Земля потихоньку начинает леденеть, что незамедлительно напоминает о прибытии потусторонних сил, но ни у кого более нет ассоциаций зимы с дементорами.

Заброшенный дом на отшибе Хогсмида не привлекает абсолютно никого, это странное место выглядит как памятник страху и безумию, маги постарше олицетворяют эту полуразрушенную хижину с войной против Грин-де-Вальда, мол он хоть и сломлен, но стеночки еще остались. Так странно выслушивать о Геллерте спустя почти столетие до всех происшествий, — до собственной смерти. Раньше мисс Реддл не придавала значения первой магической войне, — да, они проходили это по Истории магии, но кроме как Магический-Гитлер-Неудачник одноклассники его никак и не называли. В свое время Волан-де-Морт был уже известен, поэтому о Грин-де-Вальде было сказано совершенно немного, да и в столь незначительном контексте… Правда Дамблдор пытался что-то сказать, но попытки не всегда решаются успешно, порой они так и остаются зарытыми в закромах желаний, так никогда и не становясь полноценным действием. Силия была слишком поглощена собой и собственными проблемами, после которых она долго приходила в себя, все время вспоминая Тома, который не давал нормально открыть глаза. Она помнит с каким ужасом встречала каждый новый день, боясь услышать заветное: «К тебе пришли». Это было пыткой неизвестности, ведь только самому Волан-де-Морту известно, когда ему захочется снова встретиться. Силия, собирая все галлеоны, которые он ей давал, каждый раз напоминая в каком она положении. Невыносимость правды связана с тем, что Том уже на тот момент знал, кем работала ее мама, но Силия никогда в жизни не задумывалась о том, чтобы стать проституткой, хотя в свое время накопила немалую сумму с приходов мистера Реддла. Но Том вовсе не слушал ее, после нескольких попыток прекратить, Силия понимает, что Волан-де-Морт бесполезно глух, ему нравилось играть в эту странную грязную игру, каждый раз напоминая, что она ему сестра, хотя в такие моменты Силия просто отчаянно пыталась абстрагироваться от страшной правды, которая удручала и топила камнем на дно собственных страданий. Каждый раз, день за днем Силия уверяла себя, что Том ей не родственник, начиная делать вид, что любит его, потому что секс без любви выглядел как самое жестокое и бесчеловечное насилие, она стала верить в то, что он любит ее, особенно, когда он это говорил. Чувство, что это происходит под благими величественными чувствами — давало надежду хоть как-то жить без кошмаров. Силия не верила, что вообще когда-то сможет вырваться из того места, куда ее запихнул Том на долгие двадцать лет. Сначала он приходил очень и очень часто, а потом, по мере нарастания военных действий, его визиты становились все более редкими, пока он и вовсе не сказал, что покидает навсегда, и это было вранье. Странно признавать тот факт, что с ним было страшно, а без него еще хуже, ведь какая жизнь будет без Тома? Непривычная и неизвестная, абсолютно невыносимо тяжелая. Как бы странно это не звучало, но инцест считался предательством крови даже среди чистокровных волшебников, один из самых нижайших и коварнейших проступков, который только возможно совершить, идя на поводу собственного обожания и больных фантазий. Но каждый раз он говорил, что любит ее и только ее, уверял, что кроме нее никогда и ни к кому не смог сделать столь близкие шаги. Силия уже не плакала, она просто была в шоке, каждый раз все более ошарашенно принимая новые откровения собственного брата. Мисс Реддл не презирала чистокровных волшебников даже после того, как потерпела грязные и волнующие инцестуозные домогательства, ей просто хотелось верить, что на ней это начнется и закончится, что мир отыграется на ней, даря всем остальным здравый смысл. Коварная нить наследственности повязала их с Томом на самый крепкий узел, развязав который становится страшно: «А что будет дальше? Как жить если вся твоя жизнь была такой?». Силие очень хотелось, чтобы просто не было хуже, зная, что лучшего она лишена — всего лишь грезила никогда не получать боль, так как очень страдала от любых ощущений такого типа. Поэтому она стала спокойной и послушной, тогда врачи в больнице не применяли к ней физическое насилие и не заставляли употреблять странные таблетки, от которых в голове ничего не оставалось, кроме желания спать. Мисс Реддл понимает, что если директором все время была Смерть, то она могла помочь, но почему-то заставила пережить все эти тяготы судьбы. Наверное в то время всем было тяжело, — пытается оправдать действия всех и сразу. Том ни разу не извинился за то через что обрекал проходить каждый раз, и нет, не потому что он черствая мразь, просто был уверен — что так надо. Так было удобно для мистера Реддла. Удобно, чтобы никто не знал, что он спит со своей сестрой, тем более которую заперли в психушке. Великий Волан-де-Морт оставался для всех великим вождем с яркой национальной идеей движения вперед, повторяя девиз Грин-де-Вальда, думая, что всем будет лучше, а те кто страдает — сами напросились. Силия была бы и рада родить себе в этом дурдоме хотя бы одного ребенка, просто для того, чтобы не быть одной и не зацикливаться на происходящем с Томом, который приходил и постоянно рассказывал о своих великих политических планах. Она знала, что в один прекрасный день он просто не вернется, от чего было страшно. Он говорил, что любит ее, но при этом даже не хотел взять ее с собой, а все потому что это политически не выгодно, ведь в обществе распространяли информацию что Силия — грязнокровка. Волан-де-Морт не мог так в открытую компрометировать самого себя, тем более после того, что между ними было. Возможно, может показаться, что она простила его, но это совершенно не так, просто какие-то чувства и воспоминания постепенно стираются, давая новым ощущениям место. Тома так долго не было, что жизнь в Хогвартсе смогла оттенить прошлое, дать ложную надежду на безопасность, при этом искушая мыслями о возвращении Волан-де-Морта, который, спустя десять лет после исчезновения, казался недопонятым магом с весьма неплохими целями. В тот момент мисс Реддл окончательно запуталась, после чего всех предала ради возможности… Ради возможности снова ощутить его в себе?

— Это место довольно странное, — отрывает от раскаяний мисс Реддл Орион. Аллегорический памятник разрушению просто не давал покоя. Мистер Блэк был напряжен, сутул, его теплая мантия с меховым воротом придавала ему необыкновенный вид, Силие нравилось разглядывать, и даже трогать эти мягкие ворсинки. Под ногами хрустит чуть примерзшая трава. Когда Орион в Большом зале выдернул Силию для того, чтобы поговорить, их отвлекли взрывы в Хогвартсе, после чего мистер Блэк резко передумал, словно очередной триггер судьбы заставил мальчишку повернуть в другую сторону. — Я слышал множество легенд, — поднимает на Силию глаза, облокачиваясь на покосившийся забор.

— Ты выбрал это место, потому что тут нас никто не найдет? — Силия подошла поближе, рассматривая чуть белесые морозные просторы. Школьники не очень-то любили приближаться к этому месту.

— Говорят, тут жила сбредившая старуха-банши, — хотел улыбнуться, но у него не вышло. — А вроде бы тут даже убили кого-то, кажется, ради Старшей палочки, — осмотрел он Хогсмид. — Как ты себя чувствуешь? — смотрит на тот, как она запускает руку под мантию трогая живот.

— Скрывать пока можно, — уклоняется от ответа.

— Да, — резко отходит, начиная хрустеть по налетной траве, давя этот белесый иней, — я хотел поговорить, — поднимает на Силию глаза. Он был очень встревожен, наверное и зол и расстроен одновременно, словно потерпел удар в спину, боль предательства читалась в его образе. Он напоминал Силие юного Гамлета. Но она тут же заподозрила, что Орион будет сейчас говорить об инцесте или, — о, господи, о том, что Силия его в чем-то предала.

— Я — никто, — опустил он глаза в траву, наверное, скрывая блеск рвущихся слез. Силия хотела задать наводящий вопрос, но поняла, что мистер Блэк должен сам пройти путь тяжелых откровений. — Понимаешь, — поднимает на нее красные глаза, готовый потерять хваленое лицо аристократа, под давлением терзающих эмоций, — мой дед лишил меня наследства. Он даже Блэком меня не считает, — горькая слеза сорвалась и побежала по розовой щеке, Орион сразу же утирает ее. — Мне еще никогда столько гадостей в жизни не говорили, что я мусор, что я никчемный зазнайка, который теперь не будет иметь ничего.

— Но почему так? — Силия не может больше выслушивать этот поток ужасных откровений.

— Наш дед имел одно странное желание, в котором я должен был иметь главное место… — он запнулся, снова теряясь в нахлынувших слезах. — В общем, я сказал, что не могу жениться на Вальбурге, потому что дал Непреложный обет никогда не заключать брак, — он говорил со злостью, — они, естественно, мне поверили и не стали жертвовать моей жизнью ради того, чтобы проверить насколько это правда… Просто я теперь не знаю насколько правильно поступил, кажется, я жалею, — разрыдался он, присаживаясь на камень напротив. Силию поглотило чувство тяжкого раскаяния, посчитала, что это все она виновата, ведь мистер Блэк послушал именно ее совета. Он был тогда так решителен, уверен, что его ничто не остановит, но кто знал, что мальчишка и вправду это сделает.

— Скажи, что ты соврал, — подбегает к нему Силия, начиная утешать.

— Уже поздно, дед подписал завещание, в котором младшая ветвь Блэков, то есть Альфард получит все то, что должно было достаться мне, — он очень страдал, выдавливая эти слова из себя. — Оно подписано волшебными палочками, считай что договор на крови. Тем более стоит мне заикнуться что я соврал… Да будет еще хуже, кому нужен жалкий лгун и трус в наследники? Я ведь даже в квиддич не играю! Я получил даже за это. Им плевать, что Альфард списывает, и с меня в том числе, или то, что они измывались с Вальбургой надо мной все детство и по сей день. Нет, это не важно! Я же мужик, я должен был терпеть, а потом и вовсе полилось мол я слабак, типо правильно Альфард все делал! От меня вечно требуют каких-то соответствий. Ну я же наследник, а значит должен… И куча пунктов что именно, так вот, я не попадаю даже под критерии роста! Представляешь? — поднимает на нее красное от злобы и слез лицо. — Да, быть чистокровным это не только иметь колдунов в родословной или деньги… Особенно когда вас в семье так много. Я устал жить в постоянном давлении на себя, оправдывать и гнаться за чужими ожиданиями. Это невыносимо!

— Тебя выселят с Гриммо 12? — ужаснулась Силия.

— О, — рассмеялся он, — нет, пусть только попробуют. Я имею право там жить, места там много, но дело в другом… Я не хочу. Мне противно, — пинает камень. — Лукреция будет женой Альфарда, тем самым исполнив желание деда о браке двух Блэков.

Силия стала судорожно смотреть на Ориона, думая, что он шутит, ведь как тогда объяснить инцест Вальбурги с ее братом? Она вовсе не понимала зачем и почему?

— То есть Альфард теперь… — не смогла договорить.

— Да, — выдохнул, заметно бледнея, — теперь он — это, грубо говоря, я. Тот самый, кому перейдет все в наследство. А то что мы с ним ровесники, делает эту подмену практически незаметной и без потерь.

Силия внезапно приходит к мысли, что мисс Блэк типичная охотница за богатством, поэтому не гнушается даже собственного брата, какая разница, ведь теперь все достанется ему. Раньше она так же и с Орионом желала поступить. Силия решает, не говорить ему о том, что видела, потому что это неправильно, тем более ничего не решит. Просто мисс Реддл представила себя в ситуации, когда кто-то раскрывает их с Томом секрет, после чего хочется сбежать или умереть от стыда.

— Значит надо было жениться на Вальбурге! Что же ты тогда так кичился что не хочешь и прочее. Дают — бери! А иначе возьмет другой… — резко потеряла смысловую нить. Лицо Ориона нахмурилось, он повернулся к Силие и с непонимание посмотрел на нее.

— Я никогда бы не женился на этой заносчивой дуре! Она безмозглая и коварная, такие душат, — заметно успокоился. — Пускай ее братец теперь оправдывает эти ожидания, хотя, ему и делать это не придется, он уже весь такой идеальный. Мне даже сказали что я хлюпик, а Альфард сильный и крепкий…

— Они найдут, как выгородить его, особенно теперь.

— Именно, чтобы я не делал, — выдохнул он, а в воздухе затрепетало млечное дыхание, — все равно уже никто не заметит. Отец конечно не ругается, но я слышал их разговор с мамой, он был разочарован. Мама меня выгораживает. Просто у нас дед такой, — повернулся к Силие, — он всем гору гадостей скажет и до слез мастерски доведет. Знаешь, одним из критериев является работа в Министерстве или на любых известных должностях, особенно если ты Блэк. Так вот, я хочу быть врачом в Мунго, но когда дед это услышал — сказал, что я идиотина, потому что видите ли сначала буду работать, возможно, только помощником врача, а только потом… В общем опять не устроило. Но теперь я волен делать что хочу! — резко смотрит на горизонт, начиная вставать. — Никто более не посмеет тыкнуть в меня своими «хочу». Я и только я знаю, как будет лучше.

У Силии такое чувство, что она виновата в том, что случилось с мистером Блэком, может быть она поломала его судьбу, всего лишь почувствовав над ним власть, потому что знала много больше него? Может не стоило говорить ему его же будущее, тогда все было бы как положено, женился бы на Вальбурге, первое время было бы сложно, но он бы привык, а потом Силия вспомнила, что мистер Блэк рано умер. Хочет надеется, что хотя бы продлит жизнь Ориону, хотя совершенно не знает, каков будет путь у него. Том предполагал, что именно такой страх изначально овладел Смертью, — когда события поменяли обороты и сюжет стал совершенно другим. Как можно владеть ситуацией, если ты даже не знаешь кто в игре и чем все кончится, но вот прожив этот этап как новую игру, переигрывая заново, можно пытаться что-то изменить в собственную сторону. Все бывает когда-то в первый раз. Хладнокровно поступать с судьбами других дано не всем, вот прямо сейчас мисс Реддл стали терзать мысли по поводу того: куда же отправится Орион Блэк, мальчик, которого так некрасиво бросили. А что если бы не она, то мистера Блэка просто поставили бы перед фактом, и не способный сопротивляться, просто потому что не знал, что так можно, Орион бы подчинился и подписался бы на порочный круг всеми известных событий? Силия уверена, что не оставит своего товарища, испытывая муки совести, готова разделить с ним его собственные невзгоды, лишь бы не сделать его судьбу хуже уже известной ситуации.

***

Когда настало время отвечать за все свои деяния перед рождественскими каникулами, школа Хогвартс вздохнула отнюдь не с легким сердцем, потому что профессор Реддл разбил все представления о том, как проходит экзамен на его предмете. Привычные тесты и ответы на письменные вопросы были им отменены, по крайней мере, никто не контролировал его деятельность на уроках. Но стоило ожидать чего угодно, когда профессор просил принести на экзамен только волшебную палочку и ничего более.

Ребята столпились возле его кабинета. Странный профессор запускал к себе по четыре человека, один с каждого факультета. Выходили оттуда все по разному, кто-то радостный делился новостями что он сдал, другие рыдали, но все же были рады, что прошли этот кошмар, тогда как третьи просто молча убирались.

«Он посадил нас четверых и стал задавать каждому по очереди вопросы, если кто-то не мог отвечать, то вопрос переходил к следующему. Это было похоже на соревнование, кто больше соберет правильных ответов, тот, в общем-то, и набирает преимущество… От этого зависит оценка, самое странное, что он спрашивал такие вещи, которые я никогда не знал…», — растерянно смотрит в пол Гриффиндорец, бледнея перед своими товарищами, которым только предстоит идти на экзамен. «Слухи о том, что он ненавидит Гриффиндор уже не кажутся беспочвенными, потому что мне задавались самые странные и сложные вопросы, один из них я запомнил: «Из чего состоит патронус?», но откуда же мне знать, тем более что мы никогда не проходили его. Или о последствиях любовного зелья… Каким образом это вообще относится к его предмету?», — мальчишка накинул на себя капюшон мантии, скрывая свое лицо. — «Дальше, после того как он прекратил эти кошмарные вопросы, то выставил предварительные оценки, причем у меня была хуже всех, девчонка из Когтеврана набрала почти лучший балл, но как бы не так. После теории он попросил перейти к практике! Сначала мы сражались друг с другом. Я боролся с мальчиком из Пуффендуя, но тот проиграл, а это значит, что по идее, я поднял себе оценку на балл. Девица из Слизерина победила соперника из Когтеврана. Проигравшие ушли, получив свое «Удовлетворительно». Далее мы должны были сражаться с ним…», — рассказчик позеленел. — «Было так холодно, он взял в руки две палочки, одна из которых светится зеленым сиянием и стал отбивать наши атаки. Я пал первым, кажется, у меня до сих пор лопатка болит. В общем и девчонка из Слизерина не победила. Он поставил ей «Выше ожидаемого», тогда как у меня «Удовлетворительно», — после этих ненапутственных слов он ушел, до сих пор не понимая почему не получил хорошую оценку.

Мистер Реддл, довольный, выставляет оценки ученикам, считая, что те катастрофически натянуты, а студенты слабы, они бы не выстояли против Пожирателей, но самое ужасное, что и против маглов, скорее всего, — тоже, ведь главное — хитрость и изворотливость, чего полностью лишены эти наивные дети. Они плачут и стесняются на его экзаменах, заставляя Тома злиться, ведь он пытается им показать что те тупы, а чтобы поумнеть надо начать не только любовные письма строчить. Не чувствуя никакой усталости, мистер Реддл считает, что выслужил свой долг, смотря на выставленные отметки, понимает, что 60% оценок находятся на отметке «Слабо». Начал прикидывать какой недомерок преподавал им до него, в любом случае, мистер Реддл считал себя лучше. Когда в его кабинет робко постучали, Том резко посмотрел на отворяющуюся дверь, уже зная, что за гость требует его внимания. Опять этот Ньют, опять с чемоданом. Тома это напрягает безумно, считает Саламандера шпионом Грин-де-Вальда, пока тупая Смерть ничего дальше своей Бузины не видит. Том не понимает, почему мама любит свои побрякушки намного больше чем его, наверное, узнай мистер Реддл, что его мать давала Силие мантию-невидимку, то тот пришел бы в недоумение.

Ньют был не готов смотреть на мучителя своих животных, ему все еще не по себе, он все еще не пришел в себя, каждый день перед сном он вспоминал тот момент, когда одернул Реддла в последнюю секунду, но если бы не успел, то его самый верный соратник был бы мертв, ужасные боль и страдания заставили бы его умирать в муках. Саламандер не может смотреть на мистера Реддла, иначе Ньюту становится дурно, такое ощущение, что снова началась война, а жестокость загадочного профессора выбивает из колеи, заставляя задать мучивший вопрос: «Кто он?».

— Вы вовремя, — поглядел на часы Том. — Ни минутой позже. Прекрасно, — встает Реддл со своего места, Ньют сразу же присел за самую последнюю парту, что была ближе к выходу, думая, что так безопаснее. — Нет-нет, — ухмыляется Том, — с последних парт на первые, — это прозвучало как угроза. Ньют думает, что профессор решил мол он будет списывать, но это совершенно не так, не может же он признаться, что до одури боится мистера Реддла. Ньют пытается расстаться с Пикеттом и посадить его в чемодан, после чего Реддл прищурился, вспоминая, что оттуда выбежала мерзкая инфантильная крыса-золотоискательница.

— Так будет лучше, — говорит Ньют с растением, ставя на чемодан, а сам стал неспеша приближаться к первой парте, неуверенно садясь, ненавидя пристальный взгляд мистера Реддла.

Том резко кладет перед Саламандером листик с вопросами и садится на свое место, Ньют не поверил своим глазам, уверенный, что ему придется пройти через дуэль с Реддлом, но не говоря ни слова, профессор недовольно сел обратно на свое место, сцепляя пальцы в замок, пристально уставившись. Казалось, его не моргающий взгляд заставляет температуру в помещение понижаться, потому что становилось холодновато и Саламандер не понимал где открыто окно. Том слышит, как скребёт перо по пергаменту, кажется, он ничего кроме этого мерзкого шарканья не слышит более, взгляд вцепился в длинное ездящее от одного конца листа к другому, — перо. Том уверен, что этот звук давит на него. Зажимает виски, начиная массировать пальцами, уверенный, что он просто утомился. Хочет убить Саламандера, думает, что знает кто шпион Геллерта, а иначе зачем он сюда приперся? Если верить словам Смерти, Силии и этого чмыря, то он магозоолог, а значит любит опасных зверюшек. Том мгновенно ловит гениальную мысль, что зародилась в его спутанных мыслях. Прикрывает глаза, с облегчением вздыхая, думая, что Ньют сегодня зависит по всем фронтам от него, ведь Смерть же убедительно просила поставить ему оценку. А если Саламандер пострадает, так это его проблема, Том уверен, что Смерть знает, кем является Ньют, и его страсть к зверью приближается к отметке «вожделение». Так что если мистер Саламандер вдруг случайно умрет от твари, это будет смотреться как само собой разумеющееся. Том улыбается, а затем видит, как на него смотрит Ньют, тот подумал что Реддл улыбается ему, поэтому тот кратко отвечает неестественной подбитой гримасой, снова утыкаясь в собственное писево. Но если Смерть вдруг заглянет в воспоминания Тома, то тогда поймет, как сильно Том его не любит, а это будет подозрительно, особенно, после того что произошло с нюхлером и лечуркой.

— Знаете, — как бы невзначай начал Реддл, отвлекая Саламандера от написания, — дело в том, что вы наверное не так меня поняли, — на этих словах Том победно улыбается, устанавливая зрительный контакт с доверчивым и ранимым человеком. Он слушал его, а это самое важное правило: никогда не поддаваться манипуляторам, не смотреть им в глаза и не давать цепляться за собственные мысли. Саламандер же нарушил все правила по самообороне, во-первых: дал понять, что для него важно и первостепенно, — то есть слабость. Во-вторых: его очень легко расположить к себе, он не разбирается в людях, поэтому отличить фальш ему сложнее, это же не животное по виду определять. Ну и в-третьих: он любопытен, а это чувство порой губительно для собственной безопасности.

— Я подумал что вы… — наигранно опускает голову, выдавливая плохое самочувствие, — Моя мать, она погибла от руки Грин-де-Вальда, — Том говорит переиначенную правду, а значит это не совсем вранье. — Когда я услышал, что вы рассказываете ученикам о нем и войне с ним… — смотрит в окно, пытаясь показать потерянный вид. — Дело в том, что я незамедлительно вспомнил эту трагедию, меня подкосила злоба за то, что я тогда так ничего и не смог сделать. Хотя должен был, меня обманули, я шел на поводу у своих целей, забыв о том, что достигая чего-то одного, в момент теряю другое, — его понесло на искренность, все никак не может забыть свои пережитые чувства. Корит себя за освобождение Грин-де-Вальда, считает, что подписал Силие и своей стране смертный приговор. Но поймав себя на том, что его занесло, Том быстро исправляется: — Не могу больше доверять неизвестным людям, подумал, что вы шпион, поддерживающий нацистские идеи Геллерта. А после того что я увидел… — красиво растерялся, мило приходя в себя, — Из вашего чемодана выскочило это нечто. Оно стало тырить серебро и золото. Я был уверен, что вы вор, а это ваш обученный зверь, — видит, как глаза Ньюта заполонил стыд и сочувствие. — Знаете, в моей голове сложился неправильный образ, поэтому, вспомнив маму, мне захотелось вам отомстить, вернее даже не сколько вам, сколько Геллерту, о котором вы напомнили, — внимает тому, как мистер Саламандер приходит в недоумение, уже видит его мысленные извинения. — Я просто увидел в вас замаскированную опасность. Шпион, вор. Вы ведь так внезапно объявились, — давит, завершая логическую цепочку, — что я мог подумать? Да еще после слов о Грин-де-Вальде? После такой ужасающей войны. И вдруг вы, — вывернул всю ситуацию наизнанку, выгораживая себя и делая из Ньюта виноватого.

— Простите, надо было сразу поговорить с вами, я почему-то даже не подумал. Ваш образ, он такой знакомый, что моя первая мысль при взгляде на вас — Грин-де-Вальд, — поражает Тома, ведь именно этого он не ожидал услышать. Его никогда и никто не сравнивал с Геллертом, но, видимо, он просто не встречал людей после первой войны. — Знаете, — стал откровенничать Ньют, полностью падая в омут доверия к мистеру Реддлу, — просто, когда я был в Америке, то Грин-де-Вальд был совершенно под другим обликом. Никто бы никогда и не подумал, что за лицом такого хорошего мракоборца скрывается чудовище, — Том вспомнил Квирелла, думая, что судьба смеется над ним в лице рассказа Ньюта. — Ваша мать, — резко поднимает на Тома глаза Ньют, от чего тот потерялся в момент, утрачивая все коварство, — я тоже потерял близких. Эта война была чудовищна. Да, трудно смириться с тем, что она закончилась. Стоит атмосфера ужаса и смерти до сих пор. Каждый раз открывая глаза, первым делом ощущаю тот страх войны. А ведь ужасно, что не знаешь: что делать, предугадать исход невозможно, даже друзья оказываются предателями. Я верю Дамблдору, что Геллерт сидит в Нурменгарде, — Тому резануло слух название этой темницы, словно это слово станет для него роковым, будто силки судьбы-насмешницы прочно повязали его с этим местом. — Хотя ходят слухи, будто бы Геллерт все еще ходит среди нас, а сидит невинный, двойник — подставной Грин-де-Вальд, — Тома пугает это откровение, прям настолько сильно, что волосы на затылке встали дыбом. — Но это всего лишь слухи, — улыбнулся Ньют, — мне надоело верить росказням, наверное, поэтому я и вернулся сюда… — хотел продолжить, но резко передумал.

— У вас была девушка, — все понимает без слов Том, вспоминая имя какой-то Литы, а затем свое обучение в Ильверморни. Все это так странно, словно дежавю с того света.

— О да, была, но не всегда нам удается удержаться подле друг друга, — уклоняется Саламандер, сам не понимая про кого сейчас говорит про Тину или про Литу. — Я закончил, — встает со своего места, кладя листок Реддлу на стол. — Что еще нужно?

— Спасибо, это все, — растягивая слова, задумчиво произносит.

— Все? — удивился Саламандер. Он радостно развернулся и направился к чемодану, готовый покинуть кабинет, как внезапно голос Тома его останавливает:

— Хотя есть еще кое-что, — опасные нотки заиграли в его интонации Тома, но Саламандер этого не заметил, он тотчас обернулся к Реддлу, с выжиданием смотря. — Вы ведь любите животных? — встает со своего места Том.

— Обожаю, — улыбнулся Ньют, указывая на свой чемодан, хотя Реддл ничего так и не понял.

— Как насчет одного маленького экзамена, после которого вы получите «Превосходно» по моему предмету? — начинает нахально искушать. — Никто кроме вас не получит такую оценку, — улыбается, видя, как заинтересовывает.

— Никто? — не понимает Саламандер.

— Никто, — странно ухмыляется, — дело в том, что мне уже сдали экзамены остальные курсы, выше «Выше Ожидаемого» ни у кого не стоит. Но я уверен, что вам под силу удивить нас всех, — его голос как гипнотическая песня. — Представляешь, как Дамблдор обрадуется, ведь он, наверняка, верит в тебя, — слышит хруст сломанного Ньюта, уверенный, что именно так и случилось в его мозгу. Люди просто в какой-то момент надламливаются и позволяют. Если красиво говорить даже опасные вещи, их можно продать совершенно спокойно.

— Вы так добры, — восхищается Саламандер, не зная, как выразить свою благодарность за столь доверительный жест. — Что надо делать?

— Все очень просто, — присел на собственный стол. — Понимаете, по Хогвартсу ходит легенда о Тайной комнате, — внимательно следит за реакцией Ньюта.

— Не слышал о такой, — сосредоточился на воспоминаниях.

— Она есть, — утвердительно развеивает все догадки Том, — там живет чудовище. Василиск.

— Василиск? — улыбнулся Саламандер. — Вы серьезно? — округлил глаза.

— Да, — спокойно отвечает, видя, как загорелся его собеседник. — Хотел предложить вам спуститься в Тайную комнату и посмотреть на него.

— Вы… — теряется от восторга Ньют, не находя себе места, — Вы… просто невероятный! — очень радуется, что выпала такая возможность.

— Я знаю, — улыбнулся Том Реддл.

— Хорошо! — подбегает Ньют к своему чемодану, открывает и начинает в него спускаться. Том стал подходить ближе, он был очень и очень удивлен, зато теперь понял, почему мистер Саламандер не спускает с рук свой чемодан. — Идемте! — зовет Тома, полностью скрываясь внутри. С опаской заглядывая внутрь, Том видит Саламандера внизу, интерес берет верх и он лезет за ним, оказываясь в просторном гигантском помещение, оно подражало различным уголкам мира и климату. Тут было все: и солнце и дождь, и облака, трава и даже снег с туманом. Повсюду были животные, их было невероятно много, вот тут-то Том и понял что Уход За Магическими Существами у них преподавали плохо, а в Ильверморни очень посредственно.

— Вот, смотрите, это окками, про которую я вам говорил, — указывает на спящую длинную змею с пернатыми синими крыльями. Реддл сразу же узрел купающегося в золоте нюхлера, понимая, что для каждого существа здесь отведено свое место. Поганый чемодан снаружи и просто целая вселенная внутри. Том обернулся к Ньюту, пока тот копошился в своих ящиках в мини-лаборатории, ища все время что-то. — Я слышал о василисках чрезвычайно мало, рогатый змей… — начал было Ньют.

— Факультет в Ильверморни, — резко продолжил Том.

— И это тоже! Но изначально я был уверен, что рогатый змей — синоним к василиску, но оказалось, что это схожие виды, но абсолютно разные существа, — говорит это с таким интересом, что даже торопится. — Василиск выводится особым способом, очень, как я считаю, изощренным.

— Темная магия, гомункул, — продолжает мистер Реддл.

— Да, именно! — ловит его мысль. — Вы правы даже здесь, но это существо опасно, — Том разочаровался, уверенный, что Ньюта удастся убить одним только взглядом этого чудища, а он, оказывается, все знает. — Один только взгляд убивает, но не пойдем же мы с закрытыми глазами туда? — присел на траву мистер Саламандер, явно нервничая, кажется, какая-то мысль все время крутилась в его голове.

— Это не всегда верно, — посмотрел на него Том.

— О чем вы?

— На василиска нельзя смотреть только прямым взглядом, потому что… — Том стал думать, вспоминая слова Смерти: «Ты умрешь», — Был период, когда василиск не мог никого убить, доводя лишь до оцепенения.

— Откуда вы… — не понимает.

— Это было при мне, — важно добавляет. — Через воду, стекло, зеркало, призрака… Все они смотрели на него через что-то.

— Вы правы! — встает Ньют, начиная рыться. — Я придумал, — достает пару дурацких очков. — Чтобы нам с вами рассмотреть это создание, мы обманем его природу, наши глаза будут защищены.

— Но мы застынем, — бросил ему раздраженно Том.

— Вовсе нет, — взмахнул палочкой Ньют и внешняя поверхность стёкл стала зеркальной, он надел очки. — Как я выгляжу? — уставился на Реддла.

— Изумительно, — злобно добавляет, считая, что это выглядит глупо и ни чем не поможет. Саламандер подходит к Тому и надевает на него зеркальные очки, Том видит свое искаженное отражение в очках Ньюта, а Ньют свое в очках Реддла, после чего тому стало смешно, тогда как Реддла это бесило. — Это не просто стекло. Оно двойное, плюс я поставил отталкивающие чары на зеркало, то есть мы, по идее, можем смотреть на змею без опасения. Пойдемте, Том! — хватает его за локоть, начиная вытаскивать наружу из чемодана. Захлопнув свой ящик, Ньют берет его, начиная поспешно идти по коридору, придерживая сопротивляющегося мистера Реддла.

— Я выгляжу как идиот! — не может перестать роптать.

— О нет, вовсе нет, вам даже идет, — пытается подбодрить Тома Саламандер, но тот только больше приходит в уныние от наливающегося стыда, потому что студенты то и дело хохочут над самым странным профессором Хогвартса, который идет в необычных зеркальных очках вместе со второгодником, которого когда-то исключили. Том понимает, что его авторитет падает, а слава становится очень неприятной.

— Ньют! Том! — появляется перед ними ошарашенный Дамблдор, начиная рассматривать их необычный вид. — О, Том, ты просто прекрасен в новом амплуа, — издевается Смерть, чем только больше злит, тогда как Ньют стал рассказывать что это. — Так вы идете рассмотреть василиска? — поднимает брови в искреннем недоумении Дамблдор. — Очень мило с твоей стороны, Том, показать нашему гостю василиска, — Том понимает, что его план безжалостно сорвался, так над ним еще ржет вся школа. — Думаю, надо позвать Силию, — стал осматриваться по сторонам Альбус.

— Нет! — испугался Том. — Только не надо! Прошу! Мне и так хреново! — не готов вынести еще большего унижения чем это. А Ньют приветливо улыбается всем, кто разглядывает его замысловатый вид.

— Ньют, — посмотрел на него Дамблдор, окликая словно ребенка, тот также наивно вздрогнул и обернулся, видимо, почувствовал себя студентом во всей красе, — не хочешь ли ты зайти ко мне после Тайной комнаты на чашечку чая? Расскажешь, как все прошло, — косо смотрит на мистера Реддла, который уже был готов взорваться от негодования и сорванных планов.

— Конечно, обязательно, профессор, — улыбнулся Саламандер. — Думаю, у меня будет куча новостей.

— Как прекрасно выходит, — радушно улыбается Смерть. — Захвати нюхлера, думаю, он тоже не откажется от чашечки чая.

— Убирайте серебряные ложки, — дает совет Ньют.

— Пойду как раз этим и займусь, — напевая мелодичный мотив, Смерть удаляется, оставляя Тома снова наедине с Саламандером.

Том поспешно ведет за собой на второй этаж, минуя длинные коридоры, они останавливаются возле женского туалета.

— Мы же не пойдем туда, — растерялся Ньют. Том Реддл ничего не ответил ему, а просто открыл дверь и без стеснения зашел, Ньют последовал за ним, при этом наливаясь краской и смотря на что угодно, только бы не на кабинки. Ученицы тут же обратили внимание на то, что к ним ворвались, начали переговариваться и переглядываться, странно хихикая, некоторые хотели возмутиться но, увидев, профессора тут же передумывали.

— Милые девочки, — снимает зеркальные очки Том, — просьба удалиться немедленно, — криво улыбается им всем, после чего они поспешно выбежали за пределы сортира.

— Вы такой смелый, — почесал затылок Ньют, на что Реддл ему ничего не ответил.

«Откройся», — шепчет Том, совершенно игнорируя с каким недоумением за этим наблюдает его товарищ. Саламандер тоже раньше учился в Хогвартс, но никогда бы не подумал, что в его школе была какая-то Тайная комната, наверное, просто потому что никогда бы не стал наведываться в женскую уборную, в отличие от мистера Реддла. На этих мыслях мистер Саламандер странно посмотрел на Тома, находя его поведение немного опасным и некрасивым. Большое строение тут же потеряло былую форму, открывая взору дыру в полу, изнутри которой несло чем-то неприятным, а холод так и сквозил снизу. Том все еще уверен, что палочку Слизерина у него никто не отнимал, а значит приказать змее сожрать Ньюта никто не мешает… Кроме Смерти, которая, скорее всего, уже взяла Тома на крючок. Тяжко вздыхая, мистер Реддл нехотя поворачивается к Ньюту, который был немного ниже его, Том подумал, что раз уж его обломали с убийством, то никто не говорил, что нельзя покалечить этого рыжего недоумка. Реддл делает пару шагов назад, после чего Ньют только подходит ближе, начиная увереннее рассматривать.

— Кажется, я чувствую запах сброшенной чешуи, — что-то говорит, присаживаясь на корточки возле дыры, совершенно не замечая, как Том смотрит ему в спину, готовый нанести коронный удар.

— Думаете? — заговаривает ему зубы, после чего Саламандер только больше уставился в дыру, проверяя свои ощущения.

— Уверен.

— Точно-точно? — уже не может сдержать смешка, бесшумно подходя, вытягивает ногу вперед.

— Точно, — отвечает ему сосредоточенный Ньют, после чего Том небрежно пинает Саламандера прямо к дыре, тот потерял равновесие и полетел вниз, громко крича. Мистер Реддл залился злостным долгожданным смехом, чувствуя, как по телу разливается приятная порция волнительного тепла. Он наконец-то совершил что-то поистине чудесное: столкнул гнусного Пуффендуйца прямо в сточную дыру, когда Том думал об этом, то уже начинал плакать от неконтролируемого смеха, как вдруг услышал:

— Мистер Реддл, не могли бы вы спустить мне мой чемодан, в нем моя палочка, а то тут очень темно, — на этих словах Том разочарованно подавился, понимая, что опять что-то пошло не так. Небрежно пинает чемодан Саламандера в эту непроглядную дыру, он с радостью полетел за своим хозяином. — Спасибо, Том, — услышал Реддл. — Вы спускаетесь?

— Уже, — устало проговорил он, прыгая следом, неповоротливый и такой огромный, Том пару раз ударяется пока летит вниз, страдая от собственного роста. Вылетев на открытое пространство, начинает поспешно подниматься, дабы не выглядеть в глупом положении, мистер Реддл не замечает над своей головой трубы, резко ударяясь головой, от чего почувствовал себя в миллион раз глупее чем раньше.

— С вас очки упали, — помогает ему встать Ньют.

— Я весь упал, — готов ныть от несправедливости к себе, считает, что всё вокруг предает, сам Хогвартс издевается над ним. — Падать уже некуда, — загадочно продолжил, но Саламандер не обратил внимание, он вытянул палочку вперед, освещая мрачный тоннель. — А куда это собственно вы собрались? — недоволен Том. — Вы что знаете куда идти? — Том уверен, что только он знает все.

— Не знаю, но я готов узнать прямо сейчас, — любознательность Саламандера шагала впереди зазнайства Реддла. — Просто это место невероятно, — разглядывает скалистый низкий потолок. Том встал, гремя крысиными костями под ногами, стал резко и быстро пробираться в тоннель, как вдруг снова ударился, ненавидя себя за излишнюю высоту, ведь теперь ему придется идти на полусогнутых, тогда как Ньют вполне помещается. Том ненавидит Саламандера просто за факт такого нахального везения. Стены и потолки будто бы специально уменьшились к прибытию их первооткрывателя.

— Мистер Реддл, ваша седина просто невероятна, — светит на него Люмосом Ньют. — Очень красивый цвет, он белый, пепельный. Это очень редкий цвет, обычно просто серый…

— Хватит! — злится только больше, — Нам сейчас нужно пройти прямо, скоро мы выйдем туда, где нет этих жалких тесных потолков.

Том касается рукой каменных нагромождений над собой, чувствуя холодность камня и плесневелую сырость. Они двигались ровно по курсу, Том внезапно достает палочку Слизерина, которая светилась в темноте мелкими трещинами и без заклинания. Саламандер стал разглядывать этот предмет, но не успел насмотреться, потому что мистер Реддл вытянул запястье перед собой, зажигая лунный магический свет, что был ярче чем у самого Ньюта. Выбираясь из тесного тоннеля, Том наконец-то распрямился, чувствуя, как устала спина в одном положение. Он уже видел заветную дверь, за которой его встретит лицо Салазара, чью палочку он сейчас беспощадно стискивает в пальцах. Том был нервным от предвкушения, так давно он не спускался в свою Тайную комнату. Саламандер стал разглядывать дверь, трогает этих змей у основания, не понимая, — что это замок. «Откройся», — беспардонно говорит на парселтанге, заставляя Ньюта вновь поразиться услышанным. Мистеру Саламандеру было не понятно каким образом Том освоил змеиный язык, а ему, при всех усилиях не удается даже спародировать. Дверь стала с шумом отворяться, Том без опасения вбегает внутрь длинного помещения, его встречают змееголовые фонтаны, зелена стен и лицо Салазара, под которым в толще воды лежал его василиск.

— Мистер Реддл, подождите, — прется за ним Ньют. Ступая на влажный пол, Саламандер стал ахать и охать от удивления, то и дело направляя Люмос на все уголки внутри. — Мерлин великий, где я спал все время? Я ведь даже не знал, что это находилось около меня столько лет.

Том даже не слушал его, он уверенно приближался к гигантской, двадцатиметровой змее, тело которой нервно подрагивало от ее нечастого, почти неощутимого дыхания. Снимает перчатку, начиная касаться гладкой чешуи, испытывая нежную привязанность.

— Проснись, — продолжает гладить, вспоминая Нагайну. Кто бы когда догадался, что Смерть вернула василиска в его пристанище? Ведь это так просто, но Том не понимал, что Смерть каждый раз, при возможности, возвращается к началу, тем самым замыкая круг. У Смерти были свои промахи и огрехи, свои привычки и взгляды, которых обычному человеку не понять, даже родной сын не в силах разгадать ее склад мышления. Но он безумно рад, думая, что от Смерти меньше проблем чем он думал, она столь меланхолична, что кажется неприлично простой. Василиск продолжал спать, не отзываясь на парселтанг. Закончив с рассматриванием стен, к Тому подбегает Ньют, ставя свой чемодан на сухое место, Саламандер приближается к гигантской голове, отодвигает веко, без страха заглядывая в глаз василиску, тем самым бесстрашно проверяя свою теорию зеркальных очков. Том резко почувствовал уважение к мистеру Саламандеру, думая что он, может быть, вовсе и не плохой человек, однако это неважно, Ньют точно сможет помочь.

— Что с ним? — спрашивает Том. — Он умирает?

— Нет, мистер Реддл, не дождетесь, — переводит взгляд зеркальных очков на Тома. — И это она, — улыбается Саламандер. — Ее зрачки реагируют на свет, она жива, возможно под сонным заклятьем.

— С чего вы решили что это она? — Том всегда думал, что это самец.

— У самцов есть красный хохолок на голове, у этого же нет, тем более посмотрите на хвост этой змеи, видите уплотнение? — пробирается вдоль василиска. — Это погремушка, когда она зла и готова к нападению, то немедленно будет создавать гремящие звуки. Своеобразная песня, а если бы их было много, они бы окружили жертву и их звучание действительно напоминало бы таинственный мотив. Так же они привлекают самцов своей музыкой, брачная песнь, понимаете? — светит Тому в лицо Люмосом, после чего злобный Том выхватывает палочку и отшвыривает. — Мерлина ради, извините, я не хотел, — Ньют присел возле василиска, начиная трогать чешуйки. Том резко встает, понимая, чем пробудит спящую, если она не отзывается на парселтанг, значит, должна сработать другая тактика. Направляет палочку на василиска, при это на змеином выговаривая четкое: «Очнись». Змея моментально открыла глаза, стала шевелиться, Саламандер еле успел отскочить. Ньют сразу же заулыбался, отходя подальше, наблюдая, как расправляется величественная рептилия.

— Как вы это сделали? — посмотрел на него магозоолог. — Я все понял, — начал рассуждать вслух, — она выбрала вас. Скажите ей, что я предлагаю ее забрать с собой, — повернулся к Тому.

— Забрать? Зачем? — возмутился Реддл.

— Том, я понимаю, вам трудно. Но взгляните на это место! Оно пропахло сырой плесенью, здесь нет ни лучика солнца, она здесь не жила, она спала.

— Но я слышал ее шевеление, — не понимает о чем говорит этот человек, уверенный Том знает, что больше владеет информацией.

— Вам показалось, не более, — подбирает свою палочку Ньют. — В оцепенении они проводят века, ровно как я или вы в ее же положении. Вы обречете ее на муки и страшную смерть где-нибудь в трубе Хогвартса, — стал давить на Тома. — Я же дам ей свободу, смогу ее изучить.

— Ты хочешь пойти к нему? — обращается Том к василиску. Та незамедлительно стала отрицательно мотать головой. — Увы, Ньют, — улыбнулся Том.

— Поверьте мне, — готов умалять Тома, — ей будет очень тяжко. Только вы способны ее убедить, вывести. Прошу, — понимая, что это бесполезно, Саламандер задумался. — Хорошо, как насчет того, чтобы просто освободить ее отсюда?

Том моментально согласился, но сделал вид, что все еще принимает решение. «Согласна ли ты принять освобождение, дорогая Иниган?», — дает ей имя. Саламандер раскрыл свой чемодан, начиная показывать туда, Тому так не хотелось, он думал, что Ньют его обманывает.

— Мы выпустим ее на мелководье Черного озера, она способна жить в воде, — продолжает убеждать. Том еле заметно кивает, давая свое согласие, взмахивает волшебной палочкой, указывая на чемодан Саламандера, куда та без промедления заползла.

***

Мистер Блэк и Силия уже направлялись в Хогвартс, как их поймала парочка веселых студентов, сообщая, что сдали ужасный-преужасный экзамен у профессора ЗОТИ, все же не все были в курсе что у него здесь учится дочь, поэтому Силия сколько раз слышала откровения в адрес профессора Реддла. Ему ставили разные диагнозы и называли никудышным актером, обвиняли в неудачничестве, видите ли в министры такого обаятельного манипулятора не взяли потому что не дотянул. А вообще Силия была уверена, что место Тома именно в Министерстве, но не в качестве министра, а в качестве присяжного в Визенгамоте, ни в коем случае ни судьи, ведь Тому нельзя разрешать вершить судьбы, но никто не запрещает сделать фикцию. Мистер Реддл будет уверен, что его голос важен и от него что-то зависит, но тем не менее мнение большинства, объективности и здравого смысла просто не позволит ему вершить бесчеловечный самосуд. Орион видит Альфарда, а рядом с ним Вальбургу и собственную сестру Лукрецию, хотел пройти мимо, но Силия не дала — потащила за собой.

— Вальбурга, — приветливо улыбнулась мисс Реддл.

— О, Силия, — заухмылялась в ответ, — ты бы видела, что мы только что успели узреть, — Силия замечает, как все вокруг не переставая смеются. — Твой папа только что с мистером Саламандером промчался тут, мы все хохотали как ненормальные. Они были в солнечных очках с зеркальным напылением, отсвечивали тут своим величием на нас всех.

— Видимо, профессор Реддл так сильно притомился, что решил пойти на вечеринку вместе с Саламандером, — вставил свое слово Альфард.

— Не забыв пригласить туда Дамблдора, — подначивает Лукреция.

Силия чувствует себя по-дурацки, понимая, что что-то упустила. Все вокруг то и дело передразнивали ее папу. Студенты были злы на перенесенный стресс в кабинете профессора ЗОТИ, поэтому с радостью отыгрывались на нем сейчас.

— Твой папаша редкостная мразь, Силия, — с умным видом говорит Вальбурга, — не в обиду конечно, но он нас всех просто затрахал на своем глупом экзамене. Сколько учусь, но такую ахинею вижу впервые, — даже не может держать себя в руках.

— Что он вам поставил? — моментально догадывается в чем соль Силия.

— А это вообще отдельная тема! — возмутился Альфард. — Я всегда получал «Превосходно», а теперь, — он был возмущен, — видите ли, оказалось, что «Удовлетворительно»! Маразм какой! — ударил он стену.

Силия поглядела на Ориона, который был доволен, что теперь Альфард хоть где-то не лучший, потому что, сдав экзамен вчера, он все же получил свое «Выше ожидаемого».

— У Лукреции вообще «Слабо», — взглянула на нее Вальбурга, но смотрелось это так, будто прямо сейчас она задушит эту хорошенькую светленькую девочку, исходя от низменной зависти и ревности.

— А у тебя? — вклинился внезапно Орион, спасая сестру от нападок кузины.

— «Выше ожидаемого», — с гордостью ответила она, давая понять, что не хуже заучки Ориона. — Силия, — перекинулась на нее вновь Вальбурга. — У твоего папаши недотрах? Почему он такой злой?

Мисс Реддл понимает, что Вальбурга недовольна, потому что ее любовнику поставили не ту оценку, что надо было. Теперь ей не терпелось найти виноватого и опорочить уже его.

— У меня для тебя кое-что есть, — меняет тему Силия, доставая из внутреннего кармана мантии палочку Вальбурги. Глаза мисс Блэк распахнулись в удивлении, она потеряла былой эгоистичный сарказм, уступая обычной радости, прямо той, когда находишь то, что так долго искал. — Я все не могла найти тебя, чтобы отдать, отобрала у первокурсников Гриффиндора.

— Эти поганые гриффиндорцы… Я им уши надеру, а ведь я могу. Я староста! — засияла она. — Гриффиндор! — обернулась она к первым попавшимся ученикам красного факультета. — Минус десять очков за воровство палочек у старосты!

Невинные мальчишки стали переглядываться и возмущаться.

— Пошли отсюдава! — толкнул их Альфард, после чего те покрутили у виска, говоря, что пойдут жаловаться декану. Словесная перепалка длилась недолго, потому что те быстро слиняли.

— Я думала, что потеряла ее, — стала обнимать Силию, — сдавала экзамен палочкой Альфарда, пришлось пользоваться ею по очереди. Так неудобно, — признается с чистым сердцем.

— Мисс Реддл, — пристально смотрит Том на Силию, — доченька, — тащится от одного ее вида, начинает подходить ближе, трогает ее, проводя пальцами по контуру лица. — Готова ли ты сегодня сдавать мне экзамен? — странно улыбнулся.

— Я наслышана, так что да, — не растерялась она, — но почему я одна? К нам еще кто-то подойдет? — наивно не понимает.

— О да, — закивал Том, — к нам действительно кое-кто подойдет. — Это комиссия, ну, что бы знаешь, не подумали, что я нечестно тебя оцениваю, — продолжает говорить загадками таинственно ухмыляясь. — Вот! — взмахивает палочкой, сдергивая со стоящего прямо напротив шкафа черную ткань.

— Но ведь это третий курс, — не понимает зачем ей Боггарт.

— Твою палочку, — Том пересиливает себя, отказывая себе в ее поцелуе. Силия протягивает ему свою драгоценную палочку, совершенно не понимая, в какие игры собирается играть ее отец. Он всегда вынуждает делать то, чего не хочется, Силия очень боялась того, что придумает изощренный Том. Он обходит ее, она чувствует пристальный насмешливый взгляд за своей спиной, проводит рукой по ее плечам. Гнусный план, который известен только ему одному, толкает Силию ближе к этому созданию, что прячется в шкафу. Оно уже желает вырваться наружу и показаться тому, кто трясется от самого его появления. Мистер Реддл с вожделенным азартом смотрит на то, что так желает выпустить, уверенный, что ничего не боится — даже Смерти, даже Дамблдора, даже решетки Азкабана, зная, что сможет договориться с дементорами. Силия стоит к нему спиной даже не шелохнувшись, Том ненавидит эту садистскую выдержку, что только выводит. Взмахивает палочкой, отворяя дверь злосчастного шкафа, выпуская меняющий лица страх. Отходит назад, оглядывая пустой кабинет, знает, что его уроки с Силией достаточно интимны. Улыбается, видя нечто, что вот-вот покажется перед бесстрашной мисс Реддл. Смертельно бледная рука показалась взгляду, обнажая искаженные длинные когти, фиолетовые вены проступают сквозь прозрачноватую кожу. Силия всматривается в темноту, нервно сглатывает, но все еще пытается себя убедить в том, что это не то, о чем она думает. Затем полезла вторая рука, следом страшное, лишенное красоты, плоское лицо, столь же бледное, с выдающимися красными глазами. Он напоминал альбиноса, Силия резко оборачивается на Тома, видя, в каком он шоке. Он видит самого себя, свою самую неконтролируемую сторону, казалось, Силия выпустила не только свой страх, но и страх мистера Реддла. Она вновь поворачивается, видя Волан-де-Морта уже перед собой, хочет что-то сказать, но слова исчезают, как только он потянул к ней свои руки с кривыми тощими пальцами, улыбается ей, показывая острые ядовитые клыки. Силия в первую очередь подумала, что он ее укусит, после чего она моментально умрет, также как и ее нерожденный ребенок. В этот момент ей кажется, что игра Тома зашла слишком далеко, особенно, когда видит, как сам Том только делает шаг назад, боясь того, кто выбрался на свободу, давая Боггарту только больше сил для осуществления задуманного сценария. Силия чувствует, как чужие холодные руки трогают, его пальцы смыкаются на шее, продолжает пугать своим присутствием. Волан-де-Морт стал душить Силию, прямо как в одном кошмаре, в котором она полностью была лишена воли, могла только смотреть и чувствовать, — это снова происходит, вновь.

— Победи его без палочки, — вдруг оживился мистер Реддл, который резко потерял весь былой страх. Ему, видимо, льстило что Силия боится его до сих пор. Том просто желал посмотреть на то, как он снова будет насиловать ее, прямо как в том странном сне, что периодически повторяется в голове Тома. Надеется, что Силия от страха потеряет своего ребенка, который уже достаточно противоречив. Появление этого мальчика не светит его старшему брату ничем хорошим. Том вспоминает Гарри Поттера проводя с нерожденным и Гарри только больше аналогий. По подсчетам он тоже должен родиться летом, как ужасно осознавать тот факт, что Смерть все равно контролирует всю ситуацию, но вернуть умерший плод уже не сможет, а больше Том не собирался трахать свою мамашу, а это значит, что та больше не сможет провернуть фокус с оплодотворением. Прямо сейчас он просто умоляет Силию о том, чтобы у нее случился выкидыш и этот недопоттер вышел из нее. Считает, что этот ребенок будет самой огромной занозой в его жизни. Уверен, что Боггарта невозможно победить без палочки. Не жалеет Силию, потому что ненавидит за саму мысль, что она захотела чего-то больше, чем у нее уже есть. Считает, что дал ей все. Том отрицает свой патологический страх детей, особенно мальчиков, особенно тех, которых так любят мамы. Боится, что ему придется убить Силию, боится, что она сама захочет умереть вместо этого проклятого дитя, повторяя судьбу Лили. Не готов мириться с этим, хочет пресечь на корню, зная, что его дочь не глупа, и, возможно, догадывается обо всем, поэтому никогда не выпьет ничего из рук Тома, что только усложняет всю ситуацию.

Его два красных глаза смотрят на Силию, она испытывает мучительное удушье, которое резко прекращается, особенно, когда он вытащил свой раздвоенный язык и начал облизывать измученную. Чем больше сон повторялся, тем хуже становилось Силие, когда его руки полезли к ней под юбку, она понимает, что оно захочет изнасиловать ее. Как и любой другой Том — этот был не исключением. Силия закатила глаза, полностью их закрывая, не желая смотреть на это, чувствует, как он беспрепятственно трогает ее, не может сдержать нежный стон, а следом смотрит на Тома, который за этим наблюдает. Ему явно не нравится, он чувствует ревность, всячески маскируя. Силия улыбается, думая, что ее боггарт это даже не секс с Волан-де-Мортом, а Том-брат, который оказался отцом. Том-магл для нее навсегда останется самым лучшим и адекватным из всех личностей мистера Реддла. Закидывает на своего приставучего насильника ногу, он сразу же стал сжимать чувствительную кожу, после чего остаются красные следы. Желает, чтобы Том как можно чаще смотрел на это, раз ему так неприятно от этого. Полностью расслабляется, позволяя этому существу жадно обсасывать свои губы и шею, закрывает глаза, испытывая этот обжигающий холод, который нагревается с каждым прикосновением.

— Если ты этого так боишься, то чего же ты хочешь? — злится Том, но она ему даже не отвечает, а просто показывает средний палец, удручая мистера Реддла только больше.

Силия действительно боялась вновь быть тем безвольным бревном в руках монстра, но убеждая себя, что хочет этого и что это взаимно, чувствует, как прогибает страх под себя, оставляя только остатки от прежних мыслей. Смотрит на Волан-де-Морта, не может сдержать усмешки, зная, что это Том, считает его никчемным, но вся уверенность в себе испаряется, как только он толкает ее к парте, Силия падает грудью прямо на стол, успевая вытянуть руки. Тут Силия понимает, что не может обмануть свой страх, стала поддаваться только сильнее. Смотрит на Тома, который уже изменился в лице, ему смешно, одновременно он взбудоражен этим зрелищем, хочет посмотреть на это снова, находя сексуальным. Когда Волан-де-Морт посмотрел на Тома, то он ощутил с ним приятную связь, наконец-то принимая в себе. Силия закричала, начиная скидывать все с парты, резко выгибается и стонет от вхождения в собственное тело, для нее это было ожидаемо и неожиданно одновременно. Она никогда бы не подумала, что все зайдет настолько далеко. Он тянет ее за волосы, притягивая к себе, она начинает плакать, понимая, что никогда не смирится с насилием над собой, сколько бы раз это не происходило. Том подходит ближе, завороженный зрелищем как его истинное лицо насилует собственную же дочь, считает, что Силия просто непростительно сексуальна в такой период, особенно, когда ее лицо разбито от унижения, а щеки горят со стыда.

— Сделай что-нибудь, чтобы это прекратить! — злится она, а сама вся колеблется от грубых движений. Силия опускается на парту, начиная умилительно изнывать, у нее аж лицо порозовело, а глаза ясность потеряли. У неё просто невероятно грязное и пошлое выражение лица. Когтистая рука тискает её за грудь неприлично спускаясь ниже. Силия боится стыда, — Том это понял. Ей постоянно стыдно за то, что он с ней делает и делал. Она истомно закрывает глаза, беря это чудовище за руку, просто бесстыдно млея от того, насколько оно беспощадно её трахает. Том не понимает зачем Силия это показывает ему. Том подходит к ней еще ближе, берет за подбородок, подтирает ее слюну, с восхищением смотря на Силию, считает это признанием в любви. Целует в приоткрытые губы. Направляет сразу две палочки, загоняя боггарта обратно в его темницу. Подходит к Силие, поспешно продолжая начатое, представляет себя Волан-де-Мортом, желает насиловать Силию как много лет назад. Слышит ее трепетные охи, ощущая влажность по всей длине, дергает Силию за волосы, она податлива и очень прогибчива, даже больше чем обычно. Хватает ее за предплечья, притягивая к себе, беспощадно грубо пользуясь своим положением, сильно и часто входит. Силия думает, что он насилует ее и у нее потом все будет болеть, но его же это даже не интересует, кричит громче, злясь и поддаваясь только больше. Одна его рука поползла выше по ее предплечью, огибая плечо, он схватил ее за шею, смыкая пальцы. Силия не видит лица Тома, но уверена, что тот доволен, он вопит не менее сладко.

— Если бы ты только знал насколько сильно я тебя ненавижу! — сквозь зубы процедила она.

— Я тоже тебя люблю, — только сильнее стал сжимать, Силия хватает его за руку, пытаясь освободить шею. — Прекрасно, — завалил ее на живот, придавив сверху собой, сделав пару резких толчков долгожданно изливается в ней. Она тут же сопротивляется, отдавливая ему ноги, начиная выбираться из-под него.

— Ты совсем придурок? — смотрит на него, пока он продолжал возлежать на столешнице. Силия тут же берет свою палочку назад, смотря на Тома, приходя в ужас каждый раз.

— Легкий же был экзамен, — ухмыляется, начиная вставать.

— Идиот! — кричит на него, начиная рыдать, от чего Том пришел в недоумение, не понимая что не так. — То, что ты называешь любовью больше похоже на издевательство, — утирает глаза, начиная немедленно уходить. Он стал звать ее, испугавшись такой реакции. Совершенно не понимает что не так, Том был уверен, что Силия специально себя так ведет, чтобы привлечь к себе внимание. Обижается на нее, не в силах выносить ее слезы.

Оставшись наедине, Том слышит как шкаф, в котором был заперт Боггарт заколыхал — он хочет вылезти обратно. Подходит к зеркальной дверце вплотную, резко распахивая, но ничего не видит кроме кромешной темноты, как вдруг пронзительный плач оглушает Тома. Опуская медленно взгляд ниже, в самом низу видит младенца, он надрывно кричит, от чего у мистера Реддла начинается приступ паники, не знает что делать, приходя в неприломный ступор. Не может пошевелиться, плененный собственным страхом, а ребенок продолжал рыдать. Резко закрывает дверь постоянной темницы, запирая своего Боггарта на долгие времена.