— Ну что? Успокоился? — Минги появляется из душа ровно через десять минут, и Ёсан в очередной раз торопливо и смущенно отводит взгляд. Ну конечно. Только в пижамных штанах. Минги не потрудился набросить ничего на плечи, и теперь прохладные капли с волос стекают прямо на кожу.
— Кажется, да… — Телефон больше не звенит оповещениями, но какое-то время Ёсан все еще по инерции проверяет его.
***
На губах все еще странный вкус: шампанское на афтерпати — совершенная дрянь... Пара глотков, которые он может себе позволить, не дают ошибиться. Первым делом по возвращении в свой номер — в душ, тут же откручивая на максимум холодную воду.
Лучше. Ощущение карусели постепенно проходит, смывается вслед за потоками воды, на сей раз — теплой. Первым же, что он слышит, закрывая кран — сигналы оповещений.
Неужели Минги так не терпится повидаться с ним? Всего полчаса назад они разошлись в сопровождении менеджеров от фойе лифтов — но Минги нетерпелив… Хочет всего и сразу. Прерывистый вздох.
Держать лицо.
Но от короткого, мимолетного предвкушения вновь идет кругом голова — и это куда лучше дурацкой шипучки. Прикусив губу, Ёсан аккуратно вытаскивает из несессера спрятанный под подкладкой пакетик — и тут же убирает его в карман.
Нет, на связи не Минги.
Оповещения сыплются как из рога изобилия. В эфире звучит довольный жизнью и разомлевший Сан. Беснуются одновременно фан-чат и чат группы. Точнее, все три чата: чат со стаффом, собственно на восьмерых и чат хёнов.
Сан.
Сан откровенничает от всей души, насколько позволяет развязавшийся язык.
Ёсан, путая символы, пишет Уёну, но проходит добрых полчаса, а сообщение все еще значится как непрочитанные. Минги в диалоге предположил, что Уён тоже ведет лайв, и ответит, как только освободится. Сан, несмотря на все просьбы, продолжает веселье с признаниями в прямом эфире — и с этим немедленно нужно что-то делать.
У них самих времени слишком мало, и Ёсан не собирается его терять. Трагикомедию с Саном он будет досматривать уже в компании Минги.
***
Телефон наконец вспыхивает огоньком оповещения — Уён уже на пути к заблудшему Сану и сумеет уложить его спать. Раз уж на словесные замечания ни от хёнов, ни от тонсэнов радостная звезда вечера не реагирует.
— Хорошо ему там, наверное… — тяжело вздыхая, Минги едва не падает на широкую кровать, раскидывая руки на манер снежного ангела. — В таком состоянии звонят бывшим…
— Чего нет — того нет, — улыбается Ёсан, опускаясь рядом и тут же оказываясь в кольце все еще влажных рук. — Минги-я, ты вообще вытирался?
Минги что-то бормочет и тянется губами к шее Ёсана, попадая в ключицу. Ёсан уворачивается — он еще не привык, он еще не может — так. Все еще слишком откровенно и волнующе. Но Минги не обижается. Он все понимает.
Опасаясь, как бы пакетик со смазкой не лопнул в кармане от натиска понимающего Минги, Ёсан вытаскивает его и кладет рядом с футляром для очков Минги, в котором под матерчатой подкладкой тот носит с собой резинки.
— Надеюсь, они все уладили… — Ёсан возвращается к нетерпеливым поцелуям, выдыхая и чувствуя, как волна мурашек окатывает с головы до пят — предвосхищением и восторгом.
Минги — с совершенно чистым, честнейшим на свете взглядом, — расстегивает первые две из пуговиц на рубашке Ёсана:
— Не сомневаюсь. Когда они могли не договориться?