Здесь шумно и слишком ярко.
Майрон жмурится от солнечных лучей, кривится от разноцветных флажков, морщит нос от обилия цветов. Эльфийский фестиваль его не прельщал, сразу вспомнился Валинор с его гулянками, песнопениями и бочками вина. Кажется, в последний раз он посещал подобное мероприятие на свадьбе Нессы и тупой Тулкас, приняв его за девчонку, всё тащил танцевать. Не самые приятные воспоминания, если честно. От кровопролития тогда его спас Аулэ, вытянув Майрона из схватки война. Курумо долго смеялся, а потом надел ему на голову венок из цветов Йаванны, которая та выращивала в своем саду при владениях их учителя.
А потом Майрон ушёл.
Последнее, что он тогда застал — разрушение великих светильников, которыми гордились валары, и Тьму, спустившуюся на их землю.
И теперь эта Тьма тянет его за руку по всему рынку, насмешливо глядит на уличные представления и оценивающе цокает на эльфийские изделия. Майрону они тоже не нравятся. Он вообще лучше может. Если его Повелитель захочет, он ему таких цепочек, колечек, браслетиков хоть на целое оркское войско наделает в сто, нет, в тысячу раз красивее и практичнее. Но Мелькор почему-то тянется за золотой цепочкой с кулоном в виде солнца. По мнению Майрона слишком скромно и безыдейно, но эльф продавец, заметив интерес двух незнакомцем, расплылся в улыбке и начал расхваливать свой товар. Ха, какое нахальство! Да, это непотребство даже не стоит своих денег, но Мелькор только улыбается, кивает, а затем под удивленный взгляд Майрона покупает этот мусор.
— У тебя сейчас глаза выпадут. — шутливо говорит Владыка, но ученик его игнорирует, до сих пор не понимая, что они тут делают.
— И зачем вам эта штука, Повелитель? — Майрон выгибает бровь с неприязнью поглядывая на кулон.
Вокруг них кишит жизнь, играет музыка, на площади идут пляски, слышно как чокаются стаканами, наполненными вином, местные поют и смеются. Они здесь явно чужие, хоть и притворяются эльфами. За время их пребывания тут Майрон мог бы в крепости уже закончить несколько чертежей, довести до конца пару идей Владыки и заткнуть орков с их претензиями к троллям. Но нет, его притащили с сюда, ничего не объяснив, но отчего-то вся ситуация доставляет его Темному Властителю удовольствие. Даже сейчас Мелькор с озорным огоньком вертит купленную вещицу в руках, пока ведет его дальше по рынку, загадочно улыбаясь:
— Собираюсь намекнуть кое-кому, что он мое солнце. — просто отвечает Владыка и Майрона почему-то прошибает озноб.
— А вы его луна? — он старается, чтобы его голос звучал ровно, но на последнем слово все равно дёргается, как от удара.
— Верно. Так что ты, Майрон, просто обязан найти кулон с луной в этой помойке. — Мелькор просто жмет плечами и машет рукой в сторону прилавков вдоль дороги.
Майрон кривится, но не знает отчего больше: от того, что его Владыка снова кем-то увлекся или от того, что ему придеться бегать и искать по этому рынку проклятый кулон для чужого признания. Майрон мог сковать сам, утонченный и серебреный для его Владыки, но только для него, если бы тот попросил, и уж точно не для каких-то его романтических увлечений! Но Мелькор уже дал поручение и настроение его ученика падает ещё ниже от этого.
Майрон заметно отстает от Владыки. В груди все сжимается и отдает болью. Последний раз он чувствовал себя так паршиво, когда Повелитель рассказывал ему о Варде, её прекрасных глазах и волосах цвета темного неба. Варда действительно была красива и Майрон со своей огненной шевелюрой, золотыми глазами и тонкой паутиной веснушек с ней и рядом не стоял. Он даже среди кузнецов был неказистым.
Ещё Мелькор как-то упоминал об Оссэ, но Майрон успокаивал себя тем, что всё же рядом с Владыкой сейчас он, а не пес Ульмо. Но стоило ему встретиться с владыкой волн, как огненный майар уже раздумывал, как того убить без явных улик. Не хотелось бы подставлять Владыку.
Но всё же он тоже не был соперником Оссэ. Тот был веселым балагуром, стремившись все попробовать в этой жизни, а Майрон был вредным перфекционистом и трудоголиком, он не умел отдыхать, как слуга Ульмо. Но он умел хорошо работать и Владыка ещё не был в нем разочарован.
Правда, всё равно не выбирал его.
Майрон остановился прямо посередине дороги. Не хотелось здесь быть, существовать и вообще дышать воздухом, который весь пропах дарами Йаванны. Хотелось в крепость, в кузню или в свои покои, где он мог бы скрыть злость и разочарование за работой, а осколки разбитого сердца замести куда-нибудь в угол и не вспоминать о них.
Ему приходиться потратить долгих десять минут, чтобы взять себя в руки и отпустить ситуацию. Он блуждает по проклятому рынку, в поисках хоть, чего-то, что может ассоциироваться с луной. Находит только дешевый кристалл виде полумесяца на веревки и раздраженно торгуется с лопоухим эльфом, указывая ему на недостатки обработки камня, пока ему этот кристалл в лицо не кидают за даром. Майрон победно ухмыляется, понимая, что часть раздражения ушла и задание он свое выполнил.
Пока он искал кулон, небо успело окрасится в яркие теплые тона: от огнено-рыжего до бледно-розового. Толпа собралась на площади и Мелькор быстро отыскался среди «дегустаторов» местного разлива и бочек вина. Тот не пах виноградом или медовухой, но Майрону всё равно это не доставляло душевного спокойствия, хотя он должен радоваться — пьяный Владыка ещё хуже трезвого.
— Нашёл? — тут же спрашивают майара, стоит ему только подойти к этой компании.
Майрон кивает и тянется к мешку на поясе, чтобы отдать вещь, но сильная рука владыки перехватывает его.
— Постой, пойдем потанцуем? — Мелькор дергает его на себя и смотрит… как-то страннно он смотрит, слишком серьёзно для него, без привычного огонька озорства.
Майрон теряется, не сразу понимая, что от него хотят. Какие танцы? Он их от природы не любил, тем более, он вряд ли сможет отплясывать также, как эльфы. Скорее уж, как орки.
Но Мелькор не ждет, тянет на танцевальную площадку, где уже кружатся остроухие, держась за своих партнеров. Майрон бы тоже хотел вот также прижиматься к Владыке и смотреть так, как та влюбленная пара эльфов недалеко от них, но получается только споткнутся и влететь в чужую грудь.
Мелькор же усмехается, прижимает его к себе за талию и ведет в танце под веселую скрипку и звонкую арфу. Майрон не знает от чего краснеет: от того, что здесь душно, или от того, как близко Владыка. Но ему правда жарко в чужих объятиях. Хоть он и знает, что руки у Мелькора холодные, они у него всегда ледяные, когда у самого огненного майара они вечно теплые и много потеют.
Майрону кажется, что он пылает, и, что его фальшивая оболочка такими темпами слезет скоро, обнажив его истинную натуру.
Мелькор убирает одну руку с его талии и с губ ученика срывается разочарованный стон. Рука его Владыки ускользает за спину, а затем поднимается к шеи и Майрон слышит щелчок маленького замочка. Мелькор наклоняется к нему ближе, взглядываясь в огромные золотые глаза и выдыхает:
— Ты ведь будешь моим солнцем?
Майрон отвечает раньше, чем успевает осознать реальность происходящего:
— Да