"Всё в порядке"

Восемь утра.

Цзян Чэн смотрел, как расходится день, выпивая заказанную чашку кофе. Он не был поклонником кофейной романтики. Чашка кофе была нужна скорее для формальности. Пока не объявился человек, которого Цзян Чэн ждал, можно было заказать ещё одну. Но некоторую романтику в том, чтобы смотреть из окна на город, словно ты кот, Цзян Чэн находил.

В восемь тридцать рядом с кафе остановилась машина. За последние полчаса тут немного остановилось машин, но это была именно та, которую Цзян Чэн ждал. Вышел водитель, подошёл к задней двери, открыл, подождал, когда оттуда выйдет мужчина, после чего закрыл дверь, занял своё место и уехал. Окна в кафе были большие и чистые, Цзян Чэн занимал место как раз возле одного из них, поэтому он хорошо мог разглядеть человека, который, после того как зашёл внутрь, нашёл глазами его столик и сел напротив. Теперь Цзян Чэн мог разглядеть человека детально.

— Доброе утро.

Цзян Чэн не был знаком с этим мужчиной, но уже кое-что знал про него, например то, что его имя Лань Хуань.

— Доброе утро.

— Ты голоден?

Цзян Чэн завтракал в шесть утра. Он не чувствовал себя голодным, однако, ответил, что не будет против съесть какой-нибудь десерт, но только если ему составят в этом вопросе компанию — так как вредить фигуре в одиночку не хотелось.

Заказ был сделан, и больше не оставалось преград, чтобы начать беседу, а поговорить было о чём.

— Сколько тебе лет, Цзян Чэн?

— Двадцать шесть.

— Хороший возраст. Нельзя сказать, что скоро тридцать, но и двадцать кажется далёкой цифрой.

У Лань Хуаня был крайне приятный тембр голоса. Он, в целом, создавал впечатление приятного человека. Самое главное, что для себя отметил Цзян Чэн — что ему комфортно. Обычно в обществе людей он испытывает раздражение.

— Вам бы я дал максимум сорок, — раз уж зашла тема про возраст, Цзян Чэн решил, что может это сказать.

Сорок. Цзян Чэн мог бы сказать, что Лань Хуань выглядит, как его ровесник, но это звучало бы глупо и уже не так изящно.

— А сколько мне на самом деле лет, ты знаешь?

— Знаю, Не-сюн не забыл упомянуть об этом.

Предыстория: Цзян Чэн испытывал определённые трудности в жизни, Не Хуайсан — его лучший друг, решил помочь с проблемой способом, который мог придумать только он — найти влиятельного человека, который финансами и связями мог всё разрулить. Не Хуайсан мог это сделать и сделал — закинул «удочку» в круг своих знакомств. «Рыбка» клюнула и довольно большая. Лань Хуань оказался заинтересован, а Не Хуайсан счастлив, что поймал, как ему казалось, лучший из возможных вариантов, однако, несмотря на то, что всё складывалось удачно, оставалась пара существенных нюансов, один из которых, несмотря на то, что выглядел чертовски хорошо и имел отличное здоровье, Лань Хуань был уже в довольно почтенном возрасте — ни много, ни мало семьдесят лет.

Официантка принесла заказ: два классических чизкейка и два кофе.

— Что у тебя за проблемы?

Лань Хуань предпочёл не интересоваться смущает ли Цзян Чэна его возраст. В конце концов, если бы это было преградой, они бы не встретились. Однако, он не мог не заметить, что Цзян Чэн его разглядывает. Что ж, чтобы выглядеть в семьдесят так же хорошо, как он, надо приложить много усилий. Лань Хуаня молодил лёгкий загар и подкрашенные волосы, он имел хорошую физическую форму, морщины придавали солидности. Своим ровесникам Лань Хуань давал фору по всем фронтам: бодр, свеж, изящен и здоров, как бык, ну, разве что сердце уже пару раз прихватывало, но это не критично. Увы, долго и всё держать под контролем невозможно. Время беспощадно.

— Не-сюн ничего не рассказывал? — Цзян Чэн отламывал от чизкейка маленькие кусочки и клал их себе в рот.

— Ничего.

— Странно, он такой болтун, я боялся, что он перескажет всё, начиная с моего детства.

Лань Хуань засмеялся и покачал головой.

— Нет, правда, ничего. Только твоё имя.

Цзян Чэн оставил чизкейк и ложку в покое, сложив руки на столе перед собой.

— Я — хороший гонщик, и я хочу ездить, но, увы, у меня плохой характер. Инвесторы были, но они предпочли парней посговорчивее. Для них это всё удачные вложения, маркетинг, бизнес, а я просто хочу ездить. Я должен был оказаться на прогоне в Монако, но не сложилось. Не то чтобы это большая проблема, но это фактически окончание карьеры.

— Это всё? — Лань Хуань ожидал чего-то более серьёзного, но то, что Цзян Чэн озвучил — это не проблема, по крайне мере, для него.

— Да.

Цзян Чэн вернулся к чизкейку.

Лань Хуань долго смотрел на Цзян Чэна, после чего заговорил:

— Я могу найти инвестора, который будет с тобой работать…

— Не будет, извини, что перебил, — Цзян Чэн вздохнул, — я в чёрном списке.

Лань Хуань усмехнулся:

— Теперь точно всё?

— Я живу у Не-сюна дома, и его задолбало моё унылое лицо.

— Ох, ну вот это настоящая проблема.

Цзян Чэн фыркнул и улыбнулся, а Лань Хуань засмеялся.

— Я бы спонсировал тебя и просто так.

Цзян Чэн сначала удивился, потом нахмурился, но лишь на мгновение, после чего вернул обычное выражение лица.

— Даже другие инвесторы не хотели спонсировать просто так. Всё, как и везде.

— Ладно, — Лань Хуань взял свою чашку с кофе и сделал глоток, — тогда смотри: я оплачу всё, что будет нужно.

— Машину, в том числе.

— Машину, — Лань Хуань кивнул, приметив в образе Цзян Чэна, что тот оживился, — поездку в Монако, участие в гонках, тренировки, в общем, всё. Составишь список, передашь моему бухгалтеру.

— Я напишу там «Ferrari», — Цзян Чэн улыбнулся.

— Без проблем, — Лань Хуань махнул рукой, допивая кофе, ставя чашку на стол, — я тебя, в конце концов, не усыновляю в обмен на всё это. Женат был, детей вырастил, внуков увидел, не скажу, что раньше никогда не интересовался мальчиками, но ты, по крайне мере, один из самых красивых.

— Будешь меня трахать? — Цзян Чэн не собирался играть ни в какие игры с недопониманием, поэтому озвучил очевидную вещь.

— Да, буду.

От того, как чётко Лань Хуань ответил, Цзян Чэну лишь на пару мгновений стало неуютно, но лишь на пару. Он потёр шею рукой и бросил взгляд на практически остывший кофе.

— Ню-сюн говорил о том, что ты в хорошей форме.

— Я честно думал, что ты замнёшься, — Лань Хуань не стал скрывать, он действительно так думал.

— Когда я услышал от Не-сюна, сколько тебе лет, я подумал, что он меня разыгрывает. Может, по моему лицу не было видно, но, когда я увидел тебя вживую, когда ты зашёл сюда… Это такая генетика, или ты просто следишь за собой?

— И то, и другое. Однако, Цзян Чэн, по сути, со мной ты соглашаешься на то же самое, на что мог бы с другими инвесторами. Ведь нет никакой разницы.

Лань Хуань был чертовски прав. Разницы нет.

— Ну, разница в том, что тех я уже отшил, — парировав, Цзян Чэн вздохнул, сложил руки на груди в защитном жесте и отклонился назад, глядя не на собеседника, а на стол перед собой.

— Твоё унылое лицо, которое уже не может терпеть Не Хуайсан связано с безысходностью, — Лань Хуань понятливо кивнул, доставая деньги, аккуратно кладя их на стол, — поэтому ты так спокойно отнёсся к моему возрасту, главное, что я согласился тебя спонсировать, а то что я в три раза тебя старше — в безвыходной ситуации не имеет значения.

И снова Лань Хуань был прав. Цзян Чэн поднял взгляд, увидел, как тот встаёт из-за стола, и тоже встал.

— Ты не отказываешься?

Лань Хуань позвал за собой наружу, сдвигая на глаза солнечные очки.

— Нет. Я вызову тебе такси до дома.

— Я на своей машине.

— Хорошо.

Они вышли за дверь и отошли на пару метров, чтобы не мешать другим людям. Лань Хуань достал телефон и позвонил своему водителю, чтобы тот подъехал.

— Пришли мне сегодня список того, что будет нужно. Можешь голосовым скинуть, без разницы. Дня через два будь готов улетать. Какая дата Гран-при?

— Через два месяца. Два месяца, чтобы откатать один уикенд.

— Кстати, почему именно тот, что проводят в Монте-Карло?

— Меня к нему готовили. Я же не просто так, чтобы похвалиться, сказал, что очень хороший гонщик. Всё было продумано, даже тот момент, что я прихожу вторым. Там ведь важна не квалификация, выигрывает первый ряд. Второе место мне обеспечило бы дальнейшие шансы чаще мелькать в списках на не менее знаменитые по своей сути гонки. Где-нибудь в Италии потом я взял бы первое место, покатался бы ещё пару лет, и можно было бы молодым и успешным завершить карьеру, жить на пассивный доход и для души работать техником. Но, чтобы попасть на Гран-при, мне сказали, что нужен хороший инвестор. Как видишь, мой трудный характер едва не разрушил всё, хотя я нахожусь в восходящей популярности.

— Звучит как-то по-коммерчески, а вначале ты говорил, что просто хочешь ездить.

Машина подъехала. Лань Хуань не спешил в неё садиться, он смотрел на молчащего Цзян Чэна.

— Спорт, в принципе, коммерция, но люди в него идут, чтобы доказать себе что-то или просто неплохо провести время, преодолевая трудности. Я бы мог быть уличным гонщиком, но это не тот уровень. Психологически он ощущается совершенно иначе.

— Так тебе всё-такие хочется просто ездить или быть значащим для большого количества людей? Велик риск, что ты разобьёшься, тогда коммерция поработает ещё немного за счёт тебя, но быстро найдёт другого амбициозного мальчика.

Цзян Чэн хмуро посмотрел на Лань Хуаня.

— В уличных гонках риск разбиться выше.

— Но там ты ездишь только ради себя, и живёшь, как это говорится: «по-настоящему».

На секунду, пока Лань Хуань смотрел на Цзян Чэна, он уловил в его лице залежавшуюся на душе тоску. Это была не просто какая-то безысходность или осознание отсутствия иного выхода из сложившейся ситуации, это была потерянность, депрессия, непонимание целей и собственных желаний. Возможно, кризис среднего возраста, который настигает человека даже так рано. Конечно, что двадцатишестилетний парень может понимать, если у него не так уж много опыта? Он старается, как и другие его ровесники, ищет смысл жизни, а может, даже нашёл его уже, может, просто мечтает разбиться на машине — эффектно войти в историю. Лань Хуань слишком хорошо всё это понимал.

Цзян Чэн не отвечал.

— Как насчёт улететь раньше, скажем, завтра утром?

Цзян Чэн быстро подумал и кинул:

— Да, без проблем. Что мне нужно сделать?

— Собрать вещи и ждать, когда за тобой заедут. Со списком разберёмся по приезде.

— А что успело измениться? — Цзян Чэну было без разницы, когда лететь, просто стало интересно, почему так быстро изменились сроки.

— Ничего, просто подумал, что мне не так уж долго координировать секретаря относительно дел, в конце концов, нам ничто не мешает созваниваться, пока я буду с тобой в Монте-Карло.

После этих слов Лань Хуань повернулся к машине, а водитель, считав этот сигнал как «можем ехать», вышел, чтобы открыть дверь.

— Мне нужны будут твои данные, чтобы купить билет.

— Я пришлю, — Цзян Чэн протянул руку, чтобы попрощаться. Лань Хуань пожал её. Его рука была горячая и приятная, впрочем, как весь он сам. Цзян Чэн всё пытался понять, чувствует ли он отвращение, но ничего такого, ничего нового в его душе, — увидимся и спасибо.

— До встречи, — Лань Хуань улыбнулся и отпустил чужую руку, — был рад познакомиться.

Цзян Чэн подождал, когда машина уедет, после чего, достав ключи из заднего кармана джинс, пошёл в ту сторону, где оставил машину. Всю дорогу он был задумчив, поэтому заметил Не Хуайсана только тогда, когда подошёл к машине вплотную. Не Хуайсан держал стакан с кофе, писал кому-то в телефоне и практически сидел на капоте. Цзян Чэн не поставил сигнализацию, поэтому машина не орала на всю улицу.

— Ты здесь давно?

Не Хуайсан, увидев Цзян Чэна, сунул телефон в карман, встал ровно и в припрыжку оказался близко к парню, поспешив протянуть ему стакан.

— Отпей, тебе понравится. Странная штука, но вкусная: латте с медом и куркумой. Отвечая на твой вопрос, я тут уже минут тридцать.

Цзян Чэн взял стакан, отпил, поморщился и отдал обратно.

— Не моё.

Не Хуайсан взял стакан и отправил его в стоящую рядом мусорку. Кофе его мало волновал в данный момент.

— Цзян-ди, ты был таким всю встречу? — Не Хуайсан пристально разглядывал Цзян Чэна, — Выглядишь хорошо, тебя покормили чем-то сладким? — конечно, он ещё и очень хорошо знал Цзян Чэна, проявляя потрясающую проницательность.

— Да, именно таким, — Цзян Чэн ответил с раздражением, потому что Не Хуайсан вёл себя, как мамочка, но это было только раздражение, никак не злоба, — Лань Хуань заказал нам чизкейки.

Не Хуайсан был счастлив слышать это. Встреча прошла хорошо, судя во всему, Цзян Чэну сказали «да».

— Ты мне расскажешь всё?

— По пути домой.

Не Хуайсан кивнул и пропустил Цзян Чэна к машине. За его спиной он смог позволить себе выдохнуть и в следующую секунду улыбнуться новой улыбкой. Всё хорошо, всё хорошо. После того, как они сели в машину, Не Хуайсан нетерпеливо посмотрел на притихшего Цзян Чэна.

— Как он тебе?

Цзян Чэн не торопился заводить машину, он смотрел на дорогу и не отвечал какое-то время.

— Цзян-ди?

Не Хуайсан всё ещё улыбался, он потянулся к Цзян Чэну и накрыл его правую руку своей.

— Цзян-ди…

— Он хотя бы не отвратителен мне, — наконец, тихо произнёс Цзян Чэн, не сводя глаз с дороги, не пытаясь убрать руку Не Хуайсана. Он просто продолжал сжимать руль.

— Я ведь правильно понял тебя? Он согласился помочь тебе?

— Да. Завтра утром мы улетаем в Монако.

— Это же здорово! Рановато, конечно, до Гран-при куча времени, но, с другой стороны, там море, погода получше, чем у нас. Уверен, смена обстановки пойдёт тебе на пользу. Я бы даже полетел с вами, но ты же знаешь, что ближайшие… о, хотя я могу приехать потом! Ты же там все два месяца и ещё сколько-то после гонки будешь! Точно, я закончу здесь всё как можно быстрее и прилечу к вам! Оторвёмся, ни одна кафешка или магазин не останутся без нашего посещения! — Не Хуайсан так проникся чувствами от своих слов, что изо всех сил сжал руку Цзян Чэна, — Да, дай мне пару недель!

Цзян Чэн посмотрел на Не Хуайсана, когда тот замолчал.

— Он сказал, что то, что я связываюсь с ним… нет никакой разницы, если бы я связался с кем-то из старых инвесторов.

Не Хуайсан подвинулся ближе, наклонился и щекой прижался к плечу Цзян Чэна, смотря в его глаза снизу-вверх.

— Цзян-ди… ты знаешь, как я тебя люблю? Я всего лишь хочу, чтобы ты был счастлив и радовался хотя бы чему-то в этой жизни, — Не Хуайсан заговорил тихо, вовсе обнимая Цзян Чэна за пояс, — Те, старые инвесторы, они просто твари. Лань Хуань отличается от них. Я знаю его немного лично, но, в целом, наслышан, что он приятный человек. Надеюсь, из твоего общения с ним это было как-то видно. Я не хочу думать, что потом он окажется тоже какой-нибудь тварью. Что он сделает моего Цзян-ди ещё более несчастным.

Цзян Чэн вздрогнул, но ничего не ответил. Не Хуайсан видел, как крепко он сжал руль и сжал его в своих объятьях в ответ.

— Цзян-ди, я честно рад, что он не отвратителен тебе. Скажи, восхищает, что в таком возрасте он так хорошо выглядит? Вот это сила воли у человека! Ещё он покормил тебя чизкейком. Плохой человек не стал бы кормить моего милого Цзян-ди сладостями.

Цзян Чэн фыркнул и… выдавил из себя небольшую улыбку.

— Всё в порядке, Не-сюн. Главное, что Лань Хуань даст мне возможность сесть за руль и поучаствовать в гонке. Мне плевать, как на меня посмотрят те, кто уже успел списать со счетов. Я не стану сдаваться. Возьму своё второе место, это даст мне возможность не зависеть от спонсоров-людей, наверняка, найдётся немало компаний, что захотят вложиться.

Не Хуайсан мысленно помолился за улыбку Цзян Чэна и стиснул его, что есть сил, а потом отстранился и, просияв, на радостях кинулся обнять его за шею, но потом почти сразу отстал и сел на место.

— Конечно! Мой Цзян-ди ещё выбирать будет, кто достоин его, а кто нет!

Цзян Чэн не стал ничего отвечать, только покачал головой и, наконец, заведя машину, повёз их с Не Хуайсаном домой. Конечно, ради Не Хуайсана он улыбался, но, пусть ситуация с гонкой вроде как разрешилась, пока ничто не могло развеять ту затягивающую и высасывающую все силы тоску, что жила у Цзян Чэна внутри.

***

Самолёт вылетал в шесть ноль пять. Лететь было одиннадцать часов, а разница во времени составляла минус семь часов. В Монте-Карло Цзян Чэн и Лань Хуань прибыли в десять утра по местному времени.

— Как раз к позднему завтраку, — произнёс Лань Хуань, когда он и Цзян Чэн садились в ждавший их автомобиль в аэропорту.

С Не Хуайсаном Цзян Чэн договорился, что тот прилетит через две недели. Они даже купили для него билет.

Цзян Чэн чувствовал себя странно. Он провёл одиннадцать часов в самолёте с незнакомым ему человеком и планировал провести ещё два с лишним месяца в снятом на этот срок номере в отеле и бог знает сколько потом, когда они вернутся в Пекин. Если Цзян Чэн и найдёт после гонки компанию-спонсора, то это случится не сразу. Перелёт Цзян Чэн перенёс неплохо, он почти всё время спал, просыпался лишь пару раз, чтобы выпить воды и что-нибудь съесть.

— Сначала заселимся, а потом поедем завтракать.

— Можно мне будет полчаса на прийти в себя?

Лань Хуань внимательно посмотрел на сидевшего рядом с ним Цзян Чэна.

— Плохо себя чувствуешь?

— Нет, — однако Цзян Чэн открыл окно со своей стороны, чтобы глотнуть воздуха, — просто хочу принять душ, переодеться.

Лань Хуань ещё какое-то время смотрел на Цзян Чэна, после чего улыбнулся и кивнул.

— Конечно, мы никуда не торопимся. Мы заселимся в номер, одна из комнат твоя, можешь делать в ней, что захочешь. Там есть отдельный душ. Если что, я буду ждать тебя в холле. В Монте-Карло я последний раз был пять лет назад, поболтаю с местными жителями, узнаю, что изменилось за это время.

Цзян Чэн был благодарен за то, что его ни о чём не спрашивают и выделяют личное пространство. Он, в принципе, ценил такое, но просто сейчас ему действительно нужно было пару минут на одиночество и, желательно, закрытые двери. Потом он будет в порядке.

Цзян Чэн никогда раньше не был в Монако. Всю дорогу он смотрел в окно, будто кот. Лань Хуань общался по телефону со своим секретарём и не смотрел в его сторону. Цзян Чэн вполуха слушал, но не вникал. Он так и не спросил, кто Лань Хуань вообще по жизни, чем занимается, но собирался исправить это упущение за завтраком. В конце концов, Цзян Чэну хотелось бы поближе узнать человека, который согласился ему помочь. Монте-Карло был маленьким городом, само княжество Монако занимало чуть более двух тысяч квадратных километров, поэтому экскурсия по городу завершилась быстро. Цзян Чэн даже испытал детское разочарование, когда пришлось выходить из машины.

— Я ещё немного поговорю, — сообщил Лань Хуань, заходя в холл, но не спеша подходить к ресепшну, отводя при этом телефон от лица, — скажи девушке, что номер на моё имя, попроси ключи и поднимайся, я чуть позже подойду.

Цзян Чэн кивнул и, взяв свои вещи самостоятельно, пошёл к стойке. Милая девушка выдала ключи и сообщила, что в номер можно подняться, как по лестнице, так и на лифте. Цзян Чэн выбрал лифт. Президентский люкс на этаже был единственным, к двери вёл просторный коридор с панорамными окнами, через который было видно море и пришвартованные возле берега яхты и катера. Зайдя в номер, Цзян Чэн огляделся, примерно прикинул, где могут быть расположены комнаты и пошёл искать какую-нибудь из них, которую он мог бы освоить. В итоге он бросил вещи в первой же, в которой увидел кровать. Кровать есть, значит, можно и тут спать. За соседней дверью оказалась ванная комната. Цзян Чэн был научен всякими неловкими ситуациями, поэтому, заходя в неё, сразу закрыл дверь и проверил, что точно закрыл, а потом, упав на колени перед унитазом, наклонился и выплюнул всё, что съел в самолёте. Потом ещё где-то с минуту Цзян Чэн содрогался от спазмов в желудке, пока выходила желчь. Когда отклонился назад и попытался подняться, Цзян Чэн поймал себя на том, что не может этого сделать, так как его трясёт. Он просто не мог встать. Его тело ослабло. Чтобы хоть немного прийти в себя, он прислонился лбом к холодному кафелю, но это не помогало. Дышать ровнее тоже и — Цзян Чэн, правда, был благодарен сам себе за то, что умел закрывать двери — сотрясаясь в ознобе, Цзян Чэн всхлипнул. Ревел он тихо и недолго, по крайне мере, это помогло. Опираясь руками на края унитаза, Цзян Чэн смог встать. Повернувшись к раковине, он встретился со своим унылым выражением лица, опухнуть, к счастью, не успел. Заткнув слив в раковине, Цзян Чэн набрал ледяной воды и опустил в неё лицо, так несколько раз. Когда сливал воду, услышал, как хлопнула дверь в номер, видимо, это пришёл Лань Хуань. Цзян Чэн быстро включил душ, чтобы этим звуком заглушить своё прерывистое и тяжёлое дыхание. Лань Хуань не приходил, не стучался, видимо, он пришёл ненадолго, а потом они, как и договорились, встретятся внизу.

Цзян Чэн быстро разделся и встал под душ. Всё в порядке, уже всё в порядке. За завтраком надо написать Не Хуайсану и сказать, что всё в порядке.

***

Когда Цзян Чэн спускался вниз, он рассчитывал, что сделал всё возможное, чтобы не было ясно, что в номере с ним что-то произошло. Лань Хуань беседовал с каким-то человеком, и выглядел он довольно свежим, а ещё переодевшимся. Голубые джинсы и полурасстёгнутая белая рубашка так скрашивали весь образ, что, если не приглядываться, сразу и не поймёшь, что этому человеку очень много лет. Цзян Чэн вовсе не был удивлён, когда приметил взгляды проходящих мимо или стоящих в стороне девушек. Цзян Чэн был молодой и красивый, но, тем не менее, Лань Хуаню он проигрывал. На него если и посмотрели, только для того чтобы в следующий момент отвести глаза и посмотреть на Лань Хуаня.

— Спасибо, что уделили мне время, — Лань Хуань попрощался с собеседником и повернулся к подошедшему к нему Цзян Чэну, — поехали?

— Да, я готов, — Цзян Чэн кивнул.

Лань Хуань окинул Цзян Чэна взглядом, остановившись на его лице. Цзян Чэн был готов поклясться в том, что с его лицом всё нормально, хотя сомнение закралось.

— Вроде летели бизнесом, а синяки под глазами всё равно есть, — Лань Хуань покачал головой, — ну, ничего, местный воздух это исправит.

— Давно не летал, отвык.

— Кстати, распущенные тебе очень идут, — сделав Цзян Чэну комплимент, Лань Хуань жестом пригласил его выйти наружу, где их ждала машина для того, чтобы отвезти в ресторан.

Да, Цзян Чэн распустил старый пучок, а с новым заморачиваться не стал, он просто расчесал волосы и где-то у кончиков закрепил слабой резинкой, так что, можно было считать, что волосы распущены. Всё равно, как бы новая причёска ему не шла, это не мешало Лань Хуаню побеждать в сексуальности. Цзян Чэн видел множество людей в возрасте, которые выглядели плохо, но Лань Хуань явно посещал зал, что-то принимал, правильно питался и хорошо спал. Цзян Чэн отдавал себе отчёт, что с его жизнью до таких лет в таком состоянии он не доживёт, так что может довольствоваться молодостью. Возраст чаще всего выдают руки, а Цзян Чэн был ценителем красивых рук, и так совпало, что ему удалось рассмотреть руки Лань Хуаня, потому что тот, положив правую руку на крышу машины, а левую на открытую дверь, остановился перекинуться парой слов с водителем. В меру длинные пальцы, большая ладонь, аккуратные выраженные костяшки, вздутые вены, мелкие, но совсем не раздражающие пигментные пятна, которые не так уж было видно из-за лёгкого загара, идеально подстриженные ногти, сияющая кожа, которая, как Цзян Чэн предположил, получилась из-за недавно нанесённого крема, морщинки, придававшие солидности. Руки Лань Хуаня были прекрасны. Цзян Чэн залип, разглядывая их. Более того, созерцание чего-то такого, что можно было сравнить с искусством, успокаивало. Цзян Чэн забыл о тревоге, тоску вытеснили мысли о том, что эти пальцы, такие доступные и близкие, хочется взять в рот. Прямо сейчас, не стесняясь людей. Даже несмотря на то, что на них осталась пыль из-за прикосновения к машине.

— А-Чэн? — Лань Хуань обратился к Цзян Чэну, потому что тот стоял и отказывался реагировать на внешние раздражители, — Всё нормально? Ты вспотел, — это Лань Хуань понял по стекшей от виска к подбородку капле, — и надрывно дышишь.

До этого дышать надрывно Цзян Чэна заставляли только истерики.

— Жарко, — Цзян Чэн покачал головой, стирая пот с лица закатанным рукавом рубашки.

— Садись в машину, здесь кондиционер, — Лань Хуань отошёл в сторону, чтобы пропустить Цзян Чэна вперёд.

Только после того, как сел, Цзян Чэн осознал, что Лань Хуань обратился к нему «А-Чэн», очень мягко и ласково, как к ребёнку. Это заставило сердце Цзян Чэна биться сильнее в болезненно приятных ощущениях.

Лань Хуань сел в машину и скомандовал водителю ехать.

Делая вид, что смотрит вперёд, Цзян Чэн украдкой кидал взгляды на лежащую около него правую руку Лань Хуаня. Желание взять пальцы в рот никуда не делось. Несмотря на кондиционер, Цзян Чэн вспотел сильнее. Лучше такие мысли, думал он, чем блевать и реветь в туалете. Но, как оказалось, взгляды Цзян Чэна не остались незамеченными.

Когда Цзян Чэн поднял глаза вверх, он увидел, как на него смотрят, и смутился.

Лань Хуань улыбнулся на незамедлительно последовавшую реакцию Цзян Чэна. Тот отвел и вернул взгляд назад, шумно выдохнул и вжался спиной в сиденье. Подвинувшись ближе, Лань Хуань взял руку подобравшегося Цзян Чэна в свою и сжал, — надеюсь, ты так смотришь, потому что я приятен тебе.

Цзян Чэн не мог произнести ни слова, просто сидел и смотрел Лань Хуаню в глаза, больше думая о его руках, чем словах. Рука, что его держала, была горячей: на вид, на ощупь. Цзян Чэн слишком хорошо ощущал её фактуру. Он был пойман, уязвлён, но не пристыжен. Желание взять чужие пальцы в рот, как способ заткнуть свою печаль, что желчью вырвалась сегодня наружу, стало невыносимым. Цзян Чэн думал о том, что эти пальцы трогали раскалённый металл машины, кожу салона, его самого… трогают сейчас. В этом было что-то детское — взять что-то в рот, теплое и мягкое, чтобы успокоиться. Не Хуайсан сказал, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Цзян Чэн чувствовал, что его переполняют чувства. Это было больно. Больно, но приятно, потому что рефлексивно выделилась слюна, заполнившая рот.

— Всё в порядке, — сглотнув слюну, Цзян Чэн нашёл в себе силы произнести заученные, как мантру слова. Но рука Лань Хуаня всё ещё сжимала его руку.

— Да, всё в порядке, А-Чэн, — Лань Хуань произнёс это тихо и чётко, но не так, как это сделал бы психиатр на приёме, а ненавязчиво, понимающе, действительно понимающе, мягко.

Цзян Чэн облизал пересохшие за мгновение губы, когда Лань Хуань отпустил его и сел на своё место. Желание взять чужие пальцы в рот приобрело настолько явную физическую оболочку, что Цзян Чэн буквально ощутил их у себя во рту. Он прикрыл глаза и втянул мышцами рта это эфемерное.

Через несколько секунд ему стало легче.

***

«Всё в порядке»

По прибытию в ресторан Цзян Чэн отправил Не Хуайсану сообщение. Разглядывая предлагаемую еду в меню он даже повеселел.

— Сходим сегодня на пляж?

Лань Хуань выражал безмятежность.

Цзян Чэн оторвался от меню и посмотрел в сторону моря. Ресторан находился так близко, что ветер доносил насыщенный запах, оседающий на языке привкусом соли и сырости.

— Да, давай, — улыбнувшись, Цзян Чэн озвучил то, что собирается съесть и заменил меню в руках на стакан воды. В горле пересохло, — список, кстати, я должен предоставить тебе список.

— Да, — Лань Хуань кивнул, а когда подошёл официант, передал ему весь заказ, — если хочешь, можешь составить его сейчас.

— Кем ты работаешь? — не убирая стакана из рук, Цзян Чэн делал по одному глотку и опускал его, постукивая по стенкам пальцами.

— Моя компания — крупнейший производитель медицинского оборудования. Это семейный бизнес, его основал мой прадед. Я — Глава, занимаюсь отдельными вопросами, а основную работу выполняют двое моих сыновей.

— Сколько им лет? — Цзян Чэн сделал ещё несколько глотков.

— Одному сорок, другому тридцать восемь.

Цзян Чэн поднёс стакан к губам, понял, что пытается отпить из пустого, поэтому поставил его на стол.

— У многих моих друзей любовникам и любовницам меньше лет, чем их детям, — продолжил Лань Хуань, увидев, что выражение лица Цзян Чэна стало сложным.

— Всё нормально, — Цзян Чэн усмехнулся и покачал головой, — я не должен забивать этим голову. Какая разница, кто с кем спит.

— Не должен, потому что, как я и сказал тебе, я не женат. Мы с женой развелись тридцать лет назад, после этого она сменила ещё двоих мужей. Развод не повлиял на воспитание детей. У тех, кто связан со мной кровными узами, свои жизни, в мою они не лезут.

Официант принёс заказ.

Цзян Чэн побоялся, что его снова будет тошнить, поэтому заказал овсяную кашу с ягодами и крепкий чёрный чай. Приступив к еде, он и Лань Хуань ненадолго замолчали.

Цзян Чэну очень хотелось задавать глупые вопросы: «почему ты всё-таки согласился мне помочь», но не стал. Какая разница.

— Ты сказал, что у тебя тяжёлый характер, но ты довольно тихий.

Отправив очередную ложку себе в рот, Цзян Чэн поднял глаза на смотрящего всё это время на него Лань Хуаня.

— Ну, я… когда тихий, когда вне себя, по-разному. Когда я злюсь, мне сложно себя контролировать.

— Люди выводят тебя, их сложно терпеть? — раз уж беседа складывалась, Лань Хуань решил её продолжить.

— Да. Люди часто бывают неправы, часто спорят. Сдерживать конфликт на словах долго не получается, я могу и в драку вступить, но обычно просто очень сильно кричу, — говоря всё это, Цзян Чэн старался не акцентировать внимание на том, что чувствует. Он концентрировал внимание на еде, потому что велика была вероятность, что, если он вдруг начнёт что-то вспоминать, это заведёт его, заставит нервничать, и всё это, скорее всего, закончится, как сегодня утром. Цзян Чэн не хотел.

Лань Хуань наблюдал за Цзян Чэном, за тем, как тот говорит, как при этом дышит. Если Цзян Чэн думал, что всё контролирует, то со стороны это выглядело не так, но Лань Хуань не подавал виду. Он был терпелив и внимателен. Он вспомнил сцену, произошедшую в машине. Это была борьба внутри, с самим собой, поэтому Цзян Чэн не мог кричать, но он искал способ, как сделать это по-другому.

— А что потом? Тебе становится легче?

Цзян Чэн закончил с едой и взял в руки чашку с чаем.

— Легче.

Цзян Чэн соврал, но ему больше нечего было сказать. Сделав глоток из чашки, Цзян Чэн почувствовал, как чай встал у него в горле. Надо было заставить себя успокоиться. Подумать о чём угодно.

«Всё в порядке»

Всё. В. Порядке.

Цзян Чэн понял, что не сможет сделать больше одного глотка, поэтому поставил чашку на место.

— Душно, я освежусь и приду, — ведя себя как можно более невозмутимо, Цзян Чэн поднялся и, уточнив у официанта, где тут туалет, пошёл туда.

Лань Хуань позвал официанта и попросил рассчитать их, а ещё он взглянул на часы.

Цзян Чэн заперся в первой же свободной кабинке, вроде, кроме него в туалете больше никого не было. Съеденное не просилось наружу, но дышать было сложно. Цзян Чэн прижался лбом к двери и закрыл глаза. Руки. Он стал вспоминать о руках Лань Хуаня. Лучший способ прийти в себя — заменить одни воспоминания другими. Воспоминания о руках были приятными. Думая о чужих пальцах, Цзян Чэн засунул в рот свои. Из-за переизбытка эмоций, он их очень сильно укусил и держал так пару минут. Ни о чём не думал, только об ощущениях. Он не двигал рукой, просто держал её во рту. Десять, девять… десять, девять… В этот раз было легче, но когда Цзян Чэн открыл глаза и вытащил пальцы изо рта, он увидел, что до крови прокусил костяшки.

— Чёрт.

Пришлось потратить ещё какое-то время на холодную воду в раковине.

Когда Цзян Чэн вышел и вернулся к столу, Лань Хуань заканчивал писать кому-то сообщение.

— Сегодня ужасно жарко, а ты, как я погляжу, не очень хорошо переносишь долгие перелёты, вернёмся в отель за вещами, а потом сразу на пляж, — поднявшись с места, Лань Хуань окинул Цзян Чэна коротким взглядом.

— Извини.

— Всё в порядке, — произнёс Лань Хуань с улыбкой, заставив Цзян Чэна вздрогнуть, — кстати, чтобы было проще, можешь обращаться ко мне Сичэнь.

— Хорошо, Сичэнь, — Цзян Чэну, правда, было уже лучше. Он поднял руку, чтобы убрать налипшую на лицо прядь волос.

Лань Хуань увидел следы от укусов на костяшках.

— Хотя, знаешь, поскольку нам полагается частный пляж, можем не возвращаться в отель, а сразу поехать туда. Если, конечно, ты не стесняешься купаться и принимать солнечные ванны абсолютно голым.

Цзян Чэн свёл брови к переносице, быстро покачав головой.

— Не стесняюсь. Тебе всё равно меня ещё трахать, так что, — он произнёс это без какого-либо смущения, даже не покраснел.

— Хм, будем трахать тебя прямо на пляже? — с насмешкой поинтересовался Лань Хуань, жестом указывая, что им уже надо идти.

Цзян Чэн сделал вид, будто у него чешется рука, но на самом деле он просто потёр слегка поднывающие от боли костяшки.

— Там песок, боюсь, это вызовет проблемы.

Лань Хуань улыбнулся, подмечая абсолютно всё, что делал Цзян Чэн.

— Тогда в подходящей обстановке.

Они подошли к уже ожидавшей их машине. Когда они в неё сели, Цзян Чэн уже не думал о руках, он смотрел в окно. Нейтральный вид.

«Всё в порядке»

Лань Хуань произнёс эти слова с нужной интонацией. У Цзян Чэна они до сих пор отзывались в голове. Не «будем тебя трахать», а «всё в порядке». Если в порядке, то можно и трахать, тем более, что Цзян Чэн не против, а пока — окно.

***

— Не в восторге?

После прибытия на пляж Цзян Чэн, вместо того, чтобы начать раздеваться, подошел к краю берега и стал разглядывать лениво покачивающиеся вдалеке яхты.

— В восторге, просто, видимо, не так, как ты ожидал. — Цзян Чэн повернулся к вставшему рядом с ним Лань Хуаню, — Завтра я должен буду пойти и оформить заявку на своё участие в гонке. Они свяжутся с моим менеджером и попросят подтверждение. Я уже написал ему, что нашёл спонсора. Он хотел бы с тобой пообщаться, но сможет прилететь только через три недели.

— Хорошо, мне нужно будет пойти с тобой завтра?

— Не обязательно.

— Вопрос насчёт того, что тебе нужно, всё ещё открыт.

— Да, — Цзян Чэн кивнул, — машину надо заказать, чтобы её доставили сюда. Техники прилетят на пару дней раньше менеджера, я покажу её им. По мере приближения даты гонки, её будут дорабатывать. Форму можно купить здесь.

— Это всё?

— Пока да.

— Полчаса, ладно? Потом займёмся машиной.

— А, да сколько угодно, я всё равно раньше, чем через две недели не начну ездить.

Лань Хуань улыбнулся Цзян Чэну и отошёл от него.

— Рекомендую тебе всё-таки раздеться и окунуться в воду.

Цзян Чэн медленно кивнул, проводив Лань Хуаня взглядом. Лань Хуань выбрал себе шезлонг и принялся раздеваться. Цзян Чэн принялся раздеваться там, где стоял. Закончив с одеждой, он снял резинку с волос и пересобрал их в пучок, чтобы, когда намокнут, не липли к шее. Он почему-то посчитал нужным сообщить Лань Хуаню о том, что заходит в воду, и обернулся. В одежде тот выглядел бесподобно, но когда снял её… ну, даже если человек в таком возрасте следит за собой, пару изъянов всё равно же должно быть? Так вот, их не было. Настолько не к чему было придраться, что в моменте Цзян Чэн почувствовал себя неловко. Чисто интуитивно он посмотрел на себя, опустив глаза вниз. Пусть это было не так, но в тот момент абсолютно всё в его собственном теле показалось изъяном. Захотелось обратно одеться. Ведомый впечатлением Цзян Чэн плотно сжал губы и, отвернувшись, зашёл в воду. Шёл на глубину, пытаясь не задохнуться, потому что внезапно стало трудно дышать. Пусть Лань Хуань оставался позади, и Цзян Чэн больше его не видел, он не мог выкинуть увиденное из головы. К слову, ощущение собственной ущербности никуда не исчезло. Цзян Чэн привязывал к этой мысли всё больше и больше, накручивая себя: «мне так неловко». Отплыв на комфортное расстояние, он сильно зажмурил глаза и опустился под воду, забыл вдохнуть, поднялся обратно, прокашлялся и, теперь уже вдохнув, нырнул снова.

Когда Цзян Чэн вернулся к берегу, ему всё ещё было не по себе, но уже легче. Лань Хуань пока плавал. Взяв свои вещи, Цзян Чэн подошёл к свободному шезлонгу и сел на него, вещи бросив рядом. Солнце припекало. Цзян Чэн думал о том, что нужно купить крем для загара. Удобно расположившись, он закрыл глаза. Поскольку пляж был песочным, чужие шаги невозможно было расслышать, поэтому Цзян Чэн не услышал как и когда Лань Хуань вернулся, услышал только, как тот заговорил с ним.

— Ты занимался плаванием?

— Нет.

Солнечное тепло расслабляло. Цзян Чэн открыл глаза и медленно повернул голову в сторону. Увидеть Лань Хуаня так близко оказалось болезненно, Цзян Чэн почувствовал, как сводит пальцы, те самые, которые он кусал. От лёгкости не осталось и следа, потому что в непосредственной близости были чужие руки. Красивые, сильные, мокрые. На этот раз Цзян Чэн не понял своих желаний, но это точно было не просто взять пальцы в рот. В прочем, ничего удивительного, ведь помимо рук было чем ещё восхититься.

— Мне понравилось твоё исполнение «баттерфляя». Техника страдает, но очень амбициозно.

— Этот стиль слишком энергозатратный.

— Разве это повод не улучшать свой результат?

— Я не задумывался об этом всерьёз. Да и на результат я работаю в другом месте.

Цзян Чэн надеялся, что ответил не слишком раздражительно. Он был очень горд собой, что смог отвернуть от Лань Хуаня голову и не сделать при этом такое лицо, которое отражало бы все его эмоции. Однако, Лань Хуань не собирался отворачиваться. Он воспользовался предоставившейся ему возможностью рассмотреть Цзян Чэна. Никаких следов, может, только пара незначительных застарелых шрамов. Значит, целенаправленного желания вредить себе у Цзян Чэна нет. В таком случае, искусанные пальцы — это разовая паника или, как раз, то самое желание причинять себе боль, но только начинающее развиваться? Для окончательного вывода Лань Хуаню нужно было подольше понаблюдать за Цзян Чэном.

Ни о чём таком они больше не разговаривали. Короткие диалоги о море, погоде и прочем незначительном не в счёт. Когда терпеть палящее солнце стало невыносимо, Цзян Чэн спросил, могут ли они вернуться в отель, ну или хотя бы он один. Лань Хуань сказал, что они уйдут вместе. Между этим «уйдём вместе» и фактическим прибытием в отель прошло около восьми минут. Цзян Чэн был рад оказаться в прохладном помещении, но его практически сразу стало клонить в сон. Когда они поднялись в номер, он сразу отправился в комнату, которую ранее определил, как свою.

— Будешь спать? — поинтересовался Лань Хуань, проследив за Цзян Чэном, зайдя за ним в комнату, но остановившись в дверях.

— Если ты не против.

— Конечно, спи. Вечером можем сходить куда-нибудь в ресторан, но если что, будить тебя не буду.

— Было бы отлично, — Цзян Чэн улыбнулся.

Улыбка выглядела хорошо, даже слишком. Однако, Лань Хуань не разглядел в этом какого-то обмана. Уставший Цзян Чэн был чуть более искренен.

— Отдыхай, — улыбнувшись в ответ, Лань Хуань вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

По-хорошему надо было принять душ, прежде чем ложиться в постель, но Цзян Чэну было так лень и так плевать на то, что постель может пропахнуть сыростью, потом, что… что он всё же взял себя в руки и пошёл в душ. Если ему плевать, то это не значит, что будет плевать Лань Хуаню, который придёт его трахать. Почему-то эта мысль так и крутилась в голове. Ну и вообще Цзян Чэн больше переживал за чужой комфорт, чем за свой. В итоге душ не отнял много времени и даже не разогнал сон, поэтому, обтеревшись не прям насухо, занавесив шторы, чтобы было темно, Цзян Чэн завалился спать.

Когда Цзян Чэн проснулся, за окном было темно. Часов в комнате не было, поэтому определить время Цзян Чэн смог только дотянувшись до телефона. Час ночи. Положив телефон обратно, откинувшись на подушку, Цзян Чэн понял, что больше спать не хочет. Не то чтобы он выспался, просто не хочет. Полежав так некоторое время, он поднялся и, увидев в проёме между дверью и полом, как горит свет, достал из сумки рубашку, шорты, надел и вышел.

Лань Хуань не спал. Он сидел на балконе на тахте среди подушек и читал. Он услышал приближающиеся шаги и обернулся.

— О, ты проснулся, — Лань Хуань оставил в книге закладку и отложил её.

Цзян Чэн прошёл на балкон и сел в находящееся здесь же кресло, выглядывая наружу. Шум моря приятно ласкал слух, как и отдалённый шум развлекающихся людей.

— Голоден?

— Немного, — Цзян Чэн кивнул, взглянув на поднявшегося с места Лань Хуаня.

Лань Хуань вышел и вернулся с подносом еды, который поставил перед Цзян Чэном на небольшой столик, придвинув тот к нему поближе. Это были холодные закуски, кусочки фруктов.

— Если хочешь нормальной еды, то предложение поехать в ресторан всё ещё в силе, либо можем заказать в номер.

— Нет, я же немного голоден, — Цзян Чэн кивнул, разглядывая так-то неплохой выбор того, что можно было положить в рот.

Лань Хуань сел обратно на тахту, но книгу в руки не взял.

— Как твоё самочувствие?

Цзян Чэн задумался, перестав смотреть на еду. Отлично, пожалуй, он чувствовал себя отлично.

— Я хочу извиниться, — именно поэтому он смог набраться смелости, но только для слов, не для взгляда, — за то, как повёл себя в машине. Представляю, как я выглядел глупо.

Лань Хуаня позабавило желание Цзян Чэна извиниться за… это.

— Всё в порядке, ты был прекрасен.

Цзян Чэн посмотрел на Лань Хуаня. Есть он уже не хотел.

— Внешне — может я и прекрасен, — Цзян Чэн усмехнулся, это помогло ему расслабиться, — но я же говорил о поведении.

— Молодость прекрасна тем, что ты можешь совершать любые глупости и наслаждаться ими. Так, раз моя молодость в прошлом, позволь наслаждаться твоей. Твоими мыслями, словами и телом. В то же время тебе недоступны опыт, спокойствие и бесконечное понимание. Тебя ведь притягивает это? Рядом со мной ты должен чувствовать себя в безопасности.

«Всё в порядке» — эхом зазвучало в голове у Цзян Чэна, из-за чего его кожа покрылась мурашками.

Опыт. Спокойствие. Бесконечное понимание.

Бесконечное понимание.

Всплыли воспоминания о руках. У Цзян Чэна заболели костяшки там, где он их кусал, но сильнее этого ощущения было другое, вернувшееся так… кстати? взять что-нибудь в рот.

— У тебя очень красивые руки, — хрипло проговорил Цзян Чэн, сглатывая слюну.

— Так значит, сегодня днём ты думал именно о них, — Лань Хуань был искренне рад приятному откровению. Он подвинулся, освободил место и пригласил Цзян Чэна сесть рядом. Тот подчинился. — Когда младенец берёт в рот соску — он успокаивается, — дотянувшись до лица Цзян Чэна, Лань Хуань коснулся щеки рукой, провёл ниже и пальцами разомкнул чужие губы, — нет-нет, не сглатывай слюну, меня устроит, если она потечёт по губам.

Цзян Чэн не мог оторвать от Лань Хуаня взгляда. Он смотрел на него и подчинялся, открывая рот шире, позволяя пальцам проникнуть глубже, коснуться языка, позволяя мечтам стать реальностью. Цзян Чэн зажмурил от удовольствия глаза, резко вдохнул и втянул пальцы глубже, обвивая их языком. Второй рукой Лань Хуань взял его за шею, аккуратно придержав сзади, едва сдавливая пальцы. Цзян Чэн застонал, приоткрыв глаза.

— Вот, прекрасно, — прошептал Лань Хуань, не переставая улыбаться, — теперь, делай это, пока оно не принесёт тебе успокоение, — поддавшись чуть ближе, Лань Хуань коснулся губами чужого лба, — давай.

Чувства, захлестнувшие Цзян Чэна не были похожи на ту панику, которую он обычно испытывал, но они были не менее сильными. Сопротивляться им он точно не хотел, поэтому, старательно не обращая внимания на стекающую по подбородку слюну, он стал сосать заполнившие его рот пальцы. Всё это время Лань Хуань пальцами второй руки сжимал его шею и, находясь так близко, как мог, слушал прерывистое дыхание и достававший и до туда тоже стук сердца. Пальцы, эти пальцы, о которых Цзян Чэн мечтал… он вспоминал о них, лаская их. Они трогали книгу, наверняка, Лань Хуань трогал ими свои волосы, сегодня утром они прикасались к пыльной машине. Было в этом нечто настолько интимное, что испытывают увлекающиеся БДСМ люди, когда им в рот вставляют кляп. Произнести стоп-слово уже не так уж просто — а это ни что иное, как повышение ставок на доверие.

Стало легче. Цзян Чэну действительно стало легче.

— Мпф… — осведомить об этом с набитым ртом было так себе идеей.

Оторвавшись от лба Цзян Чэна, посмотрев на него с улыбкой сверху вниз, Лань Хуань медленно, очень медленно, как будто и нехотя, вытащил пальцы изо рта, а потом разомкнул те, которыми сжимал шею. Тяжело дышащий, с влажными губами, уязвлённый, но счастливый Цзян Чэн представлял собой совершенство.

К слову, то, что сейчас произошло не было прелюдией к возбуждению, по крайне мере, физическому, однако, моральное возбуждение Цзян Чэн ощутил. Прекрасное, окрыляющее чувство.

Смотря на то, как Цзян Чэн вытирает с подбородка слюну, Лань Хуань не мог перестать улыбаться.

— Теперь ешь. В наши планы не входило морить тебя голодом.

Цзян Чэн не стал пересаживаться обратно в кресло, просто придвинул стол ближе к себе. Он был голоден. Очень сильно голоден. Лань Хуань же, не став заводить бесед, чтобы не отвлекать Цзян Чэна от еды, взял в руки книгу. Минут через двадцать Цзян Чэн съел всё, что было на подносе.

— Ещё заказать? — поинтересовался Лань Хуань, взглянув на парня.

— Нет, спасибо, я пойду дальше спать, — от перенесённого удовольствия в виде успокоения и употреблённой еды Цзян Чэн ощущал усталость и сонливость.

— Конечно, иди. Приятных снов.

Цзян Чэн кивнул, поднялся, напоследок взглянул на море и, прежде чем уйти к себе в комнату, наклонился к Лань Хуаню и, особо не мешкая, не ощущая после случившегося какого-то стеснения, либо неудобства, коснулся чужих губ своими. Очень естественно. Лань Хуань уверенно придержал рукой Цзян Чэна за затылок, чтобы тот не отстранился сразу, после чего поцеловал его уже сам. Естественно.

— Спокойной ночи, — улыбнувшись, Цзян Чэн с удивительной лёгкостью отстранился, отвернулся и ушёл.

Когда Цзян Чэн зашёл в комнату и прикрыл дверь, он некоторое время стоял в полумраке, прислушиваясь к собственным ощущениям. Удивительное успокоение. Свобода чувств. Никакого отвращения. Цзян Чэн поцеловал бы Лань Хуаня ещё раз. Ещё раз взял бы его пальцы в рот. Мысли грозились разогнать сон, а Цзян Чэн слишком хорошо понимал, как сон важен, поэтому, зайдя ненадолго в ванную комнату, он вернулся и лёг в постель.

Лань Хуань спасал. Спасал Цзян Чэна от тревоги.

***

Магия закончилась, когда наступило утро.

Цзян Чэну не хотелось вставать с постели, но, когда, наконец, он это сделал, расшторил окна и пришёл в ванную, чтобы умыться, он десять минут молча смотрел на то, как льётся вода из крана. Чувства, досаждавшие вчера днём, утром и многими днями ранее вернулись. Не настолько сильные, что хотелось блевать, но всё равно — неприятные. И если раньше они не пугали, то теперь, когда вернулись, принесли с собой страх. И Цзян Чэн не знал, что с этим делать.

— Я уже думал идти тебя будить.

Когда спустя двадцать минут Цзян Чэн вышел из комнаты, он наткнулся на Лань Хуаня. Тот был одет и выглядел бодрым.

— Доброе утро. Как спалось?

Когда не знаешь, что делать с новыми чувствами, не можешь их спрятать. У Цзян Чэна на лице всё было написано.

— Д…

Лань Хуань подошёл к Цзян Чэну очень близко, взял его за руку выше локтя и притянул к себе.

— Просто спокойно дыши.

Цзян Чэн подчинился, но когда осознал, насколько обнажён и беззащитен, задышал сильнее и чаще. Нескольких таких вдохов хватило для подступившей к горлу тошноты. Цзян Чэн дёрнулся обратно в комнату, но его дёрнули обратно. Лань Хуань прижал парня к своей груди, обнимая за пояс и спину, чтобы не вырывался. Цзян Чэн вцепился в чужие плечи, судорожно сглатывая желчь.

— Пусти… — вырвалось у Цзян Чэна хриплым шёпотом.

— Нет, — Лань Хуань был абсолютно уверен в том, что Цзян Чэна отпускать не надо, поэтому он продолжал держать его, — не отпущу. Прежде тебе придётся показать, что ты умеешь спокойно дышать.

Цзян Чэну эта задача казалась невыполнимой. Он зажмурился и прикусил губу.

— Я не хочу выглядеть жалким!

— Ты не выглядишь.

— Выгляжу!

— Не истери.

У Цзян Чэна покраснело лицо, костяшки пальцев. Он ничего не мог сделать со своим дыханием. Он почти с ненавистью смотрел на удерживающего его Лань Хуаня, но не вырывался, не двигался.

— Всё в порядке.

Эти слова обладали для Цзян Чэна определённой магией. Но просто слов было мало, однако, Лань Хуань смог подобрать интонацию.

Всё в порядке.

Спустя несколько секунд Цзян Чэн ослабил хватку и лбом прижался к чужому плечу.

— Не надо пытаться передо мной оправдаться или что-то сказать, из-за чего тебе будет неловко. Мой второй сын страдал от депрессии порядка четырёх лет, а третий внук не разговаривал, пока ему не исполнилось девять лет. Я не тот родитель, который пытается не замечать, что с его ребёнком что-то не так или винит ребёнка в том, чего тот сам боится или не понимает. Я тот родитель, который сразу стал решать проблему, поэтому она не затянулась на очень долго и не причинила моему ребёнку много боли.

— Я не в депрессии, — покачал головой Цзян Чэн, продолжая расслабляться под нежными поглаживаниями спины.

— Не в депрессии, — согласился Лань Хуань, — она выражается по-другому, но твоя проблема также нуждается во внимании, и я не против, если ты не будешь скрывать её.

Цзян Чэн не хотел никого обременять.

— И, догадываясь о том, что ты сейчас скажешь, нет — ты меня не обременишь.

Цзян Чэн поднял голову, чтобы взглянуть на Лань Хуаня.

— То, что мы вчера сделали, — тихо проговорив, Цзян Чэн сглотнул слюну, — мне помогло, мне стало легче.

— Я так полагаю, ты ни с кем до этого до такой степени не сближался, даже с Хуайсаном, — мягко улыбнувшись, Лань Хуань ослабил хватку, но гладить Цзян Чэна не перестал.

— Ни с кем.

— Хорошо, если то, что мы сделали вчера, тебе помогло. Чтобы сейчас тебе стало лучше, нам нужно сделать то же самое?

Ночью Цзян Чэн не краснел так, как сейчас. Он не знал, что ответить.

— Можно попробовать…

— Пойдём, — кивнув, Лань Хуань отпустил Цзян Чэна и аккуратно подтолкнул его в комнату.

Они подошли к постели, после чего Лань Хуань сел на её край, а потом, утянув Цзян Чэна за руку, усадил рядом с собой, но сидели они недолго, Лань Хуань решил уложить Цзян Чэна на спину и нависнуть над ним.

— Открывай рот.

Цзян Чэн подчинился. С безграничным доверием он смотрел на Лань Хуаня снизу-вверх. Когда пальцы оказались у него во рту, он плотно сжал их и прикусил.

— Соси.

Уверенный, властный взгляд, позиция, пальцы, доминирующе касающиеся языка. Бесконечное понимание.

Бесконечное.

Всё в порядке.

Цзян Чэн не был в порядке.

— Я хочу заняться сексом, — выпустив пальцы, протянув слюну, вдохнув, Цзян Чэн, хорошо понимая, чего хочет, коснулся своей рукой запястья Лань Хуаня, обвив пальцами, притянул к себе так, чтобы они коснулись щеки. Мокрые.

— Не сейчас, — Лань Хуань поцеловал Цзян Чэна в лоб и погладил по щеке, — я обязательно тебя трахну, но не сейчас.

Цзян Чэн не расстроился, всё-таки ему пообещали.

— Ладно, — он легко согласился, повернув голову, прикоснувшись губами к ладони, — когда захочешь ты.

— Сейчас я хочу, чтобы ты ещё раз умылся, а потом поехал со мной на завтрак. Потом у тебя дела. Спрошу ещё раз, мне поехать с тобой?

— Не надо, я сам, — никакой паники, как рукой сняло.

Лань Хуань и Цзян Чэн поднялись с постели.

— Я тебя жду, — поцеловав Цзян Чэна в лоб ещё раз, Лань Хуань вышел.

Свобода чувств. Цзян Чэн ощущал лёгкость.

***

В итоге времени Цзян Чэн потратил гораздо больше, чем планировал. «Просто оставить заявку» не так уж просто, пришлось ещё пообщаться с парой людей, да и ответа менеджера ждали долго. Однако, скучать Цзян Чэну не пришлось, поскольку вместе с ним оформлять заявку приехали немецкий и итальянский гонщик. На ломанном английском они перекинулись парой слов. Цзян Чэн не настолько долго отсутствовал, чтобы Лань Хуань начал переживать, но всё равно скинул ему смс.

«Всё в порядке?»

Да.

Вспомнив о том, что ещё ничего не писал Не Хуайсану сегодня, Цзян Чэн скинул ему пару фото и отписался, что всё отлично. Без подробностей. Пока. Об этом он сообщит, когда они созвонятся.

Когда формальности кончились, Цзян Чэн пообщался с парнями ещё немного, прогулялся до тренировочной трассы, потом вызвал такси и поехал в отель. Необходимо было заказать машину.

— Да, это банальный выбор, но мы должны заказать Ferrari.

Лань Хуаня Цзян Чэн, как и прошлой ночью, нашёл на балконе с книгой в руках.

— Хорошо, какого цвета?

— Синий.

— Синий? — отложив книгу, Лань Хуань взглянул на севшего рядом с ним на тахту Цзян Чэна, — Почему не красный?

— Просто хочу синий, — пожав плечами, Цзян Чэн бросил взгляд на обложку книги, которую Лань Хуань читал, а потом перевёл его на море. Сегодня было не так жарко, как вчера, — мне нравится этот насыщенный цвет окрашивающегося в ночь неба.

— Хорошо, — улыбнувшись, Лань Хуань взял телефон, — тогда я свяжусь со своим бухгалтером. Тебе придётся назвать конкретную модель.

— Без проблем.

Вопрос с машиной был решён, оставалось её дождаться.

— Чего-нибудь хочешь?

Цзян Чэн ушёл к себе, чтобы переодеться — сильно вспотел. Лань Хуань заглянул к нему.

— Сейчас — бездельничать, а вечером… мы можем снять машину и покататься?

— Конечно.

— Я буду за рулём.

— Да-да.

Цзян Чэн сменил одну футболку на другую и почувствовал себя счастливее.

— Тебя это не утомляет? — когда он снова заговорил с Лань Хуанем, тот всё ещё стоял в дверях и наблюдал, — Пассивный отдых?

— Нет, я такое люблю. Когда я был молод, у меня оставалось мало времени на то, чтобы просто отдыхать и наслаждаться простыми вещами.

— Тогда ты будешь не против и дальше валяться на балконе, только уже в моей компании? Я бы просто поглазел вдаль.

— Не буду.

Лёгкая тревожность постепенно одолевала Цзян Чэна, но пока всё было нормально. Он вместе с Лань Хуанем вернулся на балкон. Там были еда и книжки. Цзян Чэна такой расклад вещей устраивал. Как-то сильно обсуждать то, что с ним творилось, он не хотел, поэтому не поднимал эту тему. И тут всё устраивало. Поэтому, придвинув кресло ближе к краю, опершись на перила, Цзян Чэн уставился вдаль. Воспринимал ли Лань Хуань его, как своего ребёнка? Вряд ли. Но было в его поведении что-то от того, как вёл себя Ганнибал Лектор по отношению к Кларисе. И это если не романтизировать эти отношения. А если романтизировать?.. Недостатка в отцовской любви у Цзян Чэна не было. Дело вообще было не в семье, только в нём. То, что с ним происходило — это только его. И Цзян Чэн догадывался, как обременяет Не Хуайсана, пусть тот настаивал не думать так. Обременяет ли он теперь Лань Хуаня? Да, конечно, да, но почему-то не сильно этого стыдится. Лань Хуань настойчиво и уверено пресёк мысли об этом, а ведь Цзян Чэну действительно было очень плохо утром.

Повернувшись для того, чтобы взять телефон, Цзян Чэн нашёл номер Не Хуайсана и позвонил ему.

— Привет, Не-сюн.

Секунду спустя подумав о том, что может помешать, Цзян Чэн обернулся с немым вопросом во взгляде, но Лань Хуань отмахнулся, дав понять, что ему не мешают.

— Цзян-ди! Как ты там? Я пусть и в делах, но скучаю. Ты не обижаешься, что я не позвонил? Не хотел мешать тебе осваиваться.

Судя по голосу, у Не Хуайсана всё было хорошо. У него всегда всё было хорошо.

— Всё нормально. Сегодня прошёл регистрацию на гонку, теперь жду машину.

— Она приедет раньше, чем я?

— Не знаю, думаю, да. Хочу начать ездить. Хочу посвятить всё возможное время езде.

— Я рад это слышать! Ну, а пока она будет ехать, тебе есть чем заняться? Как тебе с Лань Хуанем, очень скучно? — Не Хуайсан неловко засмеялся, надеясь, что Лань Хуань не слышит, что он говорит. Но вроде не слышал.

— Нет, не скучно. Сегодня вечером мы поедем покатаемся. Я посмотрю, что тут за дороги.

— Когда я приеду, меня тоже покатаешь!

Дальнейшая короткая беседа не содержала какого-то смысла. Не Хуайсан рассказывал о своих планах на ближайшую неделю. Вообще, то, чем занимался Не Хуайсан — неплохо зарабатывал на веб-камере, собственно, выйдя благодаря этому на состоятельных людей, он вышел на Лань Хуаня. О состоянии Цзян Чэна Не Хуайсан не спрашивал, он пытался всё понять по разговору, ну а ещё по тому, что Цзян Чэн отвечал бодро, и зачем тогда было портить ему настроение. Когда разговор закончился, Цзян Чэн ощутил себя немного лучше, ощущение от возвращающейся тоски притупилось, но сейчас и этого было достаточно.

— Как скоро Хуайсан собирается прилететь? — поинтересовался Лань Хуань.

— Чуть меньше, чем через две недели.

— Хорошо, можем поселить его вместе с нами.

— Нет, пусть живёт в отдельном номере, — Цзян Чэн не хотел бы, чтобы Не Хуайсан спал в соседней комнате.

Лань Хуань отвлёкся от книги и уже только делал вид, что читает. Цзян Чэн же, подтянув к себе столик, на котором была еда подобная той, что он ел ночью, принялся есть.

— Мы можем обсудить твоё состояние? — отложив книгу, Лань Хуань взглянул на Цзян Чэна.

Поскольку тоска в душе была, и деться от неё было некуда, Цзян Чэн решил, что хуже уже не будет, если они обсудят, поэтому медленно кивнул.

— Я не буду мучить тебя вопросами. Хочу знать, насколько глубоко Хуайсан посвящён в это?

— Он знает абсолютно всё, я не скрывал.

— Вы что-нибудь пытались с этим делать?

— Обращаться к психологам или психотерапевтам — нет. Проблема не казалась серьёзной. Мало ли людей страдают от такого и продолжают просто жить. Не Хуайсан пытался решить проблему, как типичный друг, и я ему за это благодарен, но ощущение, что это сильно напрягало его, меня не покидает.

Лань Хуань некоторое время молча смотрел на Цзян Чэна и думал о том, может ли он сейчас сказать ему, что на самом деле до знакомства в кафе знал о нём многое, если не всё? Цзян Чэн удивился ведь тогда, что Не Хуайсан ничего, кроме имени не называл, на самом деле он разболтал, ну, а если точнее, разоткровенничался с Лань Хуанем. Однако, не стоило его винить, ведь, если знать все детали и историю сначала, то Не Хуайсан всего лишь поступил так, как было нужно. Нужно, в первую очередь, Цзян Чэну. Когда Не Хуайсан только влился в тусовку, став более-менее известным, он познакомился много с кем, с Лань Хуанем уже позже, однако, им оказалось о чём поговорить. Конечно, Не Хуайсан не настолько безнадёжен, чтобы направо и налево рассказывать, что живёт с другом, у которого есть некоторые сложности. Тема всплывала постепенно. С Лань Хуанем было приятно общаться, он располагал, и, однажды это дошло до того, что он начал интересоваться Цзян Чэном уже сам. Не Хуайсан не спешил впутывать Цзян Чэна в это, поэтому на какое-то время убрал тему друга из разговоров, но Лань Хуань оказался настойчив. Так продолжалось довольно долго, в какой-то момент Не Хуайсан даже сказал, что опасается сводить Цзян Чэна с кем-то, что вообще не хотел бы, чтобы к этому всё привело, но он не учитывал, что сам начинал постепенно уставать, ибо, когда ничего не помогает, опускаются руки. Но это не история о том, что Цзян Чэн напрягал Не Хуайсана, вовсе нет, просто, как два слишком молодых и неопытных человека они понятия не имели, как поступать правильно. И в какой-то момент, когда Не Хуайсану уже было трудно скрывать, что ему требуется выдохнуть, он тогда надолго ушёл в загул, проводя много времени с другими людьми. Тогда судьба снова свела его с Лань Хуанем, и Не Хуайсан выдал всё, как есть, и проблему с карьерой Цзян Чэна тоже озвучил. Если до этого Лань Хуань просто уважительно относился к чужому желанию не лезть, то в тот день решительно заявил Не Хуайсану, что, судя по всему, время пришло. Он готов помочь Цзян Чэну, будучи крайне заинтересованным в нём. Не Хуайсан согласился, хотя пару дней спустя начал винить себя в том, что предал друга и, за неимением уже собственных сил, переложил ответственность на чужие плечи. До сих пор всю эту историю удавалось успешно скрывать. Лань Хуань решил, что Цзян Чэну вовсе не обязательно о ней знать.

— Тогда, как ты смотришь на то, если после того, как вернёмся в Пекин, ты и я посетим какого-нибудь хорошего психотерапевта?

Цзян Чэн перестал жевать и повернулся к Лань Хуаню.

— Ты и я?

— Да. Не хочу, чтобы ты оставался в этом вопросе без поддержки, как и не хочу напрягать этим Хуайсана. Он вполне справляется, как друг.

Цзян Чэн задумался. Он наелся, так что отодвинул от себя стол. Он не рассчитывал на то, что Лань Хуань продолжит с ним общение после гонки. Было разумно так предполагать.

— Не знаю, зачем бы тебе это было нужно.

— Ответ: мне просто хочется общаться с тобой не только потому, что я тебя спонсирую, устроит?

Цзян Чэн некоторое время внимательно смотрел на Лань Хуаня, после чего пожал плечами и отвернулся.

— Видимо, тебе очень скучно.

Лань Хуань издал смешок, но не удержался и рассмеялся.

— Давай будем считать, что так, — пока так было достаточно. Цзян Чэн нравился Лань Хуаню, но тому, по крайне мере сейчас, абсолютно не надо было об этом знать. Мальчику нужно думать о гонке.

***

— Знаешь, что отличает плохого гонщика от хорошего? — спросил Цзян Чэн, поглаживая руль прекрасного, повидавшего дороги и ремонт Ford'а. Несмотря на то, что в Монте-Карло много дорогих, элитных машин, немало любителей поездить на обычных, но добротных машинах. Это считалось наличием вкуса.

— М? — Лань Хуань пристегнулся и взялся за ручку, находившуюся над его головой, чтобы лучше контролировать своё положение.

— Эта машина — не Ferrari, а я не врал, когда говорил, что очень, очень хороший гонщик.

Пожалуй, машины и скорость — были теми страстями Цзян Чэна, которые могли на время усмирить его тоску.

Ну… или разогнать.

Этим вечером Лань Хуаню открылся совсем другой Цзян Чэн. Нескрываемая агрессия которого находилась под полным контролем взгляда, слов и рук. Цзян Чэн действительно мог быть другим, и Лань Хуань куда более заворожено смотрел на него, нежели на дорогу. Будь на его месте двадцатилетняя девушка, она пищала бы от восторга, но Лань Хуань думал о том, что наличие двух таких сложных и разных личностей внутри Цзян Чэна разрушают его. Сила и агрессия приводят Цзян Чэна к опустошению. Он не понимает сам себя, а потому не может сформировать чётких целей, определиться с желаниями, но при этом он живёт полными чувствами, выражая и слабость, и силу, не боясь ни того, ни другого. Однако, повторяясь снова, это его только разрушает.

Цзян Чэн держался за руль всё время одной рукой, лишь изредка помогая себе второй. Пальцы, которые он кусал, находились на другой руке. Может, это было сильно притянуто за уши (Лань Хуаню необходимо было больше времени для наблюдения), но личности Цзян Чэна не конфликтовали друг с другом. Это вовсе не было намёком на то, что у Цзян Чэна раздвоение личности, скорее это был лишний довод к неумению ужиться с самим собой. Отношения без компромиссов.

Вечером улицы Монте-Карло были полны машин, но Цзян Чэн умело варьировал между ними. Его поза была максимально расслаблена, а спидометр тем временем показывал сто-сто двадцать. Конечно, по большей части взгляд был направлен на дорогу, но иногда на Лань Хуаня, чтобы убедиться, что всё хорошо.

— Врум-врум, — всего два слова, но каких — игривых. Езда сумела поднять Цзян Чэну настроение.

— Ты действительно потрясающе водишь, — как искренне Лань Хуань говорил, также искренне он продолжал сжимать ручку, хотя, честно, в этом не было необходимости.

— Это не всё, скоро покажу тебе чудеса параллельной парковки на нашей скорости, только выберу стоящие рядом какие-нибудь безумно дорогие покрышки.

— Это ты так отозвался о Bugatti с Lamborgini?

— Да.

Голос и взгляд Цзян Чэна были полны азарта. Не скажешь, что вот этот вот мальчик кусает себя за пальцы, когда нервничает. И пусть Лань Хуань искренне хотел помочь Цзян Чэну, также искренне он хотел его… трахнуть. Цзян Чэн возбуждал. И очень сильно. Заставляющий делать машину то, что он хочет. Трясущийся с паникой в глазах. Любой. Весь. Навигатор показывал, что можно съехать с оживлённой трассы и прокатиться за городом. Как эффектно парковаться Цзян Чэн решил, что покажет потом. Там, где не было машин можно было разогнаться до ста восьмидесяти. Увы, двести эта машина не потянула бы. На очень большой скорости Цзян Чэн взялся за руль обеими руками. Лань Хуань отметил это как очень важную деталь.

Чуть больше, чем через два часа они приехали домой. Пока не привезут Ferrari, Ford было решено оставить, если вдруг Цзян Чэну снова захочется покататься. О, и да, катание за городом было очень эффектным с редкими вхождениями в крутые повороты, но параллельная парковка… Цзян Чэн исполнил её в лучшем виде, хотя Лань Хуань был готов к тому, что ему придётся компенсировать стоимость чужих машин. Всё обошлось, не считая того, что Цзян Чэн слегка повредил руку из-за резкого движения, но ничего страшного — быстро пройдёт.

— Ты счастлив? — спросил Лань Хуань, когда они зашли в номер.

— Ха… я думаю, да? — внешне Цзян Чэн выглядел собранным, старался держать себя в руках, хотя это было не обязательно, за искренность его никто не осудил бы, — Спасибо, лично мне понравилось, надеюсь, всё, что я делал, ну, это не слишком шокировало тебя? — насчёт этого он действительно немного волновался.

— Буду честен, пару раз я думал, что мы разобьёмся, но уж прости мне это.

Цзян Чэн парировал, выдавая смущённую? (о нет) улыбку.

— Я очень хорошо вожу.

— Я увидел.

Дальше прихожей никто из них не ушёл. Цзян Чэн стоял возле тумбочки, на которую бросил ключи, а Лань Хуань в паре вытянутых рук и просто смотрел.

— Это прирождённый талант, — прервал воцарившуюся тишину Лань Хуань.

Цзян Чэн кивнул, не став отвечать. Постепенно он приходил в себя, адреналин отступал. Наверное, им обоим нужно было идти спать, и Цзян Чэн собирался пожелать спокойной ночи, но Лань Хуань приблизился к нему.

— Предлагаю сегодня спать у меня.

Цзян Чэн поднял на Лань Хуаня взгляд:

— У тебя?

— У меня.

— Что ж, тогда…

— Раздевайся, иди в душ.

От того, как Лань Хуань произнёс это, у Цзян Чэна пробежали мурашки. Он был готов, он и сам этого хотел.

— Да, Сичэнь, — и, для удобства отступив шаг в сторону, стянул с себя влажную от пота футболку, бросив её на пол.

Цзян Чэн сделал шаг, и Лань Хуань поймал его за руку:

— Кстати, тебя устроит обращение по имени или понравится милое прозвище?

— Не знаю, попробуй милое прозвище. Котиком меня ещё никто не называл.

Лань Хуань улыбнулся, наклонился к Цзян Чэну ближе и прошептал ему на ухо:

— Тогда, котик?

Цзян Чэн фыркнул, скосив на смеющегося Лань Хуаня возмущённый взгляд:

— Котик?! А, впрочем… ладно!

— Просто тебе такое подойдёт, — коротко коснувшись губами виска Цзян Чэна, Лань Хуань отстранился, отпуская его.

— Мы друг друга задерживаем.

— Иди в душ.

Цзян Чэн ушёл в душ. Лань Хуань ещё немного постоял в коридоре, после чего пошёл к себе. По приходу он не стал включать свет, неспеша разделся и отправился в ванную комнату. Он понятия не имел, сколько по времени будет мыться Цзян Чэн, но решил не торопиться, в итоге вышло так, что, когда он вышел, Цзян Чэн уже был у него, сидел на краю постели и смотрел в окно. На нём были футболка и шорты, в которых он последний раз спал.

— Со сном у тебя всё нормально? Могу предложить таблетку мелатонина.

Лань Хуань неспеша подошёл к Цзян Чэну, остановился возле него и погладил по щеке, пальцами задевая мокрые на концах пряди волос.

— С этим всё ок, но я как-то употреблял мелатонин, мне с него снились кошмары, — повернув голову, Цзян Чэн не стал её поднимать, чтобы взглянуть на Лань Хуаня. Он просто сидел и наслаждался прикосновением. Вечер выдался настолько приятным, что Цзян Чэн чувствовал себя нормальным человеком. Спокойным.

— Ползи к подушкам, будем спать.

У Цзян Чэна, конечно же, была мысль, что Лань Хуань позвал его к себе для секса, но, судя по всему, они действительно будут просто спать. Может, в другое время Цзян Чэн испытал бы по этому поводу определённые эмоции, но в данное принял как должное? Нет. Само собой разумеющееся? Нет. Просто принял.

— Давай.

В комнате поддерживалась прохладная температура, поэтому Цзян Чэн залез под одеяло. Лань Хуань устроился рядом с ним, и, пока Цзян Чэн не принялся возиться в попытках принять более удобную позу, притянул его к себе и обнял.

— Спокойной ночи, — касаясь губами чужой макушки, Лань Хуань погладил Цзян Чэна по спине, — не знаю, усну ли теперь я, вспоминая, как ты был великолепен, но ты — спи.

От Лань Хуаня очень приятно пахло и, в целом, он был такой уютный, что Цзян Чэн теснее прижался к нему, оставляя глаза приоткрытыми. Они как раз находились на уровне груди там, где распахнулся халат. Задетая морщинами и пигментными пятнами загорелая кожа возбуждала в Цзян Чэне желание потрогать её. Чуть выше находилась шея, на неё Цзян Чэн тоже бросил свой взгляд: у настолько взрослых людей шея является той зоной, которая, как и руки, беспощадно выдаёт возраст. Цзян Чэн понятия не имел, дело в подтяжке или чём-то ещё, но шея Лань Хуаня выглядела красиво, чуть более испещрённая морщинами, но красиво. Пока Цзян Чэн любовался, он стал реже дышать, Лань Хуань это понял и немного отодвинулся, чтобы взглянуть на парня и встретиться с ним взглядами.

— Спи, — Лань Хуань мягко улыбнулся.

— Не могу, — ответил Цзян Чэн, — любуюсь тобой.

— Нравлюсь тебе?

— Угу.

Короткий в подростковом стиле диалог не вызвал у Цзян Чэна смущения, наоборот… слова выдавали чувственность момента. А сильнее разогрело его касание руки Лань Хуаня к щеке Цзян Чэна.

— Тогда поцелуешь меня, котик?

Дыхание ожило, сердце забилось чаще, лёгкий румянец выступил на щеках. Цзян Чэн прикусил нижнюю губу, поёрзал, аккуратно приподнялся на локте и, помедлив, наклонился к терпеливо наблюдающему за ним Лань Хуаню. Они поцеловались. В голове Цзян Чэна мелькнула мысль, что Лань Хуань пользуется зубной пастой с ароматом клубники, после чего он выдохнул резче и углубил поцелуй. Рука Лань Хуаня съехала чуть ниже, обняв пальцами шею Цзян Чэна. В жизни Лань Хуаня было уже столько эмоций, связанных со страстью и сексом, что теперь, относясь спокойнее к этому, он искренне ценил моменты нежности. Он всё ещё желал Цзян Чэна, желал его в постели, на полу, на столе — везде, но больше всего после этого поцелуя, нет, раньше, больше всего после момента, как Цзян Чэн впервые взял его пальцы в рот, он желал с ним нежности. Лань Хуань пока не знал, как именно предпочитает трахаться Цзян Чэн — жёстко, нежно, быстро или медленно, но, видит бог, он трахал бы его долго и медленно, сводя с ума ласками. Пока что они оба сводили друг друга с ума поцелуем, который не прекращался. Лань Хуань успел лечь на спину и уложить Цзян Чэна себе на грудь, чтобы тому было удобнее.

Целоваться они прекратили, только когда заболели губы.

— Наверное, мне всё же нужен мелатонин, — прошептал Цзян Чэн, уткнувшись Лань Хуаню носом в щёку.

— Пойдём, выпьем по паре таблеток вместе, — стиснув Цзян Чэна в крепких объятьях, Лань Хуань поцеловал раз и ещё раз его лицо.

В итоге за водой и таблетками пошёл только Лань Хуань, Цзян Чэна оставили лежать в постели.

— Если ты не против, я завтра ещё покатаюсь.

После того, как таблетки были приняты, Лань Хуань и Цзян Чэн легли и обнялись так же до того, как начали целоваться.

— Конечно, делай то, что посчитаешь нужным.

— А ты?

— А я найду, чем себя занять.

Улыбнувшись, Лань Хуань поцеловал Цзян Чэна в макушку.

— А теперь спи.

***

Когда Цзян Чэн проснулся следующим утром, Лань Хуаня рядом с собой в постели он не обнаружил. Видимо, у того в привычке было просыпаться рано. К слову, кошмары из-за употребления мелатонина приснились, но, в целом, Цзян Чэн чувствовал себя выспавшимся. Выбравшись из постели, он покинул комнату. Лань Хуань нашёлся не на полюбившемся месте на балконе, а в гостиной, где на столе стоял завтрак.

— Доброе утро.

— Доброе.

Цзян Чэну стоило бы сначала умыться, но, вместо того, чтобы развернуться и уйти в ванную комнату, он подошёл к Лань Хуаню и сел рядом с ним.

— Чем нас сегодня кормят?

Лань Хуань оставил журнал, который читал и перечислил для Цзян Чэна всё, что было на столе. Цзян Чэн терпеливо выслушал, после чего придвинул к себе тарелку и стал накладывать туда всё подряд. К чему разборчивость, когда всё вкусно? Однако, что-то за последние два дня он слишком много съел, неплохо было бы вернуться к поддержанию рациона и фигуры.

— Доем, умоюсь и поеду кататься. Нужно наработать часы.

— Хорошо. А я, пожалуй, проведу время на пляже.

— О, искупаться я бы тоже хотел, — Цзян Чэн кивнул, — тогда сначала с тобой на пляж.

Лань Хуань с улыбкой наблюдал за Цзян Чэном.

— Я рад, что у тебя хорошее настроение.

Несмотря на то, что много положил в тарелку, Цзян Чэн не смог доесть. Закончив, он отодвинул тарелку и встал.

— Я быстро соберусь.

— Я не спешу.

Тем не менее, чтобы не задерживать Лань Хуаня, Цзян Чэн быстро умылся, собрал вещей на пляж и на прокатку, оделся и был готов спустя тридцать минут. Вместе они покинули номер и пришли на пляж на те же самые места, что и в прошлый раз.

— Ты взял с собой ноутбук?

— Поработаю немного.

— Ты же в отпуске? — Цзян Чэн неодобрительно покачал головой, раздеваясь.

— Я собирался заняться почтой, — улыбнувшись, Лань Хуань тоже разделся.

Цзян Чэн немного опередил Лань Хуань, но в итоге они вместе пошли в сторону моря.

— Тебе нравится работать, поэтому никак не отойдёшь от дел?

— Да. Но, как я и говорил, основной пул задач выполняют другие люди. Я оставил за собой контроль только за теми задачами, которые мне интересны.

— Может, в Монте-Карло живут какие-то твои друзья, с которыми ты мог бы провести время?

Лань Хуань засмеялся.

— Приятно, что ты переживаешь обо мне, А-Чэн, но всё в порядке. Я делаю это потому, что мне интересно, а когда что-то интересно, оно не вызывает усталости.

Цзян Чэн подумал и кивнул. Такой ответ его устраивал. В конце концов, он сам был готов сидеть за рулём дни напролёт. После этого короткого разговора он и Лань Хуань, наконец, зашли в воду. Потратив на плавание меньше времени, чем Лань Хуань, Цзян Чэн всё равно ждал на берегу и не уходил. Когда Лань Хуань вышел на берег, они попрощались, пообещав друг другу хорошо провести время, после чего Цзян Чэн ушёл.

Лань Хуань, оставшись в одиночестве, как и планировал, сел разбираться с почтой. Не прошло и двадцати минут с ухода Цзян Чэна, как у него зазвонил телефон, но звонил вовсе не Цзян Чэн, не с работы и не родственники.

Нажав на кнопку принятия вызова, Лань Хуань с улыбкой ответил:

— Здравствуй, Хуайсан.

***

Цзян Чэн собирался выжать из себя и из Ford`а всё, на что они оба только могли быть способны. Отправившись на площадку в надежде пообщаться там с местными техниками и, возможно, пришедшими покататься другими гонщиками, Цзян Чэн наворачивал круг за кругом, оттачивая мастерство контроля за машиной. Запястье всё ещё болело, и, если первые круга три оно слегка ныло, то на десятом это была уже почти невыносимая боль, но Цзян Чэн абстрагировался, думая только о дороге. Ехать, терпя боль — важный навык. Мало ли, что произойдёт на дороге, а гонку нужно заканчивать. Только, когда стали неметь пальцы, Цзян Чэн закончил прокат и вывел машину с дороги. Отдохнёт и продолжит, тем более, он хотел пообщаться.

Когда занимаешься тем, что нравится, время летит незаметно. Цзян Чэн пробыл на автодроме до позднего вечера. Времени на тоску не было, в остальном — это были продуктивные часы, правда, запястье Цзян Чэну пришлось забинтовать.

***

Цзян Чэна подвезли до отеля. Руке требовался отдых. Однако, простояв возле входа несколько минут, Цзян Чэн решил немного пройтись прежде, чем вернётся в номер. Он не оставался наедине с собой уже очень долго. Всё время кто-то был рядом: Не Хуайсан, Лань Хуань, те, с кем он работал. Всё время. Всё время рядом была тоска. Цзян Чэна немного пугало, что она с ним даже тогда, когда кто-то пытается помочь, хотя социализация должна блокировать симптомы. Цзян Чэн боялся подпускать мысль о том, что всё может быть серьёзнее простых истерик. Не сейчас. Сейчас рядом есть Лань Хуань, и он… он очень помогает. Цзян Чэн цеплялся за это. Подпускал эту, более приятную мысль, ближе. Он привязывался, привыкал, и верил, что его можно вытащить. Лань Хуань сказал, что они вместе посетят психотерапевта. Вместе. Хорошо. Прямо как когда-то Не Хуайсан предложил жить вместе.

Идя по улице, бросая короткие взгляды на проходящих мимо людей, проезжающие машины, огни, Цзян Чэн думал о том, что рядом с Лань Хуанем ему очень комфортно. Между ними начала образовываться совершенно особая связь.

Подумав о Лань Хуане, Цзян Чэн захотел немедленно вернуться в отель. Ему нужен этот человек. Его присутствие. Его безмолвное: «Всё в порядке».

Взяв в руки телефон, найдя номер Лань Хуаня, Цзян Чэн позвонил ему. Когда тот взял трубку, он сказал:

— Я иду домой.

— Идёшь? С тобой всё в порядке?

— Да, машину оставил. Меня подвезли, — Цзян Чэн решил не говорить про руку, тем более, что Лань Хуань скоро сам увидит бинт, — у нас есть в номера еда?

— Пока ты будешь идти, её нам в номер принесут. Что ты хочешь?

— Китайскую еду.

— Китайскую еду? — Лань Хуань улыбнулся, - Успел соскучиться по вкусу?

— Сильно.

— Хорошо, закажу. И жду тебя.

Ставшей родной тоску было не так-то просто развеять, но, кажется, Цзян Чэн нашёл своё лекарство. И даже если оно вызовет у него привыкание, он готов.

— Я ускорюсь, — сбросив вызов, Цзян Чэн убрал телефон и ускорил шаг.

Это не то же самое, когда зависимость испытывают наркоманы. Это то же самое, когда психотерапевт назначает правильные таблетки — тебе становится легко, твой мозг учится испытывать радость. Цзян Чэн был счастлив.

***

— Что с рукой?

Лань Хуань был очень внимателен.

— Такое случается, — Цзян Чэн подошёл к Лань Хуаню, попадая в его объятья, — я сменю повязку, и всё будет хорошо.

— Это случилось сегодня? — Лань Хуаню нужно было знать всё. Он поцеловал Цзян Чэна в висок и отпустил.

— Я спокойно отношусь к таким травмам, — улыбнувшись, Цзян Чэн заглянул Лань Хуаню за спину, увидел, что на столе стоит еда, и отправился туда.

Это была отличная возможность обсудить тему «травм». Лань Хуань повёл себя максимально невозмутимо, пройдя следом за Цзян Чэном и сев вместе с ним за стол.

— Руки — важная часть гонщика, а ты обращаешься с ними так, будто это не так, — улыбнувшись, Лань Хуань пожелал Цзян Чэну приятного аппетита.

— Чем привычнее они к травмам, тем проще в сложной ситуации.

— Страдают только они или ещё какая-то часть тела? Когда мы ходили на пляж в первый день, я внимательно оглядел тебя, но не нашёл шрамов.

Цзян Чэн выглядел счастливым, наслаждаясь вкусом привычной еды.

— Только кисти рук, — Цзян Чэн говорил с набитым ртом, — я их разбиваю, кусаю, ломаю, раню, обжигаю. Так уж повелось. Шрамов почти нет, потому что я всё стираю об руль.

Пока они ели и разговаривали, Лань Хуань почти всё время смотрел на руки Цзян Чэна. Он не собирался осуждать его, наоборот, Лань Хуань восхищался тем, как последовательно и логично ведёт себя проблема Цзян Чэна, она напоминает паутину: в какой узел не тыкни, он проведёт тебя от причины к следствию. Свои руки Цзян Чэн видел, как источник боли, отвлекающий от сложных моральных страданий. Причиняя рукам вред, Цзян Чэн наказывал себя за то, что причиной своих страданий был он сам — это более глубокий случай, а не тот, когда проблема в родителях и окружающей среде. Одна боль купирует другую, но, к сожалению, Цзян Чэн не может получать от этого долгосрочного эффекта, поэтому искать утешение он стал в чужих руках. Те взаимоотношения, что сейчас складываются — Лань Хуань видит, что они приносят пользу. Это не может не радовать, поэтому нет, он не осуждает Цзян Чэна.

— Так когда это случилось?

— Когда мы катались. Я не рассчитал силу заноса.

— Побереги руку, не садись за руль хотя бы пока не приедет Ferrari.

— К тому времени она уже пройдёт.

Цзян Чэн выглядел усталым, он объелся.

— Но чем мне тогда заниматься? Мне будет скучно.

Лань Хуань улыбнулся, поднимаясь из-за стола. Он подошёл к другому краю стола, где стояло несколько вин, взял одно, открыл, разлил по бокалам и отдал один Цзян Чэну.

— Покатаемся на яхте, походим по магазинам, покатаемся на лошадях, послушаем оперу, сходим в казино, в церковь. Здесь полно развлечений.

Цзян Чэн сделал несколько глотков, потом подумал и сделал ещё.

— Прекрасный вкус. Ладно, твои предложения звучат неплохо.

— Так проводят время миллионеры.

Цзян Чэн допил своё вино, поставил бокал на стол и встал.

— Интересно, буду ли я когда-нибудь миллионером.

— Такие как ты, никогда не знают, как такими деньгами правильно распорядиться, — Лань Хуань тоже допил вино и оставил бокал на столе.

Цзян Чэн не обиделся, Лань Хуань был прав.

— Но, если бы ты со временем занял важное место в моей жизни и не разбился бы насмерть до того, как соберусь умирать я, я бы вписал тебя в завещание, — Лань Хуань произнёс это абсолютно серьёзно. Он оставил бы Цзян Чэну часть наследства.

Цзян Чэн не пошевелился, его взгляд был направлен точно на безмятежно улыбающегося Лань Хуаня.

Из всего, что в этот момент мог сказать Цзян Чэн, он сказал:

— Ты не умрёшь, — он был серьёзен, как ребёнок, который говорит с родителем на столь сложные и непостижимые пока для него темы.

Лань Хуань умилился и рассмеялся, подходя к Цзян Чэну ближе, приобнимая его, разворачивая в сторону чужой спальни и мягко направляя туда.

— Конечно, умру. Рано или поздно, — они неторопливо шли, а Цзян Чэн по-прежнему пристально смотрел на Лань Хуаня, — и, правда, надеюсь, что не позже тебя. Ты не должен так по-детски воспринимать эту новость, А-Чэн, я бы предпочёл, чтобы ты вообще поменьше думал о причиняющих тебе боль вещах, а моя смерть, видимо, одна из таких, хотя мы немного провели времени вместе. Ты быстро привязался, но я не виню тебя, — они остановились в дверях комнаты, Лань Хуань повернулся к Цзян Чэну лицом, беря его холодные руки в свои, — я более чем доволен, что так произошло. Ты мне очень нравишься, но, как бы ни ты, ни я не сожалел, нам отведено не очень много времени, так зачем заполнять его мыслями о смерти?

Цзян Чэн пока не был готов дать внятный ответ. Что-то поменялось, когда он услышал, что Лань Хуань может умереть и, что, учитывая его возраст, это может случится довольно скоро. То, что Цзян Чэн испытал, он не мог назвать болью, скорее растерянностью; не важно, что, это помогло на время забыть о собственных страданиях. Цзян Чэн дал бы более точное определение, но пока не мог, он сосредоточился на человеке перед собой и его горячих руках. То, что руки были горячими, успокоило.

— Так, ну, всё, иди спать, — поняв, что вечер нужно заканчивать на позитивной ноте, Лань Хуань повёл Цзян Чэна внутрь комнаты, — хочешь, будем сегодня вместе спать на твоей постели?

— Хочу, — Цзян Чэн кивнул, бросив пару растерянных взглядов, но потом, вроде как, приходя в себя, — да, давай сегодня спать здесь. Завтра, что, катаемся на яхте?

— Можно, но это не на целый день, придумай что-то ещё, хотя…

— Ладно, тогда ещё я хочу посмотреть на церковь.

***

Приехала машина, и времени на развлечения не осталось. Цзян Чэн стал пропадать на автодроме. Он уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Как он собирался посвятить всё время тренировкам, так он и сделал. Плюс машину нужно было дорабатывать. Много общения с другими гонщиками и механиками.

Лань Хуаню оставалось только наблюдать.

Как укус на пальцах Цзян Чэна превратился в шрам, так и тревожность его временно заросла швами. Цзян Чэн превратился в того человека, которого Лань Хуань наблюдал, когда они в первый раз поехали кататься. Он был бодр, весел и совсем чуточку заносчив, потому что утёр нос тем, кто в нём сомневался. Таким Цзян Чэн Лань Хуаню очень нравился. Жизнь, энергия. Но с высоты опыта Лань Хуань слишком хорошо понимал, что проблема никуда не делась, она лишь замаскировалась под комфортную для неё сейчас форму.

Поэтому Лань Хуань наблюдал.

Слова «всё в порядке» практически перестали звучать.

Тот самый момент, которого всё это время стоило опасаться, который терпеливо ждал, настал. Ровно через неделю, когда Цзян Чэн, встав утром, наконец, вдохнул свободно. Через каких-то пару дней должен был прилететь Не Хуайсан, и всё должно было стать совсем хорошо. Единственное, что беспокоило Цзян Чэна всё это время — рука, но и она потихоньку заживала. В это утро Цзян Чэн и Лань Хуань, как обычно, позавтракали, обсудили планы на день, пообнимались, разглядывая с балкона проснувшихся и выбравшихся на прогулку или пробежку людей, и расстались, пообещав друг другу, что сегодня вечером приготовят ужин сами. После этого Цзян Чэн уехал. Все те часы, что он проводил за рулём, он не созванивался и не переписывался с Лань Хуанем, если какие-то смс были, то редко. Цзян Чэну не о чём было волноваться.

Не о чём волноваться.

Этот поворот даже не был крутым, но рука соскользнула с руля, и травма дала о себе знать. Как-то резко получилось затормозить, и, ругаясь, Цзян Чэн вышел из машины. Был уже вечер, скоро нужно ехать домой. Цзян Чэн собирался поездить ещё немного, только перевяжет посильнее руку. Когда он вошёл в раздевалку, ему сообщили, что его телефон звонил пару часов назад. Цзян Чэну всё ещё не о чём было волноваться. Он решил, что посмотрит, кто это был, когда перевяжет руку.

Звонок был с незнакомого номера.

Цзян Чэн бы просто плюнул и не стал перезванивать, но в тот момент, когда он держал в руке телефон и смотрел на экран, внутри него что-то ёкнуло. Глупо, зачем переживать, это ведь не Лань Хуань и даже не Не Хуайсан. Тем не менее, Цзян Чэн перезвонил.

Ответила медсестра местной больницы. Она же звонила в первый раз. Господин Лань Хуань находился на обеде с какими-то людьми, вероятно, знакомыми, когда у него прихватило сердце. Скорая помощь его увезла, нет причин пере…

Цзян Чэн уронил телефон.

Сердце. Лань Хуань говорил, что у него прихватывает сердце. Как бы ты ни старался, но время будет брать своё. У Лань Хуаня и Цзян Чэна было не так уж много времени.

Цзян Чэн забыл про боль в руке, он так и не затянул бинт. Пока он стоял на месте, всё было нормально, но стоило ему сделать шаг вперёд, как мир завертелся перед глазами. Цзян Чэн ещё не понимал, что происходит, он наклонился взять телефон, но его колени подкосились, он упал и задрожал, не дышал — выплёвал вздохи. В раздевалке больше никого не было. Тишина, мёртвая тишина, и набатом стучит в голове. У Цзян Чэна заболело в груди — свело мышцы. Это отвратительная, неприятная боль, когда сильные переживания накатывают, а ты ничего не можешь с ними сделать — предел тревожности. Цзян Чэн сжал в руке телефон и заставил себя встать. Когда медсестра ответила на звонок, она первым делом назвала больницу. Лань Хуань там.

Цзян Чэн не мог ничего сделать со сдавливающей болью.

Лань Хуань мог умереть.

Цзян Чэн плохо помнил, как он добрался до ford'а и сел в него. К чёрту гонки. Правда, с места он так и не тронулся. Буквально за секунду весь мир перестал существовать. Весь мир, кроме Лань Хуаня и того дня, когда Цзян Чэн первый и последний раз услышал от него, что он когда-нибудь умрёт. Тогда он отреагировал на это очень серьёзно.

Лань Хуань не умрёт.

Если бы Цзян Чэн был более эмоционально стабилен, он бы поехал в больницу. Но куда он в итоге поехал, он не знал. Он хотел поехать в больницу, но заблудился, по крайне мере, так он считал. Рука болела, но упорно держала руль. Цзян Чэн держал руль обеими руками. Цзян Чэн не осознавал этого, но он ехал по тому же маршруту, что и с Лань Хуанем.

Если смерть зацепилась за Лань Хуаня и намерена утащить его за собой, то и Цзян Чэн — туда же. Смерть — это не то, чего Цзян Чэн боялся. Точнее, он боялся не своей смерти, он боялся, что умрёт кто-то, кто ему дорог. Не переставая давить на газ, Цзян Чэн мчался, куда глаза глядят. Вместе с тем мчались его мысли и воспоминания. Детство, подростковый период… много чего произошло за те годы. Тогда-то тревога и прицепилась к нему. Всё началось с малого: опасные игры с мальчишками во дворе, свист колёс у самого носа, падение с крыши, падение с дерева, бегство от взрослых хулиганов, драки. Столько было ситуаций, когда Цзян Чэн был на волоске от смерти, и после каждой он думал не себе, а о том, что, с ним были друзья, которые могли пострадать, у него была (и есть) старшая сестра, которая тоже могла попасть в неприятности. Цзян Чэн никогда не думал о себе. Столько лет искать причину и, наконец, найти.

Цзян Чэн отъехал достаточно далеко от города, чтобы перестать думать о препятствиях и скорости. Когда он осознал причину своей тревоги, заставляющей ломаться его тело, он на несколько секунд страстно захотел прекратить всё это и отпустить руль. Может, Вселенная даже захотела ему помочь, потому что только Цзян Чэн собрался с мыслями, как больная рука, которой он до изнеможения сжимал руль, вконец онемела. Цзян Чэн еле-еле удержал руль здоровой рукой, из-за заминки машину начало заносить, и только мастерство вождения помогло Цзян Чэну остановить машину до момента, как её вынесло с асфальта и перевернуло. Неприятная боль из-за удара рулём в грудь довольно быстро привела Цзян Чэна в чувства. Вроде бы рёбра целы. Рука тоже — кровь постепенно приливала обратно.

На протяжении десяти минут Цзян Чэн молча сидел и созерцал звёздное небо, дыша прохладой ночи сквозь открытое окно. Когда руке вернулась возможность сжимать и разжимать пальцы, Цзян Чэн провернул ключи в зажигании — он поехал в больницу.

***

Лань Хуаню снились тревожные сны. Возможно, потому что в палате работал кондиционер, а возможно, потому что он засыпал с лёгким чувством страха за реакцию Цзян Чэна, когда тот узнает о случившемся. В конце концов, когда это стало совсем невыносимо, Лань Хуань проснулся, вырвался из оцепенения, из-за окутавшей его тяжести. В палате было темно, но лунный свет из-за незашторенного окна освещал пространство, и к немалой радости Лань Хуаня, тяжестью оказался дремлющий в его ногах Цзян Чэн. Из-за шороха парень сразу же проснулся.

— Сичэнь, — подняв голову, Цзян Чэн потёр глаза. Он уснул каких-то полчаса назад. Рука его была хорошо перемотана бинтом, грудь намазана кремом от синяков (которых, к счастью, Лань Хуань не мог увидеть), а в желудке растворялось пару таблеток обезболивающего.

Лань Хуань некоторое время молча вглядывался в Цзян Чэна, убеждаясь, что тот ему не снится.

— Мне приснилось, — начал Лань Хуань довольно спокойно, — что ты, узнав о том, что со мной произошло, поехал и разбился на машине.

Как хорошо, что лицо Цзян Чэна частично скрывала тень.

— Кошмарный сон, — поведя плечом, Цзян Чэн вздохнул и, придвинув свой стул ближе к постели, упал на колени Лань Хуаня головой, забирая его правую руку в обе свои и сжимая, — чем там тебя накачали? Это всё таблетки.

Свободной рукой Лань Хуань дотянулся до переключателя и включил свет. Цзян Чэн поморщился, пряча лицо.

— Зачем это?

— Ну-ка посмотри на меня.

Цзян Чэн нехотя поднял голову, поджав упрямо губы.

— Как видишь, я жив.

— Вижу, — Лань Хуань разглядывал Цзян Чэна. Он был рад, что это был всего лишь сон, но что-то пока никак не давало ему покоя. Дотянувшись рукой, он потрепал Цзян Чэна по голове, — и очень рад, что у тебя ничего не получилось.

Именно возмущение Цзян Чэна выдало его. Лань Хуань всего лишь проверял. Он слишком хорошо в своё время изучил нюансы психологии тревожного и человека в депрессии, когда это было ему нужно для семьи. А ещё он помнил тот разговор о смерти и реакцию Цзян Чэна. Цзян Чэн был привязан и в моменте плохо всё воспринял. Лань Хуаню было жаль, что с ним случился очередной приступ в настолько неподходящий момент.

— Я знаю, почему это происходит со мной, — Цзян Чэн не хотел обсуждать своё несостоявшееся самоубийство, поэтому сменил тему.

— Правда? — Лань Хуань просветлел, улыбнувшись парню, потянув его за руку к себе, чтобы тот лёг к нему на грудь и прижался. Ругать Цзян Чэна не было никакого смысла, — Расскажешь?

Цзян Чэн прижался, как самый послушный котик. В руках гладящего его по голове Лань Хуаня он расслабился. Этот человек так хорошо всё понимал, и Цзян Чэн был счастлив, что им обоим дали ещё один шанс и немного времени.

— Конечно, но потом.

Некоторое время они наслаждались тишиной. Цзян Чэн слушал бьющееся сердце Лань Хуаня и думал о совершенно новых ощущениях, которые испытывал он сам. Когда он понял, что эти ощущения принятие и осознание, коих ему так все эти годы не хватало, он замер и тихо произнёс:

— Знаешь, Сичэнь, всё будет в порядке.

И Лань Хуань не мог ему в ответ не улыбнуться:

— Я знаю.