Одним прекрасным днём, когда удалось спровадить Паймон по какому-то несомненно важному делу и наведаться, наконец, в полюбившийся больше прочих регионов Мондштадт, Люмин сочла прекрасной идеей прогуляться по Долине Ветров. И только она поверила, что наконец-то отдохнёт, как…
— Мой дорогой сообщник, есть крайне важное дельце, — прервал уединение Люмин внезапно подкравшийся из-за спины бард. Ну конечно же.
Путешественница даже не удивилась его появлению: с тех пор, как она пошла у него на поводу и согласилась украсть Небесную Лиру, Венти провозгласил её своим «почётным сообщником». Почётный Рыцарь Ордо Фавониус тогда долго смеялась над подобным издевательством над её геройским титулом, а Венти просто сидел рядом, болтая задорно ногами, и широко-широко улыбался.
Улыбка Венти занимала в сердце Люмин особенное место: она умудрялась согревать её своим теплом и нежностью каждый раз, когда гостью из иного мира накрывала беспросветная, казалось бы, тоска. Именно эта улыбка помогала Путешественнице вставать и продолжать идти вперёд в те моменты, когда хотелось просто сдаться…
И, возможно, уже только ради одной этой улыбки Люмин была готова согласиться хоть стать барду сообщницей, хоть вообще пойти в одиночку покорять ради Венти весь Тейват. Право слово, где в её сердце Тейват и где — Венти? Выбор ведь всегда был очевиден.
В общем-то, с тех самых пор Венти всегда брал её с собой на «дело». Дело это заключалось в основном в добыче вина из одуванчиков из обширных запасов Дилюка Рагнвиндра. Сам же Дилюк искусно делал вид, что пропаж не замечает. Не то чтобы хоть кто-то верил в этот спектакль.
Люмин всегда забавляло это его непроницаемое выражение лица и показное недовольство.
— Я не продам тебе выпивку, бард, — вздыхал Дилюк и упорно не обращал внимания на выглядывающую из-под пол изумрудно-зелёного плаща бутылку одуванчикового вина.
А потом, когда Венти отворачивался с якобы обиженным выражением лица, Люмин с восторгом замечала, как у хмурого Рагнвиндра предательски ползли вверх уголки губ в намечающейся улыбке. Мондштадт, что ни говори, очень любил своего Архонта.
— Так что? Пойдёшь на «дело»? — умилительно заглядывая Люмин прямо в глаза, спросил Венти.
— Я подумаю, — хитро протянула Путешественница, уже давно на всё, вообще-то, согласная, о чём сам Венти, естественно, прекрасно знал.
Но поломаться стоило хотя бы ради уговоров барда. Люмин бы ни за что не призналась, как сильно любит, когда тот ласково трётся щекой об её ладонь, чтобы затем, едва умилённая «сообщница» потеряет бдительность, коварно схватить девичью кисть, перевернуть её тыльной стороной вверх и, с прищуром глядя прямо на вспыхнувшую Путешественницу, поочерёдно ласково поцеловать каждый пальчик нежной ручки.
— А что моя милая сообщница думает теперь? — невинно склонив голову набок, прошептал хитрый бард.
— Не очень… убедительно, — с вызовом улыбнулась Люмин, как только удалось вернуть дыхание в хоть какое-то подобие нормы.
— Ах так! — рассмеялся поражённо Венти. — Да ты жадина, как тебе не стыдно!
В глазах его весело плясали смешинки вперемешку с любовью. Люмин не могла отвести взгляд, не могла насмотреться, не могла насытиться его обществом, по которому за время путешествия так сильно изголодалась, что сорвалась в Мондштадт при первой же возможности.
— Да, я жадина, — со смехом согласилась Люмин и решила пойти в контрнаступление.
Бард явно не ожидал, что «сообщница» повалит его прямо на траву и устроится сверху. Нервно отведя взгляд, он сглотнул и пробормотал:
— Сдаюсь, — а уши-то красные-красные.
Люмин счастливо улыбнулась и легла рядышком. Венти же, придя в себя после подлого нападения, переплёл их пальцы и, нежно глядя на Путешественницу, улыбнулся в ответ.
— Помни: ветра всегда будут хранить тебя, — выдохнул бард серьёзно-серьёзно.
— Помню, — зачарованно пробормотала Люмин. — Венти, я…
— Не стоит давать обещаний, которые не сможешь сдержать, — печально улыбнулся Анемо Архонт, прикладывая палец к нежным девичьим губам. — Ты ведь уйдёшь из этого мира рано или поздно. А я… Я останусь здесь и расскажу всему миру о том, какая восхитительная звёздочка здесь побывала и оставила свой ослепительный след. В моём сердце так точно.
Люмин, вздрогнув, заметила, как по щеке барда скатилась слеза. Он улыбался ей нежно-нежно, а глаза обещали преподнести ей весь мир. Всего себя-то он уже давно ей подарил.
— Не плачь, пожалуйста, только не плачь, — судорожно подскочив к Венти, Люмин спешно затараторила, пока ещё могла поймать за хвост пришедшую вдруг мысль: — Я… Я здесь останусь. Навсегда. С тобой. Я здесь… Здесь нашла новый дом. Я не могу смотреть на то, как ты плачешь из-за меня, не надо, — схватив ошарашенного барда за мягкие щёки, Люмин со всей возможной аккуратностью принялась сцеловывать выступившие слезинки, пытаясь донести свои чувства.
Улыбку Венти после этих слов, — счастливую-счастливую, ярче самого Солнца, — Люмин запомнит навсегда. Прижмёт к сердцу нежно-нежно и будет хранить бережнее чего бы то ни было.
Ведь любовь дороже любого сокровища.