Чайка принесла на своей лапке небольшую записку на русалочьем языке: «встретимся в тайной бухте». От кого она была Ясон не знал, но если это очередная попытка матушки вернуть своего сынка, то он должен прийти хотя бы вооружившись ножиком.

К его удивлению там, сидя на ближайшем к берегу рифе, свои длинные синие волосы расчёсывала его давняя подруга — Сурана. Он не видел её уже около четырёх лет! А она совсем не изменилась. Ни капельки.

— Сураночка! — воскликнул он, простирая руки. — Сколько лет? Сколько зим?

— Уже как четыре, — радостно огласила она. — Тащи сюда свой чешуйчатый зад, поплаваем!

— Э-э-э… с этим… проблемка, — робко признавался Ясон.

Через какое-то время они вдвоём молча сидели у берега, не зная с чего начать. У обоих скопилось столько новостей и вопросов, что они просто… замерли в ожидании, кто скажет первое слово. Сурана заметила то, как дрожат пальцы Ямана. Ему было холодно.

— Почему ты не можешь принять морскую форму? Так же будет теплее, Ясон!

— Не «не могу», а это просто затруднительно теперь стало. Делясь с Йенсом своей энергией, поддерживая его сердце, я истощил силы.

— Законы магии… — поняла она.

— Законы, мать её! В общем, это даже хорошо, в каком-то смысле. Теперь мне реже надобно окунаться в воду.

— Ты, планктоновая башка! Об этом я тебя и предупреждала! Ты заигрался в спасателя! Посмотри на себя! Ты как человек!

— А что в этом плохого? Да, я больше стал мёрзнуть, и играть у меня получается уже не так как раньше, ну и что с того?

— Ты можешь погибнуть! — кричала русалка. — И всё равно его не спасёшь!

— Будто бы я не в курсе, что творю! Сонай он… Йенсу всё хуже, понимаешь? Моих сил теперь едва ли хватает, чтобы поддерживать в нём жизнь! Он… он умирает! — слёзы предательски покатились с его янтарных глаз. Нос забился, и дышать стало тяжело. Яман обнял себя, погрузился головой в колени. Отчаяние затопило сердце. — Я не знаю, что мне ещё нужно сделать? Я не хочу его потерять, Сонай! Я не… я не могу его потерять!

— Ой, горе ты моё луковое, — с состраданием прошептала Сурана, после чего обняла его, и Ясон, потеряв нить контроля — разрыдался на её плече. Горячие слёзы орошали бледную кожу, смешивались с солёной влагой моря. Едва истерика поутихла, Ясон успокоился, просморкался в свой платок, и предложил ей уже знакомым озорным тоном:

— Давай пойдём в мою таверну?

— В «твою» таверну?

— Ну… года два назад случился пожар. Хозяин и его жена… не выбрались. Наследников, как ты возможно помнишь, у них не было. Так что… при поддержке и финансировании старшего виконта, таверну отстроили, и теперь я её новый хозяин.

— Какой ужас!

— Ага…

— Спасибо за приглашение, и мне неудобно это говорить, но, я не пойду в город. Там сейчас очень опасно для такой как я. Надеюсь, ты поймёшь меня.

— Никаких обид.

— На самом деле я приплыла сюда с посланием, — из своей поклажи Сурана выудила нефритовую скрижаль, на которой была высечена «вольная». — Твоя матушка… Царица Яуи отреклась от тебя, Ясон. Теперь тебе не рады в Атале, и если ты вдруг вернёшься, то… тебя казнят.

— М-да… — хмуро рассматривая скрижаль, мычал принц. Ой, точнее уже «бывший принц». — А как у тебя дела? Получила желаемый пост в Храме?

— Одна из кандидаток! — гордо вздёрнув нос, отвечала Сурана. — Естественно это всё чистая показуха. Меня ни за что не примут как Верховную, из-за…

— Меня. Я понял. Я у тебя в долгу!

— Не переживай ты так. Я уже давно смирилась с тем, что мне не суждено осуществить свою мечту. Придумаю какую-нибудь другую. Может мне начать плести корзины из водорослей?

— Ну… косички у тебя получаются не дурные! — рассмеялся Яман, за что та шутливо огрела его кулаком по плечу.

Приближался прилив. Время их встречи истекало. Сонай печально посмотрела на своего друга, сжала его ладонь в своей. Уплывать совсем не хотелось. Но так надо…

— Хотела бы я хоть чем-то помочь тебе и Йенсу. Знаешь… мне не стоит об этом говорить, но, на дне глубоководных морей обитают Сирены. Они специализируются на… сделках. Возможно тебе стоит… Ох, конечно же не стоит! О чём я думаю? Забудь! Забудь, что я сказала! От Сирен ничего кроме проблем не жди!

— Уж мне ли не знать? Я однажды бывал у них почётным гостем, вот…

— Ты, что? И почему я не удивлена?

Рука подруги всё ещё сжимала его ладонь. Это длилось так долго, что у Ямана что-то ойкнуло внутри и под ложечкой засосало. Озорные волны орошали обоих мириадами блестящих под солнцем брызг. Пахло водорослями и солью. Где-то вдалеке кричали буревестники в преддверии брачного сезона. Их плечи соприкоснулись. Сурана продолжала молчать, и тишину пришлось прервать её другу:

— Думаю для тебя давно не секрет, что я на самом деле к тебе чувствую?

— Яман…

— Дай мне закончить. Я не говорил тебе, потому что уважаю твою веру и твой выбор. Но сейчас у меня такое чувство… чувство, что мы больше с тобой никогда не увидимся, и… это разбивает мне сердце.

— Мне жаль, Яман. Правда. Ну и, каким бы засранцем ты ни был, сколько бы из-за тебя мне не выпало испытаний, я никогда на тебя зла не держала. Ты всегда был, и всегда будешь моим добрым другом. Лучшим другом.

— Ого. Так жестоко меня ещё никогда не отшивали, — отшутился тот.

— Тебя вообще никогда не отшивали, планктоновая твоя башка.

— Что ж, полагаю это делает тебе честь быть первой. Гордись собой.

Сурана добродушно рассмеялась, а потом повернулась к Ясону, приблизилась и нежно поцеловала его в щёку.

— Прощай, Ясон. Я буду помнить тебя как настоящую занозу в моей клоаке.

Русалки распрощались на берегу тайной бухточки и каждый отправился восвояси.

***

Даже время не смогло исправить дурной темперамент младшего брата Йенса. Все потакали ему, баловали, и разрешали делать всё что тому взбредёт в голову. Только графиня иногда могла надавить на него и заставить что-то сделать. Вот и сегодня утром, кабы не матушка, Свенд бы ни за что не оказался сидеть подле своего старшего брата. Смотреть на больного истощённого и бледного юношу оказалось так скучно! Невыносимо скучно! Но матушка хотела, чтобы тот хоть иногда навещал Йенса. Взглянул, так сказать, смерти в глаза. Кругом квохтали служанки, подносили больному подносы с тёплым супом. В этот самый миг Свенд не выдержал, и сорвался. Он набросился на Йенса, перевернул поднос с обедом, и вся еда оказалась прямо на простынях!

— Ах! Ваша Светлость, ну за что вы так? — возмущалась служанка.

— Хи-хи-хи! Поймай меня, если сможешь! — и забегал по комнате как ужаленный.

Служанки его проигнорировали, принялись убирать запачканное бельё. В комнату вошёл Вильям, и одарил Свенда хмурым взглядом. Но вместо ругани, рыцарь пошёл помочь Йенсу слезть с кровати.

— Нет… нет… там… — устало тянулся тот рукой к постели.

— Не перенапрягайтесь, милорд.

Вильям держал Йенса на своих руках. Служанки меняли бельё. Но когда они принялись за наволочки, то обнаружили под подушками странную книгу. В силу своей несообразительности, служанка просто убрала её на тумбочку, а вот Свенд всё любопытно глазел и глазел. Его бесило то, что все они не обращают на него внимание! Топал ногами, вцепился в занавески, канючил и кричал, а всё как о стену горох! В конце концов он успокоился, осознав, что никому до него нет дела. Ну и ладно! Зато дядя Венсан всегда находит время его выслушать.

Йенс попытался обратиться к младшему брату, хотел попросить его никому не рассказывать о книге, но к сожалению, Свенд был слишком гиперактивный и невосприимчив к жалким попыткам до него достучаться. Мальчишка просто показал Йенсу язык, и сразу же убежал из его комнаты.

— Вильям… Вильям, прошу…

— Всё закончилось, милорд. Ваш младший брат уже ушёл.

— И бельё новое застелено! Кладите его сюда, — довольно промурлыкала служанка.

Едва Йенс оказался на мягкой постели, голову сморила усталость. Его переодели в новую сорочку, укрыли одеялом, только что в лобик не поцеловали.

— Вильям… спрячь…

— Что спрятать? Милорд?

Но тот уже спал, затянутый неодолимыми лапами фентезиса. Вильям увидел толстую книгу на тумбочке. Брови приподнялись от удивления, стало любопытно, что она делает в покоях Йенса? Вильям взял книгу, открыл, а там — пустые страницы встретили его озадаченный взгляд. Странно. Рыцарь не придал этому особого значения, до тех пор, пока в замке не разразился скандал.

Свенд рассказал всё графу-консорту, и шёпоток этот запустил волну чудовищной силы. Лантье ворвался в покои Йенса, нашёл книгу, а затем вручил её своей жене — графине Пурпурных земель.

— Видишь о чём я тебя предупреждал? Кто-то отравляет твоего сына!

— Это всего лишь пустой альбом! Ты делаешь из мухи слона, — кричала та в ответ. Их ссору в приёмной зале слышал весь замок. Служанки-сплетницы жадно развесили уши, прячась за колоннами. Свенд тоже подслушивал, довольно хихикая себе под нос. Вильям, как свидетель, стоял подле четы, и смущённо опустил взгляд.

— «Пустой альбом»? А ты потрогай страницы! Нет, дорогая, это не пустой альбом! Это книга! Один Ину знает, что в ней написано!

— Книга? — не веря своим ушам, Тильда коснулась белой бумаги испещрённой выпуклыми точками. Её сердце камнем провалилось в пятки. Дыхание застыло в груди. — Этого не может быть! Кто дал её Йенсу?

— Есть только один способ это узнать. Спроси у своего сынка. Иди-иди.

Поражённая до глубины души, графиня отправилась в покои юного виконта. Она осторожно вошла, тихо присела на краешек кровати, и положила свою ладонь поверх руки Йенса. Тот уже не спал, хотя отчаянно притворялся в обратном. Суровый голос матери прорезал густую тишину:

— Проснись, Йенс! Немедленно. Ты должен мне кое-что объяснить!

— М-м-м-м… это не может подождать до завтра?

— Нет, не может. Скажи мне: кто дал тебе в руки книгу с… с этим тайным шифром для слепых?

— Что? О чём ты? — попытавшись встать, спрашивал Йенс. Голос его дрогнул до писклявого. Он никогда не умел лгать. Мать усадила своего сына, подперев его спину кучей подушек. Её крепкая хватка на плечах кололась из-за впившихся в кожу ногтей.

— Не лги мне, Йенс. Это очень серьёзно! Кто дал тебе книгу?

— Я не знаю! Не знаю! — отпирался виконт. — Мне плохо…

— Прекрати играть в дурака! Я не разрешала тебе перенапрягать свою голову глупостями! Пойми: это же для твоего блага! Ты — слаб, тебе нужен уход и забота, а не какие-то книжки с, дьявол знает, чем! Вот что такого в этой найденной книге? Разве из-за этого стоит так упираться рогами? Скажи, кто дал тебе её? Я обещаю, что ему ничего не будет!

— Ложь, — звонко заявил Йенс. — Хочешь знать, что в книжке? Знания! Наука! Логика! Ты итак лишила меня слишком многого! Но тебе этого было мало, не так ли? Ты решила превратить меня в овощ, над которым все будут потешаться, а тебя, несчастную мать — жалеть. Но я тебе так не сдамся! Не сдамся, слышишь? Кхе-кхе-кхе…

Из-за криков его сердце разогналось, всё тело пробило дрожью, лёгкие внутри разрывались от боли, а с кашлем наружу выплёвывалась кровь. Тильда что-то прошипела, вдавила Йенса головой в подушки, после чего оторвалась, а через мгновенье вернулась со стаканом воды и новым платком.

— Если ты мне не скажешь кто это был, — грубо утирая рот своего сына, угрожала она. — Я обвиню Вильяма, или… того барда, который так часто захаживает к тебе. Ты же не хочешь лишиться одного из своих друзей?

— Нет! Нет, только не их! Прошу! Они не виноваты! Они даже не знали о книге!

— Тогда говори. Отвечай: кто дал тебе её?

— С… Сэдрин… — скрипя сердцем признался Йенс. Сжал простынь так сильно, как только возможно. Предательство на собственных губах жгло похлеще кровавого кашля. Хотелось сквозь землю провалиться! Спрятаться ото всех! Тело заныло от боли: мышцы, позвоночник, живот, грудь, шея, голова. Болело всё! Но хуже всех, конечно же, изнывало его сердце. Слабое… проклятое сердце.

Будучи гражданином другой страны, Сэдрин имел некое подобие неприкосновенности. Плюс он был лекарем при графском дворе. Венсана это не заботило, он требовал показательной казни. Графиня же на это, тонко намекнула мужу о тех тайнах, что она раскрыла о нём. Лантье стушевался, причём быстро. И было решено, что Сэдрина вышлют обратно в Элдриен на ближайшем корабле. Шантаж работал всегда. Ну… почти всегда. Графиня предпочитала не злоупотреблять рычагом давления на Лантье.

Эльф собрал свои вещички, думая, что его пациент спит. Но не тут-то было. Йенс, услышав знакомое копошение, сказал хрипло:

— Простите.

За окном стояла пасмурная погода. Сырость пропитала собой все стены замка. Холодный белый свет освещал слепого юношу. Открывал эльфийским глазам картину его тугой невыносимой печали. Того и гляди — сейчас разорвётся и лопнет.

— Незачем извиняться, Ваша Светлость. Я знал на что шёл, когда давал вам те книги. Как говорил один древний эльфийский философ: «Всё тайное рано или поздно становится явным».

— Она угрожала мне… Я не мог иначе! — продолжал оправдываться юный виконт.

— Всё хорошо. В конце концов меня не казнят, а просто отсылают обратно на родину. Вы ни в чём не виноваты!

— Я не успел дочитать последний том. Они отняли его у меня!

— До какой страницы вы успели дойти? — спросил Сэдрин, присаживаясь на край кровати. Снаружи ветер бесновался, врезался в окна, будто пытаясь прорвать баррикаду тонкого прозрачного стекла. Йенс ответил, сглотнув ком в горле:

— До середины. Ликмед только-только нашёл меч Драконоубийцы…

— Что ж, если вам уж так интересно, я расскажу вкратце, что было дальше. При условии, что вы пообещаете мне вовремя принимать лекарства.

— Хах. Обещаю, — нервно рассмеялся Йенс, утирая подступившие слёзы.

— Тогда слушайте: Ликмед взял меч, и вместе с трёхглазой пророчицей отправился на вершину Рыжих гор, где при помощи хитрости и смекалки, смог сразить всех оставшихся драконов. Самый старший из них — Дранма, от полученных Ликмедом ран, склонил голову и взмолился о пощаде. Он был последним из оставшихся в живых драконом, и не хотел делить участь остальных. Ликмед проявил благородство, опустил меч Драконоубийцы, а в ответ встретил только вероломство Дранма. Дракон поглотил воина вместе с мечом. А тот, перед гибелью, вонзил клинок дракону прямо в сердце! И умерли они оба на той Рыжей горе. Так, драконов не стало. Правда это или легенда, не мне судить. Однако, если бы вы могли видеть, и имели бы возможность посетить Домению, то при взгляде на Рыжие горы, вы бы поразились их необычным алым оттенком. Говорят, что даже снег на их вершине багровеет, стоит ему опуститься.

— Может это всё красная глина? — предположил Йенс.

— Скорее всего. А вы не перестаёте меня радовать своей смекалкой, Ваша Светлость! Так держать!

— Я буду скучать по вам, Сэдрин.

— И я по вам тоже.

***

Наглый ветер трепал его голову, срывал капюшон и лохматил волосы. Сэдрин вёл за поводья строптивую лошадь, тащившую на себе весь его громоздкий багаж. То и дело упиралась копытами в мощёную дорогу, ржала и визжала, словно тоже не хотела отпускать эльфа в плавание. Он кое-как довёл её до портовой таверны, привязал к стойлу, где та могла вдоволь напиться и пожевать свежее сено. А затем зашёл попрощаться с бардом.

Удивлённый появлением лекаря, Ясон моментально снял стул со свободного столика, протёр пыль, и поставил им по кружечке глинтвейна.

— За счёт заведения, — и подмигнул эльфу.

— Какая учтивость, — сухо заметил Сэдрин. Глинтвейн оказался на вкус не так уж плох для портовой таверны.

— Слышал была какая-то перепалка в замке…

— Ах да. Всего лишь небольшая ссора между графом и графиней. Они всего-то на всего решали мою участь.

— Что случилось?

— Свэнд нашёл одну из тех книг, которые я давал Йенсу.

— Дела-а-а-а…

— И рассказал всё Его Светлости. Естественно это не понравилось графине, и… она вышвырнула меня.

— Во имя Костаро! Ты цел? Тебя не…

— Нет-нет, что ты, друг. Я — гражданин Элдриена, и, если бы со мной что-то случилось, это бы вызвало дипломатический скандал. А Корции сейчас итак не сладко, учитывая чуму Притворы, и… всё остальное.

— Фух, — с облегчением протянул Ясон. — Ну, всё равно обидно. Как-никак я уже понемногу стал понимать ваш этот шифр.

— Могу прислать по почте азбуку.

— А ещё обидно, что графиня за тебя не вступилась! Как она могла вот так взять и смыть в гальюн своего лучшего лекаря? Чума же на пороге!

— Меня это волнует так же остро, как и тебя. Наверное, я продолжу свои исследования на родине. Может, имея доступ к цивилизованной магии, у меня получится изобрести лекарство, кто знает?

— Будем надеяться.  

— И ещё, — понизив голос, продолжал Сэдрин. Взгляд его обрёл заговорщицкий вид, от чего у Ясона мурашки пошли по спине. — Убрав меня с дороги, Лантье получит ещё больше влияния на графиню. Готов поспорить, следующим его шагом будет наложить лапы на Йенса. Может при помощи церкви, или инквизиции, не знаю, как, но думаю граф собирается убить виконта!

— Зачем?! — вскрикнул Яман, и сразу же заткнул себе рот. Зрачки расширились, ладони вспотели и задрожали. Чем дольше говорил Сэдрин, тем туже скручивался комок отчаяния внутри русала.

— Ослабленная смертью сына, графиня станет уязвима для манипуляций. Думаю, в этом Лантье обвинит ведьм, как и в случае эпидемии. Он уже давно ждёт и облизывается, как бы заполучить законный способ захвата провинции. Костаро «не останется иного выбора», кроме как ввести сюда свои войска на пару с орденом ведьмоловов.

— И Корция будет поглощена Костаро окончательно, — понял Ясон.

— Верно. А заполучив доступ к морю, угадай, какой у королевства будет следующий шаг?

— Священная война?

— Священная война. На Тануту, на эльфов, на всех, кто за морем! Этого нельзя допустить, Ясон. Ты должен спасти Йенса! Он — та ниточка, которая отделяет мир от полного краха!

— Но как? Как я это сделаю? Он же… ему же…

— Используй мозги! Или у вас в подводном царстве напряг с образованием?

— Как ты…

— Узнал, кто ты? Обижаешь, Ясон. Я уже давно заметил следы магии, благодаря которой Йенс всё ещё дышит. Сначала я думал, что ты какой-то культист, или беглый раб из Домении, но… потом я заметил то, насколько часто ты бегаешь к морю искупаться, и всё встало на свои места.

— Почему ты вешаешь на меня эту миссию? Почему доверяешь мне? — удивлялся Яман. Кружки с глинтвейном уже опустели, поэтому Сэдрин поспешил вновь наполнить их. Тёплое вино расслабляло, помогало ненадолго забыть о том, что за дверью сейчас такое промозглое и сырое утро.

— Я верю тебе, потому что знаю, что ты справишься, Ясон. Ты — сильный человек. И ты любишь Йенса. Ты сделаешь всё, чтобы он выжил. Скажешь не так?

— Всё так, — признавал Ясон. — Но я без понятия с чего начать? Всё вокруг — как ад! Мир сходит с ума, люди умирают, а церковь винит во всём Ину. Я будто хожу по тонкому канату, неся на себе тонну груза, а внизу вода, где кружат голодные акулы.

— Что ж, — поставив на стол опустевшую кружку, говорил Сэдрин. — Не знаешь с чего начать? Начни сначала! И как писал в своих мемуарах один знаменитый эльфийский писатель: «Если идёшь через ад — не останавливайся, продолжай идти. Ты, может, был бы рад знать, что ждёт тебя впереди, знать, что станет легче, проще дышать, как в детстве. Смеяться беспечно… но нет, не будет такого, и не надейся. Если идёшь через ад — не останавливайся, продолжай идти».

— Позитивненько… — иронично подметил Яман, и тоже допил свой глинтвейн.

— Ну, мне пора. Удачи тебе, Ясон. И да пребудет с тобой Амануали.