Подмигнув на прощание, бесстрашный Уён растворился в морозном тумане. Самая холодная и темная часть ночи — перед оранжевым рассветом.

Возвращая на место недетскую игрушку, Ёсан на мгновение сжал ее в руке — она осталась практически единственным материальным напоминанием, кроме новой оси его борда, о том, что в его жизни в последние несколько месяцев происходили необычные вещи… Совсем необычные.

Пугающие и одновременно вселяющие надежду.

Карта была еще теплой — от работы в приводе старенького ноутбука, и ощущалась поэтому живой в прохладной ладони. Напоминание о том, чего никогда не было. О большом и наивном Минги, который очень хотел быть крутым, как обрыв, но боялся темноты.

В руке Ёсана лежала чья-то жизнь, почти буквально. Теплый металл, едва отдающий нагретым пластиком и совсем чуть-чуть — кровью из прикушенной губы.

Зачем это все?

Ёсан до боли сжал кулаки.

Не только Минги стоило бы быть мужиком.

***

— Повторю вопрос, Кан Ёсан. Ты его не один раз слышал, правда… Ты вкрай ебанулся? — Тон Уёна, однако, не был шутливым или игривым. Кажется, его на самом деле интересовало ментальное здоровье товарища.

Заскочивший перед уроками Ёсан принес Уёну перекус в исполнении Сана, стаканчик кофе и новости, из разряда хороших или нет — должно было показать время.

Понимая, что реакция Уёна могла быть непредсказуемой, Ёсан вдохнул, выдохнул, досчитал про себя до десяти и повторил:

— В субботу я иду с тобой в «Альбедо».

Уён удивленно приподнял бровь, копируя манеру Ёсана, и не без сарказма улыбнулся. Этот парень ему определенно нравился. Не зря они когда-то подружились.

— Сани, в общем, уже сказал, чтобы я его упомянул в своем завещании, — воодушевленно сообщил Уён, отчего-то внезапно оживившись. — А ты-то куда?

В общем, Ёсан и без того прекрасно знал, что Уёна тяжело было удержать от приключений, если они маячили на горизонте и напрашивались на пятую точку. Но чтобы настолько мозги вырубило…

— Не хочу оставлять тебя одного. Ты точно куда-нибудь вляпаешься.

— Я уже там, дорогой друг, — усмехнулся Уён, и опять от его улыбки Ёсану стало невесело. — Не хитри. У тебя все равно не получается.

— Даже не пытаюсь, — серьезно ответил Ёсан, двигаясь так, чтобы не мешать — перерыв у Уёна заканчивался, и лицо мастера Юнхо уже мелькнуло в окне, выходившем в огромную мастерскую.

— Это все этот Минги, да? Только не говори, что ты успел в него втрескаться, пока лечил свои ушибы! Хотя тачка у него тот еще секс-символ, от-такенный, так что я тебя, можно сказать, понимаю… Но нездоровое начало отношений, парень!.. Подумай!

— Что ты несешь? — с подозрением уставился на него Ёсан, уже догадываясь, что Уён всего лишь старается шутить, чтобы отвлечь его от переживаний, реальных или мнимых.

— Жаль его, — посреди шуточек вдруг вскинул взгляд Уён, сжимая губы. — Он о большей части дел Чонхо вообще не в курсе, настолько младшенький о нем заботится. Даже к тебе потащил — по душам поговорить. Должно быть, у этого господина Чонхо доброе сердце…

Лицо Юнхо снова показалось в высоком окне под самым потолком — на сей раз это был уже не намек.

— Пойдем, провожу тебя.

У выхода, на пронзительном ветру, якобы проверяя, насколько тепло оделся Ёсан, насколько плотно завернулся в шарф, Уён быстро зашептал, скороговоркой, проглатывая части слов:

— Слушай, помнишь, я тебе про авианосец говорил? Тут, под землей, можно парочку таких спрятать. Я про детали не знаю, но у Юнхо и Чонхо договоренность — в случае чего и ты бери ноги в руки — и сюда. Понял?

Ёсан кивнул. Уён для верности опять шлепнул его на прощание. Так, чтобы не расслаблялся. И вразвалочку направился обратно к рабочему месту.

***

— Мы только пришли, а я уже дважды ослеп: ты и Сонхва сегодня сногсшибательны, ей-богу, если бы Сани не оторвал мне после этого голову, а я бы ему это позволил — я б за тобой приволокнулся, как в старые добрые времена…

Ни манер, ни воспитания… От эдаких комплиментов Ёсан краснел и чувствовал себя не в своей тарелке. Он и правда выглядел эффектно в черном — если эта вечеринка окажется последней в жизни, то почему бы не оттянуться как следует? Да еще в такой приятной компании.

— За Сонхва попробуй, — мягко отстранил он от себя непонятно с чего такого довольного жизнью Уёна, — если хочешь острых ощущений. Буквально. Белка тебе быстро отгрызет орешки за своего хёна.

— Я Сонхва хоть в кружавчиках, хоть без, люблю всей душой, но, честное слово, даже ни разу на него не переде… не испытал ни секунды плотского вожделения, извращенец! — обиделся Уён, демонстративно отворачиваясь и прикладываясь к коктейлю.

— А вечеринка, кажется, начинается…

Ёсан, едва разобрав слова Уёна, мгновенно насторожился.

Несколько человек, тоже в черном, но абсолютно не соблазнительном и не вечериночном, уже шныряли по широкому танцполу. Еще парочка обреталась у бара, довольно беспомощно изображая любовников.

На шее Ёсана, прямо под рельефным узором на вставке рубашки, согревалась уже не электронным, а совершенно человеческим теплом все та же хоть и иллюзорная, но гарантия. Страховка, если угодно. Может быть, цена, которая должна быть уплачена, если потребуется, за жизнь.

***

Чонхо и Минги появились хоть и почти одновременно, но порознь — перед самым выступлением Сонхва, встреченным шквалом воплей и аплодисментов, едва не перекрывшим всю мощь оборудования, лично отобранного и закупленного господином Иденом.

К началу программы во всем трехэтажном здании уже яблоку упасть было некуда — даже с верхнего этажа и с оптическим прицелом. Поэтому толком оценить происходящее становилось все труднее.

Ёсан следил за Уёном и — вполглаза, — за лестницей на второй этаж, там, где были вип-ложи и кабинет управляющего. Пока ничего подозрительного в том направлении не происходило, и, когда знакомый силуэт мелькнул в толпе, возвышаясь над ней, сердце Ёсана гулко ударилось о ребра. Пора было готовиться к развязке — как там говорил Уён, «счастливо или нет, главное, что с тобой».

Сам Уён куда-то испарился — перед тем, как на сцене, под отыгрыш вступления, в свете прожекторов показались очертания завернутого в широкий плащ Сонхва. Силуэт Минги тоже исчез из поля зрения — осталось только однообразно волнующееся танцующее море людей. Сонхва на сцене, эффектно склонив голову, сбросил плащ в толпу. Отвлекшись на представление, Ёсан чуть не упустил момент, когда Минги подобрался слишком близко.

— Ты не танцуешь, хён? — улыбался, так, будто ничего и не произошло.

И хватило же наглости… Это пока Ёсан ломал себе голову, где он, что с ним, и не поступил ли он, Ёсан, с нежным Минги слишком грубо?..

А теперь вот смотрел на Ёсана, прямо и бесхитростно. И улыбался.

Подлец. Но красивый.

— Сегодня — нет, как видишь. — Ёсан выпрямил спину, почему-то желая просто свалить куда-нибудь подальше. Давно он не испытывал такой неловкости.

— О… — смутился Минги, кажется, даже покраснел, — я не совсем… Прости, хён, неправильно выразился.

Под мощный припев зал взревел, и о том, как на самом деле хотел выразиться Минги, Ёсан так никогда и не узнал. Толпа бесновалась, и черная тень, слишком суровая и слишком вооруженная, проскользнула слишком близко к ним.

Вечеринка и правда начиналась. Правда, не совсем так, как собравшиеся планировали. Заметив на себе слишком пристальный взгляд, Ёсан сделал шаг назад, в сторону, отступая в тень от балкона второго этажа, к стене. Успел схватить за руку и Минги, которого, вне сомнения, тоже выцеливали — хорошо, если пока что только взглядами.

Шаг — и еще один. В полумрак — где легко спутать в плывущем жаре и дыму лица и фигуры. Где можно скрыться — хотя бы на время, выиграть драгоценные секунды — живыми.

Минги его отлично понял — как и полагалось хорошим напарникам, — без слов. Сегодня они играли эту игру с высокими ставками на всех, так почему бы не сделать партию — и разделить выигрыш. Или провал.

Спина Ёсана коснулась стены, обшитой звукоизоляционными панелями. Над широким плечом Минги он все еще мог видеть танцпол, и Сонхва, и прожекторы, и толпу, и снующих в ней ищеек. Какое-то время он напряженно всматривался в эту мешанину звука и света, но спустя секунду или две с удивлением ощутил на своей щеке прикосновение большой ладони. Не теряя больше времени, Минги второй рукой притянул Ёсана к себе за талию, окончательно создавая иллюзию поцелуя пары, слишком разгоряченной текилой и жаркими битами.

— Где Чонхо? — не размыкая губ спросил Ёсан, вцепляясь в отвороты стильного пиджака Минги, больше подходившего заядлому тусовщику, чем оперативнику.

— Занят. Отслеживает маяк. Твой приятель уже должен был передать его руководителю Проекта.

Ёсан не сдержался от улыбки. Если они выберутся, Уён точно уболтает их всех до смерти.

— Ничего себе консорциум тут сегодня подобрался…

— Ты даже не представляешь, хён… — Минги, у которого ощутимо потяжелело дыхание и явно туманился взгляд, и в самом деле было непросто сдерживаться.

— И как долго, — Ёсан глубоко вздохнул, чувствуя, как обжигается — сквозь слои ткани, — о тело Минги, о пронзительный взгляд, о прикосновения, которые, конечно, ничем, кроме маскировки, не являлись. — как долго ждать сигнала? Что можно уходить?

Взгляд Минги переменился — он как-то смягчился, окрасился странным оттенком сочувствия… Он смотрел на Ёсана, как на непонимающего ребенка. Было ли что-то, о чем Ёсан не знал?

— Сигнала не будет.

Значит, двери «Альбедо», закрылись для них — навсегда. Ловушка захлопнулась.

Ёсан судорожно втянул воздух сквозь до боли сжатые зубы, глядя прямо в лицо Минги. И этот нахальный верзила, который сейчас вот так безапелляционно тискал его, хоть и в целях конспирации, только что заявил Ёсану о том, что собрался вот так, просто, сдаться?..

***

— Ох ничего себе у вас развлечения…

Оба вздрогнули и обернулись — но Уён точно угрозы не представлял, хотя, вероятно, очень хотел. Иногда.

— Вас не найдешь, зайчики, если не искать специально. Кто же знал, что вы сныкаетесь в места для поцелуев… Вообще тут регулярно подростков, обманом проникших на вечеринки, отлавливают…

Ёсан дал себе слово когда-нибудь прикусить язык Уёну, если уж он не в силах сделать этого самостоятельно. Это трепло не затыкалось ни на секунду, кажется, абсолютно не опасаясь, что в толпе находилось не меньше трех или четырех десятков вооруженных до зубов ищеек.

— Еще две композиции, — кивнул на сцену всеведущий Уён, — баллада и закрывающая, если желаете и не боитесь, можете станцевать медляк прямо тут, но я б советовал двигаться поближе к выходам — охрана от входа передала, что прибыла подмога…

А вот это было уже совсем серьезно. Минги и Ёсан переглянулись. О Чонхо больше никто не спрашивал.

— Водишь? — поинтересовался Минги у болтливого не ко времени Уёна. И прежде, чем Ёсан успел воспрепятствовать или хоть каким-либо образом предупредить, что Уёну можно было доверить разве что трехколесный велосипед, Минги извлек из внутреннего кармана ярко-розовые ключи.

Очень знакомые.

— Держи, — со вздохом отпустил он, связка взмыла в дымном воздухе и приземлилась в ладонь Уёна. — Бери «Принцессу», принца и отчаливайте, не оглядываясь.

Так, словно привык к этому, Уён покрутил ключи на указательном пальце. Ёсан не двигался с места, скрестив руки на груди, несмотря на тяжелый, все еще — очень тяжелый взгляд Минги.

— А ты?

От массивной двустворчатой входной двери, распахнувшейся во всю ширь, доносился пока неясный шум и пронзительно-сладкий, свободный ночной воздух.

— За мной.

Голос Чонхо, тихий и до безобразия уверенный в себе, прозвучавший совсем рядом, раздался так неожиданно, что все трое подскочили на месте.

— Вас не найдешь, — повторил Чонхо Уёнову претензию, поочередно впиваясь взглядами во всех троих. — За мной, говорю, чего встали?

Путь через зал и танцпол перед сценой они проделали порознь, то сходясь, то расходясь, путая следы, пересекаясь быстрыми взглядами. Пользуясь темнотой и отсутствием Уёна, который точно бы сказал, что затея дурацкая, Ёсан стащил с шеи подвеску на длинной ленте — если она может спасти кого-то, то почему бы не дать им шанс? У входной двери началась давка — люди в панике, не понимая, что происходит и откуда столько вооруженных ищеек, старались скорее выйти.

— Скорее, — одним движением губ просигнализировал Чонхо, наблюдая, как все трое выходят из толпы на свободное место позади сцены — особенно знакомое Ёсану и Минги. В их направлении уже двигались — Минги отлично видел с высоты своего роста.

От внимания Чонхо не ускользнуло, что именно Ёсан вложил в руку Минги, а тот, наощупь определив, что предмет неопасен, мгновенно спрятал в карман, где до этого были ключи от машины. Уён, скользнувший вперед, на разведку, сообщил, что здание оцеплено по периметру, но у входов не дежурят. Кивнув, он сообщил, что у них есть ровно тридцать секунд — и он ждет всех, кто сможет добраться, у черного входа.

Чонхо поднял взгляд на Минги, пришлось задрать голову, чтобы посмотреть хёну в глаза.

— Пообещайте мне о нем позаботиться.

Ёсан хотел что-то возразить, но Минги, правильно истолковав прощание в стиле Чонхо, уже мчался к выходу — откуда доносился шум, возможно, дверь не была заперта. Возможно, это был шум двигателя. Оба выскочили в морозную ночь одновременно, поравнявшись с Уёном на «Принцессе».

— Ну и красотка у тебя, МинМин! — завопил Уён через плечо влетевшим на заднее сиденье, еще не верящим в то, что смогли попасть наружу Минги и Ёсану. — Характер — огонь! Пристегнитесь, котятки, мамочка вас покатает!..

Ударив по газам и развернувшись на все двести семьдесят, Уён решительно повел машину на взлет. «Принцесса» взмыла над невысокой отмосткой, как примерный боинг, приземлившись на все шасси, и спустя мгновение скрылась в непроглядной темноте.

***

В «Альбедо», меж тем, искали причастных к проекту «Аврора»: все подозрительные лица досматривались, обыскивались вещи и даже оборудование — под крики, порой нецензурные, господина Идена.

Двое или трое молодчиков в масках, вломившиеся в гримерку к Сонхва, не знали, куда деть глаза. Великий певец, оказывается, ртом не только профессионально пел — и Ким Хонджун, у которого в эту самую минуту виртуозно отсасывал его самый-турбо самый-кролик, готов был поручиться за это.

Откидывая упавшие на глаза чуть вьющиеся пряди длинной челки, Сонхва поднялся во всем великолепии ослепительной примы. Не упуская, впрочем, — из виду, что, в пересчете на количество, пришедших элементарно больше, поэтому прямой физический конфликт они не потянут, и из руки — член Хонджуна, настроенного к вторжению совершенно пофигистически.

Люди в черном как-то смазано извинились и — зачем-то, — спросили разрешения провести обыск.

— А в ебало?.. — светски поинтересовался Сонхва, изящно отирая длинными пальцами чуть покрасневшие уголки рта, и в этот момент Хонджун издал совершенно похабный стон, притягивая обратно к себе своего красивого хёна за края распахнутой на груди рубашки.

Осознав, что действо ради них никто прекращать не станет, нежданные гости тихо и по возможности незаметно удалились, умудрившись даже притворить за собой дверь.