирафеля ранил его глубоко в самое сердце. А ведь ему казалось, что ранить его ещё больше никак нельзя!
Дэвид явился пятью минутами позже, обнимал ангела дольше, чем позволяют правила приличия, и повёл кормить чёртовых уток, которых Кроули тоже терпеть не мог. Между прочим, эти твари с перепончатыми лапами могли бы и нагадить на модный пиджак разлучника ради благого дела.
Но утки были расположены к хахалю Азирафеля куда больше, нежели к Кроули. Одна из уток подошла к демону с довольно надменным видом и цапнула в колено так, что он едва не заорал от боли, но пришлось сдерживаться — в конце концов он сидел за кустом увядающих роз метрах в пяти от места, где Азирафель со своим мужиком, прислонившись друг к другу, смотрели на чудесный закат, или на что там ещё.
Наконец парочка уселась на одну из свободных лавок и принялась болтать о разном, переходя с темы на тему. Кроули подобрался как можно ближе, чтобы слышать каждое слово и понимать, к чему разговоры ведут. Его ангела тут развращают, между прочим!
— Я очень люблю это место. Здесь можно подумать наедине с собой, — доверительно сообщил Дьюи, поднимая руку и кладя её на спинку лавки, прямо над плечами Азирафеля. Тот как будто был не против. «Конечно, он не против, — раздражённо подумал Кроули, — они же держались за руки до этого, и он вообще не возражал!»
— Да, мне оно тоже нравится. Такое… романтичное, — чуть ли не пропел Азирафель сладковатым голосом. Кроули изо всех сил пытался не начать сыпать угрозами наподобие «если ты тронешь моего — заметь, я сказал «моего», — ангела, я вскрою тебе череп, смертный».
«И вообще, когда я посещал с ним этот парк, он ни разу не заикался о романтике», — раздражённо подумал он, скрипя зубами так, что где-то на ближайшем стыке тектонических плит наверняка что-то зашаталось.
— Я очень рад, что встретился с тобой, Азирафель, — Джонас повернулся к ангелу лицом и приблизился, едва касаясь носом чужого носа. — Ты понимаешь меня, как никто другой.
— Правда? — глаза белокрылого паскудника буквально излучали небесное свечение.
— Да. И, пожалуйста, позволь мне… я просто не могу держать в себе эти чувства…
Азирафель прикрыл глаза, и этот ублюдок… целомудренно чмокнул его в уголок губ.
Кроули, ошеломлённый таким положением дел, даже не заметил, как очки соскользнули с переносицы и шлёпнулись прямо на вымощенную камнем дорожку, создавая слабое подобие шума.
«Чёртов!.. Чёртов!.. — успел подумать он прежде, чем скрыться, когда Азирафель отстранился от своего смертного, чтобы посмотреть на источник звука. — Жалкая букашка, как он посмел! Да он даже не достоин пыли на его ботинках, какого чёрта он полез целоваться на пятом свидании?»
Мысли о том, что сам Кроули поцеловал бы Азирафеля — не настолько невинно, — даже до первого свидания, он старательно игнорировал.
На самом деле, именно в этот момент, сменив локацию и наблюдая теперь издалека за больше не целующейся парочкой, Кроули решил, что пора заканчивать с этим дурацким фарсом. Он и так слишком долго терпел. И даже если ангел больше не будет с ним разговаривать после этого («да он ничего не узнает, дорогуша, не переживай»), демон будет знать наверняка, что в кои-то веки сделал всё как надо.
Джеймс шагал по улице домой, раздумывая о том, почему Азирафель так быстро и холодно с ним попрощался.
Этот чудак, пожалуй, даже нравился ему. Для своего возраста он был необычайно наивен, но в разговорах с ним мужчина замечал едва проскакивающую в глазах хитринку, будто тот что-то задумал. Он постоянно косился по сторонам, кого-то выискивая словно, вёл себя всё страннее в последнее время и старательно избегал любых прикосновений и поцелуев, кроме, разве что, дурацкого и порядком надоевшего держания за руку. Обычно Джеймс привык добиваться нравящихся ему людей намного более быстрым способом.
Здесь же пришлось ждать.
Он просто очень любил интеллигентных простаков в светлых костюмах будто из прошлого столетия, и с соответствующим говором, конечно же.
Сегодняшнее свидание прошло слишком скомкано, быстро и в целом разочаровало Джеймса, но он решил позвонить Азирафелю (имя у него было под стать внешности — чудное) или даже наведаться в магазин, чтобы поговорить о том, не обиделся ли он на что-то. Джеймс даже начал репетировать в голове все реплики, которые должен был сказать, чтобы вернуть себе расположение Азирафеля, и так увлёкся, что не заметил, как за ним следил некто со странными глазами в чёрном плаще и дурацкой шляпе.
«Он сказал, что ему срочно пора домой, — думал он, перебирая в руках собственные перчатки и отвлекаясь от внешнего мира. — Может быть, у него уже кто-то есть? Если так, то зачем он встречается со мной? Нет уж, так просто я его не отпущу — он уже практически мой, я почти закадрил этого прелестного чудака, и останавливаться на полпути нельзя».
Наивный смертный даже не представлял, что ждёт его буквально через несколько минут.
Путь его проходил сначала по людным улицам Лондона, затем сворачивал во внутренние дворы, более тихие, всякие подворотни, обычно скрытые от глаз туристов. Тут-то следующий за ним некто в плаще его и подловил.
Его вдруг отбросило к стене ближайшего дома, но Джеймс не ощущал никакого прикосновения. Оно потом появилось — руки какого-то незнакомца с совершенно яростным и безумным лицом схватили его за воротник пальто, купленного только вчера утром, между прочим и совершенно неношеного, к тому же и дорогого невероятно. Джеймс даже не успел подивиться силе этого странного худощавого мужика и воскликнуть «какого чёрта вы делаете, уважаемый?», потому что поднял взгляд и посмотрел в его лицо.
— Боже, что с вашими глазами? — испуганно выдавил он, дрожа всем телом, которое приподняла пара рук словно пушинку, хотя он был довольно увесистым сам по себе.
— Слушай сюда, утырок, — совершенно не по-джентльменски прошипел мужчина и приблизился к его лицу, обдавая запахом какого-то дорогого парфюма. — Если я ещё раз увижу тебя рядом со своим бойфрендом, я тебе все кости переломаю, понял меня?
— О чём вы вообще?..
— Ты прекрасно понял, о чём и о ком я говорю, Джонни.
— Меня зовут…
— Да плевать мне, как тебя зовут! — заорал человек с глазами змеи и наклонился к его уху, перед этим ещё и встряхнув хорошенько. — Азирафель — мой парень, ясно? И если ты хотя бы на расстояние километра к нему приблизишься, будешь собирать свои внутренние органы по всей Великобритании. Поверь, я могу тебе такое устроить.
И почему-то Джеймс ему поверил.
Казалось, он вот-вот поседеет от страха. Губы его дрожали, все планы по соблазнению чудака в белом сразу же напрочь вылетели из головы — взгляд змеи будто гипнотизировал, заставляя икать от ужаса и ожидать скорейшей гибели.
— Простите-простите-простите, — начал он умолять дрожащим высоким голосом. — Я больше ни на шаг к нему не приближусь, только не убивайте меня, прошу вас…
Демон (иначе и не назовёшь) ухмыльнулся совершенно паскудно.
— То-то же, — он резко отпустил Джеймса, и тот шлёпнулся прямо в грязную лужу под их ногами, уже совершенно не заботясь о состоянии своего новенького пальто. — А теперь вали отсюда и не показывайся мне на глаза. Пшёл!
Джеймс, бледнея с каждой секундой всё больше и больше, сорвался с места и побежал, а Кроули с ярым наслаждением отвесил ему смачный пинок для придания большей скорости.
Этот тип ещё легко отделался.
Коварный разлучник испарился, как и не было его, но Азирафель, на удивление Кроули, не выглядел слишком огорчённым этим фактом.
Он избавился от мобильного, вёл себя спокойно, больше не щебетал днями напролёт о том, какой Джек хороший, и не выглядел таким влюблённым дурачком, как прежде. Кроули делал вид, что всё в порядке, однако сам начал подозревать, что здесь явно было что-то не так. Почему-то внутри нарастало и крепло с каждым днём ощущение, что его жестоко обманули.
Вид Азирафеля, улыбающегося иногда так, словно какая-то его шалость удалась, подкреплял подозрения Кроули всё больше.
— Как там твой Джесси? — спросил он будто не интересуясь вовсе, когда после очередного рабочего дня они остались наедине. Он стоял посреди книжного и ощущал себя дураком, над которым все смеялись, а он этого не понимал. Азирафель беззаботно пожал плечами, поворачиваясь к нему лицом и принимая бокал из его рук. Если бы они были смертными, они бы уже давно умерли от алкоголизма.
— Его как будто кто-то отпугнул. Он не звонил, не писал, не показывался на глаза, — ангел отпил немного, глядя Кроули в глаза. — В общем, будто испарился.
— Ты так говоришь, как будто тебя это не беспокоит ни капли.
— Так и есть.
Кроули буквально услышал тревожный звоночек в голове. «Дорогуша, тебя обманули, развели как дурачка, а ты и не понял», — торжествующе пропел голосок в голове, и демон ощутил, как чья-то невидимая рука (она принадлежала Азирафелю, он был уверен) ударила его чем-то тяжёлым по башке.
— Ты же вроде как влюблён в него был. Свадьба там, детишки, отказ лететь на Альфу Центавра…
Азирафель смущённо рассмеялся.
— Скажем так, не был влюблён, свадьба не намечалась, дети — тем более, а Альфа Центавра и так может подождать.
Тут Кроули понял всё окончательно.
— Ты! — воскликнул он возмущённо, глядя на ангела, которому, казалось, и вовсе не было стыдно. — Так ты… ты… ты сделал это…
— Специально. Да. Чтобы заставить тебя ревновать, Кроули, — и, пока Кроули с открытым ртом переваривал полученную информацию и стыдился самого себя (ведь повёлся на такую банальную уловку, и вёл себя как дурак к тому же!), ангел поспешил всё объяснить. — Я не мог больше смотреть на то, как ты сторонишься меня. И решил проверить, верны ли мои догадки о взаимности моих чувств. План, конечно, далёк от идеала, но подействовал безукоризненно.
Азирафель улыбнулся самой довольной улыбкой на свете.
Кроули ненавидел бы его за это… но не ненавидел вовсе. Кажется, он ещё больше в него влюбился.
— Меня обманывал самый добропорядочный ангел на свете, — он пошатнулся немного и выпил, чтобы промочить пересохшее горло. Азирафель опустил взгляд, улыбка вновь стала смущённой. — Что ж… я впечатлён. Стоит признать, что из тебя вышел бы неплохой демон.
— Что ты говоришь такое, — возмутился ангел вполне серьёзно. — Это было единственный раз, и больше никогда такого не повторится.
— Надеюсь, ты не будешь корить себя за этот обман до конца своих дней, — Кроули выдохнул. — Подумать только… у меня даже не хватает сил, чтобы на тебя злиться!
— Тебе необязательно, — Азирафель подошёл к нему ближе и прикоснулся к ладони своими пальцами. Тёплыми. — Твои очки, которые ты потерял, пока следил за нами в парке, у меня. Хотел ещё кое-что сказать… в гневе ты выглядишь просто чудесно.
— Сочту за комплимент, — улыбнулся Кроули и поцеловал его, как давно хотел.
По-настоящему.