— Да кто бы говорил! — в очередной раз слышалась ругань из дома на окраине Энканто. К сожалению, такие ссоры уже стали обыденностью. После рождения дочери Афины в семействе Иглесиас [от исп. Iglesias — Церковь], в семье пастора и его жены произошли огромные перемены. Поначалу девушка вела себя тихо и спокойно, слушалась родителей, молилась в церкви, и как все жители, восхищалась семьёй Мадригалей — негласных лидеров их деревушки. Со временем, когда у Афины стал появляться характер, она открыто стала спорить с отцом о Боге и перечить матери, когда та заставляла Афину делать нелюбимые дела. О, а их было много. Всё началось с того, что девочка абсолютно не хотела надевать поношенные вещи — поэтому научилась шить, чем и занималась ночами напролёт, — а в подростковом возрасте напрочь отказалась работать и в церквушке и в поле, посвящая всё свободное время только шитью и рисованию новых эскизов.
— Афина! — яростно крикнула мама, топнув ногой. Голос женщины и так был надорван из-за постоянных криков, а сейчас и вообще был больше похож на шипение. — Честное слово, я сожгу все твои рисунки! Мы с отцом стараемся, чтобы прокормить всю семью, а ты днями ничего не делаешь. Если ты уже так сильно нас не любишь, то подумай о своих братьях и сестре. Какой пример ты подаёшь им?
— Уж точно не самый плохой, — последовала ответная яростная реакция дочери. — Я, по крайней мере, занимаюсь любимый делом, в отличие от вас!
— Не забывай, с кем ты разговариваешь! — женщина схватила первый попавшийся листок, на котором было изображена девушка в утончённом голубом платье, и стала размахивать им перед лицом дочери. — Тебе уже девятнадцать лет, а ты всё ещё занимаешься бесполезным делом, — тяжело выдохнув, мама девушки положила рисунок на стол, с сожалением отметив, что у дочки действительно есть талант. — Ну вот, для кого ты будешь шить все эти вещи? А Камило? Вот как он тебя такую заметит?
Голос матери сменился на более грустный, если не слёзный. Она беспокоилась о жизни дочери в Энканто и пользе, которую та будет приносить деревне. Заветным желанием женщины было то, чтобы её маленькую дочь заметила Альма Мадригаль, сделав её невестой для Камило. А ведь он младше её на три года! Разница не велика, но всё же неприятна для девушки.
— Найдутся, — твёрдо сказала Афина, кинувшись к двери. — А если нет, то я покину Энканто, — но перед тем, как выйти из комнаты, она схватила свой уже тонкий от выдранных листочков блокнот с карандашом и язвительно кинула маме. — Раскол горы поможет.
Захлопнув дверь перед ошарашенной матерью, юная Иглесиас выскочила на улицу. В душе бушевала буря эмоций. Она любила мать и отца, она не хотела быть такой «эгоистичной» дочерью и проблемным ребёнком, как считали многие в Энканто, нет. Но выбора у неё было немного. Афина ещё в детстве заметила, что она всей душой не переносит нахождения парней рядом с ней, а, когда все ещё подружки, стали сохнуть по Камило, она с ужасом осознала, что влечение у неё идёт к девушкам. Поначалу это было маленьким секретом, но такой невинный груз со временем превратился в тяжкую ношу, которую не так просто скрыть.
Афина начала уделять время своему хобби. Большую часть времени она проводила за эскизами, всячески совершенствуя своё мастерство, но из-за этого Афина стала замыкаться в своих мыслях, не обращая внимания на упрёки родителей. Своё внимание девушка посвящала лишь Исабелле Мадригаль, которая стала для Афины подругой, а вскоре и примером для подражания. Но полгода назад, когда семья Мадригаль потеряла своё волшебство и вся деревня пошла помогать с постройкой дома, Афина впервые обратила внимание на повелительницу цветов и просто красавицу Исабеллу. Тогда в девушке что-то кардинально изменилось. Афина помнила Исабеллу идеальной хрупкой девушкой, которую любили всей деревней, но в тот момент повелительница цветов была другой.
Солнце постепенно поднималось всё выше и выше, заставляя девушку щуриться. Голубое безоблачное небо постепенно начинало раздражать Афину, а глупые вопросы жителей о произошедшем окончательно вывели из себя девушку, заставив ту свернуть с каменной дороги в сторону леса и как можно скорее направиться к своему «месту вдохновения».
— Честно слово, — бубнила себе по нос Афина, стараясь успокоиться, — уйду отсюда. И никто меня не остановит!
В окружении больших пальм девушке было спокойно. Никто ничего не требовал, никто ничего не спрашивал, а самое главное, что теперь можно было всё обдумать. Где-то в вдалеке слышались голоса жителей, трудившихся в кукурузных полях. В этом году урожай был довольно большим, поэтому нужно успеть собрать его и засеять следующие культуры, чтобы в течение года была разнообразность в еде.
Птиц поблизости не было, большинство из них поселились среди просторов джунглей в комнате Антонио, а остальная часть летает на просторе за горами.
Вскинув свой взгляд на возвышающиеся горы, Афина загрустила, отложив свой блокнот рядом на притоптанную траву. Она тоже хотела быть свободной.
— Опять поссорилась с мамой? — по обыкновению журчащий голос вывел Афину из раздумий. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто пришёл её проведать.
— Она просто не понимает, как мне хочется немного свободы, — девушка потёрла глаза, в то время как Исабелла села рядом.
— Что ты имеешь в виду? — непонимающе спросила Мадригаль, поправляя свои волосы, из которых тут же посыпались лепестки роз. — Разве тебя в чём-то ограничивают?
Афина понимающе усмехнулась.
— Нет, дело совершенно в другом, — потянувшись, девушка легла на колени подруге, и стала выискивать в небе облака. — Я и так всё делаю для семьи: готовлю еду, убираюсь, даже раньше сидела с Паулом и Сарой, когда они были совсем маленькими. Но мама хочет, чтобы я ещё и в полях работала, и красовалась перед Камило, — Афина постаралась произнести последнюю фразу томным голосом матери, но потом встряхнулась и тихо выдохнула. — Я устала, Иса.
Исабелла ничего не ответила, лишь успокаивающе провела рукой по медным волосам девушки, заставляя ту забыться и немного задремать.
К сожалению, остаться надолго с Афиной у повелительницы цветов возможности не было, поэтому она аккуратно положила голову девушки на землю, предварительно вырастив на ней множество прекрасных сансевиерий и написав небольшую записку на одном из пожелтевших листков блокнота.
Когда Афина открыла глаза, был уже вечер. Девушка это поняла по оранжевому небу, частично увешанного розово-сиреневыми облаками, которые медленно плыли вслед уходящего солнца. Вскочив с травы и отряхнувшись, юная Иглесиас взяла в руки блокнот, на открытой странице которого она прочла послание, аккуратно написанное Исабеллой: «Зная тебя, ты проснёшься вечером. Буду ждать тебя у реки».
На улице жизнь шла своим ходом — Афина заметила ещё, когда спускалась с холма — некоторые люди отдыхали, а некоторые старательно украшали свои дома, готовясь к скорой свадьбе Мариано и Долорес, которая наконец-то согласилась на предложение юноши, убедившись в искренности чувств к ней. Женитьба должна пройти в церквушке, где служил отец, которая во всю украшена белами розами, где Афина тут же узнала работу её подруги.
Свернув на свою излюбленную тропу, по которой любила сбегать девушка в лес, незаметно мелькнула за домами и побежала к небольшому водопадику, где изысканно рос сансевиерия, в огромных листах которого можно незаметно спрятаться. Это растение было выращено умелыми руками Исабеллы, буквально через неделю знакомства с Афиной, чтобы подруги могли без посторонних глаз делиться новостями.
— Ты сегодня рано, — искренне удивилась Мадригаль, на что тут же получила осуждающий взгляд со стороны подруги, — твоя мама приходила к нам сегодня, просила образумить тебя. Бабуля попросила меня поговорить с тобой.
— Она как всегда, — Афина хотела расстроиться, но собеседница, будто прочитав её мысли, взяла ту подругу, заставив её сердце колотиться сильнее.
— Пойдём к тебе, — улыбнулась Мадригаль, придумывая хитрый план в голове, — думаю, если мы придём вместе, на тебя не будут открыто злиться. Только сделай грустный вид.
Девушки пошли в сторону хижины Иглесиас через центральную площадь. Афина рассказывала про свои новые задумки, пообещав показать Исабелле платье, которое девушка придумала специально для Долорес, заверив подругу, что её сестра будет в неё смотреться просто замечательно. Осталось только где-то добыть белоснежную ткань, желательно шёлковую или атласную, но Афина может всё сшить и из шифона, единственная проблема — в таком количестве достать его будет проблематично. Остальную ткань Иглесиас даже не рассматривала. Сестра Исабеллы должна сиять в такой чудесный день.
В доме везде уже горели свечи, а тонкая тень суетилась на кухне, бегая от одного стола к другому, потом к ней присоединился ещё один мужской силуэт, который таскал стулья. Видя это, у Афины почему-то сжалось сердце. Она должна быть там и помогать семье с приготовлением ужина, но прекрасно понимала, если она зайдёт на кухню, в то время как там будет её мама и начнёт что-либо готовить, то тут же услышит упрёки со стороны женщины о том, что девушка делает всё неправильно.
Нехотя отпустив руку повелительницы растений, Афина поправила своё платье, стараясь избавиться от травы, которую хорошо было видно на жёлтой ткани.
— Мам, я дома, — девушка постаралась сделать голос более мягким, но, к сожалению, в нём всё равно звучали нотки раздражительности.
— Ну и где тебя носило? — ожидаемо донёсся вопрос до девушек. — Я весь день, — начала женщина, выходя с кухни в проходной коридор. Лицо матери Афины было очень недовольным, но, увидев Исабеллу в дверях, хозяйка дома тут же лучезарно заулыбалась. — Исабелла, Ангел, разве твоя семья не готовиться к празднику.
— Ох, нет, сеньора, мы готовимся, — Мадригаль одарила женщину ответной улыбку, протягивая только-только созданный букет необыкновенных роз. — Я тут по просьбе бабушки.
— Да, помню-помню, — деловито закивала хозяйка, а потом обратилась к своему сыну, стоявшему за спиной. — Паулито, принеси скорее эмпанадыЖареные лепешки с начинкой. Колумбийские эмпанады отличаются тем, что готовят их из кукурузной муки и обжаривают во фритюре.. Хорошего вечера.
Брат Афины тут же выполнил просьбу матери и уже протягивал целую тарелку всяческих лепёшек сестре.
— Я положил твои любимые, — мальчик подмигнул, а потом обратился к пришедшей гостье. — А можешь и мне сделать букет? Я отдам его Саре, она просто обожает цветы.
— Паул! — окликнула мальчика женщина, и тот, немного расстроившись, побежал дальше помогать своей маме, так и не услышав ответ Исабеллы.
Афина проводила подругу на второй этаж в свою комнату, которая, к ужасу, была полностью убрана. Если кровать утром и так была заправлена, и никакого мусора на полу не валялось в помине, то вот столик и тумбочка, где хранились эскизы, были пусты. Не осталось даже старого наброска, что привело в полный ужас девушку, осознавая кто всё это сделал. Мадригаль тоже была сильно удивлена, последний раз, когда она гостила у семейства Иглесиас, то комната была увешана рисунками одежды всяких разных фасонов, а швейная машинка, стоявшая в углу комнаты около окна, была заправлена всевозможными нитями и тканями.
Некогда завешанные листочками стены теперь были покрыты миллионами маленьких точек от игл, на которые крепились рисунки и пятилетней давности, и недавно эскизы, идею которых планировалось реализовать.
Проведя рукой по бугристой поверхности, ноги Афины стали буквально ватными, заставляя ту медленно спуститься на пол, на колени. Даже эскиза для платья Долорес не осталось.
— Она не могла, — всё, что смогла произнести девушка, перед тем, как поддаться безмолвной истерики, и как назло, внизу лестницы стали слышны лёгкие шаги и звонкий радостный голос Сары «Папа пришёл! Нужно позвать Фину с Исабеллой!»
Исабелла тут же кинулась к подруге, обнимая ту и крепко прижимая к груди. Нужно было быстро что-то придумать, чтобы хоть злоба не взяла верх над её подругой и не разгорелась ссора в итак хрупком счастье семьи, что точно может привести к необратимым последствиям. Быстро проведя по волосам Афины к её красным щекам, повелительница приподняла заплаканное личико подруги, заглянув в васильковые глаза, после чего, схватила ту за руку и потянула к окну, к которому тут же с крыши спустилась лиана.
Как только две девушки оказались далеко от дома семейства Иглесиас, Афина наконец-то смогла выплеснуть все эмоции наружу. Безутешно плача, она крепко обняла Исабеллу, шепчущие успокоительные слова.
— Тише, — гладила Иса подругу, хотя сама была очень сильно огорчена столько радикальным решением сеньоры Иглесиас.
— Я хочу уйти из Энканто, — тихо-тихо произнесла Афина, подняв красные глаза на подругу. — Пойдёшь со мной?
— Не говори глупостей, Афина, — Исабелла заботливо вытерла мокрые капли с лица. — Всё наладится. Я-то знаю.
— Тебе легко говорить, — выдохнула девушка, осознавая всё плачевность ситуации. — Мама всегда хотела, чтобы я была на тебя похожа, но я не такая красивая, как ты. Я просто ужасна.
— Ты шутишь? — Мадригаль, не церемонясь, схватила собеседницу за щёки, не позволяя опустить взгляд, замечая, как её васильковые глаза дрожат. — Скажи, что ты так не думаешь? — Голос Исабеллы почему-то на секунду перешёл на крик. — Ты прекрасна, слышишь? Не смей так говорить про себя.
Афина смотрела в глаза Исабеллы, и, понимая, что другого шанса уже не будет, решила на отчаянный шаг. Проведя одной рукой по щеке подруги, девушка резко поцеловала Мадригаль, заставив ту застыть в недоумении. Под ними выросли кактусы вперемешку с розами и васильками.
— Мама вряд ли примет меня, — Афина встала, продолжая смотреть на удивленную подругу сверху вниз. — Мне жаль, меня такую никто не примет, — и, развернувшись, девушка направилась в сторону раскола горы, где быстрее и проще всего покинуть Энканто.
Ночной прохладный вечер аккуратно приподнял аккуратные пряди Исабеллы, из которых тут посыпались крохотные белые лепестки. Сердце сначала бешено отбивало ритм в грудной клетке, но потом будто бы остановилось, заставляя неприятному холодку пробежаться по всему телу, лишь губы продолжали гореть от поцелуя. Не в силах что-то произнести, повелительница цветов приняла решение: нужно спасать Афину, пока та окончательно не наделала глупостей. Встав с земли, она догнала подругу, схватила за запястье и без лишних слов потащила в свой дом, про себя надеясь, что Долорес сейчас крепко спит. На все вопросы Афины, Исабелла только шикнула на неё, заставляя молчать.
Семейство Мадригалей уже спало, лишь Касита, завидев приближающихся девушек, тихо приоткрыла дверь, стараясь не издавать даже малейшего скрипа, чтобы не потревожить ничей чуткий сон.
— Рассказывай, — потребовала Исабелла, закрывая дверь в свою комнату. — Я хочу знать всё.
И Афина рассказала без утайки о том дне, когда увидела «вечно идеальную девушку» в испачканном чёрном платье и с жёлтой пыльцой на волосах, и поняла, что влюбилась, хотела проводить с Исабеллой больше времени, даже платье для Долорес она нарисовала, в надежде увидеть в нём именно свою подругу. Они говорили до двух ночи, Исабелла тоже поведала девушки о своих переживаниях. Ведь Мадригаль тоже боялась, что никто не примет «новую» неидеальную Исабеллу, которая создаёт не только розы, а всё, что сама пожелает.
Не столь давно Мадригаль сама рассматривала себя утром, не узнавая себя в отражение, но прекрасно осознавала свои многочисленные изменения, проявлявшиеся в таких незначительных деталях, как взгляд или походка. Наконец-то она могла быть самой собой.
— Ты ведь мне тоже нравишься не как подруга, — наконец-то признала Иса, грустно улыбаясь, — я даже не подозревала о твоих чувствах.
Скорее всего, Афина перенервничала или просто устала от всех событий, произошедших за вечер. Каждый раз, убеждая себя, что всё будет в порядке, происходило что-то плохое, но сейчас другого выхода девушка просто не видела, напрочь пообещав самой себе справиться со всеми трудностями и решить все проблемы уже утром. Сейчас же Афина позволила себе самовольность, выпустить накопившиеся эмоции и чувства в душе. Проведя кончиками пальцев по губам подруги, она скользнула по шее вниз, останавливая ладонь на тонкой талии и, притянув Исабеллу к себе, вновь поцеловала. Щёки у обоих покрылись румянцем, а внизу живота всё сильнее стягивался узел, требуя чего-то большего. Мадригаль молила свечу, чтобы сон Долорес был крепче, как никогда.
Девушки проснулись уже днём в объятия друг друга. Идти категорически никуда не хотелось.
— Что будем делать? — грустно спросила Афина, вспоминая ночные события, но Исабелла решила не отвечать на поставленный вопрос. Встав с кровати, она быстро надела своё любимое синее платье, и, подождав, когда оденется подруга, взяла ту за руку и покинула комнату, направившись прямиком в столовую, где собралась вся семья.
— О, Исабелла, — с улыбкой поприветствовала внучку Альма, но, заметив Афину, тут же изменилась с лица. — Афина? Твоя мама…
— Бабуля, — твёрдо сказала повелительница цветов, заставив всех обратить на себя внимание, а после повернулась к Джульетте, — мама, у меня для вас всех новость. Я знаю, с кем хочу связать свою дальнейшую жизнь.
— Это же прекрасно, — хранительница свечи от радости даже встала со стула и подошла к старшей внучке, — ну и кто же этот счастливчик?
Раньше она бы никогда не решила признаться своей бабушке в своих истинных чувствах, но сейчас всё поменялось. Она не хотела следовать больше заветам старших, уничтожая свои чувства под корень, теперь, она точно будет отстаивать себя настоящую. Роль идеально куклы не для неё.
С нежностью в голосе, Исабелла произнесла новость:
— Это Афина, моя возлюбленная.
Где-то за окнами тут же громыхнула молния. Сегодня Пепу попросили вызвать легкий дождик, чтобы урожай не умер с засухи, но после такой новости, старшая Мадригаль обеспечила всему Энканто грозу.
Тишина душила всех, в особенности Афину, не зная, какую реакцию ожидать от лидеров всего Энканто.
— Антонио, — мягко сказала Мирабель, нарушая молчание и беря брата за руку, — пойдём со мной.
Как только самый младший член семейства Мадригаль покинул помещение вместе, все тут же принялись притворно смеяться, надеясь, что это была шутка. Только Альма серьёзно смотрела на двух подруг. Сеньора Иглесиас много раз приходила к ней, прося совета для воспитания, по её словам, капризной и проблемной дочери, поэтому хранительница свечи никак не ожидала увидеть Афину в их доме.
— Дорогая, ты же…
— Я серьёзно, пап, — уверенно произнесла Исабелла, сжимая ладонь подруги. — Вы разве не знаете, как Афине плохо? Вы видели, как они красиво рисует или шьёт? Она даже придумала прекрасное платье для Долорес!
— Иса, послушай, — бабушка нервно сглотнула, надеясь образумить внучку, — Энканто нужны наследники с магией, чтобы…
— И мне надо забыть о своих чувствах?
— Иса, я могу уйти, — нахмурившись, Афина надеялась исправить ситуацию, последнее, чего она делала, что бы её возлюбленная ссорилась с семьёй, но Мадригаль была непреклонна.
За последние часы было слишком много изменений в её жизни, а такие изменения игнорировать никак нельзя. Несмотря даже на ноющую тяжесть в области сердца и навязчивое чувство нарастающих проблем, Мадригаль уже всё решила тогда, в лесу, что не позволит уйти своей подруги из их деревни, а их незабываемая ночь только подтвердила её решение.
Исабелла повернулась к возлюбленной лицом.
— Тогда я уйду вместе с тобой.
***
Следующая неделя была тяжёлой для всех. Первые пару дней не прекращалась гроза (настолько была поражена Пепа новостью своей племянницы), потом все готовились к свадьбе Долорес с Мариано. Исабелла уговорила подругу снова сделать эскиз для свадебного платья и сшить его, предоставив той большое разнообразие тканей, которые только смогла найти. Теперь дело было за Афиной и её талантом. В своё творение девушка вложила все свои силы.
День женитьбы был просто великолепным. Вся деревушка была убрана и заново украшена, а жители Энканто беспрерывно поздравляли новобрачных с таким замечательным событием. Семья Мадригаль были порядком удивлены талантом Афины, и тут же озадачены, почему сеньора Иглесиас так не желала видеть такое сокровище. «Но это же никак не поможет деревни!» — в очередной раз повторила мама девушки, обращаясь к Альме, которая заверила, что найдёт применение таланту Афины. Много сил на это не потребовалось. После того, как люди в Энканто узнали, откуда у Долорес такое платье, всё больше женщин и девушек стали приносить юной Иглесиас, которую некогда считали проблемной и избалованной, свою одежду, что та перешила её, сделав более оригинальной.
После невероятного праздника, спустя пару дней, в Энканто разлетелась вторая громкая новость: красавица Исабелла и Афина являются не просто какими-то подругами, а возлюбленными! А самое удивительное, что многие восприняли такую новость весьма положительно, ожидая в дальнейшем и их венчание. Но были и такие люди, как родители голубоглазой девушки, которые перестали общаться со своей дочерью. Отец покинул церкви, виня себя в таком раскладе событий, а мама по уши ушла в воспитание других своих детей, а в особенности Сару, потому что теперь она была единенной дочерью семьи Иглесиас.
— Афина Мадригаль, — весело прыгал вокруг старшей сестры Паул. Их встречи были немногочисленны, мама запрещала ему общаться с Афиной, сославшись на плохой пример, который она подаёт младшим.
— Ну, хватит, — лучезарно улыбнулась девушка, присаживаясь на корточки перед мальчиком. — Как там все поживают?
— Мама всё ещё злится и ругается, когда мы спрашиваем о тебе, отец передаёт тебе привет и просит, как-нибудь навестить их, ой, — мальчика закопошился и стал искать что-то по карманам. — Вот, он просил передать это тебе.
Взяв из рук брата небольшой свёрток, она увидела полусожённую бумагу, с которой на неё смотрела улыбающаяся Исабелла. Афина крепко обняла брата.
— Спасибо.
— Фина, — тихо прошептал Паул, не решаясь спросить.
— Что такое? Что-то случилось?
— Нет-нет, — затараторил мальчик, мотая головой. — Почему ты подстригла свои волосы? Они были такие мягкие.
— А, по-моему, ей так больше идёт, — только что пришедшая Исабелла села рядом с парочкой. Вокруг тут же выросли васильки. — Там ваша мама пришла за Паулом, пойдём?
Афина грустно улыбнулась, понимая, что сейчас ещё не время показываться матери на глаза. Если Мадригали приняли решение Исабеллы и с радостью познакомились с Афиной, то с мамой девушки будет не так просто. Женщина, некогда мечтавшая выдать дочь замуж за Камило, до сих пор не может смириться с таким решением её дочери, считая ту предательницей.
— Нет, Иса, — она напоследок обняла брата, не зная, когда снова сможет встретиться с ним. — Ещё не время.
Когда-нибудь Афина придёт к себе домой и поговорит с мамой, но это точно будет не скоро. Женщина слишком сильно злится на свою дочь за «испорченность», считая её шитьё — бесполезным делом. Но, по крайней мере, Афина обрела возможность постоянно находиться с очень важным для неё человеком, не скрывая свои чувства и не испытывая угрызения совести.