За барной стойкой придорожного кафе стояла Голди О’Гилт. Она лишь слегка кивнула и бармен поставил перед ней заказ: чашка кофе и шоколадный кекс.
Голди села за столик, достала из кармана свечку, зажгла и моментально погасила. Затем вытащила кекс из обёртки и без особого энтузиазма принялась его поглощать.
Я тихонько подсел и поздоровался. Она прогонять не стала.
— Привет, капюшончик.
— Эм…у вас какой-то праздник?
— Можно и так сказать.
— День Рождения?
Голди кивнула. В голове мелькнула мысль спросить, сколько же ей исполнилось, но я быстро подавил это желание.
— Круто. Поздравляю.
— Спасибо.
Какая-то она странная сегодня. Я попытался вновь начать разговор.
— Ааа…почему вы дома не празднуете?
— Да я в принципе домой и собиралась. — Она встала, протёрла салфеткой губы, взяла сумку, развернулась и ушла.
Дурацкий вопрос.
Вдруг она остановилась, будто о чем-то задумавшись. Затем медленно повернула голову и, не глядя на меня, произнесла:
— Хочешь со мной поехать?
У меня глаза на лоб полезли.
— Я? К вам?! А…
Но она уже была у дверей, дав понять, что два раза приглашать не будет. Я засунул в рот недоеденный кекс и побежал за ней.
Она достала ключи и нажала на кнопку. Старенький жук, стоявший у обочины, приветливо отозвался. Я сел на заднее сиденье. Рядом со мной лежали несколько холщовых мешков зелёного цвета, лом, карта Дакбурга и план городского банка. Я повернулся к окну и стал представлять, как же выглядит дом Голди. Конечно, он не такой большой как у Скруджа, но наверняка там есть большой плазменный телевизор, дорогая мебель и тайник, полный крепких напитков. Единственное, что омрачало мои ожидания — мы направлялись к трущобам. Ну и наш транспорт, но ведь на нем гораздо удобнее передвигаться по городу, чем на роскошном лимузине, верно?.. Я все ждал, когда мы проедем этот район, как вдруг машина остановилась и Голди махнула мне рукой, веля выйти.
Я с явным недоумением разглядывал хрущёвку, похожую на картонный домик, с побитыми стёклами и разрисованными стенами. Голди уже заходила внутрь.
Я испытывал весьма сильное дежавю, поднимаясь по нескончаемой лестнице. Наконец мы поднялись…на чердак. Я всё ждал, когда Голди улыбнётся и скажет, что это просто шутка, но этого не произошло. Вместо этого она повернула ключ в замочной скважине маленькой дверцы и пригласила меня внутрь.
Могу сказать, что по сравнению с другими чердаками, что я видел, этот самый красивый. Кроме кушетки, здесь еще стоял туалетный стол и гардеробная, на полу лежал коврик, а на стене было маленькое круглое окно и висели несколько полок. Пока Голди ставила чайник, я разглядывал их содержимое. Здесь лежали несколько безделушек, привезённых из разных поездок, несколько магических амулетов, сверкающих каким-то непонятным цветом и фотография.
Я аккуратно снял её с полки. На ней были изображены Голди и Скрудж. Они с улыбкой смотрели в камеру, слегка приобняв друг друга. Похоже, фотография была сделана как раз перед кражей золота у Рокердака, о которой дядя мне рассказывал. Он говорил о тех событиях с такой нежностью… а потом все равно подытоживал тем, что благодаря своему трудолюбию он добился всего, а его спутница как была предателем и вором, так и осталась. Интересно, как бы рассказала эту историю сама Голди? Я вытащил фотографию из рамки. Она была мятая и волнистая, вся в мокрых разводах. Похоже, я знаю ответ.
Заметив, что в комнате тишина, я повернулся. Никого не было, лишь лестница, ведущая на крышу.
Голди смотрела на закат. Закат был и вправду красивый. Но когда я сел рядом с ней, понял, что она смотрит совсем не на него, а на особняк, возвышающийся на холме.
— Почему вы живёте здесь? Разве вы не можете позволить себе лучшее жильё?
— Не могу. — спокойно ответила Голди, не отводя взгляда от горизонта.
— В смысле? По-моему, если память мне не изменяет, Скрудж говорил, что с того вашего «свидания» вы уехали с двумя тоннами жидкого золота!
— Я все потратила. — невозмутимо ответила О’Гилт.
— За год?! — у меня отвисла челюсть.
— А чего ты удивляешься? — усмехнулась Голди. — По-моему, если память мне не изменяет, газеты говорили, что после вашего «обмена управления» компанией со Скруджем, McDuckEnterprises потеряла довольно кругленькую сумму за сутки.
Я потупил взгляд. Голди продолжила:
— Я знаю, почему ты выбрал меня в качестве учителя. Но у отсутствия труда есть и свои минусы — накопление капитала и бремя миллиардера тоже требует затрат энергии. Я живу одним днём; получаю сумму — трачу и дожидаюсь следующей подачи судьбы. Это тоже неплохо. Если ты вор, то у тебя есть огромный риск того, что тебя могут поймать. А здесь меня никто не заподозрит в моих делах. Огромные деньги требуют такого же размера ответственности.
— А вы боитесь ответственности, — подытожил я.
— Ну…не то что бы… — замялась Голди.
Я достал фотографию и покрутил её в руках.
— Поэтому вы бросили дядю.
Голди округлила глаза. Она взяла из моих рук фотографию и вздохнула. Я бережно взял её руку в свою, показывая, что готов выслушать.
— Воровство словно наркотик. Один раз попробуешь, потом уже остановиться не сможешь. Я начала этим заниматься ещё в детстве, когда денег не хватало даже на пропитание. Работу было невозможно найти, нигде не принимали, никто не хотел брать на работу нищую маленькую оборванку. А продолжать семейное дело и быть садовником я не хотела. Вот и стала подворовывать. А потом меня поймали. У нас отобрали всё, что осталось, маму с бабушкой забрали в участок. А я убежала. Трусиха. Я ненавидела садоводство, когда ты работаешь, как приклеенный, на участке. Я хотела свободы. И от этого пострадали мои близкие.
А потом я встретилась со Скруджем и сама не заметила, как влюбилась. Я всюду таскалась с ним в приключениях, голос свободы не давал мне покоя. В конце концов каждый раз я обманом бросала его, убегая с мешком золота. Желание лёгкой добычи и свободы было сильнее меня. Но я как-то не задумывалась об этом, мне было классно, я кайфовала от своего спутника, от золота и приключений, и мне было хорошо. Но вот мы в Золотой Лагуне, я снова пытаюсь бежать с добычей, но застреваю с ним в толще льда, смотря ему прямо в глаза. Смотрю, как в его глазах гнев сменяется на беззаветную любовь и надежду. Он видел меня своей женой, которую готов любить по гроб жизни. А я видела, как будет душить меня семейная жизнь, как я убегаю от него, разрушая его веру в любовь. Я не смогу жить с ним, как бы не была сильна моя любовь. И я делаю выбор. Он ни за что не отпустит меня, если только я не решусь на отчаянный шаг — предательство. Я убегаю с куском карты, посылая ему воздушный поцелуй и глотая слезы. Я жертвую нашей любовью ради него. Надеюсь, это было правильным решением.
Вот только через несколько лет, увидев рядом с ним двух маленьких ребятишек, не могла отделаться от мысли, каким бы хорошим отцом он стал бы для моих детей…