На тебя гляжу во мгле
Мёртвой рукой прикасаюсь к тебе
Ты пушинка, ты на небе
Я же как камень, и я на земле.
— Ты опоздал.
Ясность сказанных слов приходит лишь только тогда, когда в руках Доктора оказывается шершавое письмо с багровой сургучной печатью и лаконично выведенным чернилами именем.
За панорамными окнами холодный дождь, цоканье копыт и ржание лошадей. Он видит, как погребальная карета удаляется прочь от помрачневшего Версаля. Ренетт, безусловно, забрала с собой свет, блеск и очарование королевской резиденции, оставляя за собой лишь гнетущую траурную атмосферу. И если бы только это… На месте двух сердец Доктор ощутил бездонную пустоту. Все мысли, мечты, идеи и желания, что он успел наворотить в своей дурной голове, опрокинулись волной беспомощности и отчаяния.
Всё рухнуло.
Оборвалось и исчезло.
Слишком быстро и беспощадно.
Если бы он по собственной глупости не упустил бы её из виду, то всё было бы совершенно иначе: она была бы жива. Хохотала и танцевала вальс. Не важно где и когда — главное, что с ним. Рядом с ним. И он бы не позволил болезни забрать её, не позволил бы ей оставить его…
Такую ошибку не зачеркнуть и не исправить.
Что дёрнуло его нажать на тот рычаг, зная, что камин сдвинется с места и нарушит столь хрупкую грань между двумя потоками времени?
Он поспешил и не подумал.
Дурак. Дурак. Дурак.
Нужно было просто взять Ренетт за руку, увести вслед за собой и боле не упускать из виду. Но всё, что теперь остаётся Доктору, так это корить и проклинать себя за то, что, будучи Повелителем Времени, он не способен повернуть время вспять и поступить по-другому. Не допустить для них двоих столь смертельной оплошности и разрывающего сердца горя.
Возвратившись в ТАРДИС, легче не стало.
На губах жар её горячих, пылких и страстных поцелуев, а аромат цветочных духов всё ещё где-то рядом, словно стоит ему вот-вот повернуться — и она окажется не плодом изнеможённого воображения, а самым настоящим, живым человеком, что прильнёт к нему своим бархатным телом, засмеётся и больше никогда не исчезнет. Она тут. Бродит подле него еле заметным призраком и сжимает в своих руках его и без того покалеченную душу.
Роза задаётся вопросами, такими ненужными и абсолютно неважными. И он отвечает, кратко и удивительно сдержанно. Их глаза пересеклись на четверть минуты, и этого было достаточно, чтобы девушка всё поняла и оставила его в покое. Проводив удаляющийся силуэт Тайлер с её назойливым ухажёром, Доктор дрожащими руками достал из внутреннего кармана пиджака послание. Читать не хотелось, но оставить последние слова Ренетт без должного внимания и уважения он попросту не мог.
» Мой Дорогой Доктор.
Дорога стала тяготить меня, и я боюсь, что конец близок. Но я прошу тебя не отчаиваться и не терять надежду. Пусть мои дни стали короче, а разум твердит, что мы больше не свидимся, я знаю, что это вовсе не так. Я видела мир в твоей голове и знаю, что возможно всё.
Поспеши ко мне, мой одинокий Ангел.
Поместье Канде, Франция 1851г.
Ренетт »
На кончиках пальцев песок, что взялся невесть откуда. Небрежно стряхнув его, Доктор ещё пару раз судорожно пробежал глазами по строчкам и недоверчиво осмотрел разломанную сургучную печать с инициалами маркизы Пуассон. Сама бумага источала запах её любимых духов, вот только стоило Доктору коснуться языком бежевого листа, как он тут же нахмурился от возникшей в голове информации. Технологии изготовления данного предмета уже были ближе к указанному на бумаге году, нежели те, что использовались при жизни Мадам де Помпадур.
Она безусловно зовёт его.
Доктор чувствует это. Нутром. Своим существованием. Каждой клеточкой тела. Так же отчётливо, как постоянное движение времени и окружающего его пространства. Не поспевая за собственными мыслями, он выставил указанные координаты и схватился за рычаг. ТАРДИС моментально дëрнулась и гулко зарокотала, высказывая своё нежелание и протест, но всё же подчинилась и устремилась в указанное галлифрейцем место.
Временной ротор ещё гудит за спиной, когда Доктор распахивает настежь двери машины времени. В нос тут же ударил свежий осенний воздух, а перед глазами в семидесяти трёх ярдах возник величавый замок с четырьмя возвышающимися стропилами на крыше.
В предвкушении новой встречи, он несëтся, сломя голову, навстречу к каменным стенам и вовсе не обращает внимание на обеспокоенный голос Розы, что разносится шумным ветром где-то там, прямо за его спиной.
Перемахнув ступеньки, он стучит… нет, ломится в массивные дубовые двери, и ему, к его собственному удивлению, открывают достаточно быстро и широко. Доктор небрежно проскакивает внутрь освещённого холла и, игнорируя визги перепуганных служанок, осматривает высокие своды стен с арочными проёмами.
Дыхание сбито, но всё же Доктор выкрикивает её имя. Голос срывается на хрип, словно этот полный боли и отчаяния крик физически разрывает горло. Душа рвётся на части. Ещё немного, и он задохнётся в муках собственной, нахлынувшей на него, беспомощности. Но всё мгновенно прекращается. Лишь кружится голова, а сердца гулом разносятся в ушах, когда его взгляд натыкается на, притаившийся меж двух вельветовых лестниц, знакомый камин с маленькими, окутанными пышными вензелями, часами.
— Месье́, прошу Вас объясниться.
Доктор медленно обернулся на горький, полный укори́зны голос, что неожиданно раздался за его спиной и затмил собой все посторонние звуки разом. Пред его растерянным взором возникла она: леди в чёрном гипюровом платье с тугим белым воротничком, что отчётливо подчёркивал контуры её тонкой изящной шеи. Бледная кожа, незнакомые черты лица и убранные в строгую причёску волосы, что напоминали смоль. И лишь в её глазах, в которых Доктор отчётливо видел своё собственное потерянное отражение, он разглядел необъяснимо яркий сапфировый свет, что ранее восхищал и пленил его в глазах Мадам де Помпадур.
Визуальный контакт изучающих друг друга глаз прервала вбежавшая в холл Тайлер, а сразу вслед за ней в проёме показался запыхавшийся Микки.
— Доктор, ты… — осеклась девушка, заметив, как все взгляды мгновенно устремились в её сторону.
— Доктор? — незнакомка вновь возвратила свой взор на Повелителя Времени и кратко окинула его силуэт глазами. — Я не посылала за доктором.
— Мадам, я понимаю, что это может показаться Вам странным, но…
— Это диспансеризация, — Роза перебила тянущего слова Доктора. Выручать своего друга ей приходилось не раз, и что на этот раз творилось в его безумной голове, для неё оставалось загадкой. Но, несмотря на возникшее меж ними непонимание и нарастающую обиду, вовремя вникнуть и подстроиться под окружающее их время и обстоятельства было важнее, чем выяснять причину такого скотского в их сторону отношения. Тайлер лишь приветливо улыбнулась даме и тревожно опустила взгляд. — Простите, я лишь хотела сказать, что это новый указ Корол…
— О да, — спохватился мужчина, перехватывая на себя внимание француженки, — понимаете, мадмуазель, вы, люди, такие странные существа. Постоянно тянете время и откладываете все свои болячки в самый дальний ящик в надежде, что всё пройдёт само. Но вам становится лишь хуже и, как итог, вас настигает и без того неминуемая смерть, но только намного, намного, раньше… Возможно Вас уже мучает слабость? Боль в груди и раздирающий кашель?
Доктор и сам не заметил, как взял незнакомку за руку и поднёс для краткого поцелуя к своим пересохшим губам. Её кожа была холодна и истончала знакомые нотки сандалового дерева, ванили и мускуса.
— Подобный указ Короля не позволяет вам вот так врываться в мои владения, — брюнетка осторожно убрала свои длинные пальцы из рук Доктора, который, казалось, вовсе и не спешил обрывать с ней телесный контакт. — Позвольте узнать Ваше имя, месье́?
— Доктор.
— Сэр Доктор из ТАРДИС, — дополнила мужчину Тайлер и тот, соглашаясь, кивнул.
— Да, а это моя помощница Леди Роза Тайлер из Пауэлл Эстейт и её друг Микки.
— Микки Смит, — представился тёмнокожий парень, который всё это время молча наблюдал за разворачивающимся представлением в дверном проёме. Француженка обвела спутников Доктора внимательным высокомерным взглядом и вновь обратилась к стоящему подле неё мужчине:
— Я хозяйка поместья Канде, графиня Рене Гекуба де ла Мор, — на её губах впервые за всё время натяжного разговора появилась лёгкая, насмешливая ухмылка, — Скажите, Доктор, можем ли мы с Вами уединиться для более приватной беседы?