Самая жестокая вещь — это ложные надежды.

(Американская история ужасов)

      «Что тут думать? Если пойдём за ним, умрём все!»

      «Он уже мертвец. Мы должны идти. Салим… не один из нас»

      «Салим, ты слышишь меня?»

     Он слышал. Возможно, даже больше, чем предназначалось для его ушей, и оттого сердце лишь сильнее заходилось болью. После всего, что они пережили… После всего, через что прошли вместе…

      Нырнувший под какую-то инопланетную хреновину, чтобы пересечь заваленный упавшими глыбами проход, иракец так там и замер, тяжело заглатывая напитанный гарью воздух. Горечь и отчаяние свинцовым грузом тянули к земле, наполняли нечеловеческой усталостью руки и ноги. Голова раскалывалась от несмолкающего стрёкота вампиров вокруг.

      — Если я не выберусь, скажи Зейну, папа сделал всё, что мог.

      «Если выживешь», — тихо отозвался Джейсон, — «мы будем ждать тебя наверху».

      Салим вскинул голову, хоть и понимал, что отсюда не увидит помоста, ведущего к выходу, и уходящих морпехов. Но чужое обещание дарило надежду, и он решительно вырвал измученное тело из укрытия, со всех ног бросился вперёд. Ему нужно успеть…

      Крылатая дрянь рухнула на дорогу перед ним, угрожающе скалясь. Салим выпустил в неё последние оставшиеся в пистолете пули и поудобнее перехватил кол. Верное оружие легко пробило плотную кожу. Салим выдернул его, ударил снова, добивая тварь. Новый вампир приземлился далеко впереди, широко раскинул крылья, пронзительно вереща. Секундное колебание — и иракец с яростным криком швырнул в него кол на манер копья, сломя голову ринувшись следом. Успел. Выдрал оружие из извивающейся туши, врезал по округлой голове, опрокидывая монстра на землю. Острые когти яростно рвали брезентовую ткань на плечах, однако навредить не смогли. Салим оказался быстрее, всем телом навалившись на лом. Тварь взвизгнула в последний раз и наконец-то затихла.

      От переизбытка адреналина тело колотила дрожь. Салим выпрямился, тяжело дыша, оглядываясь по сторонам. Больше на него пока никто не нападал. Так хотелось присесть, отдохнуть хоть немного, но время играло против него. Американцы долго ждать не будут, а Салим должен успеть. Он должен вернуться к сыну, ведь он нужен ему — единственной во всём мире его родной душе.

      И Салим устремился вперёд, выжимая из уставшего тела последние соки.

      Пустой помост.

      Тёмный коридор, ведущий к подъёмнику.

      Совсем немного осталось добраться!

      Салим выскочил в широкий каменный колодец шахты — и замер как вкопанный, не веря своим глазам. Дыхание перехватило, он закашлялся. Глупое сердце долбилось в горле острым осколком льда. Лом со звоном выпал из ослабевших пальцев, а следом и сам Салим осел на колени, слепо глядя перед собой.

      Подъёмника на месте не было. Даже шум его уже затерялся среди воя и стрёкота несущихся по его следам вампиров.

      Американцы ушли. Бросили его умирать.

      Горький смешок сорвался с пересохших губ.

      «Больше веры, Салим! Мы выберемся отсюда и увидим солнце!»

      «Что бы там ни было, мы вместе»

      «Мы будем ждать тебя наверху»

      Почему Джейсон передумал? Почему всё-таки оставил его? Ответа на этот вопрос он уже никогда не узнает.

      — !لذلك كنت قد أظهرت الألوان الحقيقية الخاصة بك. يا له من أحمق كنت أثق بك (Вот ты и показал своё истинное лицо. Каким же я был дураком, раз доверился тебе! - араб.)

      Вопли вампиров за спиной приближались. Следовало бежать, постараться спрятаться где-нибудь и молиться, чтобы твари его не достали, но тело будто ртутью налилось. Чужое предательство сковало невидимыми цепями руки и ноги. Салим раскрылся, потянулся доверчиво всей душой к чужаку, а в ответ получил нож в спину. Что ж… это хороший урок. Жаль только он станет последним в его жизни. Салим больше не увидит солнца, не вернётся домой, не обнимет Зейна…

      Воспоминание о сыне выбило остатки воздуха из лёгких. Салим зажмурился, ощущая, как печёт под веками и в уголках глаз, прошептал беззвучно:

      — .وداعا يا بني (Прощай, сынок - араб.)

      Если Аллах смилостивится, его смерть будет быстрой…