Это противоречит всем законам логики и здравого смысла, но Шерлок уже который день выплёвывает цветы в унитаз вместе с кровью. Смотрит на лепестки, и ему хочется смеяться такой шутке судьбы. Наедине с собой, без своего блоггера, он выглядит жалко. Ещё жальче выглядят цветы, которые просятся наружу из его чёртовых лёгких.
Да, он влюбился.
Полюбил.
Безответно.
Своего лучшего друга, напарника и компаньона, на первых порах заменявшего череп.
Шерлок знает, что это не взаимно, и его эта мысль почти не коробит. Тут всё очевидно, он при первом взгляде на Джона это понял, даже дедукцию применять не надо. А осознание того, что он скоро может умереть, не страшит почему-то.
Никогда не страшила мысль об этом раньше, к слову.
Сейчас, когда куст внутри его лёгких разросся настолько, что даже дышать становится больно, Холмс чувствует это безразличие. Ему даже смешно почти. Вот если Джон узнает, смеяться не будет — не поймёт такой забавной штуки.
Да он ничего не узнает. Эта мысль даже обнадёживает, потому что Ватсон может винить себя в смерти своего товарища до конца дней своих.
Вся жизнь Шерлока катится в ад, потому что он даже дышать не может. Листья царапают изнутри, лепестки не дают дышать. Ему тяжко и больно, но он улыбается и думает, что вот он — момент, которого он страшился больше всего.
С детства боялся заболеть этим. Боялся, что от неразделённой любви у него будут прорастать убивающие его цветы. Сейчас он смотрит на них и думает, что они прекрасны.
Это не так страшно. Страшно было ночью, когда он проснулся от того, что не мог дышать. Тошнота каждый день, боль в груди и кашель. Джон ещё ничего не знает — Холмс успешно скрывает следы болезни.
Он знает, что наступила последняя стадия.
Выплёвывает ещё пару лепестков и слизь, смывает всё в канализацию и опирается спиной на стену. Дышать невыносимо больно. Где-то в квартире лежит морфий на случай обезболивания, но детектив даже не думает искать. Ему хочется испытывать эту боль, хочется ощутить её в полной мере. Может быть, он докажет самому себе, что пока жив.
Шерлок кашляет в руку. На ладони лежит белый лепесток, лилия, испачкавшаяся в слизи и крови. Держать её почти не противно. Холмс никогда не любил лилии.
Он смотрит на причину своей боли и улыбается, смеётся почти. И от этого действия становится ещё больнее.