Луи плохо спит той ночью, ворочаясь так сильно, что Зейн в конце концов говорит ему либо принять снотворное, либо пойти спать в другую комнату. Томлинсон выбирает первое. Он принимает таблетку, но когда просыпается утром, его разум затуманен, как после похмелья.

Луи настолько не в себе, что даже забывает, что что-то изменилось. Он на автомате натягивает спортивные штаны, потому что его мозг по-прежнему ничего не соображает, и только оказавшись в спортзале и столкнувшись с полуголым Гарри, занимающимся на беговой дорожке, последние новости обрушиваются на него, как лавина. Гарри здесь. Халли перемещают. Это всё, на что сейчас способен его мозг.

Игнорируя присутствие Гарри, Луи забирается на велотренажер и начинает крутить педали. Он даже не уверен, что тот знает, что он теперь не один в помещении. Беговая дорожка — это единственный тренажёр, который стоит передней частью к маленькому окошку спортзала, да и наушники Гарри явно надел не просто так. Словно в подтверждение этому, Стайлс фыркает, наверняка слушая очередной нелепый подкаст.

Неприятное воспоминание внезапно всплывает на поверхность, и Луи начинает крутить педали чуть быстрее. В его сознании возникает образ Гарри в постели в тренировочном лагере, когда он слушал какой-то подкаст с таким лицом, как будто каждая секунда была захватывающим откровением. В конце концов любопытство Томлинсона одержало верх, и парень выхватил у Гарри один из наушников, чтобы узнать, что он там слушает. Речь шла о попугаях.

Луи смеялся так громко, что Гарри обиженно надул губы. Тогда Томлинсон поцеловал его. Их первый поцелуй. Блять.

Луи крутит педали ещё быстрее.

— Ты упадешь с этой штуки, если не будешь осторожен.

Он чуть ли не падает с тренажёра от неожиданности. Слишком близко. Гарри и его грёбаный голос, глубокий и рокочущий. Это голос прямиком из ада. Голос, который когда-то шептал ему райские обещания.

Луи резко оборачивается, но вновь ловит лишь вежливый взгляд Гарри на своём лице. Он подумал, что раз уж Стайлс застрял здесь надолго, он прекратит этот абсурдный фарс с притворством, как будто они не знают друг друга. Луи хочется крикнуть: «Ничего, что мой член был у тебя во рту, придурок?». Но он сдерживается. Вместо этого он игнорирует Гарри и направляется к беговой дорожке, потому что в первую очередь он пришёл сюда именно из-за этого.

Он оглядывается назад, надеясь увидеть, как Гарри спускается по лестнице, но нет. Теперь он поднимает тяжести. Томлинсон смотрит на него лишь мгновение, но и это слишком долго. Гарри поднимает штангу, отчего его мышцы напрягаются, и вопросительно приподнимает бровь, заметив взгляд Луи. Метеоролог быстро отворачивается и начинает бежать. В этот момент ему кажется, если бы не беговая дорожка, он бы выбежал отсюда и никогда больше не вернулся.

///

Всё утро сотрудники Халли слушают сначала отчёт Лиама о трещинах в леднике на юге, а затем о том, какие меры будут предприняты для перемещения станции. Командир заканчивает очень подробным планом того, как все члены экипажа будут работать над сооружением временных хранилищ и перемещением туда оборудования. Причём начинать нужно немедленно, поскольку весь процесс вывода из эксплуатации и перемещения Халли займёт, по самым оптимистичным прогнозам, тринадцать недель.

Луи понимает, что в подобных ситуациях важен вклад каждого и от него потребуется в том числе и физический труд. Это не проблема, Луи привык помогать разбираться и с хозяйственными вопросами, тем более мало кто знает устройство станции лучше, чем он — всё-таки он был зимним командиром базы в прошлом году, когда считанные единицы остались здесь на долгие месяцы, наполненные лишь бесконечной темнотой.

Томлинсон был бы рад физическому труду, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, но он понятия не имеет, как превратить складской контейнер в лабораторию или столовую, так что он просто наблюдает из окна смотровой площадки за несколькими рабочими, которые прилетели сегодня утром. Луи возвращается к своей работе, но спустя какое-то время ловит себя на том, что вместо того, чтобы рассылать отчёты, он смотрит, как строители делают какие-то измерения.

— Привет, Лу, — он оборачивается на звук своего имени. Лиам проходит вглубь помещения и останавливается у окна рядом с метеорологом. Луи знает, что Лиам провёл бóльшую часть дня с рабочими, регулируя весь процесс, и признаки долгого пребывания на открытом воздухе в Антарктике оставили на лице Лиама след в виде лёгкого загара.

— Привет, Ли, как ты?

Лиам смотрит в большое окно, а затем проводит рукой по лицу. Он делает глубокий вдох, и его плечи немного опускаются, как будто он наконец может расслабиться, находясь наедине с другом.

— А ты как думаешь, как я?

Луи выпускает короткий смешок, глядя на Лиама, который словно не может поверить, что Томлинсон действительно задал такой вопрос.

— Наверное, это была не самая спокойная неделя в твоей жизни.

Лиам лишь тяжело вздыхает.

— Как командир командиру, скажите мне, что это верное решение.

Луи протестующе поднимает руки:

— Я сейчас не командир.

— Но ты зимний командир базы.

— Да, и это примерно тринадцать человек. Не восемьдесят, — усмехается Луи. — Мне просто нужно следить, чтобы свет был включенным пару месяцев.

Лиам тяжело вздыхает.

— Значит, ты считаешь, что я сделал неверный выбор?

— Что? — Луи фыркает. — Ли, даже если бы я был не согласен с тобой сейчас, я бы считал, что в конце концов ты окажешься прав. И, если тебе от этого станет легче, я думаю, что ты принимаешь правильное решение.

— Спасибо, Лу.

— В любое время, приятель. В конце концов, было бы весьма затруднительно объяснить нашему боссу, почему научно-исследовательская станция, в развитие которой вложили многомиллионную сумму, дрейфует по океану на айсберге.

///

Следующие несколько дней Луи ведёт себя максимально осторожно. Он завтракает на кухне вместе с Найлом, а в спортзале осмеливается показаться только если наверняка знает, что Гарри там нет. Что касается остальных приёмов пищи, то он ест только в самое оживлённое время, чтобы слиться с толпой, не привлекать к себе внимания и не быть втянутым в неловко-вежливые беседы со Стайлсом. А всё свободное время он проводит на верхней смотровой площадке, наблюдая за работой строителей.

Весь дополнительный персонал, состоящий в основном из плотников, сантехников, электриков и дорожной бригады, которая сейчас прокладывает снежную дорогу к новому участку, разбил несколько палаток между станцией и временной базой. Луи понимает, что именно это их и ждёт. Жизнь в палатках. Пока не ясно, как долго, но пару недель точно. Он старается не обращать внимания на тревожное предчувствие. «Незачем накручивать себя раньше времени», — всегда говорила его мама.

Луи пристально смотрит в окно и пытается отбросить мрачные мысли. Он не может себе позволить думать об этом прямо сейчас. У него и так слишком много забот, чтобы беспокоиться ещё и о доме, но он всё же делает мысленную пометку спуститься в отдел связи и созвониться с семьёй как можно скорее.

Огромные контейнеры для транспортировки отбуксировали к временному лагерю, так же как и кучу фанерных листов, которые используют для строительства жилых блоков для персонала Халли. Ну, для персонала Халли и нежданного гостя с Ротеры. Одна только мысль о Гарри раздражает Томлинсона. Он действительно не видит смысла в его нахождении на базе. Он уже измерил трещины на шельфе и сообщил безрадостные новости. Почему он до сих пор здесь?

Луи предпочитает не думать о том, что на станции обычно есть постоянный гляциолог и так случайно вышло, что в данный момент она дома с ребёнком в Ньюкасле. Во всём явно виновата Изабель. Его рациональная часть понимает, что Гарри теперь будет часто ездить к трещинам, чтобы фиксировать, с какой скоростью они движутся, и его приводит в ужас то, что технологии GPS или их беспилотники не обеспечивают учёных достаточно точными данными, чтобы гляциологам не приходилось на самом деле подходить к гигантским трещинам в ледяных шельфах.

— Ух ты, вид отсюда потрясающий. Мне следовало бы приходить сюда почаще.

Луи замирает при звуке голоса Гарри. Он так старательно избегал его, а теперь Стайлс сам заявился в его обитель. Томлинсон стискивает зубы и выдавливает из себя:

— Хм-м-м.

Луи без разбора клацает по клавиатуре и не отводит взгляда от монитора, надеясь, что его попытка изобразить крайнюю занятость выглядит достоверно и Гарри поймёт намёк и уйдёт, оставив его в покое. Конечно же, этого не происходит. Гарри не двигается с места, но у него, по крайней мере, хватает такта просто смотреть в окно, а не пялиться на Луи.

— Если будет хорошая погода, завтра снова нужно выйти на лёд.

Луи едва сдерживается, чтобы не сказать: «Какая мне, блять, разница?» Но это привело бы к разговору, который он не хочет вести. Однако когда Гарри внезапно поворачивается, чтобы посмотреть на него, Томлинсон не успевает нацепить на лицо маску равнодушия и скрыть своё раздражение. Губы Гарри сжимаются в напряжённую линию, а между глаз появляются морщинки, когда он немного щурится.

— Прости, — говорит Гарри, но в его голосе не слышно ни капли сожаления. — Я не совсем ясно выразился. Я спрашиваю тебя как метеоролога, какая погода будет завтра.

Конечно, чёрт возьми. Всё дело в этом. Словно Гарри не шептал ему сотни ласковых прозвищ и грязных словечек вместе с похвалой, когда кончал. Нет, он просто хочет узнать, какая завтра будет погода. Всё нормально. С Луи всё в порядке. Ему абсолютно всё равно.

Он прочищает горло и отчаянно пытается вспомнить прогноз на завтра.

— Должна быть нормальной.

Луи понятия не имеет, какой будет погода, но опять же, если здесь и есть что-то, на что нельзя рассчитывать, так это как раз оно самое.

Гарри смотрит на него в течение нескольких секунд, которые в напряжённой тишине кажутся целой вечностью.

— Ты — метеоролог. Ты должен знать погоду. Заранее.

Луи лишь пожимает плечами.

— Это Антарктида.

///

Луи решает, что теперь, когда они с Гарри поговорили один на один, даже если это был трёхминутный неловкий разговор о погоде, всё должно наладиться. Лучшими друзьями они, конечно, не станут, но вот коллегами с комфортными отношениями вполне могли бы.

На практике всё несколько труднее, чем в теории.

Когда во время ужина они с Зейном сталкиваются в столовой с Гарри, тот вежливо здоровается с ними.

— Как дела, Генри? — спрашивает Зейн, и единственный намёк на его дерзость — это задорный блеск в глазах.

— Ох, эм-м-м… на самом деле, меня зовут Гарри? — неловко отвечает Стайлс.

— Звучит не очень уверенно, Генри, — добавляет Луи с смешком, а Зейн начинает откровенно хохотать.

Гарри одаривает их натянутой улыбкой, прежде чем взять свою порцию и пойти сесть с Лиамом.

///

Следующим утром Луи проводит бóльшую часть времени в лаборатории электроники, докучая Зейну, который, по идее, должен чинить один из их дронов, чтобы Гарри смог запустить его через недавно обнаруженную трещину в леднике к северу от станции.

Когда Гарри появляется в середине дня, чтобы посмотреть, как движется дело, Зейн просто пожимает плечами и отзывается равнодушным «ещё не закончил», когда Гарри спрашивает, готов ли дрон к использованию.

— Хорошо, хм… ну, а когда, хотя бы примерно, ты закончишь? Я собираюсь отправиться к ущелью к югу отсюда, но мне бы хотелось иметь возможность…

— Не знаю. Позже, — холодно отвечает Малик.

Гарри бросает взгляд на Луи, который напяливает шапку Санта-Клауса на беспилотник. Совершенно очевидно, что метеоролог здесь не для помощи. Но затем Томлинсон одаривает его до нелепости широкой улыбкой, и Гарри на мгновение теряется от неожиданности.

— Ну что ж, Зейн, тогда оставлю тебя в покое. Я зайду попозже, — говорит он, взяв себя в руки.

— До скорого, Генри, — слышит он в ответ.

Гарри стискивает зубы.

— Пока, Генри! — эхом отзывается Луи и наблюдая, как Стайлс, натянутый словно струна, покидает помещение, не сказав ни слова.

///

Через несколько дней Эди наконец-то сообщает Луи, что он может позвонить сёстрам. Томлинсон проскальзывает в кабинет управляющего связью и ждёт разрешения Эди.

— У тебя будет немного времени, после того, как отправятся лабораторные данные за утро. Единственное, связь может барахлить, если кто-то ещё пользуется в это время компьютером, — говорит она, проверяя, все ли необходимые данные отправились, а затем снова поворачивается к Луи. — Дерзай.

Он уже готов набрать номер, когда в дверях неожиданно появляется Гарри.

— Здравствуй, Эди. Хотел спросить, отправила ли ты на Ротеру те данные, которые я просил?

— Да, как раз только закончила с этим.

— Эм, хорошо. Очень хорошо. Просто мне нужно сейчас отправить ещё несколько документов, которые я не успе…

— Прости, Гарри, но чуть позже. Луи нужно позвонить домой. Как только он закончит, отправим всё, что скажешь и куда скажешь. Ну, пока позволяет…

— Канал связи, — с лёгкой улыбкой заканчивает Стайлс.

— Канал связи, — кивает девушка.

Любой, кто когда-нибудь разговаривал с Эди, знал конец этой фразы, но Луи всё равно неприятно кольнул намёк на то, что Гарри начинает подмечать привычки экипажа Халли.

— Да, Эди, я понимаю. Но если я…

Луи начинает улыбаться, как Чеширский кот, и снова берёт трубку. Всё-таки Гарри не знает Эди.

Лицо девушки вмиг утрачивает любой намёк на добродушие, и она бросает на гляциолога суровый взгляд.

— Я же сказала, Луи нужно позвонить, — даже не стараясь скрыть раздражение, из-за которого её акцент становится заметнее, перебивает Эди. — Без понятия, как обстоят дела на Ротере, но здесь на Халли, мы прикладываем все возможные усилия для соблюдения баланса между работой и личной жизнью.

Гарри поднимает руки в знак капитуляции.

— Прости-прости! Я ничего такого не имел в виду. Просто… это довольно важ…

Под презрительным взглядом Эди Гарри отступает к двери.

— Ладно, ладно. Я понял. Уже ухожу. Уверен, что Луи необходимо… поддерживать баланс.

— Это необходимо всем, — сурово заявляет Эди.

Луи машет удаляющемуся Гарри, даже не скрывая злорадной улыбки. Он видит, что Стайлс всё ещё сохраняет самообладание, когда оглядывается и замечает этот жест. Луи остаётся только надеяться, что за маской спокойствия закипает раздражение.

— Продолжай, Лу, — фыркает Эди, как будто её лично оскорбили. Томлинсон прячет улыбку и набирает номер Лотти. Хорошо, что хотя бы часовые пояса здесь и дома не сильно отличаются, так что он может надеяться, что сможет поговорить со всей семьёй.

— Лу?

— Привет, Лотс. Как…

— Лу на связи! Все сюда! — он слышит, как Лотти кричит на весь дом.

На другом конце провода начинается суматоха, и раздаётся множество голосов, требующих внимания. Он слышит, как его несколько раз зовут по имени, и не может сдержать улыбки, которая расползается по его лицу. Он слушает, как Физзи и Фиби болтают о всякой ерунде, а Дорис и Эрнест посылают ему воздушные поцелуи. Он знает, что у него осталось всего лишь несколько минут, когда Дейзи задаёт тот самый вопрос.

— Когда ты вернешься домой, Луи?

— Оу, хм… не знаю, милая, — запинаясь, отзывается Томлинсон. — Мы ведь виделись всего несколько месяцев назад?

— Лу, но ведь это было в Южной Африке. Неужели нам всегда нужно будет ездить в ЮАР, чтобы увидеться с тобой? Когда ты вернешься домой?

Затем он слышит голос Лотти на линии.

— Прости, Лу. Но они скучают по тебе, ты же знаешь. Я понимаю, что сейчас у тебя нет времени на серьезные разговоры, но... подумай об этом. Мы любим тебя, и я знаю, это очень важно для тебя. Просто... ты не должен был уезжать в этот раз…

— Я знаю, — перебивает её Луи. Это первый раз, когда они поднимают эту тему, то, как безрассудно и эгоистично поступил Луи, и он старался не думать о том, как будет себя чувствовать, когда в полной мере осознаёт, что он сделал. Но он всё равно чувствует, как словно тысячи игл вонзаются в его сердце. — Лотти, я знаю. Мне действительно очень жаль. Я зимний командир базы, я знаю, что это не оправдание, я просто... я бы снова встретился с вами в ЮАР, но здесь всё так запутано, и станция переезжает и...

— Мы все понимаем, Лу, — печально говорит Лотти, и ничто ещё не заставляло его чувствовать себя хуже. — Только не отдаляйся от нас, пожалуйста.

Эхо слов матери в голосе сестры сдавливает тоской грудь Луи.

— Не буду, обещаю. Я так сильно люблю вас всех.

— Мы тоже тебя любим.

Повесив трубку, он бросает взгляд на Эди, которая всё это время делала вид, что занята своими делами, чтобы не смущать Луи. Она поворачивается и сочувственно смотрит на него.

— Это немного сюрреалистично, тебе не кажется? — говорит она. — Ты почти ничего не можешь поделать с тем, что происходит дома. Просто помни, что Халли — это не вся твоя жизнь, Луи.

— Будешь читать мне лекцию о балансе между работой и личной жизнью? — с улыбкой спрашивает метеоролог.

— Нет, не буду, — улыбается Эди. — Но тут определённо есть о чём подумать.

///

Примерно через неделю после начала строительных работ наступает момент, которого Луи ждал с ужасом. Приходит время выводить станцию из эксплуатации. Метеоролог безумно нервничает, отключая оборудование, но он понимает, что у выбора у него нет.

Всё научное оборудование упаковывается под тщательным наблюдением. Луи помогает вынести спектрофотометр Добсона, готовый в любой момент броситься ловить его, если кто-нибудь поскользнется или уронит прибор.

— Блять, успокойся, пожалуйста, — говорит Зейн, помогая Луи вынести остальные вещи. — Ты сводишь всех с ума. Ты думаешь, я не переживаю о том, что все, блять, на каждом шагу роняют лабораторное оборудование в снег?

— Прости, прости. Я знаю. Я просто... немного взвинчен.

Зейн только фыркает, когда они осторожно размещают вещи в помещении, которое служит временной лабораторией. После этого они направляются обратно, чтобы помочь вынести всё остальное, освобождая абсолютно каждое помещение станции. Кухня, находящаяся в ведении Найла, была одной из первых в этом списке.

— Слушайте, никто не хочет, чтобы его дёргали во время еды. Так что вам, придуркам, лучше сначала помочь мне переехать.

И Найл был прав. Первым делом все поспешили как можно быстрее перенести именно кухонный модуль. Зейну и Луи остаётся только перетащить остатки запасов, а затем они помогают вынести мебель и книги из тихой комнаты. У них есть ещё несколько дней до того момента, когда нужно будет перебираться в палатки, так что личные вещи пока никто не трогает.

Закончив с книгами, они направляются к лабораториям, чтобы помочь остальным, когда слышат раздражённый голос Эди:

— Гарри, я знаю, что твои данные важны, но, если ты не заметил, мы все сегодня немного заняты.

— Я понимаю, извини, мне очень жаль. Просто я беспокоюсь, что...

— Гарри! Я не могу ничего сделать, пока всё не встанет на свои места! Будь добр, не грузи меня этим. Лучше попроси, чтобы мой компьютер подключили к генератору. Собственно, как раз это я и собиралась сделать.

Заметив их, Луи прикладывает палец к губам, и Зейн кивает в знак согласия, прежде чем они ныряют за одну из гидравлических установок Биг-Рэда. Томлинсон наклоняется и загребает немного снега, чтобы слепить небольшой снежок. А потом и ещё парочку. Затем он ждёт. Он наблюдает, как Гарри возвращается к станции и начинает обратный отсчёт, загибая пальцы, даже не глядя зная, что Зейн тоже слепил несколько снежков.

На счёт «три» он отводит руку назад и запускает снежок в сторону Гарри.

— Что за...

Он хватает следующий, когда снежок Зейна пролетает над его головой. На самом деле у них всего лишь шесть или семь снежков, но несколько восхитительных секунд они забрасывают ими Гарри. Всё это можно было бы свести к шутке, если бы последний снежок, брошенный Луи, не попал Гарри прямо в лицо.

— Упс, — произносит Зейн у него за спиной. — Кажется, пора валить.

Луи оглядывается и видит, как Малик убегает в направлении ближайшего передвижного модуля. Когда он оборачивается, Гарри уже подошёл слишком близко. Луи уверен, что никогда не видел Гарри в таком состоянии, хотя ситуация ерундовая. В конце концов, это всего лишь снежок.

— Это был просто снежок, Генри.

Гарри пристально смотрит на него, его глаза сверкают от злости, челюсти крепко сжаты, и он едва держит себя в руках. У Луи есть лишь секунда на осознание того, что он пересёк черту, прежде чем Стайлс силой тащит его в сторону лестницы, ведущей к спальным модулям. Луи вырывается из его хватки и сбрасывает на ходу верхнюю одежду, но прежде чем он успевает сделать что-то ещё, он оказывается запертым в своей же маленькой комнатке с разъярённым Гарри, который буквально задыхается от гнева.

— В чём. Твоя. Проблема? — сквозь зубы шипит Стайлс.

И это всё, что требуется, чтобы многолетняя боль и горечь, которую Луи так отчаянно пытался подавить, выплеснулись наружу.

— Ты знаешь, в чём моя чёртова проблема! — он кричит, гораздо громче, чем когда-либо кричал в тесном помещении модуля.

— Нет, Луи, я действительно не знаю, — говорит Гарри. Его плечи опускаются; он прислоняется спиной к двери и проводит рукой по лицу, словно их только начавшаяся ссора уже отняла у него много сил.

Ну что ж, если Стайлсу захотелось выяснить все подробности сейчас, он это получит.

— Ты знал, что я думал, что ты поедешь со мной на Халли! Ты должен был, блять, сказать мне, что это был просто секс! Вместо всех твоих грёбаных ласковых прозвищ. Мог бы сказать мне, знаешь ли. Я бы всё равно тебя трахнул, козёл! И вот ты здесь, ведёшь себя так, как будто мой член никогда не был у тебя во рту. Протягиваешь мне руку для рукопожатия, как будто ты никогда не был внутри…

Луи замолкает посреди своей тирады, глядя на шокированное лицо Гарри. Может, он действительно не знал, что мучало Луи все эти годы. Почему-то то, что Гарри поступил с ним так ненамеренно, показалось ещё хуже. Если так, то у Луи даже нет повода злиться. Если это всё было чем-то бóльшим только для него.

Луи пытается выбежать из комнаты, но трудно проскользнуть мимо Гарри в таком крошечном пространстве, особенно когда тот блокирует дверь.

— Стой! Нет! Луи, блять. Но дело было совсем не в этом. Я думал, ты знаешь, что я еду на Ротеру…

— Забудь, — сдавленно произносит Луи, пытаясь открыть дверь.

— Чёрт, я всё время думал о том, почему ты так и не попрощался, почему избегал меня на прошлой неделе. Я думал, что сделал что-то не так…

— Не так? — Луи задыхается. — Нет, ты всё сделал так, Гарри. Открой эту блядскую дверь!

— Нет, — Гарри прижимается к двери и крепко сжимает запястье Луи. — Я не знал, что ты хочешь большего, чем…

— Я не хотел. И не хочу. Пусти меня.

— Нет, Луи. Пожалуйста, — Гарри прижимается спиной к двери. — Неужели ты правда думаешь, что я не захотел бы большего, если бы мог? Я всё время думаю о том лете в Кембридже. Это было…

— ...что-то, — бормочет Луи.

— …совершенно удивительное, — заканчивает Гарри.

Он немного отступает, но недостаточно для того, чтобы Луи смог протиснуться мимо, и проводит рукой по волосам.

— Лу?

Луи утыкается взглядом в пол, в стену, куда угодно, только бы не смотреть на мужчину перед собой.

— Лу, пожалуйста, посмотри на меня, — Гарри приподнимает его подбородок пальцем. — Я всё ещё думаю о тебе, спустя все эти годы. Я даже, — Гарри прочищает горло, — я даже приезжал в Донкастер навестить тебя после первого года… и спустя год тоже, но ты не… ты не вернулся домой. Ты остался здесь. Я…

— Заткнись.

— Но я... — Гарри выглядит расстроенным, как будто если он просто продолжит говорить, Луи каким-то образом поймет, что он пытается сказать.

— Просто заткнись.

Луи не может сказать, кто из них делает первое движение, но в итоге Гарри прижимает его к двери, и их губы встречаются в поцелуе. Последнее, о чём думает Луи, прежде чем его разум отключается, это то, что сейчас он знает положение вещей и у него нет никаких ложных надежд. В этот раз его сердце не будет разбито. Что бы между ними ни происходило, это не продлится долго, Гарри уедет. Конец их истории был известен ещё до того, как она началась.

Луи сжимает в кулаке рубашку Гарри и дергает её вверх, чтобы снять через голову, его собственная одежда летит на пол вслед за рубашкой Гарри. Стайлс не даёт Луи задержаться взглядом на новых татуировках, покрывающих бледную кожу, которые служат очередным напоминанием о том времени, что они провели вдалеке друг от друга. Его ладони обхватывают лицо Луи, а горячие поцелуи покрывают губы, челюсть, шею.

Гарри находит особо чувствительное местечко в изгибе плеча, и Луи вздрагивает в его руках. Это напоминает ему о том, как хорошо Стайлс когда-то знал его тело, и Луи полностью отдаётся этому моменту, полностью отдаётся Гарри. Эти прикосновения разительно отличаются от близости с незнакомцами, которые улетали на следующее утро.

Пальцы Гарри скользят под пояс нижнего белья, и он пытается притянуть учёного ещё ближе, хотя это вряд ли возможно. Его губы жадно прижимаются к губам Луи, вытесняя своим жаром жалящий холод стен станции. Томлинсон чувствует, как низкий стон Гарри вибрирует у него в горле, когда тот сжимает его обнажённую ягодицу, прижимая к себе ещё крепче и приподнимая, чтобы Луи обвил ноги вокруг его талии.

Их тела идеально подходят друг другу, словно и не существовало этих четырёх лет, которые они провели вдали друг от друга. Гарри сталкивает их бёдра, потираясь о промежность Луи, и разрывает их поцелуй, горячо выдыхая, уткнувшись тому в шею. Единственная преграда между ними — это тонкая ткань нижнего белья, которая сейчас кажется Луи ужасней конца света.

— Гар... Гарри? — хрипло выдавливает он, запустив пальцы в короткие завитки волос.

Гарри замирает и смотрит на него затуманенными от желания взглядом.

— Лу? Малыш? Что такое?

— Кровать, — с трудом выговаривает Луи, и Гарри тут же направляется к спальным местам и осторожно опускает парня на кровать.

Стайлс не нуждается в разрешении, чтобы присоединиться к нему, он тут же забирается на небольшой матрас и устраивается между ног Луи. В тесной комнатке особо не развернуться, но Гарри удаётся немного откинуться назад и стянуть с Томлинсона нижнее бельё, после чего он снова устраивается у него между ног.

Луи полностью обнажён, но, несмотря на это, он не чувствует ни намёка на уязвимость. Его тело с наслаждением отзывается на знакомые прикосновения губ и рук. Гарри прокладывает цепочку поцелуев вниз по его груди, спускаясь по животу, и мышцы Луи подрагивают в предвкушении. Он сжимает одеяло в кулаке, пока губы Гарри находят свою цель, а язык очерчивает всю длину. Он почти дрожит, когда Гарри наконец берет его член полностью в рот, а длинные пальцы обхватывают его яйца, прежде чем переключиться на его дырочку, прикасаясь к отверстию в ритм тому, что он делает ртом.

Луи настолько отдается ощущениям тёплого рта и умелых рук, что уже не может контролировать своё тело и начинает толкаться в рот Гарри. Он кончает с именем Гарри на губах, отрывисто выдыхая. Луи чувствует, как Гарри стонет с его членом во рту, словно он сам ждал этого момента. Сквозь дымку лёгкого головокружения Луи замечает, как Гарри обхватывает собственный член, когда рука Луи всё ещё находится возле его рта.

— Милый... Великолепный... Лу, — задыхаясь, бормочет Гарри, сжимая кулак.

Луи закрывает глаза и позволяет чувству полнейшего удовлетворения захлестнуть его. Прошло так много, так много времени с тех пор, как он чувствовал себя настолько хорошо. Луи чувствует, как Гарри устраивается рядом с ним и прижимается к его боку, закинув ногу на его голень и прижавшись лицом к его груди, словно прислушиваясь к биению его сердца.

Перед тем как он засыпает, учёный напоминает себе, что на этот раз всё будет по-другому. Он не собирается повторять ошибки прошлого. Сейчас Луи знает, что из этого всего не выйдет чего-то большего. И он больше не позволит себе так переживать об этом. Всё будет хорошо, говорит он себе.

Всё будет хорошо.