- Вы готовы? – спросила медсестра, в сотый раз поправляя подушки на постели.

Больничная палата в теплых и приятных, неагрессивных тонах, добавляла снегу за окном какой-то неведомой романтики. В этом году – даже более ощутимой.

- Да, все хорошо. Спасибо, - мягко отвечает женщина, в сотый раз поправляя волосы. Разве что их и можно было поправить. Мягкая пижама цвета бирюзы с молоком заменила любое платье, немного таблеток – макияж, а фланелевые тапочки - самые изысканные туфли. И только шаль в бело-голубой орнамент из нежной пряжи, связанная Фуюми, придавала матери особенный праздничный вид. Еще одно небольшое сокровище в этом стерильном месте.

- У меня хорошее предчувствие на этот вечер, - улыбается медсестра уже у самой двери, - Фуюми-чан придет обязательно, да и Ваш младшенький стал активно вам писать, да?

На столе аккуратной стопочкой лежали письма. Шото был исполнительным с детства и присылал по письму в пару недель, держа свою матушку в курсе пусть и не всех тонкостей обучения на геройском курсе, но, хотя бы, своих ощущений.

- У него же учеба и друзья. Он, наверное, не придет. Пускай, - вздохнула пациентка, выходя вслед за медсестрой в холл к другим пациентам, которые занимались украшением зала, помогая медперсоналу и просто проводя время в этом тягучем, однообразном круговороте дней.

На полдник давали немного пунша и имбирные пряники, а вечером на семейных посещениях обещали подать чай и рождественский торт.

Перед Рей стояла задача – украсить стену мишурой, закрепив ту на скотч по всей длине. Для этого нужна была небольшая стремяночка-табурет.

- Хэй, мамс! – раздалось сзади, и хрупкое женское тело обхватили сильные руки.

- Нацуо! – выдохнула женщина, узнавая голос старшего сына.

Юноша с белыми волосами вновь прильнул к матери, а затем протянул ей подарок – простенькую коробочку, - С рождеством, мамс!

Рей приняла подарок, решая открыть его позже, но вот её сын…

- Что за… Странный свитер у тебя, голубочек?

Нацуо явно слегка скривился, услышав своё детское прозвище, но максимально быстро реабилитировался.

- Да ладно тебе. Хороший свитер. С оленями. Это же традиция такая – Рождество же!

- Он просто проспорил другу в университете, - вмешалась в разговор подошедшая Фуюми, - с праздником, мам.

Женщины крепко обнялись, словно после долгой разлуки.

- Идем, вот-вот подадут чай, - Рей сильнее запахнула шаль и прошла в палату, выставляя принесенный медработниками стулья. На столе уже стоял небольшой чайник, а на тарелочках красовались кусочки красно-зеленого бисквитного торта.

- У, славненько, - улыбнулась Фуюми, закопавшись в сумочке, Вот. Шото просил передать. У него сегодня тренировки и праздник в академии.

Это был конверт. Обычный белый, чистый, как снег за окном. Внутри было письмо, тоже достаточно обычное с синими буквами аккуратного, почти каллиграфичного почерка младшего сына. Маленького раненного птенчика, перед которым Рей тоже была виновата.

Но в этот светлый день, Рождество, мать впервые за долгое время почувствовала облегчение.

Её дети рядом. Почти все. Они целы и невредимы, они в тепле и уюте – учатся и работают там, где хотят. Их жизнь не ограничена 4 стенами комнаты и медперсоналом. Они свободны.

Её маленькие вестники весны.