Прохладный ночной воздух коснулся щек Гарри, его глаза осматривали пустынное поле битвы. Небо над головой представляло собой полотно чернильной черноты, пронизанное горсткой звезд, которые казались слишком далекими, чтобы обращать внимание на кровавую бойню внизу.
Тишина была жуткой, резко контрастируя с хаосом, который недавно опустошил Хогвартс. Темная метка зловеще витала, медленно исчезая, мрачное напоминание о только что завершившейся битве.
Внезапно тишину прорвал слабый крик. Это был звук настолько неожиданный, настолько неуместный среди разрушений, что рука Гарри инстинктивно потянулась к палочке. Он обернулся, его глаза искали в тенях какие-либо признаки жизни. Крик стал громче и настойчивее, и он вздрогнул, осознав, что он исходит со стороны трупа Темного Лорда.
Гарри наклонился и дрожащей рукой откинул рваный плащ, закрывавший тело. Под ним, вместо ожидаемого разложения, лежал крошечный визжащий младенец. Крики ребенка становились все более отчаянными, и пока Гарри в шоке смотрел на него, он почувствовал странный укол в сердце, необъяснимую смесь жалости и ужаса. В пророчестве об этом никогда не упоминалось. Мир не подготовил его к такому повороту событий.
Гарри взял на руки младенца. Внезапно от него к Гарри потянулись белые нити, окутывая их тела.
Плач ребенка стал слабее, и руки Гарри укачивали крохотное существо. Белые нити становились толще, сплетаясь в замысловатый узор, окутывающий их обоих коконом света. Глаза ребенка встретились с глазами Гарри, и на мгновение он увидел в их глубине проблеск чего-то древнего и злобного. Но затем так же быстро оно исчезло, сменившись беспомощным взглядом новорожденного.
Рон и Гермиона выбежали на улицу и бросились к Гарри, их лица отражали его собственное недоверие.
— Что за?.. — Рон подавился воздухом.
Гермиона, всегда быстро соображающая, сделала шаг назад. Плач ребенка стал громче, а она осознала всю серьезность ситуации.
— Это магический контракт, Гарри, — воскликнула Гермиона, ее голос дрожал от тяжести слов. — Каким-то образом, когда ты убил его, его сущность стала… этим ребенком. И теперь ты связан с ним. Магия Бузинной палочки…
Она замолчала, ее глаза расширились от ужаса.
— Контракт невозможно сломать, Гарри, — прошептала она. — Ты связан с Волдемортом…
— Ты хочешь сказать, что Волдеморт перевоплотился в этого… младенца?.. — нахмурился Рон.
Последствия этого открытия тяжелым бременем легли на их сердца. Гарри знал, что он не мог просто бросить ребенка, особенно когда у него была сила предотвратить восстание еще одного Волдеморта. И все же мысль о том, чтобы вырастить мальчика, причинившего столько боли, была почти невыносимой. Трое друзей посмотрели друг на друга, их будущее внезапно стало неопределенным, победа, которую они почти праздновали, оказалась ложной.
Во двор выходили люди. Они смотрели на троицу. В особенности, на Гарри с младенцем. К ним выбежала Джинни: растрёпанная, грязная, с ранами на теле. Она подбежала к Гарри и кинулась к нему на шею. Гарри стоял, прижимая к себе младенца.
— Это… — Уизли посмотрела на ребёнка на руках Гарри.
— Волдеморт… — тихо ответил Гарри, всё ещё запыхавшийся от недавней битвы.
Людей вокруг них становилось все больше.
— Гарри, — вперед вышел Шеклболт, — этот ребенок… это Волдеморт?
— Да, — тихо ответил Гарри.
— Ты же понимаешь, что мы должны убить его окончательно? Пока он беззащитен и не представляет угрозы?
— Вы не можете, — нервно проговорила Гермиона, а на вопросительные взгляды продолжила: — Он связан с Гарри магическим контрактом, а это значит…
— Значит, что если мы убьем его до совершеннолетия, то убьем и Гарри, — нахмурился Кингсли, — что ж… тогда мы просто заберем его туда, где он не будет представлять угрозы в будущем.
— Нет, — твердо ответил Гарри, — я заберу его с собой и буду воспитывать.
— Мы будем воспитывать, — улыбнулась Джинни.
— …Ладно, — вздохнул Кингсли, — но знайте, когда Волдеморту исполнится семнадцать, его ждет казнь. И работники по делам несовершеннолетних будут приходить каждый месяц и проверять обстановку. Если они почувствовуют угрозу, то тут же заберут ребенка. Только на таких условиях я согласен отдать его тебе.
— Я согласен, — кивнул Гарри.
— Думаю, нам пора домой, — сказал Артур, стоящий позади, — Гарри, думаю, в первое время тебе стоит пожить у нас, Молли поможет с ребенком. Что скажешь?
— Хорошо, — слабо улыбнулся Гарри, — спасибо, мистер Уизли.
Так началась новая глава в жизни Гарри и его близких.
* * *
— Так, — сказала Молли, уперев руки в бока, — Артур, принеси из гаража кроватку Джинни, установим ее в комнате Рона и Гарри. Джинни, ты нагрей молока, где-то у меня оставались бутылочки. Рон, принеси из хозяйственной комнаты пеленки, они в синем шкафчике на верхней полке. Гарри... ты пока посиди с малышом в гостиной. Не нервничай, мы все уладим.
Все стали выполнять поручения оживленной Молли. Гарри сидел в гостиной, как ему велели, и смотрел на малыша у себя на руках. Нора наполнилась звуками.
Гарри жутко хотелось спать. Он очень устал после долгой битвы. Пока мистер Уизли устанавливал кроватку в их с Роном комнате, Молли налила молока в бутылочку с аистами на рисунке. Гермиона сидела в кресле и сонно смотрела на Гарри, который взял в руки бутылочку и стал кормить оживившегося младенца. Молли улыбалась, Джинни грустно смотрела на эту картину. У них есть всего семнадцать лет, и это казалось таким малым количеством времени, что хотелось выть. Судьба предрешена.
* * *
Малыша уложили спать. Все разошлись по своим комнатам. Гарри лежал в кровати и смотрел в потолок, отчетливо слыша, как за стенкой плачет Джордж.
— Рон... — тихо позвал друга Гарри, — спишь?
— Не могу уснуть, — вздохнул Уизли на соседней кровати, — я жутко устал и вымотался, но сна ни в одном глазу.
— Так же, — сказал Гарри и сел в кровати, — знаешь, мне вспоминаются слова Снейпа, когда я видел его воспоминания. И эта сцена не дает мне покоя.
— Какая? — заинтересовался Рон.
— В ней Снейп сказал Дамблдору: «Вы растили его, как свинью на убой», — Гарри посмотрел в окно. Темень.
— И ты хочешь сказать, что ты теперь чувствуешь себя так же? — догадался Рон.
— Да, именно. Я встал на место Дамблдора, — тяжело вздохнул Гарри, — и я не представляю, каково это: растить кого-то, чья судьба уже предрешена.
— Может, не все потеряно? — пытался вселить надежду в друга Рон, — может, если они поймут, что этот ребенок не опасен, то оставят его в живых?
— Я очень надеюсь на это, — задумчиво проговорил Гарри.
Внезапно со стороны кроватки послышалось кряхтение и возня. Гарри с тяжелым сердцем поднялся и подошел к малышу. Тот собирался заплакать. Гарри достал палочку и выпустил сноп искр. Малыш засмеялся, пытаясь поймать маленькими ручонками звездочки.
Гарри так и стоял, смотря на ребенка. Невинного, беззащитного ребенка. И разве эта кроха могла принести вред? А что если его воспитать в любви и ласке? Или все предначертано?
С такими мыслями Гарри, дождавшись, когда малыш уснет, направился спать.
* * *
Первые дни в Норе были наполнены тревогой и нежданным теплом. Молли Уизли, с ее неиссякаемым материнским инстинктом, взяла под своё крыло Гарри и маленького Тома, как они стали называть младенца. Она показывала Гарри, как правильно держать ребенка, как укачивать его, чтобы он заснул, и как приготовить успокаивающее зелье от колик.
Гарри проводил бессонные ночи, сидя у кроватки, в которой спал младенец. Он наблюдал за мирным дыханием Тома, и его сердце наполнялось смесью чувств. В его голове вертелись мысли о будущем, о том, что когда Тому исполнится семнадцать лет, волшебное сообщество потребует его казни.
Гарри задавался вопросом, сможет ли он изменить судьбу Тома. Сможет ли он воспитать его так, чтобы тьма не нашла пути в его сердце вновь? Или все предопределено, и он лишь оттягивает неизбежное? Эти ночи были полны раздумий о прошлом, настоящем и будущем, о силе выбора и о том, может ли любовь победить проклятие, которое казалось вечным.
* * *
Похороны Фреда Уизли были наполнены глубокой скорбью и теплыми воспоминаниями. Семья Уизли, их друзья и все члены Ордена Феникса собрались вместе, чтобы отдать дань уважения одному из самых ярких волшебников своего времени. Воздух дрожал от тихих шепотов заклинаний, которые каждый произносил, чтобы почтить память Фреда. Волшебные фейерверки, его последнее изобретение, разрывались над Норой, создавая в небе яркие вспышки — последний салют в честь весельчака и шутника.
Джордж Уизли, чье сердце было разбито утратой, нашел утешение в маленьком Томе. Играя с младенцем, он на мгновение забывал о боли, хотя и понимал, что жизнь уже никогда не будет прежней. Он показывал Тому простые фокусы, заставлял его смеяться, и в этих редких моментах радости Джордж чувствовал, что Фред, возможно, улыбается им с небес.
Маленький Том, не осознавая трагедии, которая окутала дом, откликался на заботу и внимание. Его смех был как бальзам для израненных сердец Уизли, напоминание о том, что даже после самой темной ночи наступает рассвет.
* * *
В один из дней в Норе раздался особенно громкий плач Тома.
Молли Уизли, не теряя ни минуты, подошла к нему и нежно взяла младенца на руки. Она начала петь ему колыбельную, мягкий и успокаивающий напев, который когда-то успокаивал и ее собственных детей.
Гарри стоял в дверях, наблюдая за этой картиной. Молли обратилась к нему с улыбкой:
— Видишь, Гарри, иногда даже маленькие дети чувствуют тяжесть мира. Но любовь и забота — вот что действительно им нужно.
Гарри кивнул, чувствуя, как слова Молли откликаются в его сердце. Они говорили о том, что каждый ребенок заслуживает шанса на счастливое детство, независимо от своего прошлого или того, что написано в звездах.
— Молли, а если он... если он станет таким, как был? — спросил Гарри, не в силах скрыть беспокойство.
— Тогда мы будем любить его ещё сильнее, — тихо ответила Молли, продолжая убаюкивать Тома. — Любовь не всегда меняет судьбу, но она делает путь легче. И для этого малыша мы сделаем все возможное.
Том постепенно успокоился, и его плач сменился тихим сопением.