Дело вот в чем. Никто не имеет права осуждать Вэй Ина за то, что он оказался здесь. В этом моменте, в это время, в этом месте, делая то, что он, ну, делает.
Его никто не может винить, потому что если бы они были на его месте, они бы тоже не выдержали, считает Вэй Ин. Потом на секунду останавливает ход своих мыслей, нахмурившись, потому что ему не нравится думать о том, что кто-то будет на его месте.
Ну, в любом случае.
Сейчас Вэй Ин находится в ванной комнате Лань Чжаня, пока сам хозяин квартиры остался на кухне, за столом, вместе с остальными приглашенными на вечер общими друзьями, где, вероятно, все наслаждаются своей беззаботной жизнью, но не Вэй Ин.
Вэй Ин в этот самый момент пытается сдержать тонкие всхлипывания, потому что Лань Чжань, его эр-гэгэ такой злой. Он дразнил Вэй Ина весь вечер, держал свою большую сильную руку на его бедрах, сжимая плоть, посылая восхитительные искры удовольствия вдоль позвоночника Вэй Ина.
Иногда его ладонь поднималась выше, задирала края свободной юбки, которую Вэй Ин решил надеть сегодня, касаясь нежной чувствительной внутренней стороны его бёдер, надавливая кончиками пальцев на заживающие синяки и засосы, что не помогало Вэй Ину сохранять спокойствие. Это только заставляло его краснеть так сильно, что Вэнь Нин, добрая невинная душа, спросил хорошо ли он себя чувствует.
Вэй Ин натянуто улыбнулся тогда и сказал, что всё в порядке, изо всех сил сжимая бёдра вместе под столом, чтобы прекратить поползновения своего всегда-возбужденного-жениха, но это лишь заставило его нажимать сильнее, отчего Вэй Ина совсем-совсем повело.
И ладно бы, на этом всё закончилось! Но нет, его злой Лань Чжань полез дальше. Коснулся Вэй Ина там, когда он немного расслабился, почувствовав, что опасность в лице обеспокоенности Вэнь Нина, благополучно миновала.
Дотронулся до его трусиков, которые, Вэй Ин тогда со смущением осознал, были уже влажными, потому что прикосновения Лань Чжаня, его гэгэ, всегда-всегда его возбуждают.
Это, собственно, и стало спусковым крючком к его бегству. Вэй Ин внезапно поднялся, прервав рассказывающего последние новости Хуайсана, и стремительно убежал в ванную, пискнув, что ему надо в комнату для принцесс.
Всё это приводит к этому моменту, где Вэй Ин, прислоняется спиной к закрытой двери, съезжая по стенке на пол, потому что от взгляда, который Лань Чжань бросил на него, когда Вэй Ин трусливо сбежал, – у него бежали мурашки. Приятные такие мурашки, ведь глаза его эр-гэгэ горели не только голодом, но и недовольством.
Одно воспоминание об этом заставляет Вэй Ина постыдно хныкнуть и опустить руку между разведённых бёдер, отчаянно потирая свою приятно ноющую киску.
Его гэгэ был таким горячим, это несправедливо! С его большими руками, так собственнически и бесстыдно сминающими плоть его, Вэй Ина, бёдер!
Вэй Ин ничего не может поделать с собой, он гладит себя сквозь ткань уже полностью промокших испорченных трусиков, всхлипывая от удовольствия. Его ноги слегка дрожат, широко разведённые, пока он продолжает доставлять себе удовольствие.
Его взгляд затуманивается, когда он думает о Лань Чжане, о взгляде, которым тот его проводил, и его прикосновениях, мешающих сосредоточиться на разговоре. А потом он думает о сладком наказании, которое обязательно наступит, потому что Вэй Ин сегодня ослушался, сбежал, хотя гэгэ сказал ему оставаться на месте.
Вэй Ин представляет, как Лань Чжань приходит, открывает эту дверь, находит его в таком жалком состоянии – с высоко задранной юбкой, отчаянно потирающим свою маленькую киску. Смотрит на него с неодобрением и голодом, и от этого образа в голове, Вэй Ин хнычет и понимает, что ему мало, что ему нужно больше.
Он неловко, поспешно стягивает мокрые трусики с себя, оставляя их болтаться на лодыжке одной ноги, потому что ему сейчас не до этого, потому что ему сейчас недостаточно. И прикасается пальцами к уже опухшему клитору, крупно вздрагивая от удовольствия прямого контакта кожи к коже.
Вэй Ин почти остервенело проводит пальцами по чувствительной точке, скулит тихо, боясь, что его могут услышать, раскрыть, увидеть, как он делает что-то такое постыдное прямо рядом с людьми, которые ничего не подозревают об этом.
Он думает, как Лань Чжань находит его, толкает к противоположной стене и закрывает за собой дверь. И все бы на кухне знали, что происходит. Что Лань Чжань, его идеальный и злой Лань Чжань, наказывает его, и все бы услышали.
Вэй Ин всхлипывает, жар, клубящийся внизу живота, почти сводит его с ума. Боги, он так, так возбужден. И он чувствует себя таким пустым.
Вэй Ин спускается ниже, оглаживает мягкие губы, а затем проникает сразу двумя пальцами внутрь своей отчаянно дергающейся дырочки, желая заполнить пустоту. Он дёргается всем телом, слегка выгибается от удовольствия. Так приятно чувствовать себя наполненным, хоть этого и недостаточно, ведь его пальцы такие маленькие по сравнению с длинными изящными пальцами Лань Чжаня.
Вэй Ин добавляет ещё один палец, это почти безболезненно, есть только легкое ощущение жжения от растяжки.
(Потому что гэгэ уже трахал его сегодня, до того, как пришли их друзья.)
Вэй Ин старается не издавать громких звуков, но в тишине ванной комнаты всё: его стоны-всхлипы-хныканья и влажные звуки его пальцев, трахающих его ноющую киску – казалось почти оглушительным.
Но Вэй Ин ничего не мог с собой поделать, он так далеко ушел в удовольствие. Наслаждение от того, что он делает что-то такое постыдное, потому что он был слишком возбужден, был слишком нуждающимся, и не мог провести и часа без того, чтобы Лань Чжань его не трахал – заставляет его скулить от стыдливого удовольствия, разливающегося по его венам.
Как часто говорил его гэгэ, вэй ин – такая шлюха. Но он ничего не может с этим поделать!
Пока правой рукой он продолжает отчаянно трахать себя пальцами, левая медленно поднимается, чувственно проводя по голой коже под большой белой толстовкой, которую Вэй Ин забрал у Лань Чжаня, чтобы коснуться своих затвердевших сосков.
Одного легкого, как пёрышко, касания достаточно, чтобы удовольствие снова волной окатило его чувствительное тело, заставляя его сжаться на пальцах, находящихся внутри.
В какой-то момент Вэй Ин больше не заботится о том, что звуки, вырывающиеся из его рта, слишком громкие, что его могут услышать. Он сосредоточен только на сводящих с ума ощущениях, когда его пальцы трутся о мягкие внутренние стенки его киски, когда его рука оглаживает соски, по очереди щипая, скручивая каждый выступающий комочек.
Жар скапливается внизу живота, пламя возбуждения лижет его внутренности, пока Вэй Ин продолжает самозабвенно доставлять себе удовольствие. Ему нужно ещё чуть-чуть, ещё совсем-совсем немного, и он кончит, точно кончит!
Вэй Ин не слышит тихих шагов по ту сторону двери, поэтому для него становится полной неожиданностью, когда рядом раздаётся приглушённый низкий голос Лань Чжаня:
– Вэй Ин, детка?
И именно этот глубокий голос, знающий тон доводят Вэй Ина до края. Он всхлипывает особенно громко, сжимаясь на пальцах, не перестающих двигаться внутри, когда кончает. Выгибается, выпячивая грудь, ощущая, как волна горячего удовольствия разливается по его венам, оставляя Вэй Ина задыхаться. Его глаза закатываются от силы оргазма, он не может перестать издавать тонкие, тихие, сдавленные стоны, пока спускается с вершины удовольствия.
Будто сквозь толщу воды до него доносятся слова Лань Чжаня, говорящего, что он открывает дверь и заходит.
Мысли Вэй Ина заторможены, его разум плавает в мягком тумане, однако с опозданием, но до него доходит, что собирается сделать Лань Чжань, поэтому он заставляет своё непослушное, дрожащее тело сдвинутся в сторону, чтобы не упасть, когда его гэгэ зайдёт в ванную.
Вэй Ин прислоняется к стиральной машинке, чувствует, как рядом открывается дверь, и как стремительно и быстро заходит Лань Чжань, сразу же закрывая за собой.
Разум Вэй Ина ещё в мягкой дымке, однако возбуждение всё ещё горит под кожей. Он чувствует себя таким разгоряченным, когда Лань Чжань приседает перед ним, прямо между разведёнными ногами. От мысли, что он выглядит таким развратным перед своим гэгэ, Вэй Ина прошивает дрожью.
– Лань Чжань, г-гэгэ... – произносит он слегка невнятно и тянется вперёд, чтобы Лань Чжань... Вэй Ин не знает, что конкретно хочет, чтобы сделал его гэгэ, но…
Ход его мыслей прерывает сильная рука, хватающая длинные распущенные волосы Вэй Ина и резко тянущая его вперед, вырывая из него громкий жалобный стон, который заглушают чужие губы.
Лань Чжань целует его дико, ненасытно. Кусает губы, посасывает, посылая тем самым дрожь по всему телу Вэй Ина. Проникает в рот языком, облизывает небо, и всё это – агрессивно, властно и так, так сладко.
Вэй Ину ничего не остаётся, кроме как слабо держаться за широкие плечи своего гэгэ и принимать всё, что он даёт ему. Вэй Ин не может ясно мыслить, он не может дышать. Всё, на чем он способен сосредоточиться – это крепкая хватка в его волосах и грубые поцелуи и укусы.
И внезапно, когда Вэй Ин уже чувствовал, что реальность начинала исчезать от недостатка воздуха, Лань Чжань отстраняется. Его дыхание, как и у Вэй Ина, быстрое, поверхностное. Взгляд – распалённый, голодный, заставляющий Вэй Ина чувствовать себя так взволнованно и возбуждённо. Он хнычет и прячет своё горящее от внезапного смущения лицо на чужом плече, зарываясь в шею, оставляя мягкие влажные поцелуи на чужой коже.
Руки Лань Чжаня хватают его волосы крепче, сжимают и тянут вверх, отрывая лицо Вэй Ина от своей шеи. Его злой гэгэ поднимается на ноги и тянет его за собой, а Вэй Ин ничего не может сделать, кроме как подчиниться. Он всхлипывает от боли-удовольствия от того, как грубо Лань Чжань заставляет его подняться с пола.
Вэй Ин делает всё возможное, чтобы встать на свои слабые ноги, в его затуманенных глазах собираются слезы от чужой грубости. Едва он выпрямляется, как Лань Чжань прижимает его к стене, вставляя свое колено между ног Вэй Ина.
Ткань темных льняных домашних штанов Лань Чжаня касается чувствительной поверхности его голой киски, посылая дрожь по всему телу. Вэй Ин стонет, начиная инстинктивно тереться о сильное бедро. Ткань чувствуется так хорошо на его распалённой киске, что даже попытайся он – не смог бы остановиться.
Через какое-то время Вэй Ин замечает, что Лань Чжань перестал его целовать, а хватка на его волосах ослабла. Он открывает глаза, не помня, когда только успел закрыть? И видит, что Лань Чжань просто наблюдает за ним. В его взгляде плещется восхищение пополам с яростным возбуждением.
Вэй Ин хнычет. Это невыносимо!
– Л-Лань Чжань, гэгэ, сделай что-нибудь, пожалуйста!.. Ты мне нужен, пожалуйста!.. П-пожалуйста!.. – говорит Вэй Ин, не прекращая отчаянного движения бёдер. Он такой пустой, ему нужен Лань Чжань, его язык, пальцы, член, что угодно!
Вэй Ин не уверен, сказал он это вслух или нет, но в следующий момент, когда он осознаёт себя – бедра Лань Чжаня нет между его ногами, а его киску оглаживают чужие большие пальцы. Он несдержанно стонет, двигая бёдрами, желая, чтобы они наконец оказались внутри, потому что он чувствует, что ещё секунда – и он точно-точно, непременно умрёт!
Другая же рука Лань Чжаня оказывается у Вэй Ина на шее, крепко держа. Сам он наклоняется к его, Вэй Ина, уху, сильно прикусывает мочку, вбирая её в рот, выбивая очередной всхлип. Лань Чжань тихо хмыкает на это, грубо проводя пальцами другой руки по нежному клитору Вэй Ина, отчего тот запрокидывает голову назад, хныча от удовольствия и слабо цепляется за чужие плечи.
– Такой нуждающийся маленький котёнок. – внезапно раздаётся в самом ухе. Голос звучит заинтересованно, с легкой насмешкой.
И боже, его гэгэ такой злой! Вэй Ин всхлипывает, слезы текут по его раскрасневшимся от удовольствия и стыда щекам, когда он слабо качает головой, возражая.
– Хм, нет? Ты не нуждающийся? – удивлённый шепот. – Но ты так отчаянно трешься своей мокрой киской о мои пальцы, так жаждешь их внутри, разве нет?
Лань Чжань убирает пальцы, больше не касаясь ни клитора Вэй Ина, ни его влажных чувствительных губ, больше не оглаживая дразняще его отчаянно сжимающуюся вокруг пустоты дырочку.
– Н-нет, Л-Лань Чжань, верни, п-пожалуйста, Л-Лань Чжань, внутрь, ты нужен, г-гэгэ!.. – отчаянно почти кричит Вэй Ин, потому что Лань Чжань делал так приятно, и он был прав, ему это нужно, но это было так смущающе признавать!
– Но Вэй Ин сказал, что он не нуждающийся маленький котёнок? – говорит нарочито непонимающе его гэгэ, ещё немного отстраняясь от него. – значит, ему ничего не нужно, не так ли?
Но Вэй Ин цепляется за его плечи сильнее и не даёт отстраниться. Он чувствует ещё чуть-чуть, и сойдёт с ума! Поэтому он быстро качает головой снова и снова, сбивчиво повторяя:
– Нет, н-нет, гэгэ, я был не прав, я очень нуждаюсь в тебе, в тебе и в твоих пальцах, п-пожалуйста, Лань Чжань, г-гэгэ, папочка, я такой пустой, такой пустой без тебя, пожалуйста!..
Его мольбы прерывает чужое рычание, Лань Чжань впивается в его опухшие и влажные от слез и слюны губы, грубо целуя и облизывая. Вэй Ин хнычет, поддаваясь, а потом вскрикивает прямо в чужой рот, когда три больших сильных пальца резко проникают в его киску.
Вэй Ин судорожно сжимается на них, пытаясь отстраниться и насадиться глубже одновременно. Растяжка ощутимая и такая приятно резкая. Большие пальцы распирают его, грубо оглаживая нежные внутренние стеночки, посылая искры невероятного удовольствия каждый раз, когда Лань Чжань касается того самого местечка внутри.
Ноги Вэй Ина дрожат от силы толчков, от того, как Лань Чжань почти пожирает его рот, трахая его своим языком. Он стонет-хнычет-всхлипывает. Ему так хорошо, он чувствует себя таким-таким полным. Ему не хватает воздуха, он парит. Ощущает, как их смешанная слюна стекает по его подбородку.
Мир рябит перед глазами, Вэй Ин чувствует себя перегруженным и ошеломленным сводящими с ума ощущениями. Лань Чжань так грубо и так хорошо обращается с ним!
Через некоторое время, Лань Чжань отрывается от его губ и отстраняется, чтобы посмотреть на него. и Вэй Ин уверен, что выглядит полностью разрушенным. Его колени дрожат, его киска отчаянно сжимается на грубо трахающих его пальцах, его лицо красное, мокрое от слез и слюны, а перед глазами плывёт.
Возбуждение сводит его с ума, пламя лижет его внутренности, вэй ин чувствует, что горит весь и полностью. А от взгляда его Лань Чжаня, его ведёт ещё сильнее. И ему вдруг становится так, так мало.
– Л-Лань Чжань? – хнычет Вэй Ин, умоляя. – Разве ты не трахнешь меня? П-пожалуйста, гэгэ?
А сам качается на чужих пальцах, пытаясь сделать так, чтобы они трахнули его сильнее, чтобы проникли глубже. Потому что ему так это нужно, ему было это нужно так, так долго!
Но его гэгэ такой злой! И видя, как в чужих глазах загорается недобрый огонёк, Вэй Ин внезапно понимает, что будет дальше. От этого его живот делает кульбит, а сам он чувствует себя ещё более горячим. На глазах уже наворачиваются новые слезы, а киска отчаянно сжимается на ускорившихся пальцах. И будто в замедленной съёмке он видит, как Лань Чжань открывает рот, и с его губ слетают тихие слова:
– Вэй Ин, разве ты забыл? Нас ждут наши друзья, котёнок. Ты не можешь сдерживаться сейчас, когда в тебе только мои пальцы, а когда в тебя проникнет мой член, угадай, что будет? Они узнают, Вэй Ин. Они услышат тебя. Они услышат, какая ты на самом деле шлюха, котёнок.
И именно эти тихие властные слова, произнесённые с ноткой насмешки, посылают Вэй Ина через край. Оргазм накрывает его с головой, его дырочка судорожно сжимается на непрекращающих движения пальцах.
Это так, так хорошо. От накатившего наслаждения, Вэй Ин несдержанно и громко стонет, пальцы на его ногах поджимаются. Его глаза закатываются. Он цепляется за плечи Лань Чжаня изо всех сил, пока его омывают волны удовольствия. Возможно, он снова плачет, Вэй Ин не уверен.
Через какое-то время сознание вроде как возвращается к нему. Он будто качается на мягком облаке. Его разум купается в приятной пушистой дымке. Он не может открыть глаза, но будто сквозь толщу воды слышит легкий шепот у виска и чувствует мягкие нежные поцелуи, опускающиеся по всему его лицу: сначала на лоб, потом на нос, затем на заплаканные красные щеки и наконец – на его губы.
Спустя несколько мгновений, Вэй Ин осознаёт, что его куда-то несут. Мимо его головы проносятся несколько голосов, один из которых принадлежит его гэгэ, другие он не узнает, хотя какой-то единственно осознанной частью мозга понимает, что прекрасно знает их владельцев. Но сейчас он чувствует себя так тепло, хорошо и в безопасности, будучи на руках гэгэ, что позволяет себе не беспокоиться об этом. Он знает, что его гэгэ рядом и всегда защитит его. И Вэй Ин расслабляется окончательно.
Время от времени он выплывает на поверхность, ощущая нежные, но сильные руки гэгэ на себе, снимающие с него одежду, вытирающие его везде – в особенно чувствительных местах движения рук становятся ещё аккуратнее, но всё равно заставляют Вэй Ина мычать и посылают дрожь по всему телу.
Спустя некоторое время Вэй Ин начинает чувствовать себя более осознанно. И понимает, что уже лежит в постели. Рядом его гэгэ, крепко обнимающий его и продолжающий оставлять нежные поцелуи на лице. Он мягко шепчет своим низким голосом, что Вэй Ин такой хороший для него. Лучший мальчик. Невероятный, потрясающий, красивый и послушный.
И Вэй Ин чувствует себя таким любимым. Он мягко улыбается, открывая глаза и видя перед собой родное и такое красивое лицо. Губы складываются, чтобы произнести имя его гэгэ, но ничего не получается. Вэй Ин слегка хмурится и пытается ещё раз.
– Л-Лань Чжань... – выходит почти неслышно, и Вэй Ин хочет попытаться снова, но его гэгэ просто тихо усмехается тепло-тепло и целует его в лоб, поглаживая щеку.
– Я понял, мой Вэй Ин. Мой котёнок. Ты так хорошо справился, ты замечательный, я тебя люблю, отдыхай.
И снова целует в лоб, задерживаясь подольше, вдыхая родной запах.
А Вэй Ин чувствует себя таким счастливым, улыбается ярко, мычит, вытягивая губы, безмолвно требуя ещё один поцелуй. И Лань Чжань отдаёт его. Спускается к искусанным губам и оставляет целомудренный поцелуй. Потом ещё. И ещё.
Говорит:
– Я люблю тебя. Отдыхай, А-Ин. Увидимся завтра.
И Вэй Ин согласно мычит, внезапно чувствуя себя очень сонным. Но из последних сил напрягается и произносит, хрипло, тихо и невнятно:
– Люблю тебя, гэгэ.
Его глаза закрываются, а сон стремительно накрывает его с головой. На краю сознания он будто слышит тихий смешок и чувствует еще одно нежное прикосновение мягких губ.
И засыпает, чувствуя себя любимым и таким, таким счастливым.