Брат Ярость возвращается в храм Ралаты узкими коридорами руин-улиц Подгорода, которые перестали давить на него еще в далеком-далеком прошлом. Нет в этом пути ничего ни особенного, ни ритуального. Бараки, стены, люди – все ему знакомо до скрежета зубов. Самая дальняя дверь в жилых бараках, столь неприметная и обычная, ведет в портал - темный провал, что перенесет вошедшего к темному храму Ралаты под сенью фиолетового света Луны.
Прохладный ветер проходится по доспеху, маске и капюшону, пытаясь залезть в те немногие свободные от одежды места, что голос Отца не прикрывает. Здесь всегда ветрено, и вечная полная звезд ночь. Солнце для таких, как они - невиданная роскошь.
Ярость движется в глубь штаба-крепости к центральной зале, чтобы отчитаться Первому провидцу о результатах своего патруля в Смоляной Яме. Отвратное место, и пахнет также. Ярость лишь надеется, что за пару часов его доспех не впитал этой вони. Само пребывание в этом месте - пытка, а запах - верх издевательства.
Первый провидец на своем обычном месте в центральной зале в своей нарочито роскошной, украшенной робе - стоит у высокой подставки для книг, последовательно вчитываясь в каждый из многочисленных томов, вытаскивая один за другим из шкафов по всей комнате. В центре на самом почетном месте, конечно же, книга заветов и правил Раласа, написанная рукой самого Отца. Будто в писании на сотом прочтении можно найти что-то новое, что не нашлось раньше. Еще больше отравить свой разум этим приторным религиозным ядом.
- Иди к брату Скорбь, Отец зовет тебя. - Старик бросает на Ярость спешный незаинтересованный взгляд и отворачивается обратно к книге.
Ярость заучено кланяется и идет дальше по коридорам, мимо идущих по своим делам братьев и сестер, мимо комнаты медитации, где под сенью статуи Отца медитируют наследники и аколиты. Его цель – брат Скорбь, личный телохранитель Отца, что словно сторожевой пес охраняет проход в личные покои главы секты Ралас. Здоровяк стоит на своем привычном месте, молча наблюдая за всеми пустыми серыми глазами из-под капюшона.
- От праха к крови, от крови к освобождению… Отец зовет тебя, брат Ярость, - обращается к нему брат Скорбь ровным, без единой эмоции голосом. Отточенные слова и жесты от одного к другому. Все привычно идет, как по нотам, которые тебе осточертели. Скорбь отходит на шаг в сторону, давая пройти.
- От крови к освобождению, брат Скорбь, - кивает в прощании Ярость, прикладывая руку к сердцу и чуть кланяясь. Зев прохода к Отцу открывается, словно кирпичи стены раздвигаются сами собой. Ярость делает несколько шагов вниз по лестнице за спиной брата Скорбь.
Ему бы испытывать благоговение – хоть какое-то, даже самое крохотное, но все, что Ярость сейчас чувствует внутри – нервозность, странное двоякое ощущение. И, в тоже время, интерес. Отец так просто не зовет, особенно, кого-то одного – подавляющее большинство ралаимов никогда его в лицо не видели. Дело либо слишком срочное, либо слишком щепетильное для группы.
Палаты Отца простираются глубоко в глубины крепости-храма, обширностью и разнообразностью демонстрируют всю многогранность лидера секты. Сеть сообщающихся помещений сочетает в себе и небольшую библиотеку с корешками книг иногда столь старыми, что могут рассыпаться от одного лишь взгляда, и крошечный странного вида сад с неизвестного Ярости вида растениями, и уголок таинств, где на столах стоят различные формой и размером камни душ и множество столов.
Центральная часть всегда зашторена. Ни одна живая душа не допускалась до той зоны, даже Первый провидец, а он-то псина преданная, примерно служащая хозяину.
Отец стоит у одного из верстаков, отвернувшись от брата Ярости. Но он все равно соблюдает все правила и ритуалы. Кланяется, прижав руку к сердцу, вторую заведя за спину.
Весь его вид выражает полнейшую покорность. Ярость чувствует кожей, когда взгляд Отца направлен на него – по характерному холодку где-то глубоко внутри, по усилению желания сжаться, скрыться, забиться в дальний угол и не отсвечивать. Отвратительное чувство. Мерзкое, как и вся Ралата.
- Брат Ярость. Я ждал тебя, - спокойно говорит глава Ралаты. Голос Отца гулок и тих одновременно, уставший и воодушевленный. Звучит будто больше внутри головы самого Ярости, нежели доносится до его острого слуха.
Ярость молчит, как и предписывают правила Ралас. Хотя в душе у него яда столько, что вот-вот перельется через край.
"Отец говорит, молчи и внемли словам его. Не поднимай глаз, ибо лик Его - святость Ралаты. Его величайшая тайна".
Взгляд брата Ярости упирается в каменные плитки пола, видя лишь приближающиеся носки ботинок фигуры в темном, как ночь, балахоне.
- В Подгороде неспокойно, брат Ярость. Появилась необычная душа, что вводит простых людей в трепет, - продолжает Отец, отходя. - Я поручаю тебе миссию: найти и испытать эту душу. Она должна помочь нам в достижении Дня Вознесения.
Ярость так и стоит согнутый, но кивает, сдерживая раздраженный вздох. Теперь он мальчик на побегушках, как в старые добрые времена бытия наследником. Это раздражает - бегать за кем-то по Подгороду, но то, что он сам здесь, в сердце Ралаты - уже победа, одна из многих на пути к его цели.
- Ступай, брат Ярость. От праха к крови, от крови к освобождению, - прощается Отец, и Ярость спешно уходит, подгоняемый внезапно нахлынувшим чувством, что его здесь более быть не должно.
Он кивает брату Скорбь, что даже толком не поворачивает головы. Кирпичная стена тоже восстановилась, стоило Ярости преодолеть первую ступень лестницы. Словно и следа не осталось от визита Ярости.
"Необычная душа в Подгороде". Дать более четкого описания Отец либо не мог, либо не захотел, и от этого ни капли не легче. Ярость делает глубокий вдох, чтобы сбросить напряжение, отбросить начавшееся копиться раздражение, и двигается обратно к выходу-порталу.
***
Некто, незнакомый Подгороду, двигается по его улицам-коридорам в некоторой спешке. Она едва привыкла к паутине дорог в наземной части Арка, а тут еще и Подгород заучивать… Фигура в плаще чуть стонет, ускоряясь.
- Не надо было соглашаться на ту крипту… "Мы быстро, Алана", "Приключение на 20 минут, милая леди!", - передразнивала девушка своего знакомого наемника, мельком скользя светлыми голубыми глазами по лицам местных. Ответом ей были косые взгляды подземников.
Подгород некомфортное, давящее место - не только стенами, атмосферой в целом. Бедность, болезни, обреченность и смерть ядом витали в воздухе, читались в каждом жителе.
Чужие взгляды - липкие, недовольные, интересующиеся, скользят по девушке, пока она спешит по ходам Подгорода. Тут и там кто-то из бедолаг бросается ей в ноги, чтобы попросить милостыню или начать кричать, что место "дитя солнца" не здесь. Алана чуть не пропускает поворот к Пыльной Яме, почти запнувшись о вытянувшего ноги бедняка, сжираемого плотоядными личинками.
- Извини-и, - крикнула девушка, бросив бедолаге медяк, и поспешила дальше.
Время нового боя на арене уже пару часов как прошло. Раша голову откусит, если захочет, а не захочет – назначит бой с каким-нибудь жутким головорезом.
Нужны ли Алане деньги? Не особо. Последняя вылазка в крипту, будь Джеспар Даль’Варек и его хитрый прищур вкупе с улыбкой неладен, была удачной. Она до чертиков боялась заблудших, что любили выскакивать из-за углов, или дикого мага, что устроил себе в глубине комплекса импровизированный уголок некроманта, но…
Отличный посох призыва, роба на восстановление маны и пара полных, пусть и маленьких камней душ – отличное подспорье для приключенца.
- Явилась таки. - Меряет внимательным взглядом Алану глава арены Подгорода. Раша привычно ухмыляется, потирая руки. Ее взгляд под стать словам - холодный, внимательный. Так смотрят не на людей, а на мешки с деньгами, что можно выручить за бой или еще какое темное дельце.
- Я готова набить морду-другую, - хмыкает и девушка, стараясь привести дыхание в норму. Раше плевать на твои мотивы, на стиль боя или принципы – ей важны простота и жестокость, которую оценят зрители звонкой монетой.
- Ступай вниз, солнечный цветочек. Тебя ждет кое-что интересное. - Машет прочь женщина. Мимо плеча Аланы кивает своему подпевале – местному зазывале и комментатору боев.
Алана лишь надеется, что от магии в бою не подхватит тяжелую форму чародейской лихорадки да не отхватит ножом в бок, где красуется новый шрам от заблудшего.
***
Брат Ярость исследует Подгород и только больше раздражается. Как в былые времена он обходит зоны подземного города одна за одной и в каждой слышит отголоски Необычной Души.
Первый тревожный звонок – семья жалких бедняков, которые не могут выплатить теневой налог уже пару месяцев. Им неоткуда было брать деньги, и Ралата отобрала бы их старшего сына за неуплату. Ралате нужна новая кровь даже в моменты, особенно близкие к Вознесению. Необычная Душа, а именно, молодая солнечная девица, явившаяся с поверхности, обокрала Ралату на одну душу.
Это порождает вторую причину для недовольства – в Подгороде появились лишние деньги. Все деньги, так или иначе, идут через Ралату. Люди платят налог, Ралата платит в заведениях, деньги крутятся, жизнь идет. Кто-то с поверхности с легкой руки, как бабочка взмахом крыла, порождает бурю, что пытается пошатнуть устоявшийся ритм водяного колеса.
- Спасибо, Кобар. Это очень поможет, - слышит острым слухом ралаим, проходя мимо рынка. Местные почти что отшатываются, мельтеша мимо. Другие соглядатаи секты кивают в приветствии голосу.
- Спасибо нужно говорить не мне, а той дамочке… Буду держать низкую цену до последнего. Покупайте, сколько нужно, пока… - Ярость видит взгляд, что бросает торгаш исподлобья на соглядатаев. Встречается с Яростью взглядом на мгновение и сразу прячет глаза. Ссыкливая крыса. Все они.
- Спасибо солнечной леди, - бросает девка, забирая что-то с прилавка. Ярость видит на ее жилете нашивку-пропуск от апотекариев. Таких велено не трогать – только их непосредственное начальство.
- Все спокойно? – спрашивает Ярость у брата Жадности, приставленного следить за порядком и уплатой налогов этого района. Амбал с обхватом шеи, как у раскормленного быка и шрамом на правом глазу, подернутого белой пленкой.
Жадность сплевывает вбок подальше от Ярости, но кивает в сторону торгаша с девкой.
- Уплатил долг, хотя задолженность больше, чем стоимость его лавчонки с ним вместе. В лабиринте завелась богатая добренькая крыска.
- Знаешь, где ее найти? – уточняет Ярость. Его мутит от вони из местного открытого кабака, от шлюхи, что танцует у входа под шумную нескладную музыку.
Жадность вновь сплевывает, оборачивается к другому ралаиму позади него.
- След ведет в Пыльную яму, - кивает тот с уважением.
- Сама пошла на смерть. Нам же проще, - хмыкает Жадность.
- От праха к крови, - бросает на прощание Ярость, направляясь в следующий сектор – к арене. Подальше от местного смрада и шума. Арена ему, конечно, не мать родная, но близка к этому. Кровь под ногами, запах пота, стоны поверженных противников и бешеный стук собственного сердца.
И последняя проблема – честолюбивая душонка этой самой девицы. Она вряд ли думает о последствиях своих действий дальше, чем здесь и сейчас. Такая помощь местным ядовита и неправильна. Они должны сами решать свои проблемы, а не полагаться на "добряка с поверхности". Арку над ними до Подгорода вообще дела нет, пока здесь все более-менее устойчиво - это Ярость знает на своем примере. Давая им надежду, затем не подкрепляя ее, душонка с поверхности лишь оказывает всем медвежью услугу. Не "Солнечная леди", а "Солнечная дура". Ярость хмыкает, проходя мимо соглядатаев при арене, что стоят у входных дверей, внутрь.
В Пыльной Яме шумно и многолюдно. От запаха потных немытых тел и крови внутри пробуждаются старые воспоминания. Но сейчас им не место и не время.
- Дамы и господа! Я знаю, зачем вы собрались здесь! – кричит зазывала над самой бойцовской ямой. - Новый бой Заблудшей - восходящей звезды арены.
Толпа ревет и ликует, как изголодавшиеся волки по свежему мясу.
Заблудшая! Заблудшая! Заблудшая!
Ярость обходит всю толпу сбоку, пристраиваясь к одной из подпорок, чтобы вскользь наблюдать за боем. Он не знает, как точно выглядит эта инородная Подгороду девица, но среди толпы нет кого-то необычного. Ярость бросает взгляд вниз, ему остается только ждать, так пусть ждет хотя бы с интересом. Минимальным.
В яме трое. По одну сторону два воина-близнеца в тяжелых доспехах, но явно им не впору, тут и там видны наспех подогнанные части. В руках у них ржавые от крови двуручные молоты. Никакого уважения к бою и своему оружию. Брат Скорбь, будь у него хоть какие-то эмоции, рассмеялся бы им в лицо. Против них была, вестимо, та самая "Заблудшая", и Ярость сразу понял – вот она, девица с поверхности.
В свете ламп и факелов ее кожа кажется бледной, но не такой болезненной, как у местных. Ее любит солнце, но не оставляет своего бронзового следа. Лицо молодое, не без шрамов на левой щеке. Ярость ловит короткий взгляд ее глаз. Светло-голубые, как лед напросвет. Взгляд просто блуждает по толпе, а может и вслед собственным мыслям.
Черные волосы собраны в тугую косу, выбивающиеся пряди зачесаны назад и закреплены обручем на голове. Легкий кожаный доспех, скорее, как совокупность частей, чем цельное облачение, поверх магической робы. Девчонка хорошо следит за экипировкой, доспех впору, роба туго завязана поверх фигуры.
Ярость подмечает, что она весьма миниатюрна, оттого кажется обманчиво слабой. "Обманчиво" по той простой причине, что слабаки такие вещи позволить себе не могут: хороший доспех, бои на арене ценою жизни. Что заставило ее идти на арену? И подойдет ли она для его плана?
- Бой начинается! – голосит комментатор. Девушка достает лук из-за спины, не вкладывая стрелы, свободной рукой делает несколько пассов рукой, вызывая подле себя сотканного из пламени волка. Воины-близнецы машут молотами. Сражение начинается.
Ярость остается на своем месте и внимательно наблюдает за Заблудшей с глазами цвета голубого льда.
***
- Вот это был бой! – смеется Раша, но она замечает Алану не сразу. Распорядительница вновь удостоилась посещения ралаима с требованием дани, но на такой высокий уровень Алана лезть не собирается. Помогать тут и там – еще приемлемо, но лезть в политику Подгорода с головой – оказать медвежью услугу всему Арку.
Раша протягивает кошель с наградой. Алана берет его, взвешивает, наспех проверяя сумму, и убирает в мешок на поясе. Призванный на арене стихийный волк жмется к ее ноге, согревая. Псинка подставляет голову под почесывания, как обычная животина из плоти и крови.
- Я готова к следующему, если он будет, - кивает девушка, но чувствует спиной чей-то взгляд, не придавая этому значение. Очередной зевака или попрошайка – незачем обращать на это внимание. Время заклинания кончается, и волк растворяется оранжевой дымкой.
- Приходи завтра. Твой противник определится следующим боем, - Раша кивает обратно на арену. - Глянешь?
- Пусть будет сюрприз, - устало улыбается девушка. - Надо переодеться и отдохнуть.
Раша пожимает плечами и словно теряет к девушке интерес.
Нужно помыться, переодеться и выполнить пару мелких поручений наверху.
Алана машет Раше на прощанье, получая рассеянный кивок, и уходит. Взгляд на ее спине провожает до самого выхода с Арены.
***
Ярость не должен вмешиваться в структуру арены, но бой ему вполне даже понравился. Есть что улучшить, но владение магией он оценил – оценил волка, сотканного из чистейшего огня. Призыв - магия не из простых. Сделаешь что-то не так и в лучшем случае не получишь никого, в худшем – заимеешь себе нового врага. Сам Ярость такой магией не владел за ненадобностью, его клинки – лучшая магия, но несколько братьев и сестер практикуют подобное. Информация о такой душе будет им интересна.
Становится отчасти ясно, зачем Отцу затребовалась эта девица - магов никогда не бывает много.
- Приходи завтра… - слышит он часть разговора между девушкой с поверхности и распорядительницей боев.
Завтра, так завтра. Еще пара дней у него есть, собранной информации для Первого провидца и Отца вполне должно хватить на частичное утоление любопытства. Брат Ярость, как тень самого Подгорода, скользит по коридорам подземного лабиринта к двери-порталу и думает о плане, что хочет осуществить. Есть ли место в нем для необычной души?
Ярость решает увидеть бой завтра. Если бой выйдет хорошим, стоит положиться на это Солнечное Дитя.