Терпение «подушки»

Не красиво, не эстетично, не капли не мило, спит Раут. Одна рука загнута за спину, вторая закинута за голову, шея принимает какую-то не естественную форму, нога согнута в колене, а другая закинута на довольного моментом, Астариона. Заправил прядь волос за ухо и повел пальцами вниз по щеке, чтобы после удобно расположить их на худом бедре.

Тифлинг облизывает пересохшие губы, шепчет что-то во сне и морщит нос. Жмется лицом ближе к вампиру, опаляя его шею горячим дыханием. Что стало последней каплей терпения для «подушки». Он хотел дождаться, когда соня проснется, но это будет не раньше обеда, после своих ночных ухаживаний за животными.

Рычит что-то невнятное в макушку, сжимает бедро под ягодицей и плавно выныривает из-под капкана.

- Бусинка, тебе бы поскорее проснуться, - хрипло прошептал на ухо, зная, как голос может пробудить.

Одеяло свалилось с края дивана, как и вещи эльфа, потому что мешает коварному плану. Из одежды на друиде только светлая рубашка, едва прикрывающая пах, которая всегда расстёгнута, словно его специально дразнили.

Рука обхватывает полувставший член у основания, в кольцо пальцев. Проводит языком от головки до основания рисуя витиеватые узоры. Желая поднять. Берет его в рот, делая пару коротких движений. Чувствует, как бедра Раута напрягаются, а дыхание наконец-то сбивается. Он начинает ёрзать по кровати. Возвращает руки в нормальное положение и ловит вампира-проказника за кучеряшки на голове. Тянет вверх, но давится рваным вздохом:

- Астарион? – пробормотал Раут, - Отстань... – тяжело выдыхает, когда тот обводит головку языком, - Я же сплю, - Астарион обхватывая губами берет глубже, утыкается носом в лобок. Держит за бедра на одном месте. – А-аст, - тянет, ощущая скорую разрядку, что не укрылось от довольного эльфа. Язык снова проходится по всей длине члена, большим пальцем давит на головку.

- О-о, пожалуйста спи сколько хочешь, - мягко усмехнулся Анкунин, пока друид попытался отбиться ногами, ради своего сна. Но его легко перехватили за голень, нежно целуя кожу, - Я здесь сам справлюсь, как ты со своими животными Раут. – свободной рукой ведет по позвоночнику, под хвост к чувствительной точке, чем вбивает новый протяжный стон из своего имени.

Голень аккуратно уложена на плечо, ради свободы действий двух рук.

- Знаешь, как тяжело смотреть на твои голые ягодицы, - ощутимый шлепок по бледно-лазурной коже, - Не имея возможность прикоснуться, пока ты занят своими кошками? – ему становится тяжело себя контролировать, - Сколько раз, из-за них, мы не могли заняться сексом? И сколько дней, ты собирался меня изводить, дорогой? - пальцы снова обхватывают член, и надаёт Рауту двинуться, - Нет, нет, - тянет каждую букву, - Нет. Я тоже хочу насладиться.

Давит на позвонок под хвостом ощущая, как тифлинг покрылся мурашками. Заворожено смотрит как он выгибается и как старается свести ноги. В комнате становится все жарче.

Растрёпанный ото сна Раут с задранной вверх ногой, краснел от возбуждения и стыда, кусал губу – самая прекрасная картина, которой можно вечно любоваться.

Взгляд друида затянут поволокой желания, от чего не замечает, когда вампир достал бутылочку масла. Вылил пару капель на пальцы, но почему-то решил помучить и себя в том числе.

Провел по выпирающим нитям вен на члене. Ведомый сейчас жаждой похоти, задал руке не быстрый темп, упиваясь сбившимся дыханием тифлинга. Придвинулся ближе, чтобы в туже секунду расположить одну ладонь на ягодице, а пальцами второй заняться проколотым соском. Еще одна чувствительная зона на желанном теле, однажды эльф случайно прикусил маленькую бусину заострённым клыком. В ответ выбил загнанный стон, ласкающий уши.

Ареола потянулась вслед за металлическим атрибутом.

- Хватит меня мучить, - Раут был взведен до предела, разгорячен, - Трахни меня уже! – и насколько гибкость позволяла взялся за шею вампира.

- Рано, - вплетает пальцы в волосы мягко тянет, сбрасывая с плеча ногу. Легко касается своими губами его, проводит по ним языком и углубляет поцелуй, не позволяя вести, за что получает укус. – Негодни-и, - небрежно вытирает запястьем кровь зажевав слово в падении.

Друид смотрит в жадные, красные глаза, властно восседая сверху. Хвостом, чувственно, обвивает ногу вампира, подрагивая от предвкушения. Мстительно оставляет багряный засос на бледной шее, нежно льнет к груди, оставляет целомудренный поцелуй. Ведет носом по коже.

Их пререкания на этом закончились. И нужно наконец расслабить мышцы одного тифлинга. Астарион оттягивает ягодицу в сторону, аккуратно вставляет два пальца, вводит то глубже, то тут же выходит. Самому тяжело терпеть, собравшийся внизу тугой узел.

Достаёт пальцы и снова мажет маслом, размазывая его по своему члену, меняя местами, Раут недовольно ворчит, умоляя не останавливаться, повторяет, как мантру. Он вошел не до конца, не хотел сделать больно. Медленно, мучительно медленно. Тот цеплялся за плечи изящными когтистыми пальцами, даже не замечая того, что оставляет царапины на коже.

В нетерпении друид сам пытается добиться движений, но его снова подхватывают под бедра, совершая первый глубокий толчок, от которого у него сперло дыхание. Как он сильно сжался, запрокинув голову.

Взмокший, красивый, и только его, с пьяным, рассеянным взглядом.

Нежные толчки, превращались в животные, несдержанные, преследуемые лишь удовлетворение. Грубо и резко, до откровенного крика. Горячо, вытрахивая из Раута стоны. Во всю длину. Их мысли точно смешались в кучу пошлого месива.

Эльф провел по члену тифлинга в такт проникновению, сжал до звездочек в глазах. Одновременно достигая пика наслаждения, марая простыни и животы семенем.

Они застыли в позе сидя, стараясь восстановить дыхание и бешено бьющиеся сердца. В уже не бешенном ритме, нежными поцелуями, со всей любовью. В комнате душно, пахнет потом. Простыни влажные и не приятно липнут к коже, но они устали, даже для простых действий, поэтому просто упали в постель.

Астарион крепко обнимал Раута, уткнувшись в его шею.

- Ты приревновал меня к животным? – скорее, утвердил друид, с мягкой улыбкой, – Раньше такого не было.

- Это как причина, - произнес вампир чуть охрипшим голосом, - А следствие: ты использовал меня как подушку, любовь моя.