2 years ago
– Видишь, вон там, – произносит Чонгук, указывая рукой на ночное небо, устеленное звёздным полотном, – две яркие звезды, чуть ли не пожирающие друг друга от своей близости, – тепло усмехается Чон, не отводя взгляда от звёзд. – Они связаны, Тэ.
– Как это? – подняв брови в вопросительном жесте, спрашивает Тэхён.
Низкий смешок, пробирающий нутро Кима до дрожи, навсегда отпечатывается в его сознании.
– Они зависимы друг от друга. Без компонентов одной звезды, другая будет светить тусклым светом. Но пока они рядом, у них есть вечность, – повернув голову в сторону парня, что с неумолимым интересом слушает его, Чонгук смягчается во взгляде. – Также и мы с тобой, Тэхён. Мы связаны нерушимыми нитями; пока мы рядом, свет наших душ затмит любую Вселенную. – Чонгук приближается к Тэхёну, кладя свою ладонь на его щёку и поглаживая ту большим пальцем. – У нас с тобой есть вечность, дорогой мой. Мы вечны, Тэхён.
И Тэхён целует его. Целует нежно, до одури пьяняще, обвивая руками шею Чонгука.
Чонгук же с охотой отвечает на поцелуй, путая пальцы в золотистых волосах, что от мягкого света луны выглядят до невозможности волшебно. Словно бы это были тысячи лунных нитей, питающихся её свечением, и отдающих это самое свечение мягким серебром.
Чонгук никогда не сможет вдоволь насытиться Тэхёном. Даже вечности, думается ему, не хватит.
– Чонгук-а, – тихо зовёт Ким, с трудом отстраняясь от столь манящих и любимых губ.
– Да, дорогой мой? – тяжело дыша, опаляет своим дыханием Чонгук покрасневшие и припухшие от поцелуя уста Тэхёна, проведя по ним большим пальцем и чуть надавливая, вырывая из парня тихий вздох.
– Я должен признаться, – виновато смотрит Ким, поджимая губы. – Мне кажется, что нам и вечности не хватит. Слишком малый срок для нас с тобой. – смущённо улыбаясь, произносит Тэхён, а его щёки предательски горят.
– Тэхён-а, ты что, научился читать мысли? – посмеиваясь, шутливо спрашивает Чон.
Такое бывает часто: неозвученные мысли одного, другой произносит чуть ли не в то же мгновение. Это кажется чем-то неземным, ведь как такое вообще возможно? Этой их способности нет ни научного объяснения, ни какого-либо другого. А раз даже наука с этим не справляется, однажды пришёл к выводу Чонгук, то это, и вправду, что-то неземное. Что-то, до объяснения чего человечеству идти миллионы лет.
Но это не пугает, времени у них достаточно.
На пороге вечности, у дверей, ведущих в новую жизнь. Вместе, связанные душами, они справятся со всеми трудностями мира.
Главное, не забывать дышать. Не забывать держать глаза открытыми и ни в коем случае не закрывать их.
Ведь, сделав это, перед глазами останется пугающая темнота, а лёгкие скуёт железными прутьями, не давая и шанса на вдох.
our days
Тэхён резко садится в постели, тяжело дыша и чувствуя, что его лицо мокрое, словно бы он безостановочно плакал несколько часов.
Впрочем, так оно и есть.
Тэхён стонет от боли в груди, всхлипывая: на подходе стоит новая порция слёз.
Он хватается за подушку, мокрую от глухих рыданий, и утыкается в неё лицом, плюя абсолютно на всё. Тэхён кричит раненым зверем, не имея возможности сдерживать эту боль в себе.
Конечно, подушка заглушает крики, но этого недостаточно, чтобы Намджун, находящийся в соседней комнате, не смог услышать этот душераздирающий вопль.
Старший Ким, как по щелчку, открывает глаза, отпуская последние крупицы неспокойного сна. Сердце Намджуна сжимается до неистовых размеров, а после, подобно осколочной бомбе, взрывается, вонзая кусочки острого стекла во все внутренности: лицо Тэхёна, скорчившегося от страданий, насквозь пропитано слезами, губы искусаны до крови, а глаза… в них столько боли. Столько скорби, отчаяния, страха.
Намджун подбегает к брату, выхватывая подушку из вцепившихся до белизны в костяшках рук Тэхёна, и прижимает того к себе.
Ким отпускает себя, почувствовав родное тепло рядом, он больше не пытается быть тише.
Намджун здесь, он не один, брат рядом. Он не оставил Тэхёна, он здесь, живой и полностью здоровый.
– Тише, братишка, я здесь, я с тобой, слышишь? – шепчет на ухо Тэхёну Намджун, поглаживая младшего по взмокшим волосам на затылке.
– Нам… Намджун… – задыхаясь, цепляясь пальцами за помятую футболку брата, произносит Тэхён. – Он… Ч-Чонгук, он… был жив. – срываясь в истерике, крича до помутнения сознания.
Намджун больше не может. Слёзы неконтролируемо текут по щекам, опаляя своим жаром смуглые щёки. Он должен быть сильным ради брата. Ради Чонгука.
– Тэ, послушай, – дрожащим голосом зовёт Ким, покачивая Тэхёна из стороны в сторону, словно бы убаюкивая. – Мы должны быть сильными, слышишь? Мы будем сильными. Чонгук бы не хотел, чтобы ты сдавался, Тэхён-а. Ты ведь сильный, ты со всем справишься. Чонгук всегда рядом с тобой, всегда…
На этих словах Тэхён замирает. Намджун тут же пугается, немного отодвигая брата за плечи и заглядывая тому в глаза.
Он всё слышит. Всё понимает.
Хриплым от долгих рыданий и криков голосом, Тэхён, смотря будто сквозь Намджуна, шепчет:
– Чонгук рядом. Всегда.
Намджун, затаив дыхание, с замиранием сердца смотрит на затерявшегося в другом мире Тэхёна.
Помогло.
– Намджун-а, – спустя, казалось, бесконечную минуту, тихо зовёт старшего Тэхён, – можно я посплю сегодня с тобой?
Ким расплывается в тёплой улыбке, стирая ладонями слёзы со щёк. Он начинает часто кивать, закусывая нижнюю губу до боли. Тэхён с ним. Он в порядке.
– Конечно, братишка, конечно, – утягивая Тэхёна в тёплые объятия, говорит Намджун, целуя того в макушку. – И сегодня, и завтра, и послезавтра, когда угодно, Тэхён-а. Когда угодно…
Младший утыкается лицом в грудь Намджуна, стискивая пальцы на спине брата.
Тэхён не один. Рядом семья. Рядом Чонгук. А значит, можно прожить ещё один день, чувствуя, хоть и шаткую, но опору под ногами.
Они справятся. Они обязательно со всем справятся.
Этого хотел Чонгук.
1 year ago
Судьба – весьма противная вещь. В этом Тэхён успел убедиться лично.
Лёжа на больничной койке лицом к лицу с любимым, что умирает прямо на глазах, Тэхён больше не верит ни в какую судьбу. Ни в какие хорошие концы. Он больше ни во что, в этой грёбаной жизни, не верит.
Что сделал с ними этот мир? Эта Вселенная? Убежать бы туда, где нет никаких болезней, никакой боли, страха, уныния. Туда, где есть счастье.
Но эта чёртова реальность душит своими мерзкими лапами, заставляя глотать воздух, биться в конвульсиях, рвать глотку в глухих криках о помощи. Реальность… да пошла она к чёрту.
Тэхён сжимает пальцами ослабевшие руки Чонгука, бледные, как чистое полотно, на котором художник будет вершить его судьбу. Он смотрит на прикрытые глаза любимого, потерявшие былой блеск, былую яркость. Они помутнели, стали серыми. Некогда эти самые чёрные, как ночь, с рассыпанными внутри миллионами звёзд, глаза, смотрели на Тэхёна с неистовой заботой, любовью и преданностью. Сейчас же в них видна лишь усталость.
От химии врачи отказались сразу. Сказали, она здесь бессильна. Вообще, всё, что можно было бы испробовать для спасения жизни Чонгука – бессильно.
Тэхён это понимает. Конечно, он понимает. Но это не стало препятствием к тому, чтобы не срываться на стушевавшихся врачей криками, истериками, моля их сделать хоть что-нибудь.
Хоть что-нибудь, что приблизит Чонгука к выздоровлению.
В тот день Намджун оттаскивал Тэхёна всеми силами от испугавшегося доктора, что сообщил им эту убивающую новость: у Чонгука обнаружен рак третьей стадии. Лейкемия.
На первых двух стадиях борьба была бы действенна, всё бы получилось, однако болезнь развивалась слишком быстро: Чонгук даже не чувствовал надлежащих симптомов, ничего из их перечня не выявлялось, до одного переломного момента.
В тот роковой день Чонгук упал в обморок, а после, очнувшись, его начало трясти, словно в припадке, он весь покрылся холодным потом, сознание отключилось, оставив перед глазами мутный образ самого дорогого сердцу человека, упавшего перед ним на колени в слезах, зовущего его срывающимся голосом. Но Чонгук был далеко не здесь, силы разом испарились, а глаза, что чувствовались тяжким грузом – закрылись.
Тогда Тэхён подумал, что уже навсегда.
Из Кима вынули душу, а сейчас всунули, скомкали её, изорвали до неузнаваемости, сказав, что, вот настоящий он: умерший внутри, сгоревший за раз, а на обуглившемся поле души, на котором совсем недавно росли чудесные цветы, не вырастет уже ничего. Никогда.
– Тэхён-а… – закашлявшись, хриплым голосом зовёт Чонгук.
Ким, далеко уплывший в свои мысли, вздрагивает. Он совсем не в себе.
Заплаканные, покрасневшие глаза смотрят на человека, что является для него всем. Болезнь забирает Чонгука, прихватывая за собой и Тэхёна.
– Тише, Гук-и, тише, – шёпотом.
– Дорогой мой, – Чонгук улыбается, живой и искренней улыбкой. Он всё ещё здесь, – послушай меня, пожалуйста. – тише обычного просит Чонгук.
Тэхён поджимает губы, готовясь слушать.
– Я скоро умру. – невесело хмыкнув, констатирует факт Чонгук. Слёзы собираются перед глазами, размывая всё в нечёткую картинку. Тэхён готов начать спорить, но не может. Чонгук просил слушать, а значит, он будет, чего бы это ни стоило. – Тэ, ты же сильный мальчик, правда? – нервные кивки в ответ. – Я знал это, всегда знал.
Тёплая улыбка трогает побледневшие губы Чонгука; как бы он хотел сейчас дотронуться до Тэхёна, стереть льющиеся слёзы с его щёк, прижать к себе и сказать, что всё будет хорошо.
Как бы он хотел…
– Даже когда меня не станет, я всегда, слышишь меня, всегда буду рядом. Я буду наблюдать за тобой, следить, чтобы ты был в порядке, – режущий горло кашель. – Но даже тогда не смей опускать руки, ясно? Борись до конца, стой на ногах, даже если невыносимо сложно, больно, страшно – борись. Намджун тоже будет рядом, Тэ, он поможет тебе. Вы такие сильные… такие сильные. – отчаянно шепча. – Дорогой мой, борись ради меня. Я хочу, чтобы ты жил, чтобы ты был счастлив, чтобы ты не держал зла на этот мир…
Тэхён не выдерживает. Он начинает рыдать, утыкаясь лицом в грудь Чонгука.
Чон, с усилием воли, поднимает руку и кладёт на голову Тэхёна, зарываясь пальцами в пшеничные волосы.
– У нас с тобой есть вечность, помнишь? Пусть, если не в этой жизни, то в следующей, и так до бесконечности. Тэхён-а, мальчик мой, ты звезда, что не перестанет сиять никогда. Я буду рядом, поддерживая твой свет. Я люблю тебя, больше жизни люблю… – на последнем вздохе, отдавая свои последние силы на эти заветные, греющие уходящую душу, слова.
– Я люблю тебя, Гук-и, люблю… – содрогаясь в истерике, шепчет Тэхён.
Боль пронзает сердце. Перед глазами плывёт, Тэхён не слышит ничего, кроме убивающего звука кардиомонитора.
Этот ровный писк, отпечатавшийся навсегда в голове Кима, станет его проводником во все последующие дни. Ужасные дни. Убивающие дни.
Так вот, как выглядит конец?
Тэхён представлял его совсем иначе…
our days (2 days later)
Осенний ветер закрадывается под пальто Тэхёна, пуская по телу стаю колющих мурашек.
Кладбище, ставшее за последний год вторым домом, уже не выглядит так устрашающе, как впервые, когда Тэхён оказался здесь.
Ким стоит перед могилой, держа в руках букет из полевых цветов. Их любил Чонгук.
– Погода сегодня спокойная, – сев на колени, начинает Тэхён. – В этом году осень обещает быть тёплой. Я собрал твои любимые цветы по пути сюда. Я шёл через наше любимое место, каждый раз там прохожу и собираю для тебя твои любимые цветы, Гук-и. Они растут там только для тебя, мне кажется. – усмехается Ким, заменяя успевшие завять цветы на букет здоровых и дышащих жизнью. – Так оно и есть, только для тебя… – шёпотом. – Намджун взял выходной, представь, Гук-и, Намджун и выходной, это же невероятно! Мы решили съездить к твоим родителям, проведать их, они нас давно звали. – голос предательски дрожит.
Тэхён стирает рукавами пальто успевшие скатиться хрусталики слёз, улыбаясь искренней, но сломанной судьбой, улыбкой.
– Ты же знаешь, что снишься мне каждый день, да, Гук-и? Там мы… там мы счастливы. Прямо как раньше. Вместе, рядом, счастливые, – из губ вырывается тихий, дрожащий выдох. – Намджун говорит, ты рядом. Я верю ему. Верю тебе. Ты просил бороться, не опускать руки, так вот, Чонгук, я борюсь, изо всех сил борюсь. Ради тебя. – Тэхён проводит по выгравированному на надгробие имени любимого, смаргивая слёзы. – Этот год был ужасным. Кошмарным. Я думал, не выдержу, думал, не смогу, но… – Ким поджимает губы, поднимая голову к чистому, голубому небу. – Но я ещё здесь. Ты и Намджун то, ради чего я живу, Гук-и. Вы – всё, что есть у меня. – голос срывается.
Солнце греет своими лучами поблёскивающее от слёз лицо Тэхёна, заставляя улыбаться ему в ответ. Он будет жить. Ради Намджуна и Чонгука, что поддерживают в нём эту самую жизнь.
– Я люблю тебя, Чонгук-и, больше жизни люблю…
И в этих словах скрыто лишь одно.
Вечность.