Со стены открывался вид на долину, укрытую легкой сумрачной дымкой. Отсюда просматривалась часть берега, поросшая рогозом, и край утеса, оплетенного земляной лозой. Отродья, расположившиеся у ворот аванпоста рассказали, что видели, как Астарион уходил в ту сторону, и что назад он не возвращался. Маркус, нервно щелкающий костяшками, клял себя за то, что отпустил его одного, но на вопросы Селены, изучающей расчерченные карты старался отвечать сдержанно. Жрица, по началу скептически относящаяся к его идее, согласилась сыграть свою роль в предложенном плане. Она стала невольным свидетелем того, как душеносец расплачивается со своим божеством за крупицы информации и ее это сильно впечатлило. Сначала он стоял молча, будто о чем-то рассуждая, а потом внезапно отлетел с места в стену, испугав подглядывающую селунитку хрустом костей. Потом он поднялся, игнорируя боль, и взялся заготавливать эликсиры, что-то бубня себе под нос. То ли сам с собой говорил, то ли вслух ругался с кем-то, переходя иногда на наречие нижнего плана, разобрать было нельзя, но выглядело это весьма любопытно. Вскоре у полуприкрытой двери собралась целая стайка младших жриц. Они никогда прежде не видели так близко нечестивого заклинателя, и очень хотели поглядеть что он там такого делает. Селена шикала на них, колдун, делавший вид что не обращает на перешептывание и смешки внимания, лишь иногда поглядывал в их сторону. Наконец он вышел и сообщил отпрянувшим от двери селуниткам, что Шэдоухарт жива, и ему очень нужна их помощь. И слова его, пропитанные лестью, сказанные мягким низким тембром звучали настолько убедительно, что даже Селена, запрещавшая подопечным слушать речи дьяволова отпрыска, обнаружила в себе порыв немедля на все согласиться. Немногим позже, прибегнув к молитвам Лунной Деве, жрица слегка отрезвела, и найдя колдуна на стене, принялась засыпать его вопросами.

      — Гиты в старом храме Латандера? — Хмыкнула она, ткнув пальцем в место на карте. — Слышала я, кто-то навел там шороха. Поговаривают, оружие какое-то пропало. Чуть ли ни закаленное кровью Бога Зари.

      Маркус пожал плечами, будто впервые об этом слышит.

      — Можно подумать кто-то в ясли гитов залез, чтобы потом болтать. Народ послушаешь, так кто-то и храм Шар обнес, и из самой защищенной лавки Врат Балдура запрещенные кодексы вытащил. — Без тени смущения фыркнул тифлинг. — Да и вам то, что до того храма? Вам по всхожей тропе и дальше вниз, через перевал. Будете идти тихо, никаких гитов не встретите.

      — Ладно. — Селена нахмурилась. — А если друзья твои откажут? Тогда-то что? — Маркус, неотрывно изучающий окрестности вскинул бровь, но на вопрос не ответил. Жрица, покачав головой, продолжила громче: — Говорили мне, видишь колдуна — затворяй ворота! Ну чего ради ты всем-то разболтал что она живая? Как я теперь их назад поверну, если в Лунных Башнях союзников не найду? Они же теперь полезут Верховную жрицу спасать, потому что ты ну никак без них не справишься! А они-то, гляди, дурехи зеленые. Сюда, в темноту эту умудренные опытом воительницы бы и не пошли. Полягут там все, а мне как потом с этим грузом жить?

      Маркус обернулся и оглядев ее с ног до головы бросил:

      — Служение любым Богам подразумевает риск помереть в их славу. Селунэ оценит их жертвенность, а если не пожелает своим последовательницам смерти, то всегда может вмешаться. Или это только непутевым колдунам так везет? — Селена метнула в него грозный взгляд, но тифлинг не обратил на это внимание. — И в конце концов, прекратите вешать на меня ответственность за свои решения. Если согласны, то готовьтесь выходить. Сумки на плечи и вперед. Карты я вам оставил, послание союзникам написал. Дам вам фору в полдня, и утром выдвинусь в Гримфордж. Сам вам ворота открою, только постарайтесь хоть кого-нибудь с собой привести. Нам не сражение нужно, нам нужно чтобы кто-то отход прикрыл. Не хочешь, чтобы девушки твои полегли там, придумай как убедить их остаться в Лунных Башнях. Соври им что-нибудь, или Лунная Дева за это благословения лишает?

      — Хватит тебе богохульствовать! — Гневно рявкнула жрица. — Теперь уже все решено. Беру пятерых и выходим. — Она подошла к краю стены, и глянув вниз на стаю отродий, снова обратилась к колдуну. — А эти что? Долго тут еще прохлаждаться будут? Зачем ты их притащил вообще? Шли бы себе и шли!

      — А это на случай, если я не договорюсь со своим… напарником. — Вздохнул Маркус. — Пусть пока посидят, мешают они тебе? — Селена махнула на него рукой. Тифлинг, бросив последний взгляд на уходящую к утесу тропу, двинулся к лестнице. — Если это все, то я отлучусь. Готовьтесь к героическому путешествию. Но прошу вас, сильно не геройствуйте. Времени мало.

***

      Астарион услышал его шаги до того, как увидел его мрачный силуэт. Колдун шагал по насыпи будто по городской площади, не оглядываясь и не думая держаться тени. Лицо у него было такое, словно он не возлюбленного ищет, а убийцу всей своей семьи в полумраке высматривает. Эльф, прижав еще не зарубцевавшуюся рану медленно встал во весь рост и закусив губу, ощущая неприятное жжение вдоль глубокой царапины, помахал тифлингу рукой. Тот сразу его приметил, и не тратя времени, перенес себя на возвышенность коротким заклинанием.

      — Где тебя носит? — спросил он сурово, материализовавшись у Астариона перед носом. Эльф отвел взгляд, сморщившись от боли. Шок и азарт от боя приглушали ее какое-то время, но после его мирного бдения в расщелине, тело вдруг вспомнило, что треснувшее ребро — это крайне неприятно. — Это что такое? — Изменился в лице Маркус. Астарион закатил глаза, заметив, как из голоса тифлинга испарилась всякая угроза. И чего ставил из себя минуту назад, спрашивается.

      — Поцарапался немного. — Саркастично ответил эльф. — Мой ужин оказался через чур бойким. Ни в какую не хотел становиться закуской, топором отмахивался. Но твой зачарованный плащик оказался очень полезным союзником. Понятно теперь как ты так ловко секиры метаешь, чего не метать если не утруждаешь себя толком.

      — Не уходи от темы. — Маркус взял его за локоть и откинул плащ с его плеча. Глубокая, покрытая запекшейся кровью рана просматривалась через вспоротый лихим ударом доспех. Тифлинг скрипнув зубами, смерил эльфа грозным взглядом. — Боги… тебя одного можно хоть на час оставить?

      — Маркус. — Вздохнул тот. — Радость моя, это не самая большая наша проблема. — Он указал в сторону реки. — Вон там кое-что спрятано. И моя царапинка полностью окупила то, что я там нашел. Взглянешь на это и может мозги немного на место встанут. И не сопи на меня так злобно, лично я уже почти не злюсь. Я, признаться, скорее напуган. Это нечто такое… что призывает бежать в ужасе. — Он ловко вывернул руку и перехватил тифлинга за запястье. — Пошли. Лучше один раз увидеть.

      Маркус поплелся за ним гадая что могло стать причиной столь резкого изменения в его настроении. Еще недавно молнии в него метал, а теперь тащит куда-то, елейно приговаривая. Будто забыл, что они поругались. Хотя тифлинг и сам был рад забыть. Выяснение отношений было той частью их союза, которую он на дух не выносил, а потому частенько извинялся первый, просто чтобы прекратить это бессмысленное словоблудие. От своего решения он все равно не отступится, как бы его безумно любимый, пусть и до ужаса вредный вампир не старался. Хотя Астариону и правда, было чем его удивить.

      Первый сюрприз ждал его метрах в двадцати. Ниже по склону, в зарослях лозы виднелся обезглавленный труп дверегара. Маркус, проходя мимо приметил, что кровь с него слита подчистую. Но Астарион вел его дальше, к берегу, залитому густеющей темной жижей. Тут обнаружилось еще одно тело, на этот раз дварфа, с простреленной насквозь шеей. Рядом на воде раскачивалось суденышко, накрытое плотной подранной тканью. Эльф остановился у края, и брезгливо подцепив пальцами ветошь, стащил ее с припрятанной лодки. Маркус, подойдя заглянул в нее, и увидев еще одного убитого напарником наемника, усмехнулся.

      — Не хило ты его. Кто это вообще такие?

      — Это? — Скривился Астарион. — Всего лишь какие-то отбросы, работавшие на дроу. Этот вот вообще-то отброс породистый, но менее гадким от этого не становится. Но не важно. Важно то, что они перевозят. В этих склянках, — эльф кивнул на составленные у кормы колбы, — кровь вампирских отродий, мой дорогой. И я не сошел с ума. Сначала мне об этом рассказал этот несчастный аристократик, волей судьбы перешедший мне дорогу. А потом я и сам принюхался, и Боги, эту гадость ни с чем не спутаешь.

      Маркус завис, глядя на темную жидкость в аккуратно составленных высоких колбах. Эльф, жутко нервничая не сводил с него глаз. Судя по всему, в голове тифлинга понемногу складывалась общая картина. И по его хмурому лицу было понятно, что она ему очень не нравилась.

      — Дьявол… — прошептал он. — Еще что-то сказал?

      — Ничего. Умер. — Отвернулся Астарион. — Но может ты его еще раз спросишь? Может он недосказал чего, а? Не могут же дроу всерьез спеться с перворожденным? Что вообще можно предложить выползшей из тьмы веков твари в качестве сделки?

      Маркус молча согласился. Подняв вверх ладонь, он одними губами произнес слова из запретного кодекса. Мощь магии подчинения, тянущая оборванную нить судьбы, напитала тело убитого наемника. Он открыл глаза, и медленно, словно сопротивляясь, воспарил над лодкой.

      — Что ты здесь делал? — сходу спросил его колдун. Наемник, разжав задеревенелые челюсти, проскрипел:

      — Выполнял приказ дома Облодра.

      Астарион открыл рот, но вовремя осекся. Ему так хотелось крикнуть: — кого?! — Но он сдержался, поймав тяжелый взгляд тифлинга.

      — В чем заключался приказ? — продолжил допрос колдун.

      — Набрать крепких бойцов. Плыть в Гримфордж. Забрать ящики. Оттащить к обрыву. Спрятать.

      — Каким путем плыли?

      — За уступом вниз. Тоннель. На карте. — Хрипел наемник. Маркус криво улыбнулся, почуяв, что наконец подбирается к чему-то действительно важному.

      — Кто встречает у входа?

      — Двое выносят кровь. Отродья.

      — Карта где?

      — Правый борт. У весла.

      Заклинание исчерпало свою силу. Замолчавший навеки наемник упал в воду, подняв волны, качнувшие лодку со зловещей поклажей. Астарион, который наконец-то мог высказаться, крикнул так, что тифлинг вздрогнул.

      — Облодра! Облодра! Чертова девка со своими кровавыми эликсирами! И чего ты с ней нежничал? Надо было ее еще в Лунных Башнях пришить, а не ингредиент для опытов из вен сливать! Теперь посмотри только, что эти ублюдки творят!

      — Опять я виноват, да? — Огрызнулся Маркус. Астарион зажмурившись досчитал до пяти. Гнев ел его изнутри, осознание того, что дроу затеяли охоту намерено, еще и в сговор с перворожденным вступили, знатно подтачивало самообладание.

      — Да не виноват ты. — Процедил он сквозь зубы. — Просто моих сородичей загоняют на убой. И не только в Подземье, того придурочного коллекционера черепов мы в Арфуре встретили. Да знаешь, и дьявол бы со всеми ними. Так ведь мы тоже туда идем! И кто у нас за спинами? Отродья! Прилично стреляет из них только один. И вообще не ясно, переметнутся они на сторону вампирского лорда или нет. Славно! Просто прекрасно!

      — Вообще то не совсем. — Сказал Маркус с некоторой обидой, — я пересмотрел план, пока ты тут прогуливался.

      — Пересмотрел? Ну надо же. И что же ты придумал?

      — Да ничего особенного. — Съязвил тифлинг, и выдал то, что «ничем особенным» язык не поворачивался назвать. За какие-то три часа он подговорил жриц вылезти наружу, пройти через перевал и найти их союзников в Темных Землях. Передать им послание и спускаться с ними к вратам Гримфорджа. Кроме того, он вынес все из селунитских закромов и наделал литры отравляющих зелий.

      — Так. — Прищурился Астарион, в очередной поражаясь его скорости.

      — А дальше я…

      — Мы. — Перебил его эльф.

      — Мы. Выждем время, что-то около часов двенадцати, и доплывем до цитадели. Теперь я думаю, воспользуемся ходом этих недоделанных контрабандистов. Найдем Шэдоухарт, отойдем к западным воротам, где нас будут ждать друиды и арфисты, я надеюсь. И все вместе выберемся из Подземья, будь оно проклято.

      — Звучит уже лучше. Но только один вопрос. С чего ты взял что Орхидея жива? Только не говори, что ты это чувствуешь. Слишком много риска для того, чтобы полагаться на интуицию.

      — Я абсолютно уверен в этом. Видишь ли, есть у меня всевидящее око. Такое существо, которое сквозь пространство живые души чует. И помимо того, что Шэдоухарт еще борется за жизнь, это существо сообщило мне, что в Гримфордже не тысячи злобных отродий, а всего то восемьсот и еще сорок. Кровь они не пьют уж несколько месяцев, может поэтому мы и не видели никого из цитадели в окрестностях. И к сожалению, на этом все. После вышеизложенных откровений, мой информатор ненадолго вынул из меня душу и слегка меня помял. Но это я еще легко отделался, если не считать…

      — Не считать чего?

      — Что дальше мы сами, потому что deus ex machina со мной не разговаривает. В наказание за наглость. Мне просто не хотелось вырезать очередную кучку крестьян за два брошенных божественных слова, и я немного схитрил.

      — Ты схитрил, обращаясь к Эммир? Славно. — Астарион сел на широкий, поросший мхом камень и опустил голову. Затея только перестала казаться ему абсолютно самоубийственной, как он услышал это. Не то чтобы его радовало постоянно присутствие грозной покровительницы, но это давало какую-то фору. Какой-то шанс быть спасенными в последний момент, пусть позже за это и приходилось расплачиваться. Теперь они остались без поддержки последнего божества, которое до них снисходило. Но это больше не имело никакого значения. На бойню, размещенную в самом сердце Подземья они совершенно точно потащатся. Теперь воодушевленного тифлинга уже ни за что не убедишь отступить. — Нам конец. И стоили те крестьяне того?

      — Да не в крестьянах дело. Во мне — Маркус подсел к нему, толкнув плечом. — Так и чего, ты точно со мной идешь, или может все-таки…

      — С тобой. — Отрезал эльф. — Без меня ты шагу не сделаешь, я тебе это обещаю.

Астарион замолк, в мыслях спрашивая Шэдоухарт на кой черт она туда полезла. Чем ее так привлек Гримфордж, что умная, весьма хладнокровная девочка радостно туда побежала. Будь его воля, он бы на километры это место обходил. Какое-то смутное удовольствие соваться туда, где владыка проклятых режет своих подданных на опыты. Тифлинг потянувшись пальцами к обмотанной присохшими бинтами руке эльфа, совершенно не отвлекал его от внутреннего диалога. Запястья Астариона выглядели плачевно. Ожоги затянулись кривыми рубцами, кое-где, давно не менявшаяся перевязка крепко врезалась в кожу. Находящийся в прострации эльф, кажется совершенно этого не замечал.

      — Давай уже возвращаться. Твои раны надо обработать. Больно наверно, а? — Сказал Маркус настолько заботливым тоном, что внутри у насупленного вампира все перевернулось.

      Астарион посмотрел на него печальными глазами. В его голове родилась совершенно идиотская идея. О чем только не подумаешь, желая защитить того, кто дорог сердцу. Особенно если это создание имеет дурацкую привычку лезть в самое пекло.

      — Маркус?

      — Да?

      — Я тебе сейчас вещь одну скажу, ну очень гадкую. Но принять тебе это придется. Так вот. Если мы туда придем, и поймем, что дело совсем гиблое. Что даже если Шэдоухарт в двух шагах от нас, но очевидно обречена и нас за собой утянет, тебе придется выбирать. Понимаешь? Между нами двумя выбирать.

      Голос эльфа слегка дрожал и звучал настолько неубедительно, что он сам себе не верил. Но кажется на тифлинга это немного подействовало. Правда вряд ли его испугала эта нелепая угроза, его скорее зацепил неуверенный, несвойственный его спутнику тон.

      — Понимаю. Запрещенные приемы в дело пошли. — Вздохнул Маркус.

      — Я не шучу сейчас.

      — Выбор без выбора, или как ты там говорил.

      — Однако он у тебя есть.

      Тифлинг нервно щелкнул пальцами, но вместо того, чтобы пререкаться, неожиданно для растерявшегося вампира обнял его за плечи. Тот, сдавшись, махнул рукой.

      — Зараза ты. Бездушная. За это и люблю. — шепнул Маркус ему на ухо, и это почему-то подействовало на Астариона успокаивающе.

***

      На обратном пути немного ободрившийся эльф рассказывал громко хохочущему Маркусу о том, что он наплел наемнику из Мирны. Его заразительный смех заставлял Астариона улыбаться. Тифлинг, услышав, как ловко его спутник завернул историю с участием многочисленных Хэллстормов, не обойдя стороной и беднягу Финана не удержался от весьма острых оборотов. Астариона очень забавляло, когда он выражался. Помимо бранных слов, он вплетал в свои высказывания что-то неразборчивое на дьявольском языке, что звучало как какое-то проклятие. И им иногда случалось попадать из-за этого в дурацкие ситуации. Рассказ эльф само собой слегка приукрасил, а о трофее в виде изогнутого кинжала и вовсе умолчал. В душе он все еще лелеял надежду вернуться домой, и повесить красивый клинок на стену, незаметно избавившись от ржавого хлама.

      Улыбка сползла с его мечтательного лица тогда, когда они добрались до ворот аванпоста. Здесь все еще располагался запасной резерв тифлинга, в виде стаи пришедших с ними отродий. Астарион, понимая, что теперь они больше не нужны, поймал себя на том, что чувствует к ним что-то вроде жалости. Спровадить их, указав им дорогу к Гримфорджу он так и не смог. Рассказать, что их там ждет, не мог себе позволить. Ничего хорошего, если перворожденный узнает от новоприбывших что они с Маркусом затеяли. Поэтому он перевесил эту ответственность на тифлинга, и шагнув за ворота, не попрощавшись ни с кем из сородичей, так и не заметил, как подошедший к Далирии Маркус, незаметно показал ей жестом:

«Беги»

***

      Селена ушла на поверхность взяв с собой самых рьяных воительниц и оставив за надежными стенами аванпоста молодняк. И пусть юные жрицы не могли похвастаться успехами на полях сражений, лекари из них были отменные. Перед уходом, рыжая селунитка строго настрого запретила им подходить близко к нежданным гостям, в особенности к колдуну. Но как можно отказать ему в просьбе подлечить его раненного напарника? Тем более нечестивый заклинатель так душевно рассказывал о том, каким страшным образом красавец-вампир получил эти жуткие шрамы. Разве могли служительницы Лунной Богини после такого не исцелить, не обогреть, не позаботиться о пришедших в их обитель путниках?

      Астарион косо смотрел на сияющего в лучах внимания тифлинга. Он увлеченно ворковал с девицами, стоя у алтаря Селунэ, облаченный в найденную у этих же жриц сорочку, которая была маловата ему в плечах и чуть ли не трещала по швам там, где белоснежная накрахмаленная ткань обтягивала крепкие мышцы. Эльфу он выторговал самую кружевную рубашку из всех, что можно было найти, будто издеваясь над его вечным недовольством. Обычно Астарион подшучивал над его страстью ко всему ажурному, в обмен на смешки над тягой эльфа ко всему блестящему. Но выбирать тут все равно особо было не из чего. Селунитки в зал со статуей обмазанных кровью странников не пускали. По их словам, это могло как-то не так повлиять на их молитвы. Астарион, которому залатали рану на боку и теперь исцеляли его обожженные руки, поливая их освященной водой из серебряной чаши, натянуто улыбался, вспоминая как любила кровавые ошметки Дева Эйлин, и думал, что жрицы как-то заблуждаются в своем учении. Худенькая девушка, возящаяся с его ожогами, розовея щечками, тихо читала заклинания. Астарион, с наигранной благодарностью отвечал ей полуулыбкой, чувствуя блаженство от разглаживающейся кожи. Маркус, уже чуть ли не сидя на алтаре, продолжал лить селунитками сладкие речи в уши. Дай ему волю, он в отсутствии старших жриц, приболтает этих бедняжек на отвязную оргию. А кого-нибудь, не моргнув глазом, и вовсе скормит своему вампиру. И если задать ему вопрос — зачем? — он вряд ли ответит. Ему скорее всего просто скучно коротать время до выхода в очередное жуткое, пахнущее смертью место. Вообще была у него такая традиция, искать веселья перед побоищем. Именно он в ночь перед боем с Абсолют предложил всем надраться в таверне. И как ни странно, это сработало в их пользу. «Нервы пригладить» — как он говорил.

      Эльф недовольно причмокнул. Развлекаться этому засранцу он все равно не даст. Тем более заигравшийся тифлинг знает, как его это бесит. А если он специально умаслить своим вниманием местных служительниц решил, то его ждет колоссальное разочарование.

      Астарион поднес к лицу руки, и убедившись, что лунная магия исцелила их, избавив от последнего рубца, почтительно поклонился маленькой жрице.

      — Спасибо тебе, милочка. — Шепнул он разомлевшей девице, и подойдя к цветущему улыбкой Маркусу, толкнул его бедром. — Леди, — обратился он к селунткам, под недовольный взгляд тифлинга. — Мы очень ценим ваше гостеприимство. Но не соблаговолите ли вы ненадолго нас оставить? Нам очень хочется вознести молитвы Лунной Деве и поблагодарить ее за благословление находиться в кругу столь очаровательных созданий.

      Маркус прыснул от смеха и отвернулся. Будь тут Селена, она бы вышвырнула их из зала, но ее миленькие жрицы кажется приняли внезапный порыв Астариона помолиться взаправду. Они радостно закивали, и закрыв за собой двойные двери оставили их наедине. Эльф, прислушавшись к отдаляющимся шагам, обошел опиравшегося на алтарь тифлинга по дуге, и остановившись у серебряной чаши, многозначительно на него посмотрел.

      — Не успел со мной помириться уже приключения ищешь, да? — Он опустил пальцы в ледяную воду, и взмахнув рукой, обрызгал ею гаденько улыбающегося Маркуса. — Перед смертью не натрахаешься, или как ты там говоришь?

      — А что мне до утра сидеть и убиваться? — возмущенно воскликнул тот. — Думать, как группа неудачников пойдет против армии клыкастых… существ и накручивать себя. Всю концентрацию на это убивать да? — Очередная порция холодной воды прилетела ему прямо в лицо, и уж этого он стерпеть не мог. — Ну все, конец тебе!

      Маркус подлетел к наполовину опустошенной чаше, и зачерпнул воды в широкую ладонь. Эльф бросил на него страшный взгляд и отскочил в сторону, но тифлинг перехватил его поперек торса, и залил ему заготовленную воду за шиворот.

      — Ах ты ж сученок! — Взвизгнул Астарион. Маркус хохотнул, уворачиваясь от тычка под ребра. Но эльфа это не остановило, он въехал тифлингу коленом в сухожилие, и вместе с ним, с грохотом повалился на пол. Поединок, больше напоминающий возню, складывался явно не в пользу Астариона. Сложно драться с тем, кто то и дело пускает в ход гибкий хвост. Разные весовые категории, которые тоже играют роль, если воевать не по-настоящему, практически не оставляли ему шансов. Однако, чем сильнее Маркус вдавливал его в холодные плиты, тем меньше ему хотелось сопротивляться. Его пыхтящему сопернику, который все пытался удержать его руки над головой, происходящее, судя по всему, тоже нравилось. И с каждой секундой все больше и больше.

      — Ты же сыночек Госпожи Мечей, а не Госпожи Дубинок, милый. — Сарказничал Астарион, — но мне сейчас явно не меч в живот упирается.

      — Да ну тебя. — Выдохнул ему в шею тифлинг, и ему тут же прилетело локтем под дых.

      Неизвестно сколько бы они еще провалялись на полу, резвясь как малые дети, но эльфу в конце концов это надоело, и он, цапнув Маркуса за руку повыше локтя, благополучно из-под него выбрался. На его бледных запястьях остались следы от пальцев, и он, потирая их, с хитрецой глядел на взъерошенного противника.

      — Все? Веселее стало?

      — Ну почти. — Отдышавшись ответил тифлинг. Поправив встопорщившиеся штаны, он покосился на прикушенную руку. Сквозь белую ткань проступали маленькие капельки крови. — Ты бы хоть спросил, успел я элексирами залиться или нет.

      — Не успел, я так понимаю. — Хмыкнул Астарион, и не сводя взгляд с устроившегося на алтаре напарника, крадучись подошел ближе. — Слушай, а если ты налижешься «черной крови», как долго я не смогу тебя пить?

      — Дня два, но для верности лучше выждать неделю. — Маркус откинулся назад, уперевшись в статую Селунэ спиной. Эльф, подобравшись вплотную, положил ладони ему на колени и пронзительно посмотрел в его плывущие глаза.

      — А яд отравит только кровь, или ты весь для меня отравленный будешь?

      — Весь само собой. Так что никаких поцелуев с завтрашнего дня. И не только поцелуев. Все что находится под моей шкурой, на неделю для тебя под запретом.

      — Да что ты? Жалость какая. Это же позывы вбить кол в негодное отродье на целую неделю прекратятся. — Продолжал издеваться Астарион. Маркус расстроенно вздохнул.

      — Видимо. Если только душевно не вбить кол негодному отродью сегодня.

      — Что, настолько голову забить чем-то хочется?

      — А тебе не хочется?

      Астарион всерьез задумался. Что в самом деле он теряет, согласившись на близость в возможно последнюю ночь в своей жизни? Другое дело, что место как-то не особо настраивало на процесс. Зато горячее тело молодого тифлинга, от которого, казалось, вот-вот пар пойдет, настраивало еще как.

      — В целом… — развел руками эльф, — я даже не против. Но это как-то грубо, не находишь? Хотя бы отужинать приличия ради позвал. Где твои манеры, лорд Хэллсторм?

      — Ой да пожалуйста, — фыркнул Маркус, потянув края узкой сорочки вверх. Ткань собралась на груди гармошкой, отказываясь оголять тифлинга дальше. Астарион, глядя на его беспомощные попытки освободиться от одежды, тихо хихикал. — Да помоги ты мне!

      — Ты что правда прямо здесь это делать собрался? — Эльф бесцеремонно залез ему на колени, сам поражаясь своей наглости потакать этому беспределу прямо на алтаре Селунэ. Маркус, которого божественная чистота храмовой залы вообще не волновала, проворчав что-то неразборчивое, наконец-то вырвал из сатинового плена руку. Вторую высвободить ему помог Астарион, стащив неподходящее по размеру одеяние с тифлинга через голову. Отброшенная в сторону сорочка, в полете задела высокий подсвечник, и тот рухнул на пол. Тонкие свечи ярко вспыхнули, прежде чем погаснуть в луже разлившегося по начищенному мрамору воска.

      — Прости, любовь, — сказал Маркус нарочито виновато, — ужин при свечах отменяется. Придется тебе вкушать меня в потемках.

      — Храм не загорелся и на том спасибо. — Ответил эльф, уткнувшись носом в горячую шею. — Ненормальный.

      Он не был голоден. Почивший дверегар насытил его досыта, и ему всего лишь хотелось немного прикусить этого негодника, просто так, забавы ради. Клыки полоснули по коже, теплая, сводящая с ума своим вкусом кровь потекла по губам. Астарион, тихо причмокивая, дразняще слизывал сладкую сукровицу языком. Ерзая на узких бедрах, он чувствовал тяжелое возбуждение вдыхавшего через раз тифлинга, то, как его когтистые пальцы, цепляются за прилипшую, мокрую после их дурацкой игры рубашку, уходят вниз к пояснице, и возвращаются назад. Кажется, он уже не чувствовал боли от укусов, и более того, она ему нравилась. Или ему в принципе нравилась опасность, черт его разберет.

      — И почему тебя так тянет на секс перед каким-нибудь побоищем? — Спросил он Маркуса, потянувшись к его губам. — Заводит тебя это что ли?

      — Инстинкты наверно. — Ответил он тихо. — Ну знаешь, чтобы, умереть успев размножиться.

      Эльф приподнял бровь, уводя руку вниз по напряженному животу своего несущего околесицу любовника и наклонившись к его уху шепнул:

      — Сладкий мой, не хочу тебя огорчать, но мы с тобой точно не размножимся. Ну вот совсем никак.

      — О… это как-то связано с тем, что ты вампир? — С невозможным сожалением протянул Маркус, и на секунду замер, ощущая аккуратную ладонь на своем затвердевшим члене.

      — Ну знаешь, радость. Как бы тебе сказать. — Подыграл дурачившемуся тифлингу Астарион, — есть пчелки, есть цветочки. Мы с тобой две пчелки, и не можем друг друга опылить. Хотя ты скорее шершень.

      Маркус уронил усмешку, сделав вид что поражен этим открытием. Эльф, покачав головой, взялся распутывать завязки на его несчастных штанах, на которых казалось вот-вот треснет шов. Шнурки не поддавались, что злило Астариона, сбивая ему весь настрой.

      — Боги! Да чего ради ты эти морские узлы вяжешь?

      — Боюсь не удержать в узде, так сказать.

      — Ой дура-а-к.

      Наконец совладав с непослушными шнурками, Астарион стянул штаны с бедер распаленного тифлинга и довольно сощурился. Маркус, которому стало легче дышать, поймав его масляный взгляд, устроился на каменной плите удобнее. Статуя Лунной Девы, в который раз наблюдавшая вставшее на колени у ее алтаря существо, служила ему опорой. Однако, белокурый странник сполз на пол далеко не перед величественным изваянием. Сжимая руками колени тихо постанывающего любовника, он рисовал языком узоры на его набухшей головке. Наблюдая как напрягаются его мышцы, гулко отстукивает пульс в натянутых жилах, слыша, как сладко звучит ставший бархатным голос, эльф продолжал мучительно долго его ласкать. Губы, сжатые на горячей плоти, вышибали из головы тифлинга остатки самосознания, скрежет когтей по алтарной плите подстегивал Астариона ублажать его старательнее. Казалось еще чуть-чуть, и он в самом деле заставит этого безбожника молиться. И дьявол, как его это заводило! Делая глубокие вдохи, перед тем как взять скользящий по его языку член глубже, эльф неприкрыто наслаждался процессом. Он уже не помнил каких трудов ему стоило перестать уходить в мысли, представлять будто он не здесь и все это происходит не с ним. Теперь он мог полноценно отдаваться взаимной страсти, и это настолько его увлекло, что он чуть было не позволил сгорающему от похоти партнеру слишком легко отделаться.

      Но это не входило в его планы. Он уже успел настроиться на танцы на этих крепко сбитых бедрах, один взгляд на которые заставлял забыть о любых условностях. Выпустив пульсирующую плоть изо рта, Астарион избавил себя от лишней, сдавливающей его одежды, оставшись только в очаровательной кружевной рубашке, которая жуть как нравилась его извращенцу. Взобравшись к нему на алтарь, взявшись за поднимающиеся от тяжелого дыхания плечи, он наклонился к его губам, и удобнее устроился сверху. Жадный язык тифлинга поймал его, онемевший от самозабвенных ласк, влажная крупная головка настойчиво елозила меж его ягодиц. Эльф завел руку за спину, и оторвавшись от глубокого мокрого поцелуя, тихо сказал опьяневшему от возбуждения Маркусу:

      — Не шевелись. Я сам. — Опустившись ниже, эльф почувствовал, как нехотя его не успевшее расслабиться тело принимает в себя член тифлинга. Как мышцы сжимаются вокруг, заставляя партнера чуть ли не поскуливать от блаженства. Как огрубевшие от меча руки, скользнув под рубашку сжимают кожу на его изуродованной шрамом спине. — Спаси меня Селунэ… — жалобно выдохнул Астарион, сев плотнее. Маркус, откинув голову, вцепился когтями в его поясницу. Легкое движение, и эльф, который плыл от распирающих его изнутри ощущений уронил хорошо различимый стон. Его певучий голос отразился от стен вернувшись назад кристальным звонким эхом. В отличие от тифлинга, которому всю жизнь запрещалось голосить и от боли, и от удовольствия, Астариона за это даже поощряли. Потому он не стеснялся громко выражать свои эмоции, плавно покачиваясь верхом на чудом сдерживающимся любовнике. Кажется, последнего это смущало, или он не хотел привлечь внимание селуниток, которые точно не обрадуются тому, что эта парочка устроила на алтаре, но он то и дело пытался заткнуть разошедшегося эльфа. Сначала он пробовал его целовать, игнорируя боль он врезающихся в губы клыков, потом сжимать пальцы на его шее, но Астариона это только разжигало. Он поймал ритм, при котором мог безболезненно двигаться, и издав очередной высокий звук, наконец впустил тифлинга полностью.

      Больше Маркус терпеть не мог. Подцепив край рубашки, он скомкал его и сунул ажурную ткань в рот не успевшему возмутиться партнеру. Астарион вскинул брови, но поинтересоваться чего это он вытворяет не успел. Рывок навстречу выбил искры из его глаз. Он сжал импровизированный кляп зубами и упал лицом Маркусу в плечо. Напряженная, сочащаяся смазкой плоть выскользнула из него наполовину и снова влетела внутрь до упора. Мертвая хватка тифлинга не позволяла ему контролировать рваные движения, когти царапали его бедра, оставляя на них бордовые полосы. Эльф чувствовал, что его немеющее тело, белевшее в полутьме храмового зала, ему не принадлежало, но на этот раз его все устраивало. Он прогнулся в пояснице, подставляя грудь под влажные поцелуи, и краем мысли осознал, что придерживать рубашку зубами не такая уж плохая идея.

      Маркус, потакая инстинктам выпал из реальности. Неконтролируемый увлеченным носителем хвост бил по алтарю, поднимая в воздух лепестки слетающих с него цветов. Они липли к разгоряченным телам, и в другой ситуации Астарион обязательно пошутил бы над тем, какой его возлюбленный романтик, но сейчас ему было явно не до шуток. Он не мог толком вдохнуть. Резкие толчки выбивали воздух из его легких, приглушенный зажатой тканью крик подстрекал любовника не останавливаться. Его разум плавал далеко за пределами осознанности, и он не сразу понял, как взмыл в воздух, лихо подхваченный на руки. Подогретая телом тифлинга каменная плита встретилась с его грудной клеткой. Тяжелая рука, увенчанная длинными когтями, легла ему меж лопаток, колено Маркуса протиснулось между инстинктивно сжавшихся ног, вынуждая раздвинуть их шире. Астарион обернулся через плечо с немым вопросом в глазах, но тут же прикрыл их, ощутив, как любовник снова в него вошел.

      Последнее, о чем подумал утонувший в блаженстве и добавляющем остроты чувстве подчинения эльф, это о том, можно ли считать взирающее на них божество третьим участником, а происходящее в храмовом зале действие полубожественной оргией. Вцепившись руками в статую Селунэ, упираясь сбитыми коленями в алтарь он принимал в себя наконец-то подавшего голос тифлинга. Позже Астарион обязательно спросит, чего же он себя не затыкал, но пока хлопки о его ягодицы вышибали из него короткие всхлипы, он об этом и не помышлял. Все, о чем он мысленно просил, возя щекой по мраморной плите, это сунуть руку под его живот, и приласкать его там. Неизвестно, мог ли колдун в таком состоянии читать чьи-то мысли, или сам до этого додумался, но его рука наконец обхватила истекающий липкой жидкостью член эльфа, и через минуту мир последнего взорвался красками. Уткнувшись лбом в алтарь, потерявшись в своих ощущениях, Астарион уже не чувствовал, как Маркус двигался в нем, и очухался только тогда, когда давление внутри сменила пустота, а по ногам потекло тягучее семя.

      Шевелиться не хотелось. Хотелось отключиться здесь же, цепко держась за подножие статуи, но этого ему не позволили. Теплые пальцы коснулись его ноги, и эльф вздрогнул. Приподнявшись с алтаря и обнаружив у его подножия, подтягивающего штаны, улыбающегося до ушей тифлинга, Астарион бесцеремонно упал ему на руки. Маркуса, который еще недавно выбивал из несчастного любовника душу, вдруг потянуло на нежности. Он подтянул его колени, и оставив поцелуй над расцветающим на коже синяком, ткнулся носом о его нос. Эльф слабо улыбнулся, и свернувшись клубком, поджав к груди ноги, пригрелся на горячем плече. Вокруг царил хаос. Астарион, глядя на усеянный лепестками пол, усмехнулся про себя.

      — Ну вот что ты натворил? Теперь тебе достаточно весело? — сказал он насмешливо. Маркус, поглаживая его по исцеленной руке, согласно кивнул.

      — Теперь и умереть не жалко.

      — Давай обойдемся без смертей. И без осквернений очередного храма, по возможности.

      Тифлинг криво улыбнулся. Сжав пальцы возлюбленного, он поднес их к губам, и посмотрев в его сияющие глаза, сказал то, с чем Астарион не мог не согласиться:

      — Осквернить? Ха. К черту Богов чьи храмы способна осквернить любовь.

***

      Утро было зябким. Своды Подземья медленно остывали, отдавая накопленное за долгое лето тепло заиндевевшему внешнему миру. Маркус, забивший походную сумку элексирами и магическими свитками под завязку молча смотрел в сторону пролива, Астарион, поправляя порванный на боку дублет, ждал команды к отплытию.

      — Долго водичкой любоваться будем? — спросил он, подойдя к задумавшемуся тифлингу.

      — Нет. — Отозвался тот. — Сейчас, мне надо немного настроиться. Можешь садиться в лодку пока.

      — А можно мне сегодня не садиться? — уронил смешок эльф, напоминая о прошедшей ночи. Маркус широко ему улыбнулся. От вчерашней дурашливости не осталось и следа. Он был собран, и продумывал десяток вариантов отступления, где и в каком случае использует заготовленные заклинания, общую тактику их наглого штурма и еще множество деталей, о которых эльф обычно не задумывался. — Милый? — Тихо позвал его Астарион. — Слушай… ты же помнишь, о чем мы договаривались?

      — Помню. Не волнуйся.

      Астарион поджал губы, и еле слышно вздохнув, сжал ладонь тифлинга в руке. Ему хотелось сказать что-то, но не читать в очередной раз нравоучений. Просто дать понять, что ему важна его безопасность, и это черт возьми, превыше всего. Но он не представлял, как коротко и емко донести до него все что он чувствует. Пока не вспомнил слова, которые так часто от него слышал.

      — Только… не отходи от меня далеко.

      Маркус молча стиснул его пальцы.

***

      С края насыпи, скрытой колючей лозой, прекрасно просматривался берег. Два существа: высокий тифлинг, одетый в черное, и белокурый эльф в поцарапанном кожаном доспехе были видны отсюда как на ладони. Две пары рубиновых глаз наблюдали за ними с высоты. Два порождения ночи, не желавших принять судьбу шли за ними по пятам, ведомыми внезапным порывом давно остывших сердец. Они держали дистанцию, и не рисковали сунуться ближе, выжидая подходящего момента. И, кажется, он наконец настал.