Вечером Матвей спешно собирается, хочется как можно скорее встретиться с Петей. Но, как на зло, Глеб куда-то пропал и на звонки не отвечает. Он как-то незаметно слинял во время ужина, никого не предупредив. Верхняя одежда его соседа на месте, значит он где-то в гостинице. Матвей не может так уйти, а вдруг Глеб не сможет попасть в номер. Или ещё хуже, вдруг с ним что-то случилось. Мотя набирается смелости, идёт по коридору и стучится в номер к Семененко. Больше он не знает, где искать своего соседа по комнате. Женя открывает дверь и смотрит, слегка прищурив глаза.

- Чего тебе? – спрашивает он недоверчиво. Вид у двукратного чемпиона такой, словно Матвей оторвал его от важного дела.

- Я… - Мотя теряется от холодного Жениного взгляда и забывает, зачем пришел. – Я ещё не поздравил тебя с победой, - ляпает он первое, что приходит в голову.

- Спасибо, - как-то холодно и равнодушно отвечает Евгений.

Матвею становится то ли обидно, то ли неловко.

- Конечно, что тебе моё поздравление! Твой телефон разрывается от таких поздравлений! –вздыхает незваный посетитель.

- Да, только она не позвонила и, даже, не написала… - тихо, словно сам себе говорит Женя.

Матвей теперь всё понимает. Получается, что он, занявший третье место с конца сегодня счастливее, чем чемпион Семененко. Но Моте Женьку совсем не жаль. От этого чувства он неожиданно для себя смелеет.

- А ты бы честно признался про свою Джульетту, а не прятался за спину Мишина. Аня бы оценила, - язвит Ветлугин.

- Вали отсюда! Много ты понимаешь! – злится Женя.

- Может я не такой умный, как ты, и золотой медали у меня нет, но кто мне нравится, сейчас пойдёт со мной гулять! А ты, чемпион, будешь сидеть один и ждать, захочет ли Аня поздравить тебя, - улыбается Матвей.

- Чего, вообще, тебе надо? – резко меняет тему Семененко.

- Глеба не видел? – после недолгого молчания вспоминает Ветлугин.

- Он у Мишина, - отвечает Женя, и не дождавшись от Матвея ответа, продолжает: - Узнал, что хотел? Проваливай! – и закрывает дверь перед носом у гостя.

           Оказавшись перед закрытой дверью, Мотя облегчённо вздыхает. Он старается выбросить из головы этот разговор и направляется к себе в номер. Глеб возвращается через пару минут и заваливается на кровать с телефоном. Теперь Матвей со спокойным сердцем может уйти.

           Петя и Матвей долго гуляют по вечернему городу. Давно стемнело, ведь в конце декабря самые короткие дни и самые длинные ночи. Лёгкий морозец пощипывает щёки и нос. Но ребятам совсем не холодно. Они успели сходить в торговый центр, купить каких-то местных сувениров для подарков, и теперь просто бредут и разговаривают. Точнее, больше говорит Матвей, а Петя чаще слушает. Иногда Моте кажется, что Петя его не всегда слышит, а время от времени думает о чём-то о своём. Он не в обиде, ведь сегодня он слишком болтлив. Это всё от волнения. Не хочется выглядеть скучным перед таким умным парнем, как Пётр. Но зима, всё-таки, нельзя гулять по улице бесконечно. Парни заходят в небольшое уютное кафе недалеко от гостиницы, чтобы согреться и выпить ароматного кофе. Длинные эмоциональные повествования Моти чередуются с короткими и суховатыми фразами Пети. Им приятно больше узнавать друг о друге. И, кажется, что всё хорошо, пока Матвей ни затрагивает болезненную для Петра тему.

- Знаешь, Петя, я, наверное, только сегодня по-настоящему понял, что не так важно, какое место ты занял, гораздо важнее как к тебе относятся окружающие. Я провалился на этом чемпионате, улетел в самый низ, но никто меня не упрекает за такой прокат, ведь я артист, тонкий, эмоциональный, и зрители видят мою душу в катании. А ещё, я сижу сейчас здесь с тобой, лучшим одиночником страны, и мне хорошо. И ты мне нравишься ещё с прошлого сезона. Я уже тогда засматривался на тебя, на твоё катание, на твои движения. Ты такой сильный и артистичный одновременно. И большинство со мной согласны. Ты видел о себе хоть раз плохие комментарий? Я нет. Потому что, ты самый лучший, тебя любят. – Матвея переполняют эмоции, но он старается сдерживаться, чтобы нечаянно не взять Петю за руку, не прильнуть к нему, хотя так хочется. Кровь приливает к лицу, Мотя чувствует, что краснеет, а ладони вспотели от волнения. И Петя не спорит, а молча слегка улыбается. Моте кажется, что и Пете приятно его общество, его слова. Он очень надеется, что такой красивый парень не оттолкнёт его, не будет избегать или смеяться над ним.

Пётр хоть и улыбается, но его взгляд задумчив. Он давно считает, что лучший, но упорно не может это доказать. Всегда находится какая-то малость, которая всё портит. А Мотя, словно замечает эту скрытую Петину грустинку и продолжает:

- Всё-таки, самое главное – это любовь! И никакие медали её не заменят! Вот, как думаешь, где сейчас чемпион? – Ветлугин вопросительно смотрит Гуменника и, не дожидаясь ответа, отвечает сам. – Он сидит один в своём номере, потому что его никто не любит. Его дорогой Анюте он не нужен, несмотря на все его медали! – Матвей демонстративно разводит руками.

Лицо Пети меняется на глазах, улыбка окончательно пропадает.

- Уже поздно, пора возвращаться в гостиницу, - твёрдо говорит Петя, встаёт из-за столика и надевает куртку.           

Мотя теряется от такой резкой перемены в поведении собеседника и уже жалеет о сказанном, зря он напомнил про чемпионат и про Семененко. Мог бы догадаться, что Пете будет неприятно вспоминать. Получается, он сам всё испортил. Мотя тоже одевается и спешит за выходящим Гуменником. Пётр, не оглядываясь и не дожидаясь Матвея, быстрым шагом направляется в сторону гостиницы. Блондин почти бегом спешит следом, проклиная себя за глупость и длинный язык.

           Матвей догоняет Петю перед дверью в его номер и хватает за локоть.

- Петя, подожди, пожалуйста… Прости, я не подумал, я не хотел напоминать тебе… - волнуясь и запинаясь в словах пытается объясниться Мотя.

Петя смотрит серьёзно прямо в глаза и молчит. От этого взгляда у блондина мурашки по коже. Он отцепляется от Петиного локтя, опускает взгляд в пол, шепчет что-то невнятное и собирается уходить.

- Я не понял, что ты имел в виду, когда говорил, что я тебе нравлюсь? – вдруг Петя спрашивает то, что Матвей меньше всего ожидал услышать.

Петины слова совсем выбивают из колеи и без того растерянного Матвея. Тем временем Гуменник открывает дверь в свой номер и жестом руки приглашает Мотю войти. Матвей медлит. Ноги словно ватные, пальцы рук подрагивают. Первая мысль в голове: «Что он хочет услышать?» Петя входит в комнату, включает свет и ждёт, снова глядя на Матвея. Он несмело тоже входит. Жилец комнаты закрывает дверь и переспрашивает, так же серьёзно:

- Так что ты имел в виду?

Сердце Матвея начинает ускоряться.

- Ну, я же говорил, что ты самый лучший одиночник. Мне нравится, как ты катаешься, - чуть дрожащим голосом пытается оправдаться Матвей.

- И только? Я нравлюсь тебе как фигурист? – зачем-то переспрашивает Петя и смотрит пристально, не моргая.

Матвей уверен, что краснеет, во рту пересохло. Он прячет руки в карманы куртки, потому что они дрожат конкретно. Он боится сказать правду, кажущуюся ему стыдной. Брюнет же продолжает зрительный контакт, подходит ближе и всё так же спокойно говорит:

- Жаль, я подумал кое-что другое…

Матвей теряется окончательно. Ему кажется, что Петя играет с ним, как кошка с мышкой, вызывая на откровенность, чтобы потом обвинить и с позором выставить за дверь. Если Петя так поступит, Мотя боится, что его сердце не выдержит и расколется на миллион кусочков.

- А что ты подумал? – несмело спрашивает Мотя, вжав голову в плечи и стараясь не смотреть собеседнику в лицо.

- Я подумал, что ты хочешь узнать меня поближе. Я видел, как ты смотрел на меня там, в раздевалке, - Петя делает ещё шаг вперёд, оказывается на расстоянии вытянутой руки.

Моте становится невыносимо стыдно. Тогда он пялился на брюнета всего несколько секунд. Как Петя мог заметить? Сердцебиение ускоряется, как тогда, во время Петиного проката. Кровь приливает к лицу, даже уши и то краснеют. Хочется сбежать, но тело онемело, ноги приросли к полу. Пётр тем временем делает ещё шаг вперёд.

- Что ты так напрягся? И всё красноречие растерял? – Петя наклоняется и прикасается губами к губам Матвея.

Матвей цепенеет, даже выдохнуть не может, но интуитивно размыкает рот. Петины губы сухие и шершавые. Он облизывает их языком, а потом прикусывает нижнюю губу Моти и тоже увлажняет её языком, а Петины руки проводят по внешней стороне бёдер блондина. Матвей выдыхает и расслабляется. Скованность постепенно улетучивается, а на её место приходит приятное тепло, которое медленно начинает растекаться по телу. Петя целует настойчивее, а руками сначала снимает шапку, а затем расстёгивает куртку Моти. Матвей охает и сам снимает куртку, бросая её на пол. Туда же летят шапка и куртка Пети. Теперь старший прижимает младшего ближе и продолжает целовать. Мотя закрывает глаза, отдаваясь новым странным ощущениям. Он совсем растекается в объятиях и обнимает Петю за талию. Низ живота начинает сводить спазмом, из горла вырывается одиночный тихий стон. Искуситель Пётр пальцами дотрагивается до Мотиного паха и медленно, чуть касаясь, ведёт по бугорку. Матвея прошибает словно током, а туда, к Петиным пальцам, лёгкими покалываниями приливает тепло. Блондин снова издаёт негромкий стон и чувствует, как вторая Петина рука оказывается у него под свитером. Поглаживания по голой спине распаляют ещё больше. Мотя тоже смелеет, расстегивает Петину спортивную кофту, сминает футболку и дотрагивается до оголенного живота. Ощущать ладонями теплую Петину кожу до одури приятно, уже становится неважным, что руки до сих пор подрагивают. Старший делает полшага назад, резким движением стягивает с Моти свитер и разворачивает к себе спиной. Через мгновение младший чувствует Петино горячее дыхание возле своей шеи, а шумный обрывистый звук этого дыхания совсем близко от его уха. Мотя вздрагивает, когда Петины горячие губы опускаются на его шею, туда, где под нежной кожей пульсирует жаром пылающая кровь. Он закрывает глаза и целиком отдаётся неведомым ощущениям. Он чувствует чужие, тоже подрагивающие руки, у себя на груди. Они беспорядочно пощипывают кожу, у Моти начинает «сносить крышу». Почти не соображая, он отдаёт себя полностью в Петино распоряжение, который продолжает целовать ему шею, гладить грудь и живот. Матвей даже не сразу понимает, что его штаны и трусы съезжают к коленям. Он крупно вздрагивает, выдыхает, издавая громкий стон, когда Петя дотрагивается до его неприкрытого тканью уже возбужденного члена. Петя берёт член в руку и большим пальцем нежно поглаживает головку. Странное неведомое ранее ощущение внизу живота нарастает и распространяется на ягодицы и пах. Мотя тихо постанывает.

- Мне нравится, когда ты стонешь… Не сдерживай себя, Женечка… Я всё готов сделать, лишь бы тебе было хорошо со мной… - едва слышно, словно в бреду шепчет Петя, продолжая ласкать и целовать Мотю.

            Внезапно Матвея перетряхивает. До него не сразу доходит смысл услышанной фразы, но что-то конкретно резануло слух. Через пару мгновений он, наконец, соображает, что не так. Одно лишнее слово всё испортило. Сердце сжимается от боли и обиды. Он отстраняется от Петра, оборачивается и смотрит на него покрасневшими глазами. Ничего не понимающий Петя открывает глаза, смотрит ошарашено, продолжая тяжело и отрывисто дышать. Мотины руки дрожат, ком в горле мешает нормально дышать.

- Женечка, значит… Я думал, я тебя нравлюсь… А ты просто хотел попользоваться мной… Удовлетворить свои несбыточные фантазии… За что ты со мной так! – дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы, выкрикивает Матвей.

Он быстро натягивает штаны, хватает с пола свою одежду и выскакивает из номера Гуменника, оставляя того стоять застывшего в ступоре, так и не понявшего толком, что случилось. Уже совсем поздно, и в коридоре никого нет. Матвей надевает свитер и бежит в свой номер. Там он падает на кровать, прячет голову под подушку и даёт волю слезам. Тело ещё до конца не остыло от жара возбуждения, но Моте неприятно об этом вспоминать. Хочется всё поскорее забыть и никогда больше не видеть ни Гуменника, ни Семененко. Хорошо, что Глеб уже спит, мирно посапывая в своей кровати. Постепенно успокаиваясь, юноша проваливается в сон.