Bite my hip

Действительность ускользала, хотелось посмотреть на руку, но не удалось ощутить собственную телесность. Откуда-то раздалось громкое «кар», мимо пролетел гигантский ворон и скрылся в пустоте. Издалека выходила какая-то фигура с чем-то крупным в руках. Это была девочка, с черными волосами аккуратно заплетенными в косички, на вид лет десяти – двенадцати. Инед видела ее, когда в детстве гостила у бабушки Иоанны в Греции. Всплывает новое воспоминание: девочку зовут Уэнсдей Аддамс. Великолепная притягательная очаровательная Уэнсдей, ради которой я впервые обернулась под светом кровавой луны. Но сейчас она совсем маленькая девочка, лет 10 максимум, в маленьких детских ручках она аккуратно, с некоторым трепетом, но твердо несла вычищенный олений череп с поистине великолепными рогами. Девочка подходит совсем близко. Уже различима глубина черных, будто поглощающих весь свет глаз, крохотные веснушки. Она внезапно упала на колени, склоня голову поднесла череп ближе к Инед.

— Прошу, прими этот дар, маленький волк.

Девушка хотела бы как-то отреагировать, как ее отнесло назад и куда-то наверх, внизу она обнаружила себя в том же возрасте: всю в цветастых заколках, с длинными, почти по пояс волосами. Маленькая Инед улыбалась, сверкая голубыми глазами, смущенно сцепляя руки за спиной.

Инед Синклер проснулась в своей комнате. На улице сиял рассвет, а огромная муха, оглушительно жужжа, пыталась проникнуть в приоткрытое окно. Помещение казалось пустым, ее чемодан, обвешанный рюкзаками и пакетами стоял у двери. Было приятно осознавать, что хотя бы на год она покинет этот дом. Эти месяцы проведенные здесь становились все страшнее и страшнее. «Оставалось лишь благодарить луну, что она отводила их от меня». У подушки девушка нащупала телефон. Голова немного гудела, часть волос встала непонятным колом на голове, а на часах оказалось 5:30. Ну, по крайней мере она успеет в душ до того, как остальные проснутся.

6:20 По губам скользит любимая помада, а Йоко на видеозвонке хитро сверкала красными глазами.

— То есть, — вампирша помедлила, — тебе снилось, как наша милая Уэнсдей делает тебе предложение руки и сердца?

Инед зарделась.

— Это был просто дурацкий сон!

— Солнце, мы это обсуждали. Я совершенно точно заметила, как ты на нее смотрела с самого начала, а тем более, как после той ночи, — откуда-то из темноты, откуда звонила Танака, выудилась кружечка с теплой кровью.

— Значит это полет моей больной фантазии, больше ничего.

C коридора послышался сонный рык, жалобный скрип кровати, будто бы на нее спрыгнули с потолка, чей-то смех, гневный вскрик матери, топот нескольких ног.

— Семья проснулась, так что, увидимся уже в Неверморе? — с натянутой веселостью спросила Инед, теребя свежеокрашенный в кроваво-красный локон.

— Конечно, ты не забывай, что в случае чего юридические услуги моего отца или его коллег к твоим, собственно, услугам. За наш счет, — серьезный тон давал понять, что Йоко очень хотелось, чтобы услугами таки воспользовались, — и если честно, валить бы тебе стоило, как только ты увидела это, придумали бы что-нибудь.

— Я подумаю. Все зависит от того, какая именно появится угроза. И появится ли. В любом случае, до скорого, Йоко. Надеюсь, нам выдастся спокойный год,— с этими словами она отключила звонок и, потянувшись, пошла завтракать, попутно отправляя Уэнсдей Аддамс простое «Доброе утро;)".

«И вот я снова в Неверморе», — вздыхая подумала Иред. Старое здание возвышалось среди глубоких и темных лесов. А если пройти через витые ворота, с которых зыркали грачи и вороны, через внешний и внутренний двор, пару раз свернуть влево и подняться по витым лестницам, то вы доберетесь до одной из самых высоких комнат в академии. Уютная, пусть здесь и бывало прохладно. Открывающееся витражное окно с цветной пленкой на ее половине приятно дополняло картину. Комната стала таким уютным местом с прошлого года, в ней возникли воспоминания. Сейчас свет проникал сквозь окно, освещая летящие пылинки.

Инед, с ног до головы обвешанная вещами расслабленно выдохнула, опуская сумки на пол. Хотелось прямо сейчас плюхнуться на кровать, но постельное белье лежало на кровати аккуратной стопочкой рядом со сложенным голым одеялом и пуховой подушкой.

\\\\

Вокруг пустота. Бесконечная мгла. Обычно туман и сумрак являлись прекрасным аккомпанементом к иногда приятным пейзажам мира, но сейчас, кроме этого, не было ничего, пространство почти никак не ощущалось. Постепенно, под ногами начала проглядываться мелкая поросль травы, а вокруг крепчали образы хвойного леса, пробивающееся сквозь марево, такое часто можно было встретить в ее семейных лесах. Внезапно откуда-то послышалось дыхание, ломающиеся ветки, вылетающие из укрытий птицы. Складывалось ощущение, будто ураган идет по лесу. Спустя мгновение, Уэнсдей увидела, как волк мчался прямо на нее, скаля огромные зубы. Как только она собиралась увернуться, с удивлением обнаружила, что уже бежит немного поодаль, и бежит со всех ног за гигантской волчицей. Это был взрослый оборотень, полностью сформировавшийся. Только это могло объяснить эту действительно крупную, крепко сбитую фигуру и пушистый хвост.

Было еще кое-что. Как только девушка начала ощущать свое дыхание, сразу же почувствовалась некая связь. На какую-то ее мысль волчица глухо захихикала в ее голове. Волчица что-то почуяла и с хищным рыком нырнула в заросли. Но вдруг стало ясно, это ее Инед. Ее великолепная обворожительная Инед Синклер. Но что это за связь? Неужели…

Уэнсдей почти ощущала налипшие пряди коротких и не связанных в косички волос, свое тяжелое дыхание. В правой руке был крупный охотничий нож с витиеватой гравировкой, он казался знакомым, но точно не из коллекции. Девушка со вздохом отодвинула полу-отвалившуюся ветку какого-то дерева, шагнула в неизвестность. Как вдруг она увидела свою волчицу, что хищно кружила у молодого марала, грозно направляя на них крепкие красные рога со свисающими лохмотьями бархата. Волчица ждала, чтобы провидица пустила первую кровь...

Перед глазами потолок с лепниной, изображающей ветки виноградной лозы, сквозь щель между темных штор, пробивался раздражающий луч света, бьющий прямо в глаза. Несмотря на яркое солнце, было явно рано, вероятнее всего нет и шести утра. Удивительно неприятное пробуждение. Такое редко происходит на самом деле. Уэнсдей села провела рукой по волнистым черным волосам, что сейчас немного не доходили до плеч. Еще с месяц назад было принято это решение. Смена образа. На тумбочке рядом лежал ее новый смартфон. Естественно, не тот, что был подарен Ксавьером, то, как оказалось было полной дрянью по своему функционалу и не отвечало ее требованиям. В любом случае, электронный циферблат показал 5:51, когда как подъем запланирован не ранее чем на 8. По крайней мере, можно позавтракать в свободной атмосфере.

Девушка потянулась, взяла свой смартфон с прикроватного столика, и, обувшись в домашние тапки, пошла на кухню. Кажущаяся небольшой кухня родного особняка всегда нравилась провидице. Ощущение пространства узкого и непросторного складывалось из обилия ящиков, шкафчиков, полочек, свисающих с потолка поварешек, лопаток венчиков и щипчиков, так же сушеные травы вениками висели на каждом свободном участке стены, скрепленные сетью веревок. В воздухе витал их запах. Отдельный ящичек для потребляемых семейством ядов.

Порыскав по переполненным ящикам, Уэнсдей выудила пару молодых картофелин и рассудила, что сегодня не такое плохое утро для хуэвос ротос.

Уэнсдей уже доедала, уместившись за небольшим столиком, находящимся в самой кухне, жареная картошка приятно похрустывала на зубах, когда как в обеденную залу явно кто-то вошел. Шагов было почти не слышно, а значит то была мать. Неизвестно, у какой танцовщицы она выучилась этому трюку, и как ей не надоело ходить так постоянно, но, так или иначе, дверь в кухню открылась. Провидица разблокировала телефон — 6:35.

— Здравствуй, la mia piccola Vipera. Тоже проснулась рано? — поинтересовалась Мортиша заботливым голосом. Она была уже в платье, — И да, я, пожалуй, пройдусь немного перед завтраком, твой отец ещё спит мертвым сном.

— Да, эм… Мне нужно поговорить с тобой, о видениях, — положив смартфон экраном вниз, монотонно произнесла девушка.

— Ох, милая, я вся внимание, — Мортиша подобрала ткани и аккуратно присела на второй стул, прямо на против дочери. В ее глазах было не совсем понятное выражение. Буд-то бы сочувствие, но не оно. Да и не было для него никаких причин.

— Мне приснился сон, в какой-то момент, ставший очень реалистичным. Даже не так, я была там, где все происходило, хотя, возможно и метафизически. Некоторые вещи там, были похожи именно на образы и символы, отражающие реальность. Но теоретически. Это могло быть и будущим. Все очень при том похожее на видение, но оно не было негативным и вряд ли таковым являлось, — вздох, — Но мои видения всегда негативны. В этом моя природа как Ворона. Ты не знаешь, что это могло быть?

Мортиша Аддамс вздохнула, улыбнулась алыми губами, подставила тонкую ладонь под щеку, — Да, скорее всего это было своеобразное видение. Но, оно случится только при некоторых обстоятельствах, которых мы еще не знаем. Когда идет речь о некоторых особенных и очень важных событиях в нашей жизни, Голубю может прийти во сне видение о зле, а Ворону о добре. Оно может отражать не само событие, а то. Что вокруг него. Если учесть, что мы всё-таки Аддамсы, это может быть видения, связанные с единственной любовью нашей жизни, ну или это был очень реалистичный сон, — Мортиша хитро заглянула в черные глаза дочери, — Что тебе приснилось?

— Это не важно. И да, возможно это оно и есть. Ты же знаешь, из-за магии я не могу помнить сны, физически. Это почти невозможно, — провидица поковыряла черный лак на ногтях, надо было их подправить перед учебой, но в целом, с этим можно разобраться на месте, девушка снова подняла глаза на Мортишу, уже призывая идти уже на свою прогулку. Женщина улыбнулась с пониманием и встала.

— Прости, piccola, во мне нет особых способностей к колдовству, потому я забываю даже такие вещи, — Мортиша улыбнулась смиренно, тонкие дугообразные брови придавали лицу особое выражение, возможно, сожаление, — Но, ты звони, если захочешь поделиться подробностями.

И она ушла, оставив дочь со странным ощущением на душе и остывшими остатками завтрака. Уэнсдей снова посмотрела в телефон, едва заметно улыбнулась и напечатала короткое: «Доброе».

Академия ощущалась не так плохо, как прошлой осенью. Во внутреннем дворе нашлась уютная лавочка, скрытая раскидистыми ветвями деревьев, приятная погода региона, что во многом была такой же как дома, но теплые дни случались чаще, чем вызывали такую же светлую улыбку на устах одной определенной волчицы. Не совсем понятно, когда такие мысли начали полностью осознаваться и не ясно, когда они начались, но за летнюю передышку Уэнсдей с ними смирилась, пролистывая свежие фотографии в социальных сетях. Ее внезапный поток мыслей прервал брат.

— Сис, я волнуюсь, — вытянувшийся так, что уже стал выше сестры на пол головы пятнадцатилетний Пагсли Аддамс сейчас нервно подергивал неформенный галстук, тем самым перетягивая его так, что аккуратный узел превратился в скукоженное нечто. Сама девушка была в шелковой черной рубашке, костюмной жилетке и брюках широкого кроя, а на ногах обычные тяжелые, но начищенные ботинки.

— Не дергай свой галстук, если хочешь удушающий эффект, то надевай сразу удавку, — брат покраснел, поправляя аксессуар, а девушка вздохнула, — Все будет нормально, мы справимся. Даже у меня, вопреки собственному желанию появились те, кто называет меня своими друзьями, а значит ты тоже найдешь кого-то, — она посмотрела в глаза Пагсли, на его неприкрыто хмурые брови, жалостливый взгляд. Он мог быть бойким, смелым, задиристым, придирчивым и заносчивым, но в некоторые моменты не мог справиться с собой и своими эмоциями. От схожести с ним сложно было долго находится рядом с братом, он будто какой-то странной ее версией, где слишком повысили яркость и контрастность. Чего стоили только эти слишком выделяющиеся веснушки, которые можно увидеть у него за версту, — И да, я знаю, что ты хочешь спросить, я тебя им представлю.

Было решено сначала занести вещи в комнату Уэнсдей, к тому же родители хотели поблагодарить одну определенную волчицу лично. И вот они поднимаются по уже знакомой лестнице в Офелия холл. Дверь распахнулась перед их носом, на пороге показалась радостно подпрыгнувшая Инед, голубые глаза сверкали, сияла улыбка. Да, она тоже подстриглась. Выложила фотографию с неделю назад, провидица неприлично долго на нее смотрела. Волосы стали чуть короче, все так же немного подвивались, обрамляя лицо нежными локонами. На кончиках пряди были окрашены в красный, будто их обмакнули в свежую кровь. Интересное высказывание. На левой половине лица все так же красовались уже зажившие крупные шрамы от когтей. Они чудовищно шли юной волчице. Светлые джинсы, укороченный связанный вручную свитер с узором. А взгляд голубых сияющих глаз заметался, осматривая меня с ног до головы щеки и уши слегка порозовели, хотелось улыбнуться. Было бы наверняка приятно коснуться губами нежной кожи, неровностей заживших шрамов. Но она, вероятно, зависла, так как почувствовала, как брат ее пихает плечом. И действительно, Инед слегка вытянула руки в надежде на объятия. Застыв ещё на секунду Аддамс, шагнула вперед и крепко обняла подругу, вдыхая запах свежих духов и даже своими несовершенными человеческими ушами слышала биение сердца, обнаружив вскоре, что ее собственное смешное сердце вздумало биться в такт. Вскоре пришлось отступить, обернуться на родителей, еще ощущая на кончиках пальцев случайное прикосновение к полоске кожи, выглядывающей из-под укороченного свитера.

А родители улыбались, отец восторженно, а мать как всегда хитро. Гомез прокашлялся.

— Инед, хочу от имени семьи, дома, всего клана, что представляют собой Аддамсы поблагодарить вас за спасение нашей дочери. С того дня и во веки вы можете обращаться к нам, когда потребуется любая помощь, — помягчев он добавил, — или если попросту захочется погостить, мы вам всегда рады. В наших владениях замечательные леса, по которым слишком долго не бродили оборотни, — мужчина подмигнул, а румянец на щеках Инед и не думал сходить, удивленно расширились глаза. Мужчина же самодовольно ухмыльнулся в тонкие усы.

— Дорогая, мы очень ценим то, что ты сделала, и видим как относится к тебе Уэнсдей. Я хочу, чтобы ты знала: для нас ты уже часть семьи и можешь рассчитывать на соответствующее отношение, — добавила мать, опираясь на плечо мужа.

Девушка смущенно улыбнулась. На мгновение взглянула на Уэнсдей, убрала руки с грозящими выпустится от некоего волнения когтями.

— Спасибо за вашу благосклонность, но право я не могла поступить иначе. И я уверена, что ваша дочь сделала бы то же самое для меня, — она, кажется, отогнала какие-то мысли и помахала Пагсли, — Привет, Пагсли, а ты подрос! — брат помахал в ответ, а Ларч внезапно приветственно застонал, — Ох, Ларч, проходи скорее, я и не думала, что ты стоял там со всеми этими вещами на себе, проходи же!

///

Инед плюхнулась на свою кровать, ловко подогнула ноги и села по-турецки. Родители Уэнсдей ушли, оставив после себя разные эмоции.

«Возможно, они догадались, что может означать обернуться впервые для защиты кого-то, может догадалась и Уэнсдей, мы ведь так и не обсудили такие вещи», — вздох, —« Мы, на мое счастье, переписывались, то, что у нее появился телефон и то, что в нем не было номера Ксавьера, радовало, но со стороны Уэнсдей это были краткие сообщения, пара фотографий поместья и подобные вещи. От каждой фотографии безусловно становилось тепло на душе, но Уилла даже не сообщила, что собиралась сменить образ. Подобными бытовыми сообщениями отвечала и я».

Инед сидела, глядя куда-то в стену напротив себя. Где над кроватью была небольшая полочка, такая же, как и у нее. На узкой, но устойчивой полочке уже скоро уместятся некоторые украшения Уэнсдей в обитых бархатом коробочках и вероятно какая-нибудь книжка, которая читается на данный момент. Провидица вообще могла читать быстро, Инед даже пугало насколько быстро это девушка может что-то прочесть, если ее интересует конкретный предмет, но она может и смаковать, уместившись во дворе на скрытой ландшафтом лавочке, вызывая недовольство некоторых пар или в библиотеке. И читала она разное: древние фолианты с ветхими обложками, какие-то статьи, любила поэзию. Она определенно ялвяется маленьким вредным снобом и слегка морщила нос, когда Инед увлеченно почитывала литературу попроще, но никогда не делала никаких на то комментариев, хотя еще год назад не устояла бы.

Взгляд опустился на немного взъерошенную челочку, всегда умиляло, когда ее сдувал ветер, или она ложилась под самыми невообразимыми углами после продолжительных пробежек. Волчица определенно была счастлива, что ни смотря на смену прически, это осталось неизменным. Колдунья разбирала одну из сумок, изредка бросая на нее будто бы случайные взгляды. Инед решилась заговорить.

— Тебе ужасно идет новый образ, Уилла, — мягко сказала оборотница, потупив взгляд куда-то в сторону своих вещей. Уэнсдей открыто подняла взгляд своих дурацких бездонных глаз, приподняла изящную бровь.

— То же самое могу сказать и о тебе, — колдунья без выражения быстро оглядывает меня вновь, — Но я не припомню, чтобы я одобряла подобные прозвища в мою сторону.

Собственные губы растянулись в улыбку, не удалось сдержать и легкое хихиканье, — «Я определенно помню, что она это позволяла».

— Ты можешь не признавать этого сколько хочешь, но тебе же нравится когда я тебя так называю.

Глаза Уэнсдей расширились, она встала.

— Синклер, ты напрашиваешься на драку? — спросила провидица, сжимая челюсти.

Волчица медленно поднялась и шагнула к соседке, продолжая хитро улыбаться, — Возможно, я просто соскучилась по тебе настолько сильно, что готова вызвать тебя на дуэль, чтобы окончательно убедиться, что ты действительно здесь, рядом со мной.

И если бы девушка не подошла ближе, наверняка не смогла бы разглядеть

слабо выступивший румянец на бледных щеках.