Мы уже как соседи по парте, которых на экзамен рассадили…

      Дзёно не очень-то нравилась перспектива помогать полицейскому, а тем более полицейскому-эсперу, каким-то образом сумевшему поставить парня в неловкое положение и продолжавшему напоминать ему об этом каждый раз. Но, видимо, хуже ситуации не придумаешь — он является единственным подозреваемым по делу, к которому не имеет ни малейшего отношения, а у этой Сенши очень «удачная» способность и вконец поехавшая крыша, раз уж она просит помощи у преступников. И чего она вообще прицепилась?

      Теперь придется ей еще и помогать и реально пытаться не спалиться. А как хотелось спокойно провести выходные среди своей небольшой банды!..

      Среди их компании, никто не знал имён друг друга. Были своеобразные позывные. Дзёно даже думал, что не у всех имена есть или не все их помнят. И он в долгу не оставался — никто не знал, что он Дзёно Саигику, он был известен лишь как Ветер. Коротко и ясно — Ветер.

      Это не самое короткое и ясное — среди них еще были Карп, Верёвка, Бант, Круг и Голос (названный так потому, что говорил только по делу, только серьёзные вещи и раз в неделю). Позывные они выбирали не сами — опять же, выдумывал кто-то другой. Позывной Дзёно выбрал прошлый глава банды, основываясь на способности парнишки.

      С тех пор прошло несколько лет, того главаря убили в массовой перестрелке с какими-то противниками, новым стал Дзёно. Не то что бы он прям хотел — скорее, должной кандидатуры не было больше. Половина из них были еще недавние дети, которые в шесть лет каким-то образом оказались на улице, зато уже пять лет с ними, а половина слишком неопытными и присоединившимися только месяца три-четыре назад. Группировка только-только рождалась, а тот, кто их объединял одной целью — доказать более мощным и крутым, что и самые молодые, неопытные преступники имеют право на существование в этой среде, — уже умер, вот и пришлось сходу всё восстанавливать.

      Да и для него эта битва тоже не обошлась без потерь — он получил сильнейшие раны от какой-то способности, защищая оставшихся живых. Он тогда пытался объяснить это фразой «каким же главарём банды я буду, если больше не будет самой банды», но где-то в глубине души понимал, что уже привязался к некоторым из них. Как выкарабкался — неизвестно. Он казался совершенно здоровым, но люди сразу поняли, что что-то не так.

      Дзёно начал терять зрение.

      Сначала это было незаметно, он лишь стал слегка щуриться, пытаясь различить что-то очень далекое, потом все ближе склонялся над листом бумаги, когда писал или читал. Постепенно сократилось расстояние, с которого он мог узнать человека, взглянув на лицо, начали смешиваться детали обстановки, но он всё ещё упрямо говорил, что никакая помощь ему не нужна, и вообще, это он так, невнимательный просто. Некоторые, в силу необразованности, даже верили ему. Другие просто не хотели перечить тем, кто главнее.

      А потом наступил момент, совершенно перечеркнувший подобные фразы и мысли. Дзено не смог даже различить, где находится и какого цвета скамейка. Просто какие-то смешанные пятна, мельтешащие перед глазами, и полное непонимание происходящего. Он, конечно, чисто по памяти понимал, как выглядит всё вокруг, вернее, как оно должно выглядеть. Но видеть не мог.

      Он стал ориентироваться по звукам, запахам и вибрациям. Пытался жить, как жил. Сначала выходили довольно конфузные ситуации: то спросил у незнакомого человека, как дела, потому что его голос был похож на голос подчинённого, то врезался в стеклянную дверь, потому что до этого её никто не открывал, и он не услышал, как она открывается, вообщем, бывало всякое. Но и к этому привык, даже больше, чем привык, он перестал даже обращать внимание на всё ещё мелькавшие зрительные образы — уже не было необходимости. Вскоре даже какие-то ассоциации с цветами или формами, всё ещё возникавшие в мыслях, перестали волновать. Возможно, он забыл, как это — видеть. И всё погрязло в темноту.

      Но это даже не беспокоило. Все, с кем он общался, и даже те, с кем ему приходилось разговаривать, боялись даже упомянуть эту существенную (для них, не для Дзёно) неприятность. Они якобы ничего не замечали, хотя и он сам прекрасно знал, что им известно.

      Так он жил — жил с размахом, как личность, которую знают все, но боятся встретить в жизни, — два года, и вот его мирная жизнь, насколько мирной она может быть у преступника, была нарушена! А нарушена тем, что новая Ищейка оказалась слишком наглой, слишком бесстрашной и слишком голодной, да ещё и книжек каких-то начиталась, а способность у неё ужасно подходит к способности Дзёно, и поэтому теперь он обязан рисковать жизнью, здоровьем и свободой ради какого-то расследования. Просто замечательно.

      Эта Сенши Тамашино либо слишком ненормальная, либо единственная нормальная в мире, причем второе весьма маловероятно. Впрочем, Дзёно всегда думал, что Ищейки в большинстве своем не от мира сего. Странный парень со странной едой и девушка, которая выглядит, как ребенок, но на самом деле совершеннолетняя, раз уж её приняли, чего стоят!

      Дзёно не боялся. Просто было неприятно, что все видят грозного преступника, который может страшно посмотреть, не открывая глаза, а Сенши увидела шестнадцатилетнего парнишку, который тоже человек.

      Дзёно жил, где придется — на этот раз он обустроил жилище на пустыре. Маленький такой самодельный домичек. Внутри раскладушечка и столик. Сидишь за столом на раскладушечке — удобно. А под столом рюкзак, в который складываешь два-три комплекта одежды («чёрт, я так и оставил ту одежду Сенши…»), раскладушку и столик в сложенном виде.

      — Надо всё-таки отдохнуть перед тем, как придется выполнять просьбу этой поехавшей…

      На следующее утро Дзёно чувствовал себя непомерно плохо. Ему всю ночь плохо спалось, снились какие-то сны без картинок, как у него бывало всегда, но страшные сны. В какой-то момент ему показалось, что это был сон о том, как в очередной раз умирает кто-то из его компании, и кто-то очень важный. Но голос был не тот. Знакомый, но непохожий на те, что принадлежали подчиненным. А вот эти странные эмоции, примерно схожие с чувством ужаса или безысходности, были абсолютно точно похожи на реальность.

      Он встал с раскладушки, потирая голову, как после удара, потому что обыкновенно думающая часть тела думать не хотела, раскалываясь на части. Найдя в рюкзаке сложенные про запас два яблока и слегка затупившийся нож, он перекусил, вслушиваясь в окружающую обстановку. Где-то вдалеке уже ходили люди («видимо, около восьми часов, все идут на работу»), и он тоже выбрался из наскоро сложенной хижинки, чтобы таки выполнить обещание и уйти от надоедливой Ищейки.

      Дзено взял только тот самый подзатупившийся нож, больше ему ничего не нужно было. Он предпочитал ходить налегке, все затрудняющие передвижение вещи пряча до того, как они понадобятся. И в этот раз своей привычке он не изменил.

      Где-то справа, в многоэтажном доме, несколько человек ещё спали, кто-то впопыхах собирался на работу, потому что не услышал будильник и проспал, целых шесть человек одновременно принимали душ, брат и сестра в компании своей мамы завтракали, а какая-то семья собиралась в отпуск. Дзёно не очень-то хотел подслушивать такие подробности, но не мог — такие громкие действия! Иногда это даже приносило своеобразный дискомфорт, и он уходил обратно в свой домик, чтобы тихо посидеть и никого не подслушивать.

      Наконец, через толпы мимо проезжающих машин с оглушительной для Дзёно музыкой в них, проходящих людей, которые иногда ещё и разговаривали по телефону, домов, из которых раздавались звуки, обозначающие жизнь других каких-то людей, парень дошёл до переулка, в котором мог спокойно раствориться.

      Уже в виде потока частиц он проник в здание Отдела по Делам Одарённых.

      «Надеюсь, у них нет какого-либо детектора использования способности».

      Детектор, может, и был, но Дзёно выбрал путь через вентиляцию, и его, видимо, либо не пропикали, либо не заметили, что пропикали. Ну или всё было кем-то подстроено так, чтобы он пролетел.

      «Мне надо лишь добраться до места, где они ищут информацию. В конце концов, Сенши меня не убьёт, если я чисто физически не смогу ничего узнать. Не факт, что она вообще может кого-то убить».

      Дзёно стал прислушиваться. Где-то на третьем этаже два человека обсуждали плохие новости. Он пролетел по вентиляции, узкой для обычного человека, и нашел двух типичных работников отдела, болтающих со своим начальником — Сакагучи Анго.

      — Итак, что будем делать? — спросил один из неизвестных. — Эта информация, пусть и доступная для нас, является не слишком-то приятной для разглашения.

      — Кому понравится, если узнают, что в этом замешан похищенный эспер из «Седьмых», — шепотом сказал второй, озираясь по сторонам, — да ещё и повернутый на скрытии преступлений.

      Анго молчал, видимо, обдумывая ситуацию.

      — Дело странное, — наконец, так же тихо сказал он. — Они могли бы просто заставить его стереть все улики, но тем не менее приказали подкинуть какие-то очевидно поддельные. Не то это было сделано с какой-то высшей целью, не то от балды, скажем, но это всё наводит на ужасные мысли.

      «Так, я узнал все, о чем меня просили, теперь можно ретироваться», — сказал Дзёно, нажимая на кнопочку карманного диктофона, который ему подарили на праздник по случаю его становления новым главой. Он слегка «появился», вернее, только правой верхней частью, а теперь снова начал исчезать.

      Анго оглянулся назад, и вдруг сказал:

      — У вас нет такого ощущения, что за вами следят?

      «Хм, неужели-таки пропикался? Вот беда, надо поскорее уходить, ведь я даже не знаю способность этого эспера!»

      Дзёно решил пойти в обход, через окно в соседней комнате для отдыха, как вдруг зазвенела тревога.

      «Что? «В здании посторонний!» Вот я влип!..»