13 сентября. 12:13

Савада Цунаёши вздыхал тяжело, грустно уже раз в девятый и закатил глаза: неужели наконец спокойный день… Ямамото и Гокудера ругались рядом с ним, но Цуна не слишком вслушивался в происходящее. Если не слушать, возможно, это времяпрепровождение можно даже назвать мирным. Сейчас они обедали на крыше, обеденный перерыв на целый час. С ума сойти, прошло уже три месяца после их встречи с Реборном, закончились каникулы, начался второй семестр… 

А все становится только хуже и хуже! На прошлой неделе они перешли дорогу Хибари-сану из Дисциплинарного Комитета, его школьная жизнь испорчена! А дальше что? На школу упадет метеорит? Нападут пришельцы? Честно говоря, наверное, Хибари-сан был даже хуже и страшнее, чем пришельцы, по крайней мере, они не гарантированно его убьют, а Хибари-сан изобьет до кровавого кашля точно! 

В голове Цуны продолжали крутиться бесконечные варианты бедствий, которые могут его постигнуть. Что, если начнется зомби-апокалипсис? А может, на город нападет гигантский робот? Его не покидало ощущение, что он наказан за какой-то неизвестный поступок в прошлом. В отчаянии он безмолвно желал хоть одного спокойного дня, хотя бы одного дня без сумасшедших проделок. Каждый его день с безумными тренировками Реборна превращался, так или иначе, в ад… 

— Ты думаешь сейчас “как хорошо, что в последние пару дней он от меня отстал”? — ну, да, Цуна именно так и думал, но прежде, чем он успел это подтвердить, внезапное осознание заставило его вскричать и подскочить на ноги от неожиданности: откуда Реборн снова вылез, ещё и в каком-то странном костюме!? — Чаоссу. 

— Реборн! — Цуна отскочил подальше, разглядывая младенца в костюме… Кролика? Белый, с длинными ушами, это точно был кролик! 

— Реборн-сан, вы пришли! — Гокудера шустро перевел свое внимание с Ямамото на пришедшего Реборна. — Есть какие-то новости? Я имею в виду, с базой. 

Ну да, Гокудера всё ещё не отбросил мысль о том, что им в школе было нужно убежище. В тот раз, с Хибари-саном, когда и Гокудеру и Ямамото жестоко избили до потери сознания, они сильно облажались в своей попытке найти место, где можно было бы спокойно посидеть и отдохнуть, но это не выбило из головы Хаято идею о том, что им обязательно нужна была в школе своя “штаб-квартира” мафии, будь она проклята. 

— Да, с Хибари неудобно вышло, — Ямамото достал упаковку с молоком и проткнул ее трубочкой. — Кто же знал, что это его кабинет. 

— Неудобно? — прошипел Гокудера, сжав кулаки. — Да я бы его… На кой черт ему сдалось такое огромное помещение?! 

— Какая разница, пусть забирает, это не наше дело… — Цуна нервно взял палочки, надо бы пообедать. Он даже думать обо всем этом не хотел, пусть Хибари-сан делает, что хочет! Лишь бы не избил…

— Десятый, клянусь, я найду нам новый штаб, — Гокудера повернулся к Цуне, весь его вид выражал непоколебимую решимость, которая Цуну вот совсем не радовала. — Я уже в поисках! 

— Поисках?! — Цуна подавился, палочки выпали из рук, покатившись по бетону крыши. Каких еще поисках, он ведь несерьезно, да? Он ведь не решил бегать по всем кабинетам после уроков, чтобы найти не занятый каким-либо клубом? 

— Да! На данный момент, я лишь на начале пути. Обошел половину кабинетов первого этажа! — Гокудера от своего энтузиазма чуть ли не светился. — И все они заняты, к сожалению… Но я продолжаю поиски! 

— Не надо, умоляю, не надо, — лицо Цуны перекосило, он нервно, тревожно захихикал, думая о том, как Хаято носится по кабинетам и ругается с находящимися там клубами. Он же ни с кем там не дрался и никого не запугивал!? 

— Кабинет свободный найти будет нелегко, они ведь закреплены за клубами, — Ямамото допил молоко и смял пустую упаковку. — Поэтому, у нас маловато вариантов, только если свой клуб делать. 

— Тогда надо просто сделать его! — ох, Гокудера, если бы это было настолько легко… Для того, чтобы организовать клуб, нужно как минимум три человека, а Ямамото состоял в бейсбольном клубе, поэтому никак не мог стать частью ещё одного. 

— Ну, это не так просто, — словно прочитав мысли Цуны, Ямамото слегка посмеялся, закинув руки за голову. — Нужно три человека, чтобы создать клуб, а вас только двое. Я пролетаю, потому что уже состою в клубе, а больше, чем в одном клубе, у нас в школе состоять нельзя. Такие дела. 

— Почему ты знаешь об этом там много… — Гокудера стиснул зубы, а потом фыркнул. — Никто все равно приглашать тебя не собирался! Найдем другого! И вообще, я знал об этом. 

Да ничего он не знал… Цунаëши тяжело вздохнул в одиннадцатый раз: мало того, что им нужно было найти ещё одного человека для создания клуба, всё упиралось и в Студенческий совет. Как они объяснят президенту то, что они решили создать “клуб мафии”?! Это никак нельзя было назвать законной деятельностью! 

— Мммм… — Реборн, молчавший до этого, вдруг заговорил, хотя вряд ли это можно было назвать полноценной речью, он просто жевал… Белые моти. Его костюм был похож на белого кролика, во всяком случае, это становилось понятно по длинным ушам. 

— Реборн-сан, а вы что думаете? — Гокудера выжидал, что тот скажет, Ямамото тоже замолчал, наблюдая за Реборн. 

— Мммм…. — дожевав один моти, Реборн запихнул в рот второй. Он жевал, жевал, долго жевал, троица настороженно смотрела на него, а у Цуны начинало заканчиваться терпение. 

— Да скажи ты уже что-нибудь! 

Серьёзно, сколько можно делать такое лицо!? Конечно, его это не касается, но это из-за него у них проблемы с Хибари-саном, и из-за него Гокудера стал одержим идеей штаба в школе! Реборн, тем не менее, молчал ещё около минуты, сосредоточенно прожевывая моти, которые запил из ниоткуда взявшимся зелёным чаем, и только после этого заговорил. 

— Я знаю, какой кабинет вы можете занять.

— О, правда? — Ямамото радостно улыбнулся и похлопал Цуну по плечу. — Классно, слышал, Цуна? И искать ничего не надо.

— Не трогай Десятого! — Гокудера ощетинился, как шипящая кошка, готовая перегрызть Ямамото глотку. Такеши на это только засмеялся: 

— Ну я же его Правая Рука. 

Ну нет, только не снова, Гокудера же сейчас просто лопнет от злости! Его злоба и правда себя долго ждать не заставила, он схватил Ямамото за рубашку, притянув к себе, Цуна был готов поклясться, что Гокудера готов от злости взорваться на месте, а не просто лопнуть. 

— Повтори, что сказал. 

— Да это же шутка, у тебя плохо с чувством юмора?

— Сейчас я тебя убью и хорошо посмеюсь над твоим трупом! 

Вот только драки на крыше им не хватало! Цуна схватился за голову: ну что за ужас, они сейчас подерутся прямо здесь? А если Гокудера достанет динамит, а если это заметит Дисциплинарный комитет… 

— Этот конфликт решите потом, — голос Реборна заставил обоих парней обернуться к нему. В то же мгновение в их рты влетело по белому шарику. — У нас есть ещё двадцать минут, если всё съели, идите за мной. 

Кажется, Гокудера хотел что-то сказать, но набивший ему щеки липкий моти помешал раскрыть рот и произнести хоть слово. Хах… пронесло. 

— Реборн, что ты опять задумал? — нервно спросил Цуна, он чувствовал, как ладони потеют от страха и возможной ситуации, которая будет ожидать их. Ответом ему послужила только хитрая, пробирающая до костей ухмылка из под шляпы. Это невыносимо… Почему-то Цуне казалось, что этот его замысел в очередной раз принесёт ему огромную кучу проблем. 

***

13 сентября. 12:42

После полудня солнце светило прямо в окна кабинета социального педагога. Ироха тихо сидела за столом, смакуя свой обед бенто. Это был редкий момент покоя и одиночества — роскошь, доступная тем, кто посещает менее популярные клубы. 

В волонтерском клубе она состояла одна: раньше, кажется, ещё в прошлом году, это был довольно крупный клуб, однако, большая часть тех, кто в нём состоял, были третьеклассниками, которые выпустились этой весной, а нынешние третьегодки решили клубы в этом году поменять, поэтому она осталась в клубе совершенно одна, однако, это её полностью устраивало — Ироха и так не слишком любила общаться с людьми, так что она наслаждалась своим спокойным времяпровождением на мягких белых креслицах у окошка с красивыми белыми шторками. 

Клуб волонтеров не считался особенно интересным или популярным среди учеников. Обычно в него попадали люди с избытком энергии, времени и нервов, которые стремились протянуть руку помощи другим ученикам и клубам. Иногда, если для выполнения какого-либо мероприятия требовались дополнительные руки, но никого не было, члены волонтерского клуба вступали в игру и оказывали помощь. Кажется, раньше, года за два до того, как Ироха поступила в школу, это был довольно важный для Средней Нами комитет, только позже количество желающих безвозмездно помогать другим заметно поубавилось… Семпаи говорили, что, возможно, это было из-за Дисциплинарного комитета, но кто знал. Девушку это не особо волновало, она была рада, что её не только не заставляют работать, но и комната в итоге осталась лишь ее, без кого бы то ни было. 

Ироха не была заинтересована в том, чтобы вступать в какой-либо клуб, но школьные правила требовали, а мать настаивала на ее участии. Поняв, что у нее нет выбора, она поспешно записалась в первый попавшийся клуб, уверенная, что это удовлетворит ее мать. В конце концов, не станет же она заявляться в школу, чтобы проверить, чем дочь занимается, верно? Так что целый семестр она провела в полном спокойствии: никто особо в забытый всеми клуб не приходил, Ироха сидела в клубной комнате по несколько часов каждый день, пила чай, читала книжки или приносила с собой диски с аниме, которые смотрела через плеер в кабинете. Когда вокруг никого не было, комната стала ее личным убежищем, тихой гаванью вдали от суеты и шума школьной жизни.

Здесь не было шума, который заглушал бы ее мысли, и она могла легко сказать матери, что постоянно занята в клубе и у нее полно дел. Конечно, пока Ироху устраивал этот маленький обман. Однако в глубине души она знала, что тайное всегда становится явным. 

— Этот кабинет? — дверь неожиданно распахнулась, заставив Ироху вздрогнуть всем телом: это ещё что? Кому вдруг её кабинет понадобился… 

— Эм… Здравствуйте, — Ироха быстро отложила бенто в сторону, чтобы поприветствовать и желательно выгнать незваных гостей. Откуда вообще?! Сюда сто лет никто не приходил! 

Светловолосый парень с жутким выражением лица вместо ответа смерил её выглянувшее из-за спинки кресла лицо уничижительным взглядом и отвернулся, фыркая, обращаясь куда-то в коридор: 

— Десятый, то кресло должны занимать вы! 

— Что? — Ироха недоуменно посмотрела на парня, а потом вспомнила, где видела его. Это Гокудера Хаято из 1-А, он был переведенным иностранцем месяца три что ли назад… Ироха запомнила его, потому что в их классе были девочки, фанатеющие по нему, но что он в итоге забыл в этом кабинете… 

— Гокудера-кун, — знакомый робкий, высоковатый для мальчишки, ещё не сломавшийся голос заставил Ироху нахмуриться: в кабинет заглянул невысокий парнишка, которого девушка узнала с первого взгляда. Цуна… Ну почему именно он! — Может, не стоит так врываться? 

— Ого, большое помещение, — следом зашел еще один парень, выше их троих вместе взятых, Ироха тоже быстро узнала его. В конце концов, кто не знал Ямамото Такеши? — А что тут такое вообще было? Или есть. 

— Похож на кабинет социального педагога… — Цуна боязливо бегал глазами по помещению, словно искал что-то.

— Вы что тут делаете?! — пришлось повысить голос, чтобы на нее наконец-то соизволили обратить внимание. Как они смеют вот так врываться в чужой кабинет, будто к себе домой!? Парни ошалели и посмотрели в сторону Ирохи, которая тут же вскочила с кресла и подошла к ним поближе. — Не делайте вид, как будто меня здесь нет. 

— Не заметили тебя, — Гокудера фыркнул, заставив Ироху сжать кулаки. Не заметил, конечно! Все он заметил, он заметил ее самый первый в отличие от Ямамото и Цуны, но сделал вид, словно ее нет! 

— Что вы здесь делаете? — пришлось скрестить руки на груди и окинуть всех троих раздраженным взглядом. Цуна заметно поежился и отвел взгляд, словно специально избегая Ироху. Ну да… Они же давно не общаются, конечно, ему будет неловко, ей тоже не нравилось то, что они так внезапно встретились. 

— Ты же Усами из 1-B? — всеобщий любимчик, Ямамото Такеши, разумеется, оправдывал свою славу доброжелательного и ко всем внимательного парня: имя Ирохи в школе фигурировало минимально, она не выделялась и не светилась, но он всё равно ее узнал. — Привет, мы же встречались на церемонии поступления? 

Разве? А она и не помнила этого даже, поразительно. Ирохе вдруг стало жутко неловко, она усиленно пыталась вспомнить, каким образом они встретились на церемонии поступления. Что тогда было вообще? Мама сфоткала ее у школы, а Ироха изо всех сил ждала, когда это пытка закончится… 

— А… Ну да, точно, виделись, — Ироха решила подыграть, так уж и быть, легче сделать вид, словно она действительно помнит, как они там столкнулись. 

— Мы вместе искали актовый зал, — что, правда? Она и правда об этом совсем забыла, Ироха хотела, чтобы этот день наконец завершился, и думать о том, кого она там в коридоре встретила, не было никакого желания. Ха-ха… Забавно. 

— Вы долго собрались тут языками чесать? — Гокудера раздражённо фыркнул. Он покосился на Ироху гневно, обжигая её своим наполненным недовольством взглядом зелёных глаз, и кивнул на дверь: — Не знаю, что ты тут делаешь, но теперь это наш штаб, так что пошла вон. Не нарушай покой Десятого. 

— Каких еще Десятых? — Ироха чувствовала, как возмущение в груди становится все сильнее. Это вообще не смешно! — Извините, но этот кабинет на законных основаниях принадлежит мне и моему клубу. 

— Какому еще клубу? 

— Клубу волонтерства!

Эти трое серьёзно считают, что они могут прийти вот так в любой понравившийся им кабинет и занять его? Между прочим, она имела на этот кабинет полное право, он принадлежал ей, и черта с два она кому-нибудь его вот так вот отдаст, когда ей говорят “пошла вон”.

— Что это ещё за бредни, а не клуб? — может, ударить Гокудеру Хаято чем-нибудь потяжелее? Ваза, стоящая на столике у двери очень симпатично сейчас выглядела. 

— Разве клуб не закрыли? — Ямамото задумчиво почесал затылок. — Вроде говорили, что третьегодки разошлись. 

— Да! И нет! — Ироха слегка занервничала от вопроса. — Не важно, это официально мой кабинет. 

— Десятый, можно ее выгнать отсюда?! — Гокудера вдруг обратился к Цуне, который ошарашено стоял между всеми и молчал, словно воды в рот набрал. 

Его молчание почему-то раздражало Ироху больше всего. Мало того, что завалился со своими «дружками» к ней в кабинет, выгоняет, так еще и молчит стоит! 

Ироха заметила, что Цуна за эти три месяца сильно изменился после того случая с трусами у школы. Рассказывали, что он повырывал семпаю Мочиде волосы, хотя это планировалось как публичное унижение. После этого его все вдруг начали уважать, звать на соревнования, в его компании появился популярный Ямамото Такеши и этот хулиган иностранец Гокудера Хаято. 

Честно говоря, она и не думала, что такой неудачник, как Савада Цунаёши мог вдруг обзавестись подобными популярными в школе друзьями, временами девушка ловила себя на мысли, что эти двое могли использовать его, как мальчика на побегушках, или грушу для битья, особенно Гокудера, который выглядел, как бандит. И Десятый… Что это за прозвище вообще такое, оно похоже на бандитскую кликуху. 

— Цуна, может, объяснишь мне, что здесь происходит? — Ироха уперла руки в бока и решила перейти в наступление. — Это не смешно. Слушай, если эти оба издеваются над тобой…

— Ты что несешь?! — вскричал Гокудера и подошел к Ирохе ближе, он, казалось, был готов в нее молнии метать. 

— Гокудера-кун! — Цуна внезапно схватил парня за руку. Надо же, заговорил, наконец, а она думала, они его так запугали, что он и рта раскрыть без разрешения не может. — Давайте уйдём, если это правда клубная комната… Не нужно из-за такой ерунды…

Сердце Ирохи вдруг заболело от чувства обиды и негодования. Она не могла объяснить, почему, но эти слова Цуны злили еще сильнее. Он хочет теперь… Просто взять и уйти, ничего не объяснив? И хотя Ироха признавала, что в их разрыве виновата она сама из-за разлада с матерью, боль не утихала. Мысль о том, что он приперся вот так, а теперь уйдет без всяких объяснений, жгла сильнее, чем она предполагала.

— Почему мы должны!? — Гокудера был полон раздражения и гнева. Он снова повернулся к Ирохе, сжимая кулаки: — Это всего лишь какая-то девка, просто выгоним её и всё. Найдёт себе другую комнату для клуба из одного человека. 

— Либо объясните мне по-человечески, что здесь происходит, либо уходите, — Ироха старалась вести себя спокойно, но руки слегка тряслись от злости и волнения. Когда она последний раз с кем-то так ругалась? Да она в принципе особо старалась не ссориться с другими людьми, но эти мальчишки вели себя отвратительно грубо, вломились к ней в комнату и права качают. Ироха имеет законное основание занимать это место и спрашивать, по какому праву они решили её отсюда выгнать! 

— М-Мы уже уходим! — Цуна вцепился в Гокудеру как утопающий за соломинку хватается, он словно как можно быстрее хотел отсюда уйти, прежде чем этот иностранец снова откроет свой рот. Белобрысый, похоже, правда хотел что-то сказать, но ему на рот легла большая крепкая ладонь Ямамото Такеши: 

— Ну, мы тогда пошли. Всё равно урок скоро начнётся, мы же не хотим разозлить Хибари, да? 

Гокудера вырывался, мычал, он очевидно не хотел, чтобы последнее слово оставалось за Ирохой, но Ямамото крепкой хваткой повел его к выходу. Цуна пошел следом, девушка всматривалась в его худощавую спину, а в голове вертелся лишь один вопрос, который захотелось проговорить вслух: 

— Ты больше ничего не скажешь? 

Он что, действительно просто так сейчас уйдёт, ничего не объяснив, позволив вот так просто своему дружку оскорблять ее, даже не пытаясь его остановить, ничего ему на подобное поведение не сказав… То есть, даже из вежливости или уважения к их прежней дружбе Цуна не собирался защитить её от несправедливости, или это всё потому, что теперь он полностью на стороне своих новых “друзей “? Связался с сомнительной компанией иностранца-бандита, и возомнил себя каким-то гангстером, отрекшимся от старой жизни… 

Ну да, если подумать, это в модели поведения таких, как Цуна — прибиться к более сильным, чтобы себя обезопасить, и жить за их спинами, лишний раз рта не раскрывая. Десятый… Видимо это и правда была бандитская кликуха, но может, она зря так сейчас на него налетает? Он ведь что-то скажет? 

— …. Прости! 

Цуна невнятно выкрикнул эти слова и вдруг рванул к выходу из кабинета, оставив Ироху стоять в середине кабинета. Это… что вообще было? 

То есть, он и правда настолько слабак, что попал в компанию бандитов. Боже, да Цуна ни капли не изменился! Прозвенел звонок, и только после этого Ироха отвлеклась от своих мыслей. К чёрту его… Он должен был вырасти мужчиной, со своими проблемами пусть разбирается сам, но господи, как вообще он додумался попасть под влияние плохой компании, если с детства боялся всего опасного! А самое обидное, что Ироха ничем не могла ему помочь… 

Ведь они больше не друзья. 

***

13 сентября. 16:50

Ирохе казалось, что день длится вечно, а время тянется медленно, как резина. В течение всего дня ее мысли постоянно возвращались к Цуне. Она мельком видела его в коридорах, но он всегда избегал ее взгляда, и больше они не разговаривали. Ироха была в замешательстве. Она не знала, что чувствует на самом деле: ей хотелось снова поговорить с ним, но в то же время она не знала, что сказать.

Цуна был первым другом Ирохи в начальной школе, и долгое время он был ее единственным другом. Они подружились исключительно по стечению обстоятельств, из-за того, что их постоянно задерживали после уроков, но причины их задержек были разными. Ироху обычно задерживали из-за ее трудностей с математикой, в то время Цуну задерживали по нескольким предметам. Часто было трудно определить, в чем он преуспел в учебе… Дружба Цуны и Ирохи расцвела. Они вместе заливались слезами из-за страха перед собаками, их связывала такая дружба, что они часто ходили друг к другу в гости, где радостно играли и горячо спорили. Их мир был маленьким, но идеальным.

Возможно, их мир так бы и продолжался, но мать Ирохи неожиданно потребовала, чтобы Ироха прекратила дружбу с Цуной. Женщина выразила беспокойство за дочь, опасаясь, что плохая репутация и успеваемость Цуны негативно скажутся на будущем самой Ирохи. Оказавшись между преданностью Цуне и долгом перед матерью, Ироха пыталась принять решение. В конце концов она решила отдать предпочтение желаниям матери, не желая расстраивать и разочаровывать ее. После принятия решения Ироха долгое время мучилась угрызениями совести. В младших классах она часто сомневалась в правильности своего решения избегать Цуну, стараясь не встречаться с ним, хотя очень хотела его видеть. Ей хотелось верить заверениям матери, но сердце болело каждый раз, когда она видела разочарованный взгляд Цуны, уходящего прочь, и его расстроенный взгляд запечатлелся в ее памяти.

Так странно, в итоге Ироха так и не смогла найти себе друзей, которых ценила бы настолько же сильно, как Цуну, большая часть её знакомых приходила и уходила, лишь он один задержался в её жизни настолько надолго и закрепился в разуме так крепко, что она постоянно вспоминала его, скучала по их общению и сожалела о разрыве. Для самого Цуны всё оказалось, очевидно, намного более радужно: он нашёл себе новую компанию, умудрился подружиться с такой популярной личностью, как Ямамото, этому действительно можно было порадоваться. Ямамото, конечно, был человеком, который, очевидно, общался со всеми и каждым, но то, что Цуна ходил в его компании, наверное, должно было радовать Ироху… 

И если бы не Гокудера Хаято, который в итоге оказался даже хуже, чем девушка представляла, она бы радовалась! Но этот парень производил абсолютно отвратительное впечатление. Сейчас, после личного общения с ним, сомневаться в том, что Цуна из-за этого парня оказался пешкой хулиганской группировки, сомневаться не приходилось. Ну конечно, он же такой слабенький и ведомый, ему было легко попасть под чужое пагубное влияние, его очень просто было заставить делать то, чего он не хочет, с помощью насилия, и Цунаеши настолько трус, что никогда в жизни не скажет, что его бьют или запугивают! 

Ситуация усугублялась тем, что Ироха не знала, что делать. Ведь они с Цуной больше не были друзьями, не пересекались, не общались, и единственным связующим звеном между ними была ее мать, которая изредка общалась с Наной-сан. С одной стороны, ее больше не волновало, что происходит в жизни Цуны, но с другой — она не могла не беспокоиться и о нем. Должна ли она сообщить его матери и учителям? Хотя, Савада-сан всегда казалась потерянной в собственном мире, а их учителя с трудом справлялись даже с Дисциплинарным комитетом! 

— Аааа! Как же все сложно! — Ироха схватилась за голову, у нее от всего кипела голова, а живот скручивало от нервов. Почему! Ну почему все так сложно! 

Дом Ирохи был почти на виду, она так быстро дошла… В это время ее мать, Усами Мизуки, скорее всего, была еще на работе в туристическом агентстве в соседнем городе, а значит, возвращалась домой довольно поздно. Пройдёт ещё три или четыре часа прежде, чем мама вернётся, она работала очень много, и ехать с работы было далеко, можно было передохнуть до её приезда хоть немного… 

— Чаоссу, — высокий, пищащий детский голосок послышался откуда-то снизу, и Ироха обернулась, разыскивая источник звука. Кто это говорит? — Я здесь. 

Девушка опустила взгляд вниз. Около калитки стоял… Малыш. Совсем низкий, он даже ей до колена не доставал, на нем был какой-то черный костюмчик и очень заметная шляпка. Ироха недоумении моргнула и опустилась перед малышом на одно колено. Это кто такой? И что он забыл у ее дома?

— А… Привет, малыш, — неуверенно начала Ироха, он ведь размером с младенца, а так четко говорит. — Что-то случилось? Потерялся? 

— Ты же Усами Ироха? 

Хм? Откуда этот маленький ребёнок знает её имя, это немного странно… Она ведь не настолько известна даже в школе. 

— Э… Ну да, это я, — осторожно ответила Ироха. Ее этот ребенок начинал нервировать. — Извини, а откуда ты знаешь мое имя? 

Он был очень странным. Хитрая улыбочка, чёрные пронзительные, как угольки, обжигающие саму душу, глаза, и спокойный, пусть и высокий, детский, голос — всем своим видом: ростом, лицом, он был самым настоящим ребёнком, но при этом что-то в этом мальчишке было немного… жутким. 

— Это секрет, — ребенок усмехнулся, поднимая голову: — В конце концов, я же киллер. 

— Киллер? — озадаченно спросила Ироха. — А ты не слишком ли маленький для киллера?

Серьезно, ему на вид, наверное, даже пяти лет нет, а он стоит у ее дома, рассказывает про каких-то киллеров… Ох уж эта детская фантазия. Ироха оглянулась, пытаясь взглядом за кого-нибудь зацепиться. Где родители этого малыша? И почему за ним никто не следит? 

— Где твои родители, малыш? 

— Вы с Цуной и правда совершенно одинаковые, — мальчик немного нахмурился, но через пару секунд вновь заулыбался. 

— Цуной?… — Ироха недоуменно моргнула, пытаясь придать всему этому разговору хоть какой-то смысл. — Ты знаешь Цуну? 

Интересно, откуда, у Цуны вроде не было никаких младших братьев и тому подобного, он жил с мамой, что там с его отцом было никому непонятно, а про других родственников Цуна, вроде как, ничего не знал. Не успела же Нана-сан найти себе нового мужа… Тогда бы об этом все бабушки района знали, да и Савада Нана отличалась слишком большой верностью к своему мужу, который пропадал непонятно где. Мама на это периодически тоже высказывалась: как можно было ждать мужа, который шляется где-то столько лет без малейшей весточки семье, это же не нормально! Но откуда тогда этот ребенок знал Цуну, он не мог быть его родственником… 

— Я его репетитор. 

Чего? Ироха тихо прыснула: репетитор, значит, какая милота, ему же от силы годика четыре-пять? Пятилетний репетитор… Да, вот это была очень смешная шутка, дети действительно умели говорить полный бред с абсолютно серьёзным выражением лица. Может, он сосед Цуны, с которым тот играет или общается переодически, вот и напридумал себе? В любом случае, Ироха решила немного подыграть этому ребенку, а затем всё-таки отвести его к родителям:

— Правда? А чему учишь Цуну, не расскажешь? 

— Я воспитываю из него босса мафии, — нет, ну это точно какая-то игра. Может, они с Цуной придумали что-то такое, и теперь он, в силу своего возраста, никак не может выйти из игры в реальность, настолько эта игра ему понравилась… Как мило, что Цуна играет с такими маленькими детишками. 

— Воспитываешь его как босса мафии? — спросила Ироха, все еще слегка снисходительным тоном, но уже начиная путаться, потому что этот малыш действительно звучал совершенно серьезно, но было в нем что-то такое, что делало все это не похожим на детскую чепуху. — Понятно… Как тебя зовут? Может, я лучше отведу тебя к родителям? Нельзя в такое время гулять одному.

— Я киллер, мне без разницы, когда гулять, — этот малыш подошел к Ирохе чуть ближе, прежде чуть поднять на нее свои черные проницательные глаза. — Зови меня Реборн. Почему ты не поговоришь с Цуной? Хочешь ведь. 

Ироха слегка напряглась, когда он приблизился к ней, и еще больше напряглась, услышав его слова. Чего? Причем тут это? 

— …. Прости, Реборн-кун, что? — переспросила Ироха, отводя взгляд. Хотелось надеяться, что ей просто показалось. Откуда вообще пятилетний ребенок может знать, с кем она хочет поговорить? Или ему что, Цуна рассказывал об их конфликте?

— Ты знаешь, что если поговоришь с ним, вы наверняка помиритесь, но всё равно не пытаешься это сделать и убегаешь. 

Почему ей нотации читает маленький мальчик!? Ироху подобное поведение этого ребенка с иностранным именем — если это правда было имя, а не просто прозвище для игры, которое он сам себе придумал и не хочет теперь называть себя настоящим именем, — как-то слегка раздражало, как будто она глупее маленького, не видевшего жизни мальчишки. 

— Послушай… — этот допрос было пора заканчивать, и Ироха тихо вздохнула, протягивая к Реборну руку, по которой тут же получила взявшейся из ниоткуда зелёной тростью. — Ай! Больно! 

— Отвечай на вопрос, а не пытайся увиливать. 

— Я ни от чего не увиливаю! — раздраженно возразила Ироха, потирая руку. — Все не так просто, это не то, что нужно обсуждать с маленьким ребенком! 

Да уж, если бы все было так легко. Что Ироха могла сказать Цуне? Это ее вина. Какое у нее право подходить к нему и разговаривать с ним после того, что она сделала? Она предала его, бросила, ничего не объясняя. Разочарование, беспомощность, угрызения совести. Это была ее вина. То, как она бросила Цуну, как предала их дружбу, причинила ему боль без объяснения причин. Что бы он подумал, если бы она вернулась сейчас? Простит ли он ее? Как она могла осмелиться попытаться?

— Всё было бы намного проще, если бы ты не вела себя, как ребёнок, — ещё не хватало Ирохе слушать подобное от малыша лет на десять её младше! Она чувствовала, как начинает злиться: да что вообще этот малявка может понять, он же даже ситуации не знает! Нельзя сказать “помиритесь” и всё, не во всех ситуациях простое “прости” может что-то решить! 

— Вела себя как ребенок!? — возмущенно воскликнула Ироха, сжимая кулаки и выпрямляясь. Как этот мальчишка мог сказать ей такое! — Прости, но ты ничего о нас не знаешь. Ты не знаешь, что произошло, а говоришь "извинись и помирись", как будто это так просто!

Ироха ощущала смесь разочарования и беспомощности. И злости. Больше всего на свете ей хотелось поговорить с Цуной, но она не знала, как это сделать. Видя, как над ним издеваются хулиганы, она злилась, но еще больше ее злила собственная беспомощность в этой ситуации. Она знала, что это ее вина, и это только усиливало ее гнев и беспомощность. Это вроде личное дело Цуны, но она не могла предложить ему никакой помощи. Как и раньше, когда мать заставила ее отдалиться от него. Она была бессильна. Она была бесполезна.

— И что в этом сложного? 

Ну да, правда, если тебе пять лет, тебе легко сказать “прости” и помириться с таким же пятилеткой за то, что кинул в него песком в песочнице, или толкнул на горке. Но это не детская площадка, и они не детсадовцы, чтобы просто сказать “прости” и обещать на мизинчиках больше не ссориться, это был мир более взрослых людей и ссор более серьёзных, чем не поделëнная игрушка. 

— Это сложнее, чем ты думаешь! — сказала Ироха сквозь стиснутые зубы, пытаясь сдержать свои эмоции. — Это не просто сказать "прости". Я предала Цуну. Как я могу просто прийти и поговорить с ним, как будто ничего не произошло?

— И ты не собираешься искупить свою вину, даже если знаешь, что виновата? — нет, она не собирается, потому что это всё равно подобные наивные и необдуманные извинения ничего не решат и не изменят, а ещё возможно, что Цуна от этого оскорбится, и пропасть между ними станет ещё более глубокой. 

— Я... я не знаю, как загладить свою вину! — запротестовала Ироха, чувствуя, как в ней снова поднимается разочарование и беспомощность. — Я не знаю, что ему сказать! Какое... какое право я имею идти и разговаривать с ним после всего этого, делая вид, будто ничего не произошло? Как будто я не совершила самый ужасный поступок из всех возможных, как будто я не причинила ему боль и не бросила его ни с того ни с сего! Я даже спасти его от тех хулиганов не могу! Потому что мы больше не друзья… 

— Ну, значит, умри. 

Ироха не поняла, что именно произошло, это случилось слишком быстро. Помнила, как в руке мальчишки что-то засияло, грохнул выстрел и её лоб болезненно пронзило, настолько, что, казалось, голова разорвётся. 

Она… правда умрёт? 

Если это так, то ей, наверное, и правда было жаль, что она не смогла попросить у Цуны прощения. Если бы у неё был шанс, она пошла бы перед смертью к нему, спасла бы его от хулиганов, защитила, не позволила попасть в дурную компанию… Предложила бы снова стать друзьями. 

Если бы она могла, она бы сказала ему, что ей жаль. 

***

13 сентября. 17:30

— Вот как, значит, вы больше не общаетесь. 

Ямамото с Гокудерой сидели у Цуны в комнате за небольшим столиком. После фиаско в кабинете клуба волонтерства, парню пришлось объяснять перед ними все ситуацию с Ирохой и их общением в младшей школе… Только Гокудеру эта новость взбесила еще больше. 

— Да как она вообще посмела взять и бросить Десятого, эта дура! — Гокудера резко ударил по столу, стаканы слегка подпрыгнули в воздух. Цуна от подобного импульса вздрогнул всем телом: они, конечно, уже несколько месяцев знакомы, но подобная импульсивность и агрессия продолжала заставлять его вздрагивать… 

— Да ладно тебе, — Ямамото похлопал Гокудеру по спине, на его губах играла его обычная миролюбивая улыбка. Жаль, что Гокудеру это не успокаивает… — И что, с тех пор вы не общались? Грустно, она мне показалась неплохой девчонкой. 

— Она ко мне не подходила, да и я тоже… Перестал инициировать общение, — Цуна тяжело вздохнул и положил голову на столик. Ему почему-то казалось, что он пережил уже всю эту ситуацию с Ирохой, но странное чувство обиды и расстройства опять клокотало в груди, так он себя чувствовал в младшей школе, и когда они встретились на церемонии поступления в апреле. 

Он правда думал, что всё было в порядке, что всё хорошо, но она просто развернулась и ушла… Оставила его одного стоять и смотреть ей вслед, а ведь раньше они всегда ходили рядом, он никогда до этого не видел её спину. Может быть, он сделал что-то не так в их общении? Этим вопросом Цуна периодически задавался, и в голове вновь всплывали все их похождения, всё, что они пережили вместе. В какой момент он совершил ту роковую ошибку, из-за которой Ироха от него отвернулась? 

— Не расстраивайтесь, Десятый, она вас не заслуживает! — Гокудера очевидно пытался приободрить Цуну, только от его поддержки лучше не становилось. — Мы можем проучить ее… 

— Н-Нет, не надо, Гокудера-кун! — Цуна моментально поднял со стола голову и замахал руками. — Не надо ее никак проучивать! Да, может, мне немного и обидно, но… Так вот… Вышло. 

— Да, но наверное, за сегодняшнее придется извиниться, — Ямамото подпер ладонью щекой и оперся об столик. — Мы же к ней ворвались без спросу, еще и кое-кто поругался. 

— Я не собираюсь извиняться перед теми, кто оскорбляет и обижает Десятого. 

Гокудера раздражённо хмыкнул и отвернулся, Ямамото неловко хохотнул, закатывая глаза. Ну вот что с ними делать… Эти двое никогда не поладят. Цуна снова тяжело вздохнул — сколько раз он уже издал такой вздох за сегодняшний день, раз пятьдесят? Так или иначе, с Ирохой и правда неудобно получилось… Реборн всё время устраивает ему какие-то неприятности! Реборн… А где он? 

Цуна оглядел комнату: на кровати спал Ламбо, который уже успел раз десять поругаться с Гокудерой, а потом заявил, что устал и отчалил спать. Бьянки тоже не было, ее не было дома, еще когда они с ребятами пришли, об этом Цуне сообщила мама. И слава богу, что ее не было! Очень не хотелось откачивать Гокудеру… Но Реборна на его привычном месте тоже не было. Если задуматься, его не было с ними еще когда Гокудера, Ямамото и Цуна шли вместе со школы. Когда он успел сбежать от них? 

Это не к добру… Если он опять задумал что-то, то день Цуны сегодня не закончится спокойно с вероятностью в сто двадцать процентов! Конечно, он бы и так хорошо не закончился, ему же ещё предстояло делать с Реборном домашнюю работу и получать какое-нибудь неожиданное нападение за каждую ошибку, но если Реборн придумал ещё что-то хуже адского домашнего задания… От этой мысли по коже ползли мурашки. 

Едва Цуна хотел продолжить разговор с Ямамото и Гокудерой, снизу раздался резкий взрыв, заставив двух последних моментально вскочить со своих мест, а Цуну подпрыгнуть. Этот звук даже не то, чтобы походил на взрыв, скорее его можно было сравнить со звуком, когда по чему-то бьют? Словно выбивают дверь, да, что-то такое. 

— Цу-кун! — голос мамы снизу… Не к добру это было, ох не к добру. Цуна заранее задрожал, чуя подвох в таком внезапном оклике от матери. — Цу-кун, Ироха-чан пришла! 

— Ироха?! — Цуна вскочил с места и побежал в сторону двери, Гокудера и Ямамото особо тоже мяться не стали и последовали за парнем следом. — К-Как Ироха пришла, в смысле?! 

— А что это за звук был? — спросил Ямамото. — Готов поклясться, похоже на взрыв. 

— Никакой это не взрыв, придурок, — огрызнулся Гокудера, конечно, кому, как не ему, разбираться во взрывах. — Скорее всего, выбили что-то. 

— Это не делает ситуацию лучше!!

Что могли выбить, что произошло в доме, это не было похоже на какую-нибудь случайность вроде разбитой тарелки или упавшего стула, скорее, им только что дверь с петель вынесли! Цуна на всех парах побежал к лестнице на первый этаж, торопясь настолько, что наступил на собственную штанину и кубарем полетел вниз. Блин, что, опять!?

— Десятый! — сзади послышался крик Гокудеры, который тут же сменился другим, более непонимающим и шокированным. — Какого?!…

— Фига… Эй, не смотри, — это уже был голос Ямамото, послышались звуки возни, они там что, дрались? 

— Не трогай мое лицо! 

Цуна не мог увидеть, у него у самого лицо прижималось к полу, но спустя несколько усилий, он все-таки смог поднять голову. Дверь в дом взаправду была выбита, буквально слетела с петель, об этом свидетельствовала большая дыра на месте, где раньше находилась дверь, но саму валяющуюся дверь Цуна заметил не сразу, на ней стояла мама, поправляя простыню на… Ирохе? 

— Ироха-чан, что же ты так пришла? — мама причитала, слегка озабоченно качая головой: — Что-то случилось? Ты не замёрзла? 

Ну конечно замёрзла, на улице осень, а она бегает в нижнем белье! Но не только это важно, мам, неужели ты не видишь, что у неё, черт возьми, голова горит!? Цуна порой поражался тому, насколько его мать словно не понимает, что вокруг нее происходит. Это конечно хорошо, меньше лишних вопрос, но как так?! 

— Постой здесь, я сейчас принесу тебе чего-нибудь горячего, чтобы согреться, — Нана встрепенулась и убежала на кухню, оставив Ироху и Цуну почти наедине. 

Голова… Горит. Голова Ирохи горит. Осознание этих мыслей пришло к Цуне тоже не сразу. Черт, у нее голова горит! Почему?! 

— Цуна… — ее голос звучал на удивление спокойно, настолько спокойно, что у парня мурашки по спине пошли. — Цуна, я защищу тебя от них. 

— Какого хрена ты вламываешься в дом Десятого в таком виде?! — Гокудера взбешенно подбежал к завернутой в простыню девушке, нависая над её миниатюрной фигуркой всем своим телом, на что Ироха резко ударила его ладонью по щеке так сильно, что звон этой пощёчины заполнил весь коридор. 

Ну всё… Это фиаско, точно настоящее фиаско, нужно было что-то сделать с этим! Он не мог допустить, чтобы Гокудера-кун подрался с Ирохой, в конце концов! 

— Воу, воу, ребята, успокойтесь! — Ямамото подбежал следом, чтобы разнять их. — Давайте вы не будете…

— Ты тоже в этом виноват, — Ироха внезапно зарядила Ямамото кулаком прямо по лицу, от чего Цуна испуганно заорал. Что она делает?! Ударила Гокудеру, Ямамото… Она же не станет избивать и его тоже, да?! 

— Ироха… — голос Цуны дрожал, когда он медленно отходил назад от девушки. Она же… Не станет… 

— Цуна, — девушка резко схватила его за пояс, обнимая, притягивая поближе к себе, подальше от других парней. — Я спасу тебя от плохой компании и помирюсь! 

Что… Происходит вообще?! Сначала она ударила Ямамото и Гокудеру, теперь обнимает его и говорит, что спасет от какой-то плохой компании? Какой вообще?! 

— Я тебя… — от голоса Гокудеры по лбу пошла испарина, он слишком быстро пришел в себя! — Отпусти Десятого! 

— Не смей заставлять Цуну делать плохие вещи! — Ироха прижала парня к себе только крепче, оттягивая подальше от Гокудеры. Пожалуйста, Господи, Будда, Иисус, пусть он не достанет динамит и не решит взорвать его дом! 

— Я сказал, отвали от Десятого! — Гокудера начал рыться по карманам, нет, нет, нет, только не это! Весь дом сейчас взлетит на воздух! 

— Цуна, не уходи, — Ироха быстрым движением поставила Цуну к стене и повернулась к Гокудере. Цуна от страха готов сознание потерять… Кто-нибудь, ну разнимите же их, мама, Ямамото, Реборн, в конце концов! Где он шляется, когда он так нужен! 

— Будешь знать, как плевать в душу Десятому! — Гокудера все-таки достал динамит, однако, прежде чем он успел его зажечь, Ироха резко схватила его за руки. Из-за действия пули, вырваться из ее хватки Гокудере оказалось очевидно сложнее, чем он думал. — Да какого хрена?! 

Удивительно, сколько в этой маленькой, едва ли до полутора метров доросшей девочке, внутренней силы… Но восторгаться ей времени не было, надо было остановить этот кошмар наяву, иначе Цуна точно останется без дома! 

— Ироха, пожалуйста!…

Едва Цуна отошел от стены, помощь нежданно-негаданно пришла сама собой. Резкий удар молотком заставил девушку потерять сознание и упасть на пол вместе с простыней, которую ей дала мама Цуны.

— Наверное, надо было вам вообще не помогать. Долго мялись. 

Писклявый голосок Реборна с огромным резиновым молотком-Леоном заставил Цуну вздохнуть с облегчением. Ну наконец-то это кончилось, он уже боялся, что либо пострадает дом, либо Ироха, Гокудера-кун же совершенно не разбирает, на кого нападает, он не понимает, что она на самом деле слабенькая, это просто пуля… Погодите, но так это же из-за Реборна всё произошло, нечего сейчас быть ему благодарным! 

— Реборн, что ты натворил?! 

— Просто решил дать вам небольшой толчок к примирению, — молоток исчез, принимая форму нормального Леона, Реборн слегка усмехнулся. — Знаешь, вы и правда с ней одинаковые.

— К чему это сейчас?! 

— Ну и рука у нее… — рядом послышался измученный вздох, у стены сидел Ямамото, держась за голову. Так вот где он был! — Жесть, я все пропустил, да? Сильно она меня приложила…

— Мы уже со всем разобрались, пока ты прохлаждался! — Гокудера потирал запястья, за которые его недавно мертвой хваткой держала Ироха. 

— И как только у такой маленькой девушки может быть такая сильная рука? — Ямамото привстал, держась за лицо, и подошел поближе к укутанной в простынь Ирохе. Ну да, не объяснишь же ему, что это пуля виновата… — Может, предложить Сасагава-семпаю пригласить её в боксёрский клуб? 

Нет. Точно нет, ни при каких обстоятельствах нет, она маленькая и хрупкая, эти ненормальные вместе со старшим братом Киоко-чан её просто раздавят, даже если она там будет просто менеджером! Об этом нельзя было даже думать ни при каких обстоятельствах, не то что говорить! 

— Реборн, зачем ты это сделал?! — Цуна решил поскорее перевести тему в другое русло, пока их не понесло непонятно куда. — Как я это… Как я это ей объясню?! 

— Просто расскажи что ты будущий босс мафии, — да, конечно, Реборну же плевать, что она посмотрит на него, как на сумасшедшего! — Я ей уже сказал. 

Ну тогда она действительно посмотрит на него, как на сумасшедшего. Да и про какую компанию плохую девушка говорила… Ироха хотела его защитить, это все, что понял Цуна. Но от кого? Гокудеры и Ямамото? Они ведь ничего такого не сделали… Ладно, кроме Гокудеры, он действительно выглядел так, словно был готов тебе черепушку пробить. 

— Она посчитала, что Ямамото и Гокудера издеваются над тобой, — неожиданно ответил Реборн, словно читая мысли парня. — А подойти, помочь и спросить у тебя не могла. Вы ведь в ссоре. 

— Значит, она… — Цуна бросил неуверенный взгляд на Ироху, обдумывая сказанное. — Ироха… Переживала за меня? 

— А ты сам как думаешь? — резкий пинок в голову заставил Саваду закричать. — Долго до тебя доходит.

Вот как… Так она решила, что Ямамото и Гокудера-кун это что-то вроде хулиганов, у которых Цуна был на побегушках? Конечно, по лицу Гокудеры и правда можно было так подумать… То, что Ироха переживала за него до такой степени, заставляло в душе теплиться некую мрачную радость: она и правда всё ещё думала о нём, она продолжала за него волноваться, даже если они больше не друзья… 

— Я ей всё объясню! — разумеется, не про мафию, а про Гокудеру и Ямамото, про то, что они неплохие ребята, и что его никто не задирает… Никто из этих двоих, по крайней мере. Он покосился на хитро усмехающегося Реборна: да, у него и без школьных хулиганов задир хватает, в лице этого мелкого в шляпе. 

С кухни внезапно послышались шаги, и в коридоре показалась Нана, державшая поднос с чаем. 

— Простите, что так… А? Ироха-чан?…

Похоже, у Цуны будет очень долгий вечер.

***

14 сентября. 8:00

Ироха чувствовала себя ужасно. Голова болела, словно, ее переехал грузовик раз десять. Вчерашний день был таким… Странным. Похоже, вернувшись со школы от расстройства она сразу завалилась спать и проснулась за минуту до будильника в школу. Ей снился какой-то непонятный сон… Будто ребенок, назвавшийся киллером, выстрелил ей в голову, и она в одном нижнем белье побежала домой к Цуне, выбила дверь и избила Гокудеру Хаято и Ямамото Такеши. Жесть, и приснится же такое. 

Нужно собираться в школу, не важно, как, иначе вместе с головой у неё будет болеть и всё остальное тело: опозданий Дисциплинарный комитет не приемлет, если нет особых веских причин, а плохой сон и больная голова не были уважительной причиной для прогула. Ироха лениво встала с кровати, умылась, заплела косы и принялась одеваться. 

Закончив утренние дела, Ироха подхватила свой школьный рюкзак и вышла за дверь. Голова еще немного болела, и ей хотелось вернуться в постель, но в школу все равно надо было идти: она точно не хотела попасть в неприятности из-за своего отсутствия. День предстоял долгий и утомительный… А события вчерашнего дня и тот странный сон все возвращались обратно в голову. Неужели, она так перенервничала, что ее подсознание додумалось подсунуть ей нечто… Такое?

Выходила из дома Ироха лениво, нехотя, устало перебирая ногами: а может, всё таки прогулять? Нет, была вероятность, что тогда об этом узнает мама, не стоило рисковать… Маму она боялась намного больше, чем Хибари-сана, Хибари хотя бы просто побьёт, молча, не угрожая выгнать из дома. Тяжело вздохнув и понурив голову, Ироха попыталась успокоить себя: ну, школа — не такое уж страшное место... и она даже может отвлечься от своих мыслей во время учебы, и тогда голова будет болеть меньше. 

Рядом замаячили знакомые ворота школы, там уже сновали и ходили туда-сюда другие ученики, но внимание Ирохи привлекла взъерошенная мукушка. Там был… Цуна? Это точно он, только у него такие непослушные волосы во всей Средней Нами. Его вид всколыхнул в ней самые разные чувства. Чувство вины, беспомощность, ностальгия, снова чувство вины... Она сглотнула и покрепче сжала ремешок школьной сумки. Нужно просто пройти мимо, как всегда, как Ироха его игнорировала весь прошлый семестр, нужно просто продолжать эту стратегию, и всё! Ничего сложного… 

Ироха решительно пошла вперёд мимо ворот. Интересно, кого он высматривает, своих хулиганов, или же Сасагаву Киоко, которой в июне признавался в любви в трусах? 

— И-Ироха! 

Знакомый голос заставил девушку вздрогнуть, несколько учеников покосились в их сторону, а потом пошли дальше. Это ее Цуна сейчас звал? Она застыла, не решаясь обернуться, стараясь обмануть себя: это не мог быть он, нет, он бы не заговорил с ней вот так… Она пошла-было дальше, только комментарии из толпы заходящих в школу учеников заставили её снова остановиться. 

— Савада наконец понял что с Сасагавой ему ничего не светит? 

— Правильно, Савада, ставь более доступные цели! 

Ироха напряглась еще больше. Как они могли так жестоко обходиться с Цуной? Разве он заслуживал к себе такого отношения? Девушка всё-таки подошла к Саваде и слегка напряженно улыбнулась: 

— Привет, Савада-кун, ты что-то хотел?

— Это… — он явно растерялся, когда она назвала его по фамилии, опустил голову, будто пытаясь сформулировать ответ на её вопрос. Бедный… Это всё из-за тех придурков, которые над ним подшучивают. — В общем… Прости, что так вышло! Гокудера-кун и Ямамото вовсе не бандиты, мы просто одноклассники, и они меня не обижают, так что ты всё не так поняла! 

— Не обижают тебя? — скептически переспросила Ироха. Ей было вроде ясно, что Цуна просто пытается их защитить — из доброты к своим "друзьям". Или это действительно была правда…

— Да… — Цуна неловко хохотнул и почесал затылок: — Гокудера-кун мне с домашкой помогает, и Ямамото тоже хороший парень, так что мы просто друзья, они правда не мучают меня, или ещё что-то… Вот… 

— Неужели... — с легкой задумчивостью произнесла Ироха и слегка улыбнулась. Она должна была бы радоваться, что Цуна нашел новых друзей, но почему-то то, что он так близко общается с этими людьми, вызвало у нее легкую зависть, и она почувствовала себя еще более виноватой за то, что не поговорила с ним.

Это она ушла от него, разорвала их дружбу, а теперь ревнует и завидует его новым друзьям?… Это просто жалко. Ироха сжала кулаки. Осознание этого ужасало сильнее, чем следовало. Она бросила его, отказалась от него, разорвала их дружбу, а теперь... теперь возвращение, скорее всего, ничего не изменит. Он уже не тот тихий и робкий Цуна. Он нашел новых друзей, нашел тех, на кого можно опереться. 

Теперь она ему не нужна.

Тот сон вдруг снова всплыл в ее памяти. Вспоминать его было как-то странно, но Ироха начинала чувствовать, что, вероятно, будет думать о нем еще долго. Какой странный сон... Она никогда не была такой... жестокой. Она была рада, что сон закончился, но в то же время... в то же время: что, если бы все пошло по-другому, она могла бы вернуть все, что сделала? Ироха могла бы извиниться перед Цуной, и все было бы в порядке. Возможно, сон был не совсем бессмысленным... Верно? Она ведь хотела этого. Извиниться перед Цуной, защитить его тогда.

Ироха на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула и сжала кулаки. Это всего лишь несколько слов. Насколько сложным это может быть? Она снова открыла глаза и сделала несколько шагов к Цуне. 

— Цуна... — начала она, затем замешкалась на несколько секунд, прежде чем набраться смелости и продолжить, — могу я тебе кое-что сказать?

Цуна недоуменно склонил голову на бок. Так… Вдох, выдох, он же совсем не страшный, это всё тот же Никчёмный Цуна… Нет, совсем не никчёмный, а её Цуна, по которому она так скучала и о котором так много думала каждый день. Цуна, который был её другом детства! 

— В общем… — вдох, выдох, снова вдох. Ироха подняла глаза, на её щеках появился лёгкий румянец. — Ну… Прости, что перестала с тобой общаться. . Мне очень жаль... Моя мама считала, что ты плохо на меня влияешь, и думала, что я должна прервать нашу дружбу, но... — она снова подняла голову и посмотрела Цуне прямо в глаза. — Я должна была сказать тебе. Я должна была объяснить тебе это. Я должна была что-то сделать, а не просто уйти…

— А?.. — Цуна недоуменно моргнул. Ну что такое, неужели он не хочет даже слышать её оправдания, и поэтому делает вид, что она сейчас сказала какой-то бред!? Щеки Ирохи стремительно наливались румянцем, она сжала в кулаках юбку и опустила голову как можно ниже. 

Ну хватит молчать, дурак! 

— Я не могу просто попросить прощения за то, что сделала! Я знаю это и не жду, что ты простишь меня только потому, что я извинилась... Но все равно сожалею. Я не должна была слушать свою мать…. Я должна была попытаться объяснить тебе все…

Цуна несколько мгновений смотрел на Ироху, не говоря ни слова, и в этот момент девушка снова начала мысленно ругать себя за глупость: ему действительно все равно, и она не имеет права извиняться. Но потом... Потом он слегка улыбнулся. Мягко, но как-то искренне...

— Честно говоря, я не думал, что ты извинишься... — тихо признался Цуна, отводя взгляд и снова почесывая затылок. — Ты не разговаривала со мной целый год! Даже больше… Я думал, что ты просто будешь меня игнорировать, если честно. Думал, что сделал что-то не так! Может, чем-то обидел, и больше не хочешь со мной дружить… 

Он думал, что это его вина? Так странно, всё это время Цуна правда считал, что сам виноват в их размолвке, хотя для ругани ни у кого из них не было причины… Они могли бы не ссориться! Ироха размышляла об этом, глядя на замолкшего Цуну, чувствуя, как в груди болезненно что-то покалывает. 

— Цуна, ты не сделал ничего плохого! — быстро запротестовала Ироха, делая шаг вперед. — Ты не сделал ничего плохого, ты не обидел меня, я клянусь… Ты никогда не обижал меня. Я… Давай дружить! Снова!

Лицо Савады, изначально удивленное, от её восклицания радостно расцвело. Он ярко заулыбался, его миловидное ещё мальчишеское, но уже взрослеющее лицо посветлело, он кивнул головой: 

— Ага! 

Увидев улыбку Цуны и услышав его согласие, Ироха не могла не улыбнуться в ответ. Сегодня все было как нельзя лучше. Она так скучала по нему, а теперь они снова друзья. Цуна простил ее... Это было прекрасное чувство, когда к ней вернулся лучший друг.

Хотелось смеяться. Ироха схватила его за руку и потянула следом за собой в школу: 

— Так расскажешь, как ты вообще смог побить Мочиду-семпая? 

Цуна словно удивился этому вопросу, замялся… Ну да, с этого момента уже столько времени прошло, она поздно об этом вспомнила, но они сто лет не разговаривали, так что Ироха имела право! Со всех сторон слышались голоса также идущих в здание учеников, скоро ведь урок начнётся… Мимоходом Ироха слышала разговоры мимо проходящих: никто же не обсуждает сейчас Цуну, да? Мысленно она вернулась к своему сегодняшнему сну: да… А сон оказался очень кстати, они ведь в конце концов действительно помирились! 

— Ямамото, откуда фингал? — от этой фразы Ироха слегка поперхнулась воздухом, она резко обернулась, глядя на то, как Ямамото Такеши с огромным фиолетовым пятном под глазом неловко посмеивается. 

Если вспомнить, она во сне тоже врезала Ямамото по лицу… Это ведь сто процентов был сон, верно? Это не могло быть правдой, иначе это бы означало, что она пробежала целую улицу в одном только нижнем белье! Нет, нет, конечно… Всего лишь сон. Наверное. 

Ну всё, надо бежать в класс!