Глава пятая: самая тёмная ночь
Вечер 20 сентября 2007 года.
- Когда я говорила про сувениры, то не имела в виду, что хочу по ребёнку от каждого из вас.
- Считай, что мы старались придумать нечто оригинальное! – улыбнулся Годжо, похлопав малышек-волшебниц по плечам.
Сёко стояла рядом с вратами при входе на территорию техникума. Вечерело, осенняя сырость оседала на листьях деревьев, скамейках и небольших каменных фонарях недалеко от лестницы. Уже давно не было слышно цикад, да и птицы не щебетали, словно по ту сторону врат и вправду открывался мир потустороннего и сверхъестественного.
Всю дорогу домой Сатору слал бесчисленное количество СМС, рассказывая подруге об их невероятном приключении, последствиях и планах. В том числе о том, что Сугуру намеревался сбежать. Так что рассматривая помятых с дороги, в грязной форме (что, впрочем, было довольно частым явлением и без особых обстоятельств) одногруппников, девушка более или менее понимала причину печати скорби на лице обоих.
«Не поубивали друг друга в дороге и на том спасибо», - она затянулась в последний раз и затушила сигарету в карманной пепельнице.
- Ну привет, малышки, - присела на уровень детей шаманка.
Да, побиты они были довольно сильно, впрочем, обратные техники и не такое восстанавливали.
- Можете звать меня сестричкой Сёко. А вас как зовут?
- Беленькая – Нанако, тёмненькая – Мимико, она не разговаривает. - Раздался голос всё того же зевающего и нервного Годжо сверху.
- Отлично. Малышки, пойдёте пока что со мной? Я напою вас чаем и сделаю так, чтобы ваши синячки больше не болели. – Иэири подпёрла щёку рукой, наблюдая за тем, как близняшки оглядываются на Сатору и Сугуру и после утвердительного кивка последнего делают шаги к ней навстречу.
Краем глаза девушка видела, что Гето как будто бы хотел развернуться к выходу с территории, но, получив тычок в спину, вздохнул и вместе с одногруппником направился в сторону учительских зданий.
- Да, Гето, Годжо, учитель Яга очень хочет с вами поговорить, – крикнула она удаляющимся спинам сокурсников.
- Сестричка, а ты тоже волшебница? – раздался голос Нанако, ухватившей новую знакомую за руку.
- Да, - улыбнулась Сёко, взвешивая это необычное имя «волшебница». - Вроде того.
- Даже спрашивать не буду, чья из вас это была идея, - вздохнул Яга после краткого рапорта о произошедшем.
Разумеется, заказчики уничтоженного проклятия, несмотря на угрозы со стороны Годжо (которые они тоже упомянули), позвонили в техникум и нажаловались, пригрозив обратиться в суд. Как бы они описывали то, что шаман подкинул их под потолок, было непонятно, но «хулиганством» поведение студентов назвать было вполне можно.
К счастью, у них в руках было двое свидетелей – детей, а Сёко как раз занималась снятием побоев, которые были более чем весомым доказательством истязания и прочих глумлений селян. Как говорится, нашла коса на камень, и детей довольно оперативно удалось отправить в так называемый интернат.
Под ответственность всё того же учителя Яги.
И всё же, никогда ранее он не видел своих учеников настолько взвинченных, настолько угнетённых и собранных, как сейчас.
Глядя на этих двоих, пусть спины юношей были чуть ссутулены, а кулаки сложены на коленях, можно было с уверенностью сказать, что ни один из студентов ни то, что не раскаивается, они готовы вцепиться в глотку любому, кто будет убеждать их в неправоте.
- И вы хотите взять этих малышек под свою ответственность?
Парни кивнули.
- Вы ещё оба несовершеннолетние, - мужчина почесал затылок. – И вы оба росли одни в семье… Вы хоть отдалённо представляете, что такое растить двух маленьких девочек? Это вам не игрушки.
- Мы не можем вернуть их назад, – подал голос Сугуру.
- Это уж точно.
Повисло молчание. Яга ещё раз осмотрел своих учеников. Оба «особого» уровня, высокие, умные юноши, но, несмотря на всю их силу, что одному, что другому не хватает ни дальновидности, ни сдержанности, ни жизненного опыта.
Только войдя в комнату, Годжо принялся орать во всю глотку о том, что они с Гето покидают техникум, чтобы основать свою школу «чародейства и волшебства». Что они не согласны с консерваторами в Совете. Что именно их учитель должен понять, и если они займутся реформами в системе и в дальнейшем вырастят поколение по-настоящему сильных шаманов - всё изменится.
Кто, как ни учитель, потерявший в своё время немало соратников, а теперь теряющий учеников, мог их понять?
В просторном кабинете пахло растерянностью и меловой пылью, растворившейся в воздухе.
На стене монотонно тикали часы, отмеряя жизни.
- Ох и намучаюсь я с вами, – мужчина вздохнул и, наклонившись к опущенным головам студентов, потрепал их и без того взъерошенные, пыльные волосы.
И на Масамичи поднялись две пары ошарашенных, ещё таких наивных и детских глаз.
- Школу сделать хотите, значит? – он улыбнулся. – Что ж, может, кроме вас двоих на это никто больше и не способен.
- Спасибо…учитель.
- Да! Спасибо, учитель Яга!
- Но-но, одно условие, - мужчина поднял палец к потолку. – Моего парня вы тоже возьмёте в свою начальную школу для юных волшебников!
Луна поднялась над учебными зданиями, и только низкие фонари вдоль выложенных камнем дорожек разрезали кромешную тьму.
После обследования и лечения малышек Сёко повела девочек в жилые помещения «школы волшебства». Путь пролегал мимо старинных деревьев, обвешанных амулетами, синтоистских статуй, оставшихся с прошлых веков, и большого стадиона. Нанако вертела головой, точно совёнок, и то и дело тормошила молчаливую сестру, указывая то на одно, то на другое.
Иэири взяла у коменданта ключ от пустой комнаты, в которую можно было разметить сироток. Просторная для детей их возраста и непременно под носом у Сатору и Сугуру.
«А то Годжо только повод дай спихнуть на кого-то свою работу».
Не то чтобы студентка не хотела возиться с Нанако и Мимико, но и становиться мамой в 17 лет ей не хотелось. Кто придумал себе такое развлечение - пусть теперь и расхлёбывает.
На кроватях уже лежали стопки детской одежды, купленной в городе, пока Гето и Годжо добирались из глубинки, полотенца и другие мелкие принадлежности.
- Нанако, Мимико, берите вещи и пойдём в душ, - немного помешав обследованию своей первой «расширенной территории», позвала девушка.
«А то, как написал Годжо, они с Гето решили, что им как-то неловко и неприлично тащить детей в душ на квартире», - в общем, Сильнейшие испугались.
Большая кухня часто оставалась пустой, как и многочисленные комнаты общежития, заготовленные для как будто бы сотни студентов. Возможно, когда-то здесь и вправду было много учеников, но с каждым поколением техникум словно всё больше и больше приходил в запустение.
Едва приблизившись к дверям, Сёко и малышки услышали голоса и почувствовали пряный аромат специй для карри [1], свежесть нарезанного зелёного лука и чего-то по-особенному домашнего.
- А что дальше? – Прижимая плечом телефон, спросил у кого-то на том конце Сугуру. – А…спасибо, мам… Да, хорошо.
- Эй, Сугуру, этого хватит? – окрикнул друга Годжо, демонстрируя кастрюлю нарезанного картофеля и моркови и фактически пихая овощи в лицо Гето.
- Да, пойдёт… А, это Сатору, он помогает. Хорошо…Он тоже передаёт тебе привет.
Годжо улыбнулся. Они неплохо справлялись с задачей по приготовлению чего-то простого, что можно было есть детям. Кроме того, его план сработал, как швейцарские часы! Всё же… Это был первый раз, когда Гето за довольно долгое время позвонил родителям. Впрочем, пришлось быть настойчивым и доставучим, чтобы Сугуру признал необходимость этого. Маги – немаги, не играло никакой разницы, если один простой звонок сэкономит им прорву времени и, вероятно, продуктов.
Второй же фазой коварного замысла было довольно простое правило – чем ближе и теснее связь между людьми, тем сложнее пойти против них. И Годжо надеялся, что голос матери на том конце провода, её рассказы о том, что сам Сугуру любил есть в детстве и какие-то родительские хитрости, напомнят упрямцу, что «исключения» всё же делать придётся.
- Вы, конечно, можете со мной не соглашаться, дело ваше, как говорится, - рассматривая уснувших за столом девочек, начала Сёко.
Мимико так и не заговорила, а Нанако была взвинчена и расторможена, что правда не помешало обеим уснуть к концу ужина. Они очень хотели остаться с братиками и сестричкой подольше, но те никак не разбредались по комнатам.
- Но у девочек есть проблемы и, чтобы вы хотя бы относительно справились с их воспитанием, не помешал бы курс детской психотерапии. А может, и не один.
- Да? Вроде ж с ними всё нормально… – Покосившись на детей, заключил собирающий со стола посуду Сатору. – Ран нет, едят хорошо, играли весь день. Ты их в поезде не видела, мы их чуть на станции не потеряли.
- Ты чуть не потерял.
- Ладно, я чуть не потерял.
- Ты нормальных детей, видно, не видел, – развела руками Сёко. – Мимико ещё ни одного слова не сказала.
- Может, она стесняется пока что? – предположил Сугуру, который, впрочем, был в чём-то с подругой согласен.
- Возможно, - кивнула девушка. - Но, учитывая, через что они успели пройти, тут могут быть любые последствия. Может, и сейчас уже есть педагогическая запущенность или что-то вроде этого. Если вы их чему-то учить решили, то сначала не помешало бы подлечить. И речь сейчас не об обратных техниках.
- Мы не можем просто отвести их к психологу, - заметил Сугуру. - Любой из нас только слово скажет о проклятиях и тут же отправится в психушку.
Годжо согласно закивал.
Всё же практически каждый из них в той или иной мере проходил через непринятие обществом немагов. Кто-то дома, кто-то в школе или на детской площадке. И если они поведут малышек к обычному мозгоправу без проклятой энергии, то, кто знает, может, девочкам станет ещё хуже. А найти шамана-психотерапевта - то ещё задание.
- На ваше счастье, у меня есть дальняя родственница, которая согласилась взяться за вашу проблему.
Иногда и у Сёко был вид ни дать ни взять королевы этой сильнейшей троицы своего времени, и сейчас она по праву была во главе ситуации.
- В своё время она не прошла отбор, потому что её техника не подходила ни для боя, ни для экстренной поддержки, да и проклятой энергии у неё мало, но своё призвание всё же нашла. Она живёт здесь, в Токио, так что вы сможете водить девочек на занятия.
Юноши уставились на одногруппницу, как на богиню милосердия, сошедшую с небес. Ведь Сёко всегда была беззаботной и не давала вовлекать себя в их проблемы и разборки, но в этот раз сама предлагала помощь, ещё и такую существенную.
Не дав парням что-то ей ответить, девушка поднялась и отряхнула подол домашнего платья от невидимых пылинок, всем своим видом показывая, что на этом её работа закончена.
- Вам бы тоже посетить пару-тройку занятий не помешало, а то если вы так и продолжите на людей кидаться, кого вырастите – одним богам известно. Ладно, спокойной ночи, - она вытащила из кармана кофты ключ и бросила его в руки Сугуру. - Комната 108. Как приберётесь здесь – отнесите своих детей туда, папочки.
25 сентября 2007 года.
Проведя целую жизнь во сне о возможном будущем, Сатору Годжо и не догадывался, что, работая в магическом техникуме, они с Сугуру могут официально взять больничный. И что, в отличие от болезней немагов вроде ОРЗ или ГРИППа с примерно ограниченными рамками во времени, магический больничный считался чем-то более существенным.
Впрочем, отпуск он за те будущие одиннадцать лет тоже ни разу не брал.
«Правду говорят, что бич современного человечества – трудоголизм и выгорание», - рассматривая выписки и полученные на руки бланки, заключил Годжо.
Последовав совету Сёко, они с Сугуру записали детей на первое занятие с родственницей одногруппницы, а после знакомства с ней ещё более часа провели в кабинете женщины, пока она делилась с ними своим магическим опытом.
В целом, кабинет терапевта не выделялся из множества подобных: кушетка, шкаф с книгами, стеллаж с папками, большое кресло, вазочка для конфет, отделённая зона с игрушками для наблюдения за детьми. Никто бы и не подумал, с какими именно проблемами приходят её клиенты.
Изгнанием проклятий она, впрочем, практически не занималась.
Врождённая техника женщины не была какой-то особенной, а её использование применялось только для шаманов пожилого возраста, до которого большинство и не доживало. Впрочем, проведя кое-какую диагностику, она так же, как и Иэири, посоветовала юношам записаться к ней на индивидуальные сессии, для того чтобы разобраться с очевидными проблемами.
Суругу подставил лицо прохладным каплям воды, потоком спускающимся по его телу из лейки душа. Удивительно, но он всё ещё был здесь. В магическом техникуме. Удивительно, но он всё ещё давал время и шанс как-то доказать свою точку зрения Сатору, который прилепился к нему как банный лист.
Словно не доверяет.
Хотя, если рассуждать по существу, вполне имеет на это право. Не доверять.
Светло-серый кафель, не самый яркий свет от белых потолочных ламп, сырость и больничный запах моющих средств – всё это напоминало морг, существующий где-то рядом. Буквально в сотне метров от жилых помещений.
Довольно практично, если подумать.
Капли воды убегали в сливное отверстие под ногами, унося за собой довольно плодотворный день. Они вместе с Годжо отлынивали от работы в техникуме по примеру Цукино, то есть самым бессовестным образом, вот уже 5 дней. И за эту неполную неделю, казалось, что сделали так много, как не удавалось за несколько месяцев беспрерывной борьбы с проклятиями.
«Проклятия были, есть и будут. Ситуация та же, что с бродячими животными, вы не можете помочь всем. А проклятия – вы не можете всех уничтожить», - вспомнились слова психотерапевта.
Женщина была очень доброй и первым делом сказала, что они с Годжо большие молодцы, но при этом, что они совсем не обязаны положить свою жизнь на то, чтобы драться с ветряной мельницей – легионом проклятий. Они вправе выбирать кого и когда изгонять и что они не должны испытывать угрызения совести за то, что не смогли сделать невозможное.
Невозможное даже для Сатору Годжо.
Удивительно, но она не делала разницу между ними, говоря о том, что им обоим стоит научиться очень важной технике, возможно, самой сложной в их жизнях – прощать самих себя.
Потому что чем ты сильнее, тем больше на тебе ответственность, тем больше от тебя ожидают и тем меньше тебе даётся совершать выбор самостоятельно. И ты сам не даешь себе сделать выбор.
Гето стоял в душевой, и шум от аплодисментов в его голове, пусть и совсем ненадолго, но перекрывал мягкий, такой заботливый голос терапевта. И на душе как будто совсем немного, но становилось легче.
И всё же ему было тяжело признать, что глубокая проблема существует не только в окружающем мире, но и в его сознании, в каком-то участке его души, о котором он даже не подозревал.
«Вам обоим хочется избавиться от боли, и как можно быстрее. Вы сильные, даже слишком сильные, поэтому хотите всё решить быстро, насилием, уничтожением. Но думали ли вы, что будете делать потом?»
Сугуру хотел всё разрушить, а Сатору бежал от проблемы и её принятия настолько быстро, насколько позволяло его сознание. Они оба пострадали в равной степени, кроме того, их практически вынудили принять как данность то, что смерть, неудачи, проклятия – исключительно их шахматное поле, на котором они должны сражаться, жить и в какой-то мере быть счастливыми от такой чести и участи. И ни на шаг, никогда, не имеют права отступать в каком-то ином направлении.
Юноша вздохнул, бесцельно глядя перед собой; он думал о том, как же много всего стало причиной происходящего в его жизни. И погрузился в свои мысли настолько, что даже не заметил, когда за его спиной появился такой же обнажённый, как говорится, в трусах и галстуке (разве что в случае Сатору вернее было сказать «без трусов», но в очках) одногруппник и с размаху шлёпнул Гето по заднице свёрнутым в жгут полотенцем.
- Ты что творишь?! – возмутился последний, схватив своё висящее в сторонке полотенце и попытавшись ответить проказнику тем же.
Но и бесконечность вокруг тела Сильнейшего, да и его удаляющийся голый зад были совсем с этим не согласны.
- Кто так делает вообще, Сатору?!
- Заканчивай киснуть и собирайся, – раздался голос откуда-то со стороны выхода и загородок между душевыми. – Нас ждёт великое дело сегодня, Сугуру!
- Ох…
Сугуру вошёл в свою комнату и устало прикрыл глаза. На его шее лежало мокрое полотенце, мягкая домашняя одежда успокаивала и… совершенно не подходила под антураж его же, Гето, комнаты, представшей перед глазами парня, стоило ему открыть дверь.
Шаман потёр лоб, но, открыв глаза снова, с разочарованием отметил, что ничего не поменялось. Окно было плотно закрыто, матрац перетащен на пол, на всех полках, столе, даже каким-то образом на шкафу были расставлены и зажжены свечи. На стенах и дверцах мебели виднелись наклеенные защитные амулеты. И посреди этой сцены стоял Сильнейший, раскинув руки в стороны, всем своим видом демонстрируя старания и творческий подход к декорациям.
- Что это такое, Сатору?
- Я подумал, что так ты сможешь быстрее настроиться на лечебные процедуры.
Гето скептично осмотрел свою комнату ещё раз. И больше всего в глаза бросался Годжо: босой, без рубашки, с талисманом, прилеплённым на лоб, как у уважающего себя духа. Возомнил себя экзорцистом не меньше.
«Идиот».
- Раз ты решил наводить порядок в моей комнате, то будешь не против, если я займу твою, – в итоге выдал Гето, намереваясь уйти.
- Потом. Без проблем.
Годжо неожиданно не стал спорить и очень просто согласился.
- А теперь проходи, раздевайся и ложись на матрац!
- …
Раздеваться и ложиться в окружении всего этого парню явно не хотелось.
- Если снимешь с головы талисман.
Всё остальное в интерьере ещё как-то можно было понять, но этот талисман на лбу как-то наводил на недобрые мысли.
После некоторых торгов, в результате которых было решено оставить трусы Сугуру на нём, талисманы со стен убрать и включить верхний свет, студенты приступили к магическому лечению.
- Ты уверен, что справишься? – лёжа на спине и смиренно наблюдая за тем, как Годжо раскладывает на его теле десяток благовоний в виде пирамидок, уточнил Гето. – Ты не обижайся, но за лечением я бы пошёл к Сёко.
- И лишил бы меня такого развлечения?!
- Так это для тебя развлечение?
Гето фыркнул.
Годжо сверялся с книжкой-инструкцией и устанавливал благовония на плечах, животе, руках, груди, даже на бёдрах друга со старанием, точно строил карточный домик.
Терапевт этим утром рассказала о своей врождённой технике, которая позволяет создавать исключительно один тип мокса-благовоний [2] для специального ритуала.
«Несмотря на то, что обратные техники могут восстанавливать повреждённые части тела и сращивать ткани, увечье всё равно оставляет в теле шамана след. Это как поедание картошки фри или использование загрязнённой воды для питья. В целом маг здоров и снова может сражаться, не чувствуя никаких изменений, но небольшое, незаметное количество проклятой энергии инородного типа остаётся. Вторичная проклятая энергия засоряет потоки собственной проклятой энергии мага, и в итоге человек чувствует себя всё хуже и хуже. Как правило, от этого страдают только шаманы крайне преклонного возраста, поэтому в моей технике особенного практического значения никто не заметил!».
Но, как сказала терапевт, Гето ей кажется уникальным случаем быстрого, можно сказать, стремительного накопления вторичной проклятой энергии. Всё же он не просто сражается с проклятиями, но и поглощает их, сохраняя в своём теле. Таким образом, недомогание вплоть до общего ухудшения состояния мага могло быть связано с загрязнением «потока». И последствие такого явления лишь вопрос времени.
Разумеется, Гето было неприятно это слышать. И всё же в словах женщины было много толка. Но тогда выходило, что его тело имело не просто два вида проклятой энергии (собственную и энергию проклятий), но и третий, совершенно бесполезный, который накапливался в нём, как не переработанный мусор.
Но предположение оставалось предположением, поэтому они с Сатору решили попробовать проверить эту теорию.
- Теперь у меня ощущение, что я умер.
Гето вздохнул и прикрыл глаза. Последняя пирамидка опустилась ему на лоб, и он чувствовал себя в высшей степени глупо. Но как говорится, чем бы дитя не тешилось… Лишь бы Годжо не плакал.
- Если б ты помер, то выглядел иначе.
- Говоришь так, как будто знаешь.
Оба фыркнули. Сугуру от усталости и раздражения, Сатору же от того, как перед глазами пронеслись воспоминания из будущего, где он видел, как жизнь покидает тело Гето. Держал его охладевшее тело на руках. А затем видел, как древний шаман использует его друга как новый дом и транспортное средство.
Годжо был сосредоточен больше обычного и, взяв буклет, сел на колени позади головы Гето.
- Что там дальше? – уточнил последний, когда друг не издавал звуков и явно что-то напряжённо высматривал в книжке.
Со стороны открывалась почти идиллическая картина: полуголые парни с почти одинаковыми шрамами на груди, со сложенными мокса-благовониями, с книжкой в руках и в окружении десятка свечей. Романтика, не иначе.
- Написано, что при нормальном уровне загрязнения вторичной проклятой энергией при активации проклятых мокса-благовоний цвет дыма будет варьировать от белого до жёлтого. В случае среднего загрязнения - от зелёного до фиолетового. Сильное загрязнение – коричневый или плотный тёмно-серый цвет…
- Если ещё раз скажешь «загрязнение», я натравлю на тебя какое-нибудь проклятие, и мы на этом закончим.
- …во время проведения ритуала не рекомендуется использовать проклятые техники или предметы для исключения снижения точности измерений, - лекторским тоном продолжил зачитывать Сатору. – Тётушка сказала, что её благовониями могут пользоваться все маги. Это ж не иглоукалывание.
Гето закрыл глаза.
Ему совершенно не хотелось видеть, как Годжо, возвышаясь с книгой над его головой, активирует нечто, что должно загореться на его теле… и, очевидно, коричневым или тёмно-серым дымом.
Радовало только то, что, по словам шаманки, сжигание её благовоний изгоняет вторичную проклятую энергию, и с каждой такой процедурой (опять же по её догадкам) ему должно было становиться лучше. А дым проклятого предмета светлеет. Если причина была в этом, хотя бы частично.
Сатору сложил печать и, несколько раз сверившись с инструкцией, отложил книгу.
- «Очищение»!
В одно мгновение комната до самого потолка заполнилась чёрным, едким, вонючим, точно они оказались в яме, где сжигали старые автомобильные покрышки, дымом.
- Ах!
Сугуру вскрикнул, и Сатору прижал его за плечи к полу.
- Потерпи, в инструкции сказано, что ожогов не будет, но сильное… короче, может вызывать небольшое жжение.
- Небольшое жжение, говоришь?! В меня как будто горящие щипцы воткнули!
- Терпи… Потерпи, Сугуру.
Сатору прочитал предупреждения, которые, впрочем, не стал озвучивать Гето до начала ритуала, но то, что происходило в их комнате, явно было за пределами тех исследований, что проводила шаманка со своими проклятыми предметами.
Ничего не было видно, и горло начало драть даже от мелкого вдоха.
- Кхе-кхе…Я сейчас!
Сатору обернулся к окну и открыл его настежь, отчего чёрный дым, который словно и не собирался становиться ни светлее, ни менее плотным, стал постепенно вытягиваться в сторону ночи.
Годжо вернулся и осмотрел друга, который и вправду старался не шевелиться.
- Я думал, что будет тёмно-серый, – тихо сказал Гето, когда жжение прошло и теперь лишь слегка кололо в местах установки проклятых предметов.
- В какой-то мере чёрный - это очень…очень тёмно-серый. – Годжо вздохнул и, приняв прошлое положение позади головы Гето, снова коснулся руками его плеч, стараясь отвлечь и успокоить.
Было тихо, и по прошествии пяти минут вонь и едкость в комнате стали почти что сносными, да и в целом можно было спокойно дышать.
- И сколько мне так лежать?
- Написано, что минут 30-40, пока не погаснут последние мокса.
Гето вздохнул.
Было очевидно, что к моменту, когда догорит последняя из проклятых благовоний, дым от них не будет свидетельствовать об исцелении.
- Чувствуешь какие-то улучшения?
- Нет. Меня как будто медузы кусают. И я воняю, как асфальтоукладчик. Это всё, что я сейчас чувствую.
- Прости, Сугуру.
Сатору осторожно гладил плечи друга и скидывал крупинки пепла, опадающего с башенок при помощи своей силы.
Они молчали.
За окном завывал ветер, а над шаманами как будто бы снова сгущалась безысходность.
- Странный ты в последнее время, Сатору.
- Да? В чём же?
- Последнюю неделю я даже в туалет без твоего сопровождения пойти не могу. Ты везде за мной ходишь, извиняешься… Это особенно странно. Не слышал раньше, чтобы ты хоть когда-то признавал, что был не прав, – Сугуру лежал с закрытыми глазами, стараясь отвлечься от жжения на лбу. - Иногда мне казалось, что дай тебе волю, ты будешь доказывать, что земля плоская, а вода сухая.
- Неужели?– усмехнулся Годжо.
- Представь себе.
- Я настолько невыносимый?
- Да как тебе сказать. Иногда бываешь.
Гето усмехнулся.
- Но последние дни ты ведёшь себя так, точно виноват во всех бедах этого мира. Во всех бедах шаманов. И моих тоже.
Шаман вздохнул, он говорил спокойно, стараясь не хмуриться и не шевелиться лишний раз, чтобы не столкнуть мокса.
- И мне не нравится такой Сатору Годжо. Поэтому – объяснись.
Годжо улыбнулся, слушая, как его чихвостит Гето. Так привычно и в то же время… словно тот сто лет его не отчитывал. Было приятно.
Хотя единственный, кто в этой комнате недоговаривает – это мастер проклятий.
Годжо поднял глаза и уставился на дверь комнаты напротив. За его спиной было настежь открытое окно, а холодный ветер колол обнажённую кожу.
Точно наказывая.
- Сугуру… - он запнулся и всё же, набравшись сил, продолжил. – Что, если я скажу, что мне приснился очень дурной сон?
- Тебе?
- Да. Он был очень долгий и муторный. Сущая несуразица. – Годжо тоже прикрыл глаза, поглаживая тёплую кожу Гето под пальцами. – В нём было очень много… плохого, немыслимо плохого, просто отвратительного. Но хуже всего было то, что я тебя потерял… Всё началось, когда я тебя потерял. Мы не ссорились, не было какого-то грандиозного скандала. Просто в один момент ты исчез.
- В смысле растворился?
- Нет, просто ушёл. Ты не отвечал на мои СМС и звонки, при этом с другими людьми виделся.
- Для твоих глаз не было бы проблемой меня найти. Или во сне ты так не мог?
- Мог, но, кажется, ты не хотел меня видеть.
Повисла пауза, погасла первая благовония.
Гето подумал о том, что почти неделю назад был готов совершить нечто подобное. Если бы он ушёл, если бы как-то иначе решил проблему в селении, вероятно, старейшины так просто этого не оставили. Смогли бы они с ним справиться? Нет. Вероятно, отправили бы за ним Годжо.
Прятался бы он тогда от него из страха перед смертью? Нет. Он не боялся умереть, тем более от руки Сатору. Но, вероятно, и смотреть в глаза ему бы тоже не смог. Не из-за стыда или вины…просто…
- И чем всё кончилось?
- Я умер, – довольно беззаботно сказал Сильнейший. – Меня убили.
- А мы… в итоге помирились?
- Вроде того… но ты сразу после этого тоже умер.
Гето больше не задавал вопросы, а Годжо молчал. Сугуру был даже немного удивлён внезапно открывшейся сентиментальности друга, о которой он даже не подозревал. Сон, который так повлиял на Сильнейшего Сатору Годжо? Должно быть, это был выдающийся по силе кошмар, не иначе.
- Каким-то я теперь ублюдком себя чувствую, - усмехнулся Гето, чуть приоткрыв глаза и, щурясь, посмотрел на друга снизу вверх.
- Не бери в голову, этого же не было.
Годжо улыбнулся.
- Просто… Когда я проснулся, то понял, что всё сильнее теряю тебя. Видно поэтому мне и приснился такой сон.
[1] Карри (яп. カレー, カレーライス Карэ, Карэ райсу) — японское блюдо, представляющее собой мясо-овощной гарнир со смесью пряностей карри. Обычно употребляется с рисом или с лапшой удон, также просто с хлебом и как начинка для пирожков. Впервые в Японии карри появилось в эру Мэйдзи (1868—1912) через посредство британской кухни.
[2] Примечание автора: визуально техника основывается на одном из методов народной китайской медицины. Мокса - терапия (она же: «прижигание», термопунктура, терапия - «цзю»). Часто встречается в фильмах и аниме про древний Китай или Японию.