say yes to me

сынчоль никогда не сомневался в своей ориентации. подобные мысли не возникали, да и поводов не было. он всегда любил девушек — первый поцелуй произошел с одноклассницей у нее же дома, пока они пытались разобраться в очередной математической задаче (хотя сам сынчоль не был уверен, считается ли это поцелуем. по сути, они просто прижались к губам друг друга, а спустя секунду или две уже отвернулись, жутко смущенные). первые и единственные отношения так же были с девушкой (тоже в школе, но уже с другой).

в целом, даже если задуматься, он никогда и не заглядывался на парней. да, он мог оценить чьи-то мышцы, но лишь в том случае, если его внимание обращали на это специально. он мог объективно оценить, красив какой-либо юноша или нет. но всегда это было исключительно в гипотетическом и, что самое важное, платоническом смысле.

затем каким-то невероятным образом (сынчоль и по сей день не понимает, как сложились обстоятельства) он стал трейни. поначалу все было спокойно (насколько спокойно это в целом может быть у стажера в к-поп компании) — он тренировался, общался с другими ребятами и старался приложить максимум усилий для дебюта.

а потом в его жизни появился джонхан. невероятной красоты юноша с почти что ангельскими внешностью и голосом. он заполнил собой все мысли и всё внимание сынчоля. это невозможно было объяснить какой-либо логикой (а он пытался). он искренне не мог понять, почему джонхана постоянно хотелось как-то касаться, почему хотелось, чтобы он был рядом чуть дольше, почему хотелось спрятать его от всего мира, чтобы довольствоваться его компанией мог только он сам.

это сбивало, смущало, путало. однако сынчоль списывал всё на крепкие дружеские чувства. братскую любовь даже. в его уже выстроенной картине мира не было даже малейшего намека на то, что он может быть влюблен в парня. он просто не мог.

но джонхан абсолютно не помогал его убеждениям. он всегда был рядом, иногда даже непозволительно близко. ему был необходим физический контакт, но почему-то особенно много он требовал его именно от сынчоля. юн отчего-то обожал подолгу смотреть прямо в глаза, практически не моргая. любил держаться за руки, сплетая пальцы и не отпуская даже в том случае, если чья-то ладонь изрядно вспотела. после особенно изнурительной тренировки он старался сразу дать сынчолю бутылку с прохладной водой, а сам в то же время спокойно усаживался к тому на колени, не обращая никакого внимания на стоящие рядом абсолютно пустые стулья.

в очередной такой раз, когда джонхан сидел у него на коленях, сынчоль не смог подавить свое любопытство, так что он тихо пробормотал (отчасти, чтобы другие не слышали; отчасти, чтобы прислониться к джонхану чуть ближе, но этого он сам не признает никогда) тому на ухо:

— и все-таки. тут же куча стульев, но ты снова сидишь на мне. почему?

джонхан молча обернулся на него через плечо, снова смотря прямо в глаза. казалось, что он, ничего не говоря, то ли задает какой-то вопрос, то ли отвечает на уже заданный. какое-то время он так и сидел вполоборота, а потом просто вздохнул, уткнувшись виском в лоб сынчоля.

иногда мне кажется, что ты глупый. такой, знаешь, как плюшевый мишка. только ты больше, чем плюшевый медведь, но сути это не меняет.

это абсолютно не было тем ответом, который сынчоль ожидал получить. он нахмурился, слегка надув губы. что вообще значит, что он плюшевый мишка? такой же безобидный или что? так он более чем обидный, и подтвердил он это в ту же секунду, ткнув джонхана в бок. тот весь вздрогнул, обиженно сдвинув брови и встав с колен сынчоля.

— если не хочешь, чтобы я сидел на тебе, то мог так и сказать. я вроде не глупый, понимать умею, — и ушел к другим ребятам, которые бурно обсуждали что-то в углу тренировочного зала.

а сынчоль в эту самую секунду действительно чувствовал себя самым глупым во вселенной существом. он объективно задел чувства джонхана, но так же объективно он не мог понять чем.

однако время шло дальше, а действия джонхана по отношению к сынчолю никак не изменились. он по-прежнему часто брал его за руку, по-прежнему игнорировал стулья и садился прямо на сынчоля (даже если они сидели на полу и места было предостаточно). ничего не менялось.

пока джонхану не предложили отращивать волосы. поначалу сынчоль отнесся к этому довольно скептически, потому что не понимал, что с новым образом будут делать дальше. и первые пару месяцев он даже не замечал какую-либо разницу — ну отросли волосы на пару сантиметров, ну с кем не бывало. единственная разница была в том, что другие эти отросшие сантиметры отстригали, но в остальном все то же самое.

а потом джонхану предложили примерить парик. парик с длинными светлыми волосами. и это стало, наверное, самой главной проблемой в жизни сынчоля. не поймите неправильно, он не считал это некрасивым или неправильным. это так же не делало его похожим на девушку (по крайней мере, так считал сам сынчоль, а мнение других людей на этот счет мало волновало его). как раз наоборот — это выглядело отчасти слишком гармонично, слишком правильно. первые несколько секунд, когда джонхан повернулся к нему, чтобы показать новую прическу, сынчоль совершенно не знал, что сказать. в его голове было множество мыслей, но все они сводились к одному: юн джонхан — это искусство. именно в то мгновение сынчоль впервые задумался о том, что с джонханом хотелось не просто дружить. и это сводило с ума.

он не мог поделиться этим с другими парнями — а вдруг не поймут, вдруг осудят. он искренне боялся этого. поэтому он тихо и (не)спокойно жил со всей этой суматохой в голове дальше. ну или пытался жить дальше.

в его картине мира лучшим способом побороть «ненужную» в определенный момент жизни симпатию было просто отстраниться. не совсем, конечно, но просто свести некоторые моменты к минимуму. именно этим сынчоль и решил воспользоваться. и в целом получалось у него все довольно неплохо, если не учитывать факт того, что джонхана об этом отстранении никто не предупредил, отчего сынчоль все чаще и чаще получал недоуменные и немного недовольные взгляды в свою сторону.

— что с тобой происходит? — бормотание прямо на ухо заставило сынчоля вздрогнуть и резко обернуться, отчего он почти врезался щекой в нос джонхана. — эй, аккуратнее.

прости, прости, — сынчоль нежно улыбнулся, похлопав того по волосам. — всё в порядке.

джонхан фыркнул, закатив глаза. он взял ладонь чхве в свою, как и всегда переплетая пальцы, и уперся лбом в его плечо.

— я же вижу, что у тебя что-то случилось. я знаю тебя. мы тут все как семья. и никто не слепой. — джонхан аккуратно поднес к своим губам их ладони и оставил легкий поцелуй на запястье сынчоля. — помни, что ты можешь выговориться, если тебя что-то тяготит, ладно?

сынчоль на эти слова лишь тихо вздохнул, однако его щеки приобрели едва заметный пудровый оттенок. он не привык к такому вниманию к своей скромной персоне — ему было привычнее это внимание отдавать. и вот такие незначительные для кого-то замечания от других ребят смущали его. от джонхана это смущало вдвойне, что вызывало еще больше вопросов к самому себе.

в последние дни частым ритуалом сынчоля перед сном и после пробуждения стало просто стоять перед зеркалом и смотреть на свое отражение в попытках понять, что же все-таки поменялось. он задавал себе одни и те же вопросы — что случилось, что такого сделал джонхан и почему так хочется, чтобы он был ближе. чтобы он всегда был рядом. и это не давало покоя. он же натурал, он не может влюбиться в парня, просто физически не может. это какая-то глупость, он просто перепутал собственные чувства, он просто давно не испытывал физическую близость с девушками, вот и запутался. это все легко объяснить, да? видимо, нет, раз эти мысли продолжают одолевать его.

а если просто признаться джонхану? ничего же не случится, да? может, если бы он получил взаимное признание, все стало бы проще? но о каком признании вообще может идти речь, если и чувств нет? это же просто дружеская симпатия, да. уважение, восхищение. все в пределах дружбы, ведь так?

но ведь он может получить и отказ или, что еще хуже, недоумение, злость, отвращение. тогда придется переводить все в шутку, а потом он снова не нормально спать по ночам, спокойно заниматься своими повседневными делами, потому что в голове в очередной раз будет рой назойливых, душащих мыслей. он просто не знал, что делать.

однако сынчоль точно знал, что игра в пеперо не закончится ничем хорошим ни для него, ни для его сердца. особенно хорошо он это понял в тот момент, когда сокмин и сунен решили, что двое старших обязательно должны сыграть в нее вместе. действительно — отличная идея, просто великолепная, лучше не придумать. а еще можно просто закопать сынчоля прямо там, где он стоит, тоже довольно эффектно выйдет.

джонхан на предложение младших лишь легко, практически воздушно рассмеялся и подошел ближе к сынчолю. тот же старался смотреть куда угодно, кроме глаз напротив. ему казалось, что стоит ему направить на него любой неверный взгляд или просто-напросто покраснеть, и джонхан узнает обо всем, что крутится в его голове. допустить этого было нельзя. не сейчас.

— я буду держать ее, а ты кусай, хорошо? — в глазах джонхана было столько невинности и тепла, что сердце сынчоля просто таяло все больше и больше. он практически не мог это вынести — джонхана хотелось сжать в руках или спрятать где-нибудь у сердца. желательно прямо в нагрудном кармане его джинсовки, но для этого нужно будет очень сильно потрудиться. — эй, так ты согласен или нет?

сынчоль дал себе мысленный подзатыльник. видимо он настолько долго был в своих мыслях (и даже не заметил этого!), что невольно заставит джонхана и остальных ждать. он кивнул, улыбнувшись, и передал джонхану уже открытую пачку пеперо. мысленно он молил всех известных ему богов о том, чтобы не сойти с ума в ту же секунду. чтобы не опозориться.

джонхан кивнул ему, поместив конец палочки без шоколада между зубов. сынчоль подошел чуть ближе и для удобства сжал ворот чужой рубашки с двух сторон. другие ребята тут же завопили, хлопа его по спине и смеясь. он просто приблизился к джонхану чуть ближе и медленно начал откусывать небольшие кусочки. он также невольно заметил, что юн отчего-то сильно покраснел — может быть, ему просто неловко из-за такого пристального внимания со стороны?

когда сынчоль приблизился к губам джонхана, подбираясь к концу сладкой соломинки, он вдруг подумал: «что будет, если я его поцелую?»

эта мысль заставила его мелко вздрогнуть, из-за чего их нижние губы все-таки соприкоснулись, а сам он тут же резко отпрянул, отвернувшись в сторону. джонхан удивленно посмотрел на него, а потом просто передал оставшуюся часть пеперо другим, чтобы потом ее измерили и позже выявили победителей.

сердце сынчоля билось непозволительно сильно и часто. казалось, что оно вот-вот сломает его грудную клетку. он извинился перед ребятами, сказав, что у него закружилась голова, и ушел. он хотел просто закрыться в своей комнате в общежитии и не видеть никого еще недели две или три. ему было ужасно неловко.

однако стоило ему действительно оказаться в своей комнате, он понял, что не может оставить всё так, как оно есть сейчас. он взял телефон и написал джонхану: «зайди ко мне, когда вернешься»

спустя пару часов в его дверь тихо постучали, а затем в проеме показалась голова джонхана.

— что-то случилось? — он выглядел искренне взволнованным. он быстро прошел в комнату, закрывая за собой дверь, затем в пару больших шагов подошел ближе к кровати и прислонил ладонь ко лбу сынчоля. — вроде не горячий, уже хорошо. голова больше не кружится? все в порядке?

— все в порядке, сядь, пожалуйста, — сынчоль улыбнулся и взял ладонь джонхана в свою, привычно переплетая пальцы.

конечно, он понимал, что не все в порядке. он невозможно сильно нервничал. он знал, что с джонханом нужно просто честно поговорить. это же его джонхан, он же поймет, да?

— возможно то, что я скажу, покажется тебе странным. ты только не злись на меня потом, ладно? можешь накричать тут, можешь даже ударить, если захочешь. только не… не отвергай меня, хорошо?

джонхан мгновенно нахмурился, но все равно взял другую руку в свою. он сел чуть ближе, отчего их колени соприкоснулись.

— во-первых, не пугай меня раньше времени, хорошо? во-вторых, чоль, я тебе доверяю целиком и полностью. драться мы точно не будем, не переживай.

сынчоль тихо выдохнул, прикрыл глаза и неуверенно спросил:

— я могу тебя поцеловать?

джонхан замер. моргнул пару раз. он будто даже дышать перестал. в голове сынчоля сразу же пронесся миллион разных мыслей, но позитивных среди них не было ни одной. вот сейчас джонхан в ужасе выбежит из его комнаты, расскажет остальным, что их лидер — сумасшедший извращенец, а потом его будут игнорировать или просто выгонят из компании. на этом его жизнь закончится. зачем он вообще сказал это? для чего? ну жил бы дальше спокойно, влюбленность бы тоже прошла. а может он правда перепутал свои чувства. запутался, с кем не бывает. какой же он идиот, просто идиот, кто вообще его за язык тянул…

и вдруг он понимает, что его губам стало неожиданно тепло. джонхан поцеловал его сам. вот так легко и мягко. сам. на глазах сынчоля даже слезы выступили — он ждал всего, кроме этого. он притянул джонхана ближе, снова сжав ворот его, на этот раз, футболки, а сам джонхан положил одну ладонь ему на щеку, а другую запустил в волосы, слегка сжимая их в кулак.

целовать джонхана приятно. его губы невозможно мягкие, мягче, чем суфле. сладкие, как самый сладкий виноград (спасибо любимому бальзаму джонхана). он сам весь был невозможно сладким. настолько, что его хотелось покусать. может быть, даже съесть. именно это сынчоль и планировал сделать однажды, но не сейчас. когда-нибудь потом.

сейчас он перетянул джонхана так, чтобы тот сидел у него на коленях. чтобы между ними не было никакого пространства. отчего-то джонхан, сидящий на нем, сейчас ощущался особенно правильно, будто так всё и должно быть. руки сынчоля плавно переместились на талию джонхана несильно сжали ее. сынчоль обожал его талию. он готов был боготворить ее каждый день своей жизни. он готов был боготворить всего джонхана, если бы он позволил.

джонхан мягко отстранился от его губ, весь раскравневшийся. его дыхание было сбитым. он блаженно улыбнулся и прижался губами к лбу сынчоля.

— знал бы ты, как долго я ждал этого.

что?

— что? погоди, ты серьезно? — сынчоль удивленно посмотрел джонхану в глаза, сжимая его талию чуть сильнее. он абсолютно не мог поверить в то, что только что услышал. это же не розыгрыш, да? его джонхан не стал бы так шутить.

— чоль, я правда не думал, что ты настолько не понимаешь никакие намеки. хотя я даже уже не намекал. я, можно сказать, прямо все говорил, только действиями. я влюблен в тебя, сынчоль, — и в это нельзя было не поверить. то, насколько искренним он был, насколько честно сверкали его глаза, пока он это говорил.

сынчолю не оставалось ничего, кроме как мягко прижаться к губам джонхана вновь. это мгновение официально стало лучшим в жизни сынчоля. ничто не могло бы превзойти его. он чмокнул его еще раз, а потом посмотрел прямо в глаза.

— я тоже влюблен в тебя, ханни. прости, что тебе пришлось ждать меня. я был напуган, вообще не мог ничего понять. я же до тебя, ну… мне же только девушки нравились, и я думал, что все путаю. что все это ошибка моей больной фантазии. я все еще боюсь, буду честен, но я готов попробовать. я хочу этого.

— а я готов ждать тебя столько, сколько это потребуется. я никуда не денусь. я тоже этого хочу. мы со всем справимся.

и джонхан прав — они со всем справятся, пока они есть друг у друга. а разделить их не сможет никто. это своего рода аксиома. и они влюблены.