Он был для него вечным «возможно». Вечным – «позвони, как доберешься до дома», «ты ел сегодня? я приготовил слишком много еды для себя», «я взял кофе с двойной порцией сливок и двумя пакетиками сахара, как ты любишь». Минхо для Джисона был вечным «может быть, в другой жизни». В другом мире, там, где это не будет так сложно, так запутанно.
В другом мире, где им не придется стыдливо держаться за руки в машине на пустой парковке, пока оба отводят взгляд и напряженно молчат. Где им не придется давить все чувства и убивать всех бабочек внутри, не давая даже слабым росткам надежды прорасти в своем сердце.
Все дело в том, что Минхо – подчиненный Джисона, и им никак нельзя крутить этот служебный роман, ведь если узнают – уволят обоих. Джисон и не думал поначалу, что это выльется во что-то опасное. Да, он приметил Минхо сразу – его красивое, будто умелым скульптором вылепленное лицо и его звонкий смех зачаровали его с первых секунд их встречи. Он подумал, что это просто дружеская симпатия – и, может, сначала все действительно так и было. Но чем дольше он общался с Минхо, чем дольше они работали бок о бок, занимаясь скучными отчетностями, тем больше он понимал, что в его сердце проклюнулось зерно чего-то большего. Он знал, что это неправильно. Минхо никогда не говорил о своей личной жизни. Что, если у него есть девушка или, того хуже, жена? Но кольца на пальце у него Джисон никогда не замечал.
Он понял, что Минхо испытывает нечто похожее на его собственные чувства, когда, после очередного похода выпить после работы, уже в полупьяном бреду, Джисон обнял Минхо на прощание, и тот сжал его в объятиях дольше положенного коллегам и даже друзьям. Словно для Минхо самым страшным было – отпустить Джисона, вернувшись к привычной между ними дистанции. Сердце Джисона трепетало так, что он боялся, как бы оно не вылетело из грудной клетки. Минхо наверняка чувствовал его бешеное сердцебиение. Джисону было немного спокойнее оттого, что и он почувствовал – Минхо волнуется.
Тогда и начались их неловкие недоромантические взаимодействия. Минхо иногда подвозил Джисона домой после работы, потому что у него не было прав. В один из таких вечеров, когда Джисон уже собирался попрощаться и выйти из машины, рука Минхо нашла его собственную и крепко сжала. Джисон так и замер на месте. Что бы мог значить этот жест? Что ему нужно сделать? Но Минхо, который, видимо, понял, что отступать уже некуда, поднял руку Джисона, переплетая их пальцы. Джисон неверяще взглянул на Минхо, но тот старательно отводил взгляд. Они просидели так минут пятнадцать, пока ладонь Джисона не начала потеть, и он предпринял слабую, но настойчивую попытку убрать руку.
– Мне пора, Минхо, – сказал он ласково. Тогда Минхо, наконец, прекратил притворяться, что он ничего не видит и не делает, и взглянул на Джисона с оттенком разочарования во взгляде.
– Уже?
– Уже поздно. Но… – Джисон не собирался, конечно, благодарить его за это непонятное держание за руки. – Но спасибо, что подвез. До завтра.
И на следующий день все повторилось. Они снова держались за руки, снова молча сидели в машине и не шевелились. Чуть больше недели никто из них не решался зайти дальше, пока Минхо не предпринял, наконец, следующий шаг. Он поднес их переплетенные руки к лицу и мягко коснулся губами тыльной стороны ладони Джисона. Ему показалось, что он покраснел до кончиков ушей.
– У тебя очень мягкая кожа, – ляпнул Минхо. Наверное, он тут же об этом пожалел, поэтому Джисон постарался загладить неловкость:
– Спасибо. Это все крем с маслом виноградных косточек. У меня он, кстати, с собой. Хочешь?..
И так они перешли к следующему шагу. Джисон аккуратно выдавил крем на ладонь Минхо и нежно размазал его, обхватывая двумя руками его ладонь и массируя её. Это было на удивление невероятно интимно. Провернуть такое со второй ладонью Минхо уже не позволил. Сам взял крем из рук Джисона и выдавил нужное количество. Джисон неловко хмыкнул.
Этот случай кардинально поменял их отношения. Теперь они не делали вид, что вообще не понимают, что происходит, когда держались за руки, а много разговаривали. Джисон иногда увлекался и начинал играть с пальцами Минхо, а тот лишь неловко улыбался, перехватывая обе его руки и крепко сжимая их.
Джисону казалось, что бабочки в его животе плодились с невероятной скоростью.
Впервые поцеловались они в туалете бара, в который пошли с коллегами. Это вышло тоже случайно и очень смазано – как и ожидалось в их случае. Джисон выпил лишнего и еле держался на ногах, и Минхо вызвался его сопроводить до туалета. Они втиснулись вдвоем в маленькую комнату, чтобы вымыть руки и умыться. Джисон, ведомый бушующим в крови алкоголем, начал брызгать водой в Минхо. Он, конечно, не смог остаться в стороне. Они играли, как дети, и заливисто смеялись. Наигравшись, они перевели дух. Минхо задержался взглядом на губах Джисона и шепнул:
– Какой же ты красивый, Джисон. Если бы я только мог…
Джисону было этого достаточно, чтобы сократить и так минимальное расстояние между их лицами и поцеловать Минхо. Поцелуй получился скомканным, он чем-то напоминал поцелуй в дорамах, когда главные герои едва-едва касаются губами, но этого было достаточно, чтобы сердце Джисона зашлось в быстрой польке, а кровь зашумела в ушах, заслоняя весь шум бара за дверью.
– Ты что это сейчас такое сделал? – казалось, с Минхо происходило все то же самое. Он смотрел на него широко раскрытыми глазами и будто не до конца осознавал ситуацию.
– А на что это было похоже?
– Повтори. Пожалуйста.
Но Джисона не нужно просить дважды. На этот раз поцелуй был уже полноценным. Джисон раскрыл губы, углубляя поцелуй достаточно для того, чтобы возбудить в Минхо желание, но недостаточно для того, чтобы в пьяном состоянии наделать ошибок. Они целовались с упоением, будто весь день бродили по пустыне и только найдя драгоценный оазис, наконец, могли утолить свою жажду.
Никто из коллег учтиво не спросил, где они так долго пропадали. Но рисковать так больше было нельзя. И тогда их свидания из машины Минхо перешли в маленькую квартирку Джисона. Теперь, приобретя уверенность в чувствах друг друга, они чувствовали себя гораздо более свободно. Они стали много целоваться. Очень много. Обычный выходной вечер проходил у них так: Минхо обещал быть с минуты на минуту, но все равно безбожно опаздывал; Джисон, в попытках приготовить идеальный ужин, добавлял в блюдо слишком много соли или перца и это невозможно было есть; они по полчаса спорили, какой фильм им выбрать на вечер, но все равно на протяжении всей киноленты целовались и едва ли обращали внимание на экран. Джисон чувствовал себя таким счастливым. Он надеялся, что и Минхо был счастлив.
Однажды он решился об этом спросить:
– Ты счастлив?
Минхо решил уточнить:
– Вообще? Или прямо сейчас?
– Вообще. Ну, и прямо сейчас тоже.
– Я вне себя от счастья, как только оказываюсь рядом с тобой, – сказал Минхо, беря Джисона за руку. – Но мне грустно, что мы не можем быть вместе открыто. Дурацкая корпоративная политика, – проворчал он.
– До тех пор, пока мы не показываем нашу… – Джисон запнулся. Может ли он называть любовью? Не рано ли? – Наши чувства, – поправил он себя, – на рабочем месте, я думаю, нам ничего не угрожает.
– Кто-нибудь из коллег все равно может на нас донести. Ты видел, как на нас пялился Донук? У этого засранца аж глаза загорелись, когда ты случайно коснулся моего плеча на кофе-брейке.
– Донук безобиден, уверяю тебя, – сказал Джисон. – Но все же… надо быть осторожнее.
– Надо, – согласился Минхо.
– А пока, – произнес Джисон, обхватывая ладонями лицо Минхо, – поцелуй меня еще раз, неудачник.
Теперь Джисон и не вспомнит, где именно они прокололись. В чем именно была их ошибка – он так этого и не понял. Только вот босс Джисона обо всем узнал и вызвал его к себе в кабинет для крайне серьезного разговора. Джисон успел быстро набросать смс-ку Минхо по дороге в кабинет. Но отправить её не успел. На экране так и остались гореть черные буквы на белом фоне:
«Кажется, между нами все кончено».
Босс усадил Джисона в кресло напротив своего стола, сначала расспросил о здоровье, о том, как продвигается работа. А потом вкрадчиво произнес:
– Я тут услышал, что ты шашни крутишь с подчиненным? Ли Минхо – так, кажется, его зовут?
Джисон молчал. Он знал, что нет смысла врать – но быть так глупо раскрытыми совсем не входило в его планы.
– Да, это правда. Я в него… я его люблю, – слова вылетели на удивление легко. Джисон был рад, что та смс-ка не отправилась – кажется, он готов был сообщить Минхо нечто поистине важное.
Босс приподнял брови в удивлении и хмыкнул.
– Вот как. Любовь. А ты знаешь, чем кончается любовь на рабочем месте?
Джисон знал. Увольнением. Но почему-то это больше его не волновало. Он готов был хоть сейчас написать заявление и уйти. Лишь бы больше не бояться. Лишь бы не потерять Минхо. Лишь бы превратить это «возможно» в «навсегда».
– Я знаю, – наконец, ответил Джисон.
– Так что, заявление по собственному напишешь?
Минхо ждал его на общей кухне, напряженно размешивая сахар в кофе. Когда Джисон пересек порог кухни, Минхо тут же закрыл за ним дверь и, упершись в него взглядом, спросил:
– Ну?
Джисон не спешил удовлетворять его любопытство.
– Знаешь, пока меня отчитывали, я понял одну очень важную вещь. И мог думать только о ней. Хочешь узнать, какую именно?
Минхо кивнул. Джисон улыбнулся.
– Я люблю тебя.
От удивления Минхо уронил кружку на кафельный пол. Она разлетелись вдребезги, а на полу образовалась темно-коричневая клякса. Минхо зашипел.
– Ты не можешь просто так разбрасываться такими вещами!
– А я и не разбрасываюсь. Я действительно тебя люблю. Ради тебя я готов даже уйти с этой работы, – Джисон вытащил из кармана сложенный вчетверо листок. – Уже написал заявление на увольнение. Планирую занести его начальнику после нашего разговора.
– Ты с ума сошел, – покачал головой Минхо.
– Может быть, – улыбнулся Джисон. – А может, это ты свел меня с ума.
– А обо мне ты подумал? Меня ведь тоже уволят, – в голосе Минхо сквозило отчаяние.
– Не бойся, – поспешил успокоить его Джисон. – Я взял вину за нас обоих на себя. Ты сможешь спокойно продолжать свою работу. А я что-нибудь придумаю. Сейчас меня волнует другое.
– И что же тебя волнует?
– Придешь ли ты ко мне сегодня вечером, чтобы сделать наши отношения официальными?
Минхо оглянулся на дверь. Убедившись, что никто не стоит за ней, он быстро чмокнул Джисона в щеку и пообещал:
– Ну, конечно, я приду. Ты пожертвовал ради меня работой. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
Джисона, кажется, эти слова не очень-то устроили.
– Минхо, послушай, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным мне за все это. Это было мое решение.
– Да, но…
– Без «но». Пойду отнесу заявление на подпись. А ты иди работай. Вечером буду ждать тебя у себя.
Но вечер наступил, а Минхо так и не пришел. Джисон весь измучился в ожидании его. На телефон Минхо тоже не отвечал. Джисон мог только догадываться, что случилось – возможно, он спугнул Минхо своим рвением и излишней настойчивостью. Возможно, не стоило признаваться ему в любви так скоро, сразу же после страха увольнения. Вероятно, Минхо сейчас пребывал в смешанных чувствах – может, лучше оставить его в покое.
Когда Минхо не пришел на следующий день на работу, Джисон уже взволновался не на шутку. Его попытался успокоить коллега Минхо по отделу, Чанбин, сказав, что тот взял больничный на некоторое время.
– Ничего серьезного, – предупредив вопросы Джисона, объяснил он. – Так, легкая простуда. Через два-три дня вернется и будет козликом прыгать, вот увидишь.
Но Джисон не мог ждать «два-три дня». Он и день-то спокойно пережить не мог. Поэтому сразу же после работы, выведав у Чанбина адрес, отправился домой к Минхо.
Минхо снимал комнату в небольшой коммуналке. Нельзя было сказать, что его дом располагался в центре, но и окраиной это не назовешь. Джисону понравился район – на вид тихий и спокойный. Он без труда нашел нужный подъезд и поднялся на четвертый этаж. Нажал на звонок и затаил дыхание. Дверь открыла девушка, держащая на руках ребенка.
– Здравствуйте, – вежливо сказал Джисон. – Я к Минхо. Он дома?
Женщина окинула Джисона пристальным взглядом и крикнула вглубь квартиры:
– Минхо, это к тебе. Жених какой-то!
Раздался смех Минхо. А затем в коридоре появился и он сам; болезнь в нем выдавали неестественно блестящие глаза и покрасневшие щеки, явно свидетельствовавшие о повышенной температуре. Но он все равно выглядел хорошо. Черт, он всегда выглядел хорошо.
– Джисон? – удивленно спросил Минхо. – Что ты здесь делаешь? И как ты узнал мой адрес?
– Чанбин рассказал мне о твоей болезни. Я тут, вот, – он протянул Минхо пакет. В нем была чашка куриного супа и набор фруктов. – Подумал, вдруг у тебя нет сил готовить и решил тебе помочь.
Минхо тепло улыбнулся и принял пакет.
– Спасибо, но не стоило.
– Почему? – спросил Джисон, опустив взгляд и ковыряя носком отходивший кусок линолеума.
– М? – переспросил Минхо, явно не понимая, что Джисон имеет в виду.
– Почему не стоило? Что между нами вообще происходит?
Минхо уставился на него. Моргнул. И еще раз моргнул.
– А что между нами происходит?
– Ты не пришел ко мне в тот вечер. Я прождал тебя до ночи. И на звонки мои ты не отвечал. Я волновался.
– Я заболел, мне было не до разговоров, – попытался объясниться Минхо, но Джисон его мало слушал.
– Это из-за того, что о нас узнали? Поэтому ты решил меня оттолкнуть?
Минхо молчал. Это действие кричало громче всяких слов.
– Меня испугало совсем не то, что меня… нас могут уволить. Меня испугали другие твои слова. Помнишь, что ты мне тогда сказал?
Джисон прокрутил мысленно тот момент, и осознание словно молнией ударило его.
– Ты испугался… моего признания? – как-то совсем пусто спросил он. – Это потому, что ты не испытываешь того же в ответ?
Минхо бросился к Джисону и взял его за руки. Пакет с продуктами бессмысленно грохнулся на пол, но никому из них не было до него дела.
– Все не так. За эти несколько месяцев ты стал мне по-настоящему дорог. Я никогда не думал, что то, что начиналось как интрижка, выльется в нечто… большое и серьезное. Наверное, я просто… не готов пока говорить такие слова тебе. Или принимать их от тебя. Они требуют мужества, которого, как оказалось, у меня нет. Если ты не можешь это принять, – Минхо, наконец, отпустил Джисона, – я пойму. Жаль только, что из офиса ты ушел. Мне теперь совсем незачем ходить на работу, ха-ха.
Они оба понимали, что это не так. Но Джисон был тронут.
– Ты не обязан отвечать на мои чувства сейчас. Я хочу, чтобы тебе было комфортно со мной, хочу, чтобы ты чувствовал себя свободно в наших отношениях. В этом ведь и есть смысл любви – понимать и поддерживать друг друга в любой ситуации. И я понимаю тебя. Я никуда не денусь – ты застрял со мной надолго. А теперь двинься, я хочу разогреть тебе суп.
Минхо рассмеялся и обнял Джисона со спины. Джисон, явно не ожидавший такого проявления нежности, даже немного обмяк в этих объятьях.
– Идем, покажу тебе, где у нас тут кухня.
То, что когда-то для Джисона было лишь «возможно», неожиданно стало его «навсегда». Неожиданно стало «заберешь меня с работы, тут дождь льет как из ведра, а я как назло забыл зонтик», «пойдем после работы покушаем, рядом с твоим офисом открылось новое вьетнамское кафе», «давай заведем кошку и назовем её Минсон? по первым буквам наших имен».