Шестикрылый серафим сидел за большим резным столом из белого дерева в окружении скомканных листов бумаги, и напряженно записывал что-то на очередном листке. Он совсем недавно решил пойти в ногу со временем и отказаться от пера с чернилами в пользу простой шариковой ручки, но писал спешно, и каждый раз противился неидеальному почерку. Ручкой писать было легче и быстрее, но буквы выходили недостаточно ровными по мнению ангела. Когда руку стало сводить от перенапряжения, он отбросил записи и встал из-за стола.

Выглядел ангел превосходно. Ровная осанка, широкие плечи, стройная фигура и крайне высокий рост. На его лице ни единой морщинки, кроме задумчивой складочки между бровями, фарфоровая кожа, пушистые ресницы и светло-голубые глаза, нервно бегающие из стороны в сторону. У него были длинные иссиня-черные волосы, оперение крыльев соответствовало, но пиджак, рубашка и брюки наоборот, были белыми с легким небесным отливом, лишь кое-где виднелись синие вставки на костюме. Пуговицы на рубашке, серьги и две броши на груди в виде маленьких крылышек блестели золотом. Бог дал ему имя Серафиэль.

Комната, в которой находился Серафиэль, была довольно просторной с высоким потолком, в ней не было ни одного темного предмета. Из окна рядом лился свет, похожий на солнечный, но таковым не являющийся. За окном ничего не было видно, казалось, оно выполняло только декоративную функцию. Посреди комнаты также стояла огромная двуспальная постель с множеством подушек и покрывал, на которой, в позе эмбриона, лежала очень худая ангелица с шестью облезшими крыльями серебристого цвета. Бледная, она почти сливалась с окружением.

— Демоны все никак не покинут Землю. Они не дают возможности для наших разведчиков! Каждый демон за версту чует ангела, находиться с ними рядом невозможно, особенно из-за этого глупого проклятия. Как жаль, что оно вредит и нам тоже. Все наши действия для них, как на ладони! — запричитал Серафиэль.

Ангелица на кровати никак не реагировала. Казалось, что она спала, но ее полупрозрачные веки были приоткрыты. Взгляд пустой, под глазами темные круги. От худобы скулы и углы челюсти были особенно выражены. Кожа у нее была болезненного цвета, синие вены просвечивали под ней.

— Еще эта Астарот... Хладнокровная убийца, во всем послушная Люциферу и не пропускающая ни одной земной бойни, теперь свободно гуляет по Видеркеру и ничем не занимается. О чем только думает Люцифер? Он что, специально не пользуется своими козырями? А ведь говорят, что она гениальный стратег, в чем я, конечно, очень сомневаюсь. Впрочем, он всегда был опрометчивым и невнимательным. Или... Они настолько готовы к войне, что могут позволить себе отдых? Тагас, что ты думаешь?

Тагас даже не шелохнулась.

— Тагас? — голос Ангела прозвучал строже. Он подошел к ней ближе. — Тагас!

— Да отъебись ты... — раздраженно простонала она. Лицо Серафиэля исказилось и покраснело от злости.

— Никакого сквернословия!

— Угу... — буркнула Тагас.

— Когда ты начнешь делать хоть что-то полезное? Только и знаешь, как заниматься всякими мерзостями и лениться! — сорвался Серафиэль и замолчал, чтобы перевести дыхание. Он нервно поправил выбившийся локон волос. — Тебя хоть что-то волнует? Ты чувствуешь хоть малейшее сожаление?

— Отвали... — едва внятно ответила ангелица, чем пуще прежнего рассердила серафима.

Серафиэль схватил Тагас за плечо и перевернул ее на спину.

— А ну, покажи руки! — приказал он, и Тагас жалостливо промычала, но от бессилия ничего не сделала.

Серафиэль сорвал пуговицы на ее рукаве и закатал его до плеча. Как он и думал – лиловый синяк на изгибе локтя и вздутые вены. Его лицо скривилось от отвращения.

— Снова ты за своё! Как же ты мне надоела... — он отпрянул от Тагас и отвернулся от нее. Глаза забегали из стороны в сторону, он еще раз прошелся по комнате. Серафиэль выдохнул, придя к какому-то умозаключению, и с абсолютно спокойным видом повернулся к ангелице. — Знаешь, мне всё равно, я видеть тебя уже не могу. Ты никогда меня не слушаешь и тебе плевать на ход войны. Уходи от меня, тебе все равно никто не поверит.

От этих слов Тагас встрепенулась.

— Пошла вон из моей комнаты.

Она приподнялась на локтях, в ее глазах читался неподдельный страх.

— Нет... — прохрипела она, пытаясь дотянуться до Серафиэля.

Серафиэль указал рукой на дверь. Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Я сказал. Уходи.

Тагас подскочила с кровати, подбежала к Серафиэлю и схватила его за рубашку трясущимися руками. Было видно, что каждое движение давалось ей с трудом.

— Не надо, не надо... — запричитала она хрипло, — пожалуйста, милый Серафиэль, не надо...

— Я устал от тебя. Уйди сейчас же.

Тагас всхлипнула и уткнулась лицом в его грудь.

— Не бросай меня, не бросай меня, не надо, пожалуйста, не бросай...

Серафиэль смотрел на ее макушку с отвращением и стоял неподвижно, никак не касаясь Тагас. Его молчание убивало ее. Ноги перестали держать ее хрупкое тело, она сползла на пол и прижалась щекой к его бедру. На одежде остались пятна от ее слез.

— Серафиэль, я все сделаю, не оставляй меня одну, я все сделаю, что угодно...

Серафиэль приподнял бровь.

— Что угодно?

— Да, да, да, да... — бездумно повторяла она, сжимая пальцами его штанину.

— Тогда молись. Покайся, проси прощения за все свои омерзительные поступки, хоть бейся лбом об пол, но кайся. — Проговорил он и, выдернув ногу из ее хватки, отошел на пару шагов назад, бросил пренебрежительный взгляд и направился к выходу.

— Кому?! — выпалила она, захлебываясь, — перед кем мне молиться? Перед кем каяться!? Скажи мне... — она разрыдалась, прикрыв алое лицо руками. Ее серебристые кудри путались и липли к мокрым щекам.

Серафиэль на секунду замер, но ничего не ответил и вышел, хлопнув дверью.

***

Он вышел из своей комнаты в длинный светлый коридор, который обычному человеку трудно было бы назвать коридором. Под ногами был мраморный пол, но стен не было, за спиной Серафиэля была только дверь, а за дверью бесконечный простор. Где-то вдали виднелось множество хаотичных лестниц, словно висящих в воздухе, можно было даже разглядеть вдалеке маленьких ангелов, снующих по ним туда-сюда. Рядом с дверью Серафиэля, почти в конце "коридора", находилась еще одна дверь, которая была раза в три больше. На ней было около десяти разных замков, а также поперек висела золотая цепь. Казалось, туда очень давно никто не заходил.

Серафиэль медленно поплелся в противоположную от этой двери сторону. Чем дальше он шел от своей комнаты, тем больше появлялось дверей — комнат других ангелов.

Вдруг, одна из дверей распахнулась прямо перед ним, из-за нее выскочил серафим, который, по всей видимости, не ожидал сейчас увидеть Серафиэля. Он резко остановился и впился в него взглядом, и что-то в этом взгляде источало скрытую, неистовую злобу. Эта ненависть прочлась лишь в одном мгновении, затем он расслабил лицо и притворился, что рад видеть старшего. Ангел был в черном одеянии, его смольные длинные волосы падали на грудь, некоторые локоны обрамляли уставшее, бледное лицо. Шесть черных крыльев были сложены за его спиной. На нем была рубашка с черным жабо, посреди которого сверкал лиловый камень, темные брюки, длинный плащ и высокие шнурованные сапоги. Рукава казались длиннее, чем нужно.

— Здравствуй, Азраэль. Куда так спешишь? — спокойно поинтересовался Серафиэль, осмотрев ангела с ног до макушки.

Азраэль отвел взгляд. Серафиэль обратил внимание на то, как его ногти впились в свою же ладонь.

— У меня появилась свободная минута, и я решил узнать насчет здоровья Господа.

— Ничего не меняется, Азраэль. Я перепробовал все, что мог.

— Но как же так? Столько лет Господь болен, и ничего не помогает ему? — встревоженно спросил он, хотя Серафиэлю точно показалось, что в его голосе была нотка подозрения.

— Да, я сам этому поражён. Даже мои визиты не улучшают его положение, ему стоит отдохнуть наедине, с самим собой. Такова его воля.

— Но, Серафиэль, если бы мы собрались все вместе и поделились с ним частью своих сил, это точно бы...

— Хватит! Бог велел мне никого не пускать. Или ты надумал ослушаться? — Серафиэль не дал Азраэлю договорить и повысил тон. — Ты хоть знаешь, как меня это гложет? Мое сердце разрывается от боли, от того, насколько мы бессильны! — Он демонстративно ударил себя в грудь.

Азраэль молчал. Его черные зрачки исподлобья сверлили Серафиэля.

— Я пришел не только ради этого. — Азраэль выпрямился. — С душами на Земле происходит что-то странное. Оборот нарушен и тысячи неспокойных душ наполняют поверхность. А где-то и вовсе... Не знаю, как такое объяснить. Утечка. Я заметил это давно.

Серафиэль снова перебил его.

— Ты в силах с этим разобраться?

— Я пытаюсь.

— Что, все выходит из-под контроля?

Азраэль замялся.

— Я думаю, в этом замешаны демоны, — он не осмелился добавить, что и сам процесс не был совершенным, — я стараюсь изо всех сил, но душ слишком много.

— Азраэль. Что ты от меня хочешь? Бог наделил тебя, и только тебя умением контролировать смерть и людские души. Тебе нужна помощь, но я не в силах оказать ее тебе.

— Я понимаю. Я сказал все, что хотел. — Азраэль отвел взгляд. Ему было тяжело скрывать эмоции, и Серафиэль прекрасно читал на его лице недовольство, но пока не придумал, что мог с этим сделать. С такой-то помехой нужно что-то решать.

— Тогда возвращайся к работе, — бросил Серафиэль и прошел мимо Азраэля.

***

Миссбраух играли последнюю песню. К завершению выступления толпа совсем ожила, все танцевали и сопровождали конец каждой песни овациями. Доиграв куплет, Хельга с теплом поблагодарила весь собравшийся народ, и Кольт подумала, что она очень милая. Хельга еще о чем-то говорила в микрофон, но Кольт не слушала, или просто не могла слушать. Все звуки смешались во что-то одно, неразборчивое и далекое. В глазах помутнело и ей виднелся лишь силуэт группы. Она вдруг осознала, что вела себя как дура, магическая дымка рассеялась, и она прозрела. У Хельги действительно был гипнотический, опьяняющий голос. Кольт чувствовала себя неправильно, будто весь концерт внутри нее был кто-то другой. Она никогда не танцевала раньше, но сейчас ей словно кто-то развязал руки. Задумываясь об этом, она не переставала смотреть на Хельгу с восхищением. Что-то в этой девушке непонятно очаровывало Кольт. Внешность, голос, хитрый взгляд... Вот бы узнать ее поближе.

Музыкантки стали складывать аппаратуру, какие-то люди в черных футболках, возможно организаторы, им помогали, а толпа потихоньку направлялась к выходу. Кольт пока не хотелось уходить. Она смотрела, как Хельга принимала букеты цветов от своих фанатов и с теплой улыбкой что-то им отвечала. В ярком свете софитов, с диким макияжем ее лицо казалось Кольт очаровательным, и та никак не могла отделаться от навязчивых мыслей о знакомстве. Кольт вдруг ощутила на своем плече тяжелую руку и испуганно дернулась. Это был Люси.

— Ой, извини, что напугал. Как тебе концерт? — спросил он, словно собирался уходить. Кольт почему-то хотела постоять в баре подольше.

— Странный... — задумчиво сказала она, посмотрев в сторону сцены. — Что это было?

— Что именно? — казалось, Люси ожидал услышать что-то другое.

— Н-не знаю, — Кольт почесала висок, ей показалось, что Люси чувствовал то же самое и понял бы ее сразу, но видимо нет, — Просто я странно себя чувствовала. Хельга очень классная. Она... ну, то есть, группа, мне очень понравилась.

— Это я заметил, ты от нее глаз оторвать не могла. Ладно, может, пойдем? — он шагнул в сторону, выжидающе глядя на Кольт. Ей показалось, что ему тревожно.

— Я думала... Может, попробовать что-нибудь сказать ей. Я хотела сказать, что мне очень понравился ее голос. И есть ли у них сидишки?

— Сидишки-то есть, вон там, — он указал рукой на стойку с товарами группы, — но, может, не стоит? Купим пару дисков и пойдем?

Кольт опустила глаза. Зачем он вообще приводил ее сюда, если Хельга ему так не нравится?

— Да, все равно я не смогла бы. Я слишком трусливая. Пошли... — согласилась она, и Люси замешкался.

— Не трусливая! Ты пойди, скажи! Это ведь не навредит никому? А потом домой. Давай, ты сможешь! Только ты... — он хотел сказать что-то, но осекся, — от одного разговора ведь никто не умрёт.

Кольт не пыталась манипулировать Люси, но по случайности именно так и вышло. Ей показалось, что Люси искренне боялся Хельгу. Что она такого ему сделала? Он вдруг подтолкнул Кольт в сторону сцены, и стало тяжело дышать. Хельга какое-то время еще собирала свои вещи и бродила около сцены. Большинство людей уже разошлось, кто-то сидел у бара, а кто-то разглядывал мерч Миссбраух. Теперь, когда Хельга не пела и не держала в руках электрогитару, она почти смахивала на простого человека, что Кольт пока трудно было осознать.

— Нет... Нет, пошли домой. Я не смогу, — сердце сумасшедше колотилось, от одной мысли подойти и заговорить с Хельгой Кольт начинала паниковать.

— Ты же уйдешь сейчас и будешь жалеть, — сказал Люси, и эта фраза наполнила ее решимостью.

Она еще раз посмотрела на него — тот показал ей большой палец вверх, хотя лицо у него было нерадостное. Кольт сглотнула. Живем один раз, наверное? Она решительно направилась к Хельге, но чем ближе она была, тем сильнее Кольт трясло. Ноги еле сгибались, колени дрожали. Хельга обратила на нее внимание и улыбнулась, отчего легче не стало.

— Привет, э-э, ты... — Кольт не могла поверить в свою же смелость, — Вы очень красиво пели! Я хотела сказать, а-а, сказать, что вы очень крас... красиво, красиво поёте, вот! — заикаясь, пробормотала Кольт. Она так распереживалась, что у нее вспотела спина. Руки было некуда деть, так что она сжимала собственные пальцы.

— Да, серьезно? Спасибо. — ответила Хельга, и Кольт подумала, что вот-вот упадёт замертво. — Я видела тебя. Мне очень понравилось твое платье.

Хельга хвалила её? Что делать? Что говорить?

— С-спасибо.

— Ты же пришла с Люси, да? Ты его девушка? — спросила Хельга, и Кольт не смогла распознать ее эмоции. Прищур, легкая улыбка, ряд неидеальных зубов, пристальный, оценивающий взгляд. Она была похожа на хитрую лисицу.

— Нет, нет! Он мой друг. Вы с ним знакомы? — Кольт поразилась, как складно прозвучала ее речь.

— На "ты", милая.

Она покраснела. Хельга подошла к ней, поставив руки на пояс.

— Да, какое-то время хорошо общались. А с тобой я раньше не встречалась. Ты откуда-то приехала? — Хельга облокотилась о колонку. Одним своим видом она излучала некую силу и уверенность.

— Нет, я родилась в Видеркере. Просто я... Э-э... — Кольт не придумала, что ответить.

— Домоседка? — Хельга наклонила голову, и ее волосы упали вперед. Они действительно были очень длинные.

— Что-то... Что-то вроде, — Кольт улыбнулась, и Хельга улыбнулась ей в ответ.

— Это мило. Ну, что ж. Ты наверняка уже знаешь, что я Хельга, — она протянула руку, и Кольт на секунду занервничала. Она не решалась подать руку в ответ, но выдохнула и рискнула. Рука Хельги была холодной и жестковатой, особенно пальцы. Видимо, совсем огрубели от струн. — Как тебя зовут?

— Кольт. — голова заболела. По ощущениям лицо горело, она лишь надеялась, чтобы этого не было видно.

— Будем знакомы, — Хельга не выпускала ее руку из своей, глядя Кольт прямо в глаза. Поддерживать зрительный контакт было сложно, она чувствовала напряжение, какую-то неосязаемую мощь, давящую на нее вовсю. Хельга приблизилась, и Кольт увидела, что на ее коже еще виднелись остатки грима, который она, видимо, наспех стёрла влажной салфеткой. Ее ладонь моментально вспотела, Хельга отвела взгляд куда-то за спину Кольт и отпустила ее. Кольт обернулась и увидела Люси, скрестившего руки на груди. Она вновь повернулась к Хельге, кивнула ей и хотела пойти к Люси, но та ее остановила.

— Как мне с тобой связаться? — Кольт не могла поверить своим ушам. — Я бы хотела узнать тебя поближе.

На секунду она обомлела, но опомнилась и стала оглядываться, чтобы найти ручку и бумажку. Ручка и бумажка в баре?

— Я... Я могу дать номер домашнего телефона. Т-только не знаю, куда записать.

Хельга улыбнулась.

— Прошепчи мне на ушко. У меня хорошая память, — она убрала локон волос за ухо и наклонилась, чтобы быть с Кольт на одном уровне. Кольт, чувствуя, как краснеют щеки и как тяжелеет голова, тихо сказала набор цифр. Она физически ощущала свое бьющееся сердце и пульс в висках. Вокалистка казалась ей не просто красивой, но и безумно привлекательной, каждое ее слово и действие сносило Кольт крышу. — Спасибо, милая. Пока...

Девушка поспешила отойти от Хельги, помахала ей, и как только отвернулась, скорчила гримасу ужаса. Она была так взволнована и шокирована, что хотелось просто кричать. Люси тут же повел ее к выходу из бара, положив руку на плечо. По его хмурым бровям Кольт поняла, что ему это не понравилось.

— Какой же я дурак. Надо было уйти сразу, — забормотал он, и Кольт стало обидно.

Они вышли на улицу, прохлада и свежий воздух были как раз кстати. Уже прилично стемнело, дорогу освещали только желтые фонари. Темное небо застлали тучи. Где-то слышался треск цикад. Потихоньку они направились в сторону дома.

— А что такое?

— Что тебе говорила Хельга? — вопросом на вопрос ответил Люси.

— Мы просто поболтали... — Кольт не понимала, откуда у Люси к Хельге была такая неприязнь. — А что?

— Ничего. Не знаю.

— Что не так с Хельгой? — Кольт не знала, что думать. Люси не нравилась Анжела, теперь говорит, что плоха Хельга, но... Что Кольт могла утверждать? Она никого из них хорошо не знала, могла ли она просто довериться своему впечатлению? Ей хотелось послушать Люси, но она сомневалась, хотя головой понимала, что у него, возможно, были объективные причины не любить ни Анжелу, ни Хельгу.

— С ней много всего связано. Но поверь, я не хочу, чтобы ты с ней общалась. Она очень странная.

— А в чем ее странность? — Кольт это не нравилось. Ей хотелось какого-то доказательства.

Люси вздохнул.

— Я не знаю. Не знаю, как объяснить. Слишком много... всего. Я тебе потом все объясню.

— Почему не сейчас?

— Люси прав, — послышался голос Джесса из-за спины.

— Видишь, даже он признает мою правоту. И вообще, сколько ты за нами идешь, уши греешь?

— Не долго, — ответил Джесс, достав сигарету. — Кольт, на днях Хельга звала меня к себе и предлагала такое, что я даже озвучивать не хочу.

— И меня тоже звала! — воскликнул Люси. — А ведь она встречалась с Томасом... Они были год вместе, или около того. Как она может вот так?

Кольт потупила взгляд. Это и правда было некрасиво. Может, они преувеличивают?

— Наверное, ей одиноко? — Подумала вслух Кольт, но засомневалась. Может ли такой девушке вообще быть одиноко?

— Но почему именно я и Джесс? Она же может подцепить любого другого парня, — Люси почесал затылок. Кольт не понравилось слово "подцепить". — А тебе она что говорила?

— Она попросила номер телефона.

Люси и Джесс переглянулись, как будто Кольт сказала что-то невероятно ужасное.

— О, нет... — Люси схватился за голову, — почему я позволил этому случиться?

Джесс закурил, и Кольт обрадовалась, что ветер сдувал сигаретный дым не в ее сторону. Ей не нравились сигареты, но она не возражала, если кто-то другой курил.

— Она... она не кажется мне плохой. Я не хочу, чтобы она такой оказалась. Мне достаточно в жизни плохого. Я просто хочу... — Кольт задумалась, продолжать ли, — не знаю, одиноко ли ей, но мне точно одиноко. Может, я правда понравилась ей? Что такого ужасного в том, что девушка ищет любви?

Они все какое-то время молчали. Джесс все же решился продолжить:

— От такой "любви" ничего хорошего не бывает. И вообще, это грех.

— Началось, — закатил глаза Люси.

Кольт понуро молчала. Она шла, глядя в пол, и не решалась сказать что-либо еще. Впечатление от концерта и встречи с Хельгой смазалось о реакцию Джесса и Люси. Кольт слегка пожалела, что вообще согласилась пойти на этот концерт. Люси шел, сунув руки в карманы, Джесс курил на ходу и выглядел спокойным, как удав.

— Кольт, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел хорошо провести с тобой время и не думал, что все так далеко зайдет, — виновато начал он.

— Зачем идти на концерт человека, который вам не нравится? — спросила Кольт, и этот вопрос поставил Люси в ступор.

— Ну... — он почесал затылок, собираясь с мыслями, — местных музыкантов нужно поддерживать. Особенно готских. Ну, и... Вдруг что-то случится? Что-то произойдет, и на концерт я больше не смогу попасть. Или их больше не будут проводить. Что, если, э-э-э, клуб закроется и все? И больше такого не будет. Я вообще такой движ никогда не пропускаю. Это попросту интересно.

Кольт понимала его позицию, но за Хельгу все еще было немного обидно.

— Я просто пришел за Люси. Музыка здоровская, к тому же. — Честно признался Джесс, и Кольт усмехнулась.

— А я тебе зачем? — спросил Люси с недоумением.

— Слежу за тобой. Такая забота, — ответил Джесс, затянувшись, и Кольт показалось это необычным, учитывая, как Джесс до этого отзывался о Люси.

— Не надо за мной следить! И вообще, ты меня с мысли сбил, — Люси сделал паузу, — Кольт, я хотел сказать... В общем, я уверен, ты найдешь еще хорошую девушку, но пусть это будет не Хельга. Не надо ждать от нее чего-то хорошего! Она не лучший вариант для тебя. Я уверен, что такие, как она, просто играют с чужими чувствами.

— Она ведьма, Кольт, настоящая ведьма. На твоем месте я бы никогда с ней не общался.

Кольт задумалась, и ей стало легче. Возможно, Люси и Джесс правы, и ей стоило бы к ним прислушаться. Не станут же они лгать просто так.

— Хорошо... Простите меня, я странно себя вела, и продолжаю вести.

— Не извиняйся, все в порядке. — Джесс похлопал Кольт по плечу.

— Да, не извиняйся. Все нормально.

Кольт улыбнулась, но тут же дернулась.

— Блин, а диск я забыла купить! Мне так понравились их песни... — расстроившись, проговорила она, но Люси, на удивление, отреагировал совершенно спокойно.

— Смотри, — он достал из кармана плаща небольшой футляр, и глаза Кольт загорелись, — я взял специально для тебя.

— Ой... Люси, спасибо большое! — обрадовалась Кольт и осторожно взяла диск в руки. Она неуверенно приобняла Люси и стала рассматривать в тусклом свете обложку. На обложке была обработанная фотография видеркерского моста издалека, посреди которого виднелся чей-то силуэт. Снизу большими буквами было написано название группы и альбома. Диск выглядел стильно, и не скажешь, что это местные малоизвестные музыкантки. Разве в Видеркере были музыкальные издательства? — Сколько я тебе должна?

— Нисколько! Это подарок, — улыбнулся Люси, и Кольт совсем растаяла.

— Спасибо...

— Как хорошо видеть, когда ты улыбаешься. Когда тебе грустно, у меня прям сердце болит, — признался Люси, и Кольт захихикала.

— Согласен. Не расстраивайся из-за Хельги, — добавил Джесс.

— Кстати, ты чего за нами идешь? Твой дом же вообще в другой стороне, — заметил Люси, Кольт вопросительно оглянулась на Джесса.

— Я хочу проводить вас, вот и все. Или нельзя? — Джесс приподнял одну бровь.

— Можно, конечно. Давайте вместе прогуляемся? — предложила Кольт, и Джесс сразу согласился, Люси же замешкался.

— Ну... Ну, давайте, что ли.

— Ура! — Кольт пару раз радостно хлопнула в ладоши.

***

И все же, день закончился хорошо. Кольт и не подозревала, что у Джесса такое хорошее чувство юмора – она пришла домой вместе с Люси, хохоча и вытирая слезы с лица. Они, к тому же, хорошо разговорились по пути к ее дому. Оказывается, Джесс любит работать с деревом и умеет делать мелкую мебель, а также вырезает игрушки. Он показал ей крошечного козлика, которого сам выстругал из липы. Люси учился играть на гитаре, и мог бы играть так же, как играла Хельга на сцене, но его электрогитару почему-то конфисковали. Кольт не осмелилась спросить, что же с ним случилось. Исключение из общежития, конфискация личных вещей… Кольт догадывалась, что это могло означать, но она не хотела об этом думать. Люси же не мог натворить что-то ужасное? С ним, наверное, просто несправедливо обошлись. Ей хотелось склоняться ко второму варианту. Кольт рассказала Джессу о своих галлюцинациях, и тот странно посмотрел на нее, но не сказал ничего осуждающего. Он, как и Люси, предположил, что Кольт возможно имеет сверхъестественные способности, но она с ним не согласилась. У ее прадедушки была шизофрения, которая просто передалась Кольт по наследству. Ей искренне не хотелось верить в обратное. Обычно она не разбрасывалась с людьми такими секретами, но Люси и Джессу она достаточно доверяла и надеялась, что никаких предрассудков у них к ней не появится. Джесс даже признался, что иногда чувствует что-то схожее на галлюцинации, и Кольт очень хотелось послушать об этом подробнее, но Джесс детали умолчал. В целом, Кольт не расстраивалась; мало кто мог бы подобным делиться, и ей хватило того, что Джесс ее в этом плане просто понимал. Люси не стал поддерживать разговор, хотя Кольт помнила, что он упоминал ночные кошмары.

Она так и не поняла, что за отношения между ними. Это была явная взаимная неприязнь, но почему тогда Джесс сам же признавался, что следил за Люси, и почему Люси так открыто и спокойно общался с Джессом, если до этого звал его лицемером? Они друг друга ненавидят или любят? Кольт никогда бы не решилась спросить это ни у Джесса, ни у Люси, они точно разозлились бы с такого вопроса. Или, может, стоило бы рискнуть и выпытать из Люси истину? Кольт не хотела давить. Рано или поздно Люси сам все объяснит, и лучше не навязываться с такими личными вещами.

Кольт не хотелось прекращать их прогулку, но, к сожалению, пришлось. Завтра снова на учебу, снова видеть дурацкое смазливое лицо Дауда, который наверняка опять к ней пристанет. Кольт это нервировало больше, чем учеба, успеваемость или что-либо еще. Когда мучительная пятница закончится, можно будет насладиться выходными, поделать что-нибудь с Люси или просто пойти гулять. Кольт ощущала такой прилив энергии, что совсем позабыла о всех своих проблемах. Почему за все это время у нее не случалось приступов или галлюцинаций? Буквально неделю назад Кольт постоянно находилась в страхе лицезреть очередного ожившего мертвеца, а сейчас чувствовала себя прекрасно, будто ничего и не было. Как же хорошо было жить спокойной жизнью, как обычная девушка, даже если это продлилось бы совсем не долго. Она была так благодарна судьбе, что свела ее с Люси и Джессом. С момента знакомства с ними она перестала чувствовать пустоту внутри, стала куда спокойнее и увереннее, ведь знала, что могла на кого-нибудь положиться. Она лишь надеялась, что все и дальше пойдет так хорошо. Кольт не сомневалась, что они желали для нее лучшего, поэтому отбросила мысли о Хельге и твердо решила, что не станет с ней общаться. Хоть она и музыкантка, и настоящая красотка, и явно была очень талантлива, Кольт уверила себя, что ничего путного из этого не выйдет. Все же, ей не хотелось, чтобы кто-либо пользовался ей, а желанием "просто пообщаться" от Хельги не пахло. В этом действительно было нечто подозрительное, либо же Кольт не привыкла, что кто-то, настолько классная, могла искренне ей заинтересоваться. В любом случае, Люси и Джесс хотели уберечь ее от плохого. Она больше верила им, чем своей слепой симпатии.

Кольт вошла в свою комнату и устало плюхнулась в кресло. Нужно было переодеться, смыть с лица косметику и принять душ. Ступни ныли от долгой ходьбы, тело казалось каменно-тяжелым, Кольт хотелось максимально расслабиться и не делать совершенно никаких движений хотя бы полчаса. Мама, наверное, уже спала, завтра ей рано вставать на работу. Люси ушел в свою комнату и наверняка занимался тем же, что и Кольт. Плащ дедушки так хорошо смотрелся на нем, он выглядел, как самый настоящий гот. Жаль, что он им на самом деле не являлся. Может, у Кольт получилось бы втянуть его в эту субкультуру?

Словно гром среди ясного неба, раздался звон телефона из коридора, заставивший сердце Кольт пропустить удар. Она вскочила с кресла, растерянно замотала головой и пулей вылетела из комнаты, неудачно затормозила и врезалась в большое зеркало в прихожей, ноги запутались в подоле юбки, она упала на стол, склонилась над телефоном и, схватив трубку, прижала ее к уху.

— Алло? — в это "алло" Кольт вложила всю свою надежду. В трубке было тихо.

— Привет, милая, — раздался голос Хельги, и внутри Кольт расплылось необъяснимое тепло, сводящее мышцы и суставы, пальцы онемели и лицо расплылось в глупой, смущенной улыбке, — ты свободна в эту субботу?

— Да, у меня нет никаких планов. — дрожащим голосом ответила Кольт, не веря, что это происходит на самом деле.

— Может, встретимся? Сходим в парк, пройдемся...

— Да! — выпалила Кольт, — я только за.